Становление и начальный период династии: конец XVII в.-1790-е гг

Этот раздел посвящен истокам купеческой династии Сибиряковых и её первым трем поколениям, представители которых являлись купцами традиционного типа. Их деятельность носила докапиталистический характер и разворачивалась в условиях практического отсутствия конкуренции и низкого правового регулирования.

Мы будем двигаться вниз по генеалогической схеме рода Сибиряковых (Приложение 1). Для удобства перечисления каждому известному нами представителю династии мы присвоили индивидуальный номер, что связано с частым повторением имен и отчеств многих из Сибиряковых.

сибиряков династия предпринимательский капитал.

Условия зарождения и истоки

Династия как и всякое «живое» явление имеет в своей истории зарождение и окончание существования. Спорным является вопрос, что считать непосредственно зарождением рода — появление его первого представителя (в данном случае — сведений о нем) или появление разветвленного второго поколения. В нашем случае упоминание об основателе династии Афанасии Сибирякове (1) (1676 _ 1754) мы находим в Переписной книге 2-й ревизии 1744 г, где перечислялось также и все его многочисленное семейство под номером 973 за 1725 год и числилось как выбывшее из Посольского монастыря Иркутской провинции: «гор[ода] Яренска, Ошлапецкой вол[ости], кр[естьян]ск[ого] с[ела], нап[исан] Ирк[утской] провинции в Посольском м[о]н[асты]ре Афанасей Сибиряков 68 л[ет], у него дети 974) Алексей 31 г[од], 975) Василей 29 л[ет], 976) Евсигней 22 л[ет], 977) Осип 20 л[ет], 978) Михайло 18 л[ет], 979) Алексей 11 л[ет], у Алексея большого дети: 980) Иван 7 л[ет], 981) Иван же 3 л[ет], 982) у Василья с[ын] Михайло 6 мес[яцев]» .

Таким образом, зарождение династии относится к концу XVII — первой четверти XVIII в. Рассмотрим кратко экономическую обстановку в Сибири в этот период, чтобы иллюстрировать условия, в которых зарождался род.

Об экономических особенностях края конца XVII _ начала XVIII в. сообщают многие источники и авторы. Один из самых основательных экскурсов дает М. Д. Чулков в своем «Историческом описании…» .

Экономика Сибири в этот период испытывала на себе сильное протекционистское влияние государства, что было связано, прежде всего, с колониальным характером освоения Сибири. Развитие торговли и промыслов происходило за счет образования правительством новых городов и поселений. Однако торговые связи нередко предшествовали колонизации правительства.

В XVII в. пушнина являлась стержнем сибирской торговли, но далеко не единственным товаром. Многие предприниматели закупали в Сибири так называемые бухарские товары, участвовали с конца XVII в. в «китайском торге», который стал развиваться после заключения Нерчинского договора 1689 г. Кроме того, чтобы окупить расходы на дорогу, торговые люди брали с собой «русские», а нередко и западноевропейские товары. Номенклатура поступавших в Сибирь товаров была чрезвычайно пестрой. Не зная твердо, на какие товары будет наибольший спрос, купец обычно брал с собой всего понемногу и, как правило, не оказывался в проигрыше, поскольку в Сибири была высокая потребность практически во всем.

Во внутрисибирской торговле особенно высокую прибыль получали от продажи хлеба. Постепенно в товарооборот стали входить и другие продукты сельского хозяйства.

Говоря о составе торговцев в Сибири в XVII в., следует подчеркнуть, что это были, прежде всего, купцы из европейской части страны, которые лидировали в крупной оптовой торговле. К их числу принадлежали такие крупнейшие «воротилы», как Федотовы, Ревякины, Никитины, Босые. И лишь постепенно к началу XVIII в. на первое место стали выходить купцы сибирских городов. Ну, а в мелкой и розничной торговле пальма первенства принадлежала сибирским служилым людям, поскольку они имели возможность по служебным делам ездить по Сибири и в европейскую часть страны, участвовали в сборе ясака, часто контактировали с аборигенами, чем пользовались для совершения торговых сделок.

