Концепция «мягкой безопасности» («Soft Security») и перспективы для России

КОНЦЕПЦИЯ «МЯГКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ» («SOFT SECURITY») И ПЕРСПЕКТИВЫ ДЛЯ РОССИИ

Безопасность была и остается одним из основополагающих понятий науки о международных отношениях, а ее обеспечение — важнейшей задачей любого государства. И для теоретиков, и для политиков необходимо быстро реагировать и осмысливать изменения, которые происходят в структуре вызовов и угроз, с целью своевременного на них ответа. И наука, и практика здесь играют равноценно значимую роль.

В последние десятилетия мы наблюдаем важные изменения системы международных отношений: на второй план отошли проблема ядерной войны между сверхдержавами, угроза межгосударственных военных столкновений. Вследствие глобализации, роста нетрадиционных акторов и политики секьюритизации на первый план выходят проблемы невоенного характера. Изменение угроз приводит к реструктуризации всей концепции безопасности: субъекта (кто защищает), объекта (кого защищают) и методов ее обеспечения.

Новые тренды в системе международных отношений и призвана объяснить концепция «мягкой безопасности». Несмотря на активное использование этого концепта в научном дискурсе, единого понимания его не сложилось, в некоторых случаях существование «мягкой безопасности» как особого отдельного компонента вообще отрицается. В настоящей статье делается попытка найти ключ к пониманию «мягкой безопасности», объяснить важность этой концепции для современного мирового сообщества и актуальность для безопасности Российской Федерации.

В поисках «мягкой безопасности»: теоретическое осмысление концепта. Развитие концепта «мягкая безопасность» начинается в 70-х гг. XX века в рамках Копенгагенского института развития мира. Впервые в научный оборот термин «мягкая безопасность» был введен И. Галтунгом. Горный М. Мягкая безопасность — балтийское измерение. // Публичная политика — 2004. Сб. ст. / под ред. А. Ю. Сунгурова. СПБ., 2004. (http://www.strategy-spb.ru/index.php?do=biblio&doc=442, дата посещения: 4.10.2010). Основой для ее обеспечения должно было стать сотрудничество государств и отказ от блоковой системы. Безопасность и международное сотрудничество в поясе новых границ России. / под ред. Л. Б. Вардомского и С. В. Голунова. М. — Волгоград, 2002. (http://www.obraforum.ru/book/chapter1.htm#94, дата посещения: 14.11.2010).

Знаковой датой для развития «мягкого» измерения безопасности можно считать 1983 г. Тогда появляется монография Б. Бузана «Народ, государство и страх», где акцент делается на личности как объекте безопасности, а не интересах государства, а спектр вызовов международной безопасности расширяется за счет внутригосударственных угроз. Рыхтик М. И. Эволюция понятия «безопасность»: от «жестких угроз» до «мягких вызовов"// Современные проблемы мировой политики: Безопасность, конфликты и их анализ. / под. ред. М. М. Лебедевой. М., 2002. С. 93−94. Бузан условно выделяет пять секторов безопасности: военный, политический, экономический, общественный и экологический, тесно связанных друг с другом. Buzan B. People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. 1991. P. 19.

И. Галтунг, Б. Бузан, а также О. Вевер и Я. де Вильде стали представителями новой парадигмы в изучении проблем безопасности (Security Studies), уделявшей внимание социальным аспектам безопасности. В их концепциях объектом становится общество как целостная система, обладающая собственной идентичностью и ценностями. Важное место в копенгагенских «мирных исследованиях» заняла проблема конструирования угроз и их многообразия. Именно здесь зарождается концепт секьюритизации — социальный и политический процесс придания чему-либо статуса проблемы безопасности. Макарычев А. С. Безопасность и возвращение политического критические дебаты в Европе. // Индекс безопасности. 2008 г. № 4 (87), Том 14. (http://www.pircenter.org/data/publications/sirus4−08/Makarychev.pdf, дата посещения: 14.10.2010). Так, О. Вевер писал, что угрозы определяются через субъективное восприятие общества. Калиева Д. А. Теория безопасности: традиционный и новые подходы. (http://www.kisi.kz/img/docs/1251.pdf, дата посещения: 14.10.2010). Поэтому у разных обществ понимание безопасности, методов ответа на вызовы может быть различно.

В 1984 г. появляется «позитивное» определение «мягкой безопасности» как создание таких условий, которые позволяют раскрыться всем креативным способностям человека, обезопасить его. Горный М. Б. Указ. соч.