Вопросы регулирования торговли занимали важное место в управлении и хозяйственной жизни Сибири. Правительство, заинтересованное в развитии экономики новых земель, еще в конце XVI в. освобождало в Сибири от таможенных пошлин как русских, так и среднеазиатских купцов. Но по мере освоения новых территорий и оживления торговых связей торговцы стали облагаться пошлинами. Уже в 1597 г. было предписано брать у русских торговых людей в казну 1/10 часть товаров («сибирский платеж»), в начале XVII столетия в Сибири были построены первые таможни (в г. Верхотурье, Тобольске, Тюмени, Таре, Мангазее и др.). Расширялось и число взимаемых пошлин. Так, кроме «сибирского платежа», стали брать различные сборы за проезд и за право торговли.

Среди самых распространенных занятий в Сибири выделялся, конечно, пушной промысел. Однако наряду с ним на рубеже XVII — XVIII вв. развивались и многие другие: рыбный, соляной, сбор кедровых орех, ягод, хмеля. В начале XVIII в. в сибирских городах развивается кожевенное производство.

Важное значение для развития хозяйства и предпринимательства имело состояние путей сообщения. Основными путями сообщения в Сибири XVII в. были реки. Переброска тяжелых грузов осуществлялась исключительно по ним. Это обусловило быстрое развитие судостроительного дела. Возникают даже особые места судостроительства _ плотбища. Кроме легких лодок, которые служили для местного сообщения, строились суда большой грузоподъемности: дощаники (до 10 000 пуд.), барки, канюки. Судов строили довольно много, особенно для перевозки казенных грузов.

Сибирские города при преобладании в них военно-служилого населения постепенно приобретали облик торгово-промышленных центров. В каждом из подобных центров к концу XVII — началу XVIII в. имелась хотя бы небольшая базарная площадь с торговыми лавками, несколько кузниц. В крупных городах строились большие гостиные дворы с примыкавшими к ним торговыми площадями, насчитывались десятки торговых и складских помещений, ремесленных мастерских.

Важным явлением для развития экономики и культуры Сибири стало появление здесь переселенцев из Поморья. Путь из поморских селений в Сибирь проделывали многие государственные крестьяне, которые шли на свободную землю. На сегодняшний день ни для кого не секрет, что больше половины всего состава сибирского купечества были выходцами с Севера России. В данном случае Сибиряковы не отличаются от других: такой же длинный путь через Уральский «камень» проделал и основатель династии Афанасий Сибиряков.

По замечанию М. Д. Чулкова, движение населения из Поморья в Сибирь поддерживалось государством и происходило на протяжении всего XVII в.: «Русских торговых людей в Сибирь прежде сего пропускали по грамотам из Сибирскаго приказу, а поморских городов пропускали и без грамот, имая с них поголовныя печатныя деньги по рублю с человека…» Процесс этот шел до 1720 г., когда появилось распоряжение Коммерц-коллегии «без проезжих писем никого отнюдь не пропускать…» .

Причины переселения в Сибирь именно из Поморья кроются в политике государства, которая сводилась к тому, чтобы попытаться одновременно и сохранить тягло на месте, то есть в тех регионах, где большинство населения были крепостными крестьянами, и перебросить в Сибирь излишнюю рабочую силу. Уже в XVI в. правительство предлагало сибирской администрации призывать в Сибирь «охочих людей от отца сына и от брата и от сусед суседов». Район выхода переселенцев ограничивался поморскими уездами потому, что они были свободны от поместного землевладения.

О сильном государственном влиянии на заселение Сибири поморскими крестьянами говорит и В. И. Корецкий. Он рассматривает этот процесс, начиная с конца XVI в. Сохранилось дело 1599 г. о переселении в Сибирь «на житье» пашенных крестьян «из поморских городов и Казани». Это были крестьяне для поселения в Верхотурье, Тюмени, Таре и Тобольске. Причем те, кто соглашался остаться «на житье», получали денежное и хлебное жалованье, предполагалось давать и земли «чтоб вперед всякий был хлебопашец, и хлеба не возить» .