«Мягкая безопасность», как совокупность новых, нетрадиционных, невоенных вызовов, «мягких» методов ее обеспечения, была противопоставлена «жесткой безопасности», основанной на реализме, с его доминированием государства, национальных интересов и военных угроз. Основная граница между двумя концепциями проходила по характеру угроз: «нетрадиционные — традиционные», «невоенные — военные». Однако в начале XXI века этот баланс был нарушен атакой террористов 11 сентября 2001 г. и Чеченской войной. Терроризм, ранее считавшийся «мягкой» угрозой, стал представлять военную, то есть «жесткую» опасность. Таким образом, деление безопасности на «мягкие» и «жесткие» аспекты многим стало казаться условным и даже лишним. Безопасность и международное сотрудничество…

Поэтому в настоящее время мнения ученых, что считать «мягкой безопасностью» разделились, и концепт не получил комплексного теоретического осмысления. В отечественной науке под ним чаще всего понимается спектр невоенных (Т.Г. Пархалина Иная культура мягкой безопасности. Интервью с Т. Г. Пархалиной. // Независимое военное обозрение. 2010. (http://nvo.ng.ru/concepts/2010;03−12/1_terrorism.html, дата посещения: 2.10.2010), Г. О. ЯровойЯровой Г. О. Международное сотрудничество в сфере обеспечения «мягкой» безопасности в циркумполярном пространстве. (cua.karelia.ru/report12.doc, дата посещения: 12.10.2010)., М. А. Троицкий Троицкий М. «Мягкая безопасность»: российско-балтийский подход. // Международные процессы. 2003. № 1 (1). (http://www.intertrends.ru/one/018.htm, дата посещения: 2.10.2010).) или нетрадиционных (М.И. Рыхтик Рыхтик М. И. Указ.соч.) угроз. Наиболее глубокий анализ концепт получил в работах, подготовленных научным проектом «Публичная политика в сфере „мягкой“ безопасности и демократического развития: балтийское измерение». См. подробнее о проекте: http://www.strategy-spb.ru/bss/?do=about, дата посещения: 12.03.2011. Среди авторов здесь необходимо выделить А. С. Макарычева и М. Б. Горного.

Макарычев за основание классификации берет прежде всего объект, а не содержание безопасности: в модели «жесткой» безопасности объектом является государство, тогда как в центре «мягкой безопасности» стоит человек, что схоже с концепцией «человеческой безопасности» («human security»). У автора расширяется и список субъектов безопасности: кроме государства, ответственность за обеспечение мягкой безопасности способны взять и негосударственные акторы, прежде всего гражданское общество и неправительственные организации. Меняются и географические границы понятий: мягкая безопасность наиболее достижима на трансрегиональном и региональном уровнях. Макарычев А. С. Безопасность как феномен публичной политики: общие закономерности и проекции на балтийский регион. (http://megaregion.narod.ru/articles_text₂.htm, дата посещения: 4.10.2010).

У М. Б. Горного прослеживается схожий с А. С. Макарычевым взгляд на рассматриваемые концепты. Он подчеркивает анотропоцентричность «мягкой безопасности»: безопасность государства обеспечивается через безопасность его граждан. В список «мягких» вызовов Горный включает такие угрозы, как экологическая, экономическая, человеческая, общественная, культурная, лингвистическая. Горный М. Б. Указ. соч. Автор уверен, что субъектом «мягкой безопасности» может стать не только государство, но также гражданское общество и бизнес, а механизмом ее обеспечения — публичная политика. Там же.

В схожем ключе описывает концепт и политолог Д. М. Гаспарян, определяя мягкую безопасность как «основанную на принципе гуманизма невоенную концепцию безопасности, призванную эффективно бороться с не силовыми — внутренними и внешними мягкими угрозами, имеющую социально ориентированную основу». Гаспарян Д. М. Мягкая безопасность Закавказья в контексте мировой политики. Авт-т дисс. на соискание ученой степени кандидата политических наук. СПб., 2009. С. 14. Набор «мягких угроз», по его мнению, уникален для каждого государства и общества, но всегда имеет невоенную природу. Там же. С. 13.

В зарубежной науке также нет единого мнения. «Мягкая безопасность» представляется как нетрадиционная (А. Фатич Fatiж A. Conventional and unconventional — `hard' and `soft' security: the distinction. (www.boeckler.de/…/South-East_Europe_Review-2002;03-p93.pdf)., С. Дорджевич Рorрeviж