На значение переселения поморцев в Иркутск обращает внимание П. М. Головачев: «В начале XVIII в. торговый слой иркутского населения состоял почти исключительно из пришлого элемента, преимущественно из северных, „поморских“, городов — Сольвычегодска, Яренска, Устюга, Вологды, Вятки и др., которые и вели торговлю с Нерчинском, Селенгинском, Удинском…» .

Культурное значение заселения Сибири поморцами подробно освещено в работах Н. А. Миненко. Помимо того, что крестьяне с Севера России, коим был и Афанасий Сибиряков, принесли в Сибирь свои традиции ведения хозяйства, возделывания земли и рыбные промыслы, они оказали и мощнейшее влияние на формирование правосознания сибирских крестьян и посадских. Главная причина этого, по мнению Н. А. Миненко, кроется в сходстве социальных условий жизни, а также генетическая связь сибирской общины с общиной Русского Севера. Во-первых, известно, что для правового сознания северян уже в XVI в. был характерен его высокий уровень. Доказательством служит возникший в Устьянских волостях крестьянский Судебник 1589 г., ставший действующей «судебной книгой» для всего Поморья.

Есть основания полагать, что особый, относительно свободный уклад жизни поморцев и перенесение его в Сибирь стали одними из важных факторов складывания предпринимательства в Сибири.

Одновременно с формированием поморцами пашенного населения деревень и городов шло оформление крестьянских поселений другими способами. Большую роль в этом сыграли сибирские монастыри. В течение XVII в. в Сибири возникли более трех десятков монастырей.

Посольский Спасо-Преображенский монастырь, в который прибыл из Яренска Афанасий Сибиряков, был основан в 1681 г. История этой обители сложна, многогранна и выходит за рамки нашей работы. Нас она интересует лишь в той мере, в которой касается рода Сибиряковых. Когда Сибиряков мог проживать при монастыре, обитель получила земельные угодья (1695 г.), тогда к нему была приписана деревня Степная. В 1707 г. ему были пожалованы «для пропитания» рыбные ловли у Байкала (у р. Прорва) и земли у устья р. Селенги «под пашню и сенные покосы под монастырских крестьян» .

Многие монастыри Восточной Сибири участвовали в товарно-денежных операциях. Некоторые из них были тесно связаны с рынком, продавали излишки хлеба, скота, соль и занимались другими промыслами. Мы можем предполагать, что к числу таких монастырей относился и Посольский, на что указывает его экономико-географическое положение. Посольский монастырь играл большую роль в транспортном деле на Байкале. Торговыми перевозками по Байкалу занимались крестьяне, приписанные к монастырю, т.к. они имели довольно свободное положение. О важном транспортном положении монастыря повествует М. Д. Чулков: «…на сем водяном пути [к китайской границе] … накось через Байкал до Посольского монастыря считается 96 верст, у которого места суда, опоздавшия итти вверх по реке Селенге пристают и выгружаются также и обыкновенная зимняя дорога лежит мимо сего монастыря…» .

Какой статус имел Афанасий Сибиряков и его семейство при монастыре доподлинно неизвестно. Очевидно, есть основания предполагать, что Афанасий был приписным крестьянином, т. е. формально прикрепленным к землям монастыря, но лично свободным. На это указывает отметка в Переписной книге, речь о которой мы вели в начале данной главы, о том, что он был выходцем из крестьянского села Ошлапецкой волости. Деятельность же Сибиряковых, как отмечает исследователь Ю. С. Душкин, сводилась к перевозкам товаров по Байкалу, от чего семья могла получать прибыль.

Таким образом начинает развиваться предпринимательская деятельность рода Сибиряковых. Семья богатеет и «становится купцами, затем переезжает в Иркутск», где, по-видимому, они занимаются торговлей и промыслами. Утверждение Ю. С. Душкина основано на анализе источников, которые автор пожелал оставить закрытыми для науки. Не имея альтернативной точки зрения, мы не можем полностью опровергнуть или подтвердить мнение исследователя. Однако его заключения подтверждаются многими косвенными фактами, в том числе и из деятельности будущих поколений Сибиряковых.

Безусловно, фактор расположения монастыря сыграл немаловажную роль, но необходимо заметить, что для начала накопления своего капитала Сибиряковы оказались не только в нужном месте, но и в нужное время.

Надо учесть, что в первой половине XVIII в. бурно развивалась торговля с Китаем и увеличивался объем перевозок товаров через Байкал. Для перевозки товаров купец должен был иметь дополнительный капитал. Первоначально он торговал и транспортировал товары сам. Но и в это время торговля и перевозка были двумя различными сферами применения купеческого капитала. В дальнейшем эти два вида купеческой деятельности разделились: выделились лица, специально занимавшиеся только транспортировкой товаров, извозом, а купцы стали сдавать перевозку товаров им в подряд. Причем о появлении таких предпринимателей-перевозчиков мы можем говорить уже в начале XVIII в. Характерным примером такой деятельности стала перевозка товаров по Байкалу купцами Сибиряковыми, которые воспользовались ей для первоначального обогащения.

Кроме всего прочего, в деятельности, которой занимались Сибиряковы, были заинтересованы не только купцы, возившие свои товары в Китай и обратно, но и государство, которое в первой половине XVIII в. проводило четкую политику протекционизма, пытаясь контролировать все сферы экономической деятельности. Перевозки товаров через Байкал не могли остаться в стороне, поскольку это направление было стратегическим. В Инструкции из Государственной Коммерц-коллегии инспектору Сибирской Губернии господину Хрущову от 24 октября 1722 г. говорится именно об этом: «Надлежит ему осведомиться… и не лучше ли бы было, чтоб на Байкал море два буера, или другия какие ластовые морские суда по глубине того моря сделать ради переводу людей, писем и товаров с одной стороны моря на другую, из которых один буер может в Иркутске, а другой в Селенгинске… Ежели бы сие за благо изобретено было, тогда надлежит стараться, чтоб обыклых корабельных служителей к тому приискать…» .

Данный документ позволяет нам говорить о факторе протекционистской стимуляции, который, вероятно, мог послужить толчком для начала предпринимательской деятельности Сибиряковых.

К сожалению, о деятельности первых Сибиряковых мы можем лишь строить предположения, основанные на лапидарных данных немногочисленных источников и общих принципах развития предпринимательства в Сибири.

Имя основателя, например, нам удалось обнаружить в источниках лишь два раза. Известно, что в 1739 г. посадский Афанасий Сибиряков жил в Иркутске в приходе Архангельской церкви; еще одно, уже достаточно позднее, упоминание: в 1752 году прихожане Архангельского храма боролись с посадским Вердниковым, чья усадьба была слишком близко к храму, отчего возникала опасность пожара. Прихожане составили коллективное письмо, и одной из первых в нем стояла подпись уже немолодого Афанасия Сибирякова.

Посадский Сибиряков, по-видимому, принимал активное участие в жизни формирующегося городского общества в Иркутске и был уважаемым его членом. К сожалению, фактов о купеческой деятельности Афанасия мы в документах не обнаружили. Более подробно можем рассматривать уже второе поколение Сибиряковых.

На основе обработки метрических книг, прежде всего, Архангельской церкви Иркутска, а также вышеупомянутой Переписной книги, удалось создать схему поколения детей и частично внуков Афанасия Сибирякова. Уверенно можно сказать, что у него было 6 сыновей: Алексей старший (2.5.), Алексей меньшой (2.1.), Василий (2.2.), Евстигней (2.6.), Осип (2.3.) и Михаил (2.4.).

Изучая городские летописи Иркутска, мы видим на их страницах упоминание о Сибиряковых: «В июле 1744 г. из Иркутска уезжают в Петербург купцы Михаил Глазунов, Михайло Маньков, Иван Бечевин и Василий Сибиряков (2.2.) (1715 — 1790). Они повезли туда 40 000 руб. чистой прибыли от питейных сборов.» .

Данный факт заслуживает отдельного внимания. Очевидно, еще при жизни Афанасия Сибирякова его дети начали активно создавать капитал, задействуя при этом только формирующуюся в Сибири систему винных откупов.

Отдельно роль откупов в накоплении капитала рассматривалась В. Н. Разгоном. Откупная система, распространившаяся с XVII в., включала передачу на откуп таможенных, кабацких, проезжих, пролубных, лавочных, конских пошлин, а также сбор с мельниц, бань, харчевен, солодовен и пр. Наиболее крупными откупными статьями были таможенные и кабацкие сборы, а с отменой в середине XVIII в. внутренних таможен винные откупа становятся основой откупной системы. В. Н. Разгон на основе документов РГАДА выявил, что компания, состоявшая из иркутских купцов С. Добрынского, В. Зайцева, А. Шалина, Василия Афанасьевича (2.2.) (1715_1790) и Михаила Афанасьевича (2.4.) (1726_1799) Сибиряковых, взяла в 1753 г. на четырехлетний откуп таможенные, кабацкие и канцелярские сборы в Нерчинске и уезде за откупную плату в 7900 руб. в год.

Откупа — один из характерных инструментов накопления капитала для предпринимательства традиционного типа и использование этого пути Сибиряковыми здесь не является исключением из общих закономерностей развития третьего сословия в России.

Очевидно, в первой половине XVIII в. семья активно развивает предпринимательскую деятельность и создает капитал, развитие этого процесса заставляет выходить за пределы Иркутска, что также отвечает традиционному, докапиталистическому способу предпринимательской деятельности и следованию нуждам государства. В середине XVIII в. у династии появляется условно названное нами «забайкальское ответвление», основателем которой стал вышеупомянутый Михаил Афанасьевич Сибиряков (2.4.) (1726_1799). В Нерчинском крае он открывает горный завод, ставший первым частным заводом в Нерчинском горном округе. И. Боголюбский сообщает: «…к 1774 г. действовали 6 казенных заводов и 1 частный купца Сибирякова…». Кроме заводов, Сибиряковы открывают серебряные, ртутные и серные прииски. Нужно сказать, что ртутные и серные прииски в Нерчинском горном округе принадлежали только Сибиряковым, которые пользовались совершенной монополией на них по праву их открытия. Михаилу Афанасьевичу за открытие приисков в Нерчинском округе в 1791 г. было пожаловано личное дворянство. О чем свидетельствует герб, обнаруженный нами в Общем Гербовнике дворянских родов Всероссийской империи: «Михайло Сибиряков в службу вступил в 1759 г. — 1784 года февраля 7-го произведен коллежским асессором, и находясь в сем чине, 1791_го декабря в 9-й день пожалован на дворянское достоинство дипломом, с коего копия хранится в Герольдии». (См. Приложение 2) В сборнике Российского Исторического общества Михаил Сибиряков уже в 1766 г. упоминается как голова Нерчинского горного начальства и берг-гешворен.

Из прямых потомков Михаила Афанасьевича нам никто неизвестен. Последующие Сибиряковы, владеющие приисками в Нерчинском округе, ведут управление ими преимущественно из Иркутска и Верхнеудинска, где, очевидно, Сибиряковы располагали собственными верфями. Насколько часто Михаил Афанасьевич бывал в Иркутске, также предположить трудно. С уверенностью можно сказать, что он имел в этом городе собственное недвижимое имущество, но все дела вел, в основном, через своих доверенных лиц. В одном из запросов об оценке имущества в Иркутскую казенную палату сообщается: «…Нерчинских сереброплавильных заводов рудопромышленника и заводчика 1-го коллежского асессора Михаила Сибирякова по доверенности доверенный его Прокофий Малышев просит о выдаче из строительной суммы денег 1500 руб. под залог собственного его Сибирякова каменного дома состоящего здесь в Иркутске в приходе Харлампиевской церкви…» При помощи оценщиков дом был оценен в 4 тыс. рублей. К сожалению, это здание в Иркутске не сохранилось и точного адреса также нигде не указано. Несомненно одно: для второй половины XVIII в., когда город был почти еще полностью деревянным, иметь собственный каменный дом значило быть очень богатым и уважаемым человеком. Под «смотрением» Михаила Афанасьевича сочинен был Наказ, данный депутату Алексею Сибирякову от иркутских жителей. Очевидно, что Сибиряков был тогда одной из самых значимых фигур в Иркутском обществе, даже не проживая постоянно в городе.

" Забайкальская ветвь" Сибиряковых безусловно интересна и требует отдельной работы в архивных фондах Архива республики Бурятия и Читинской области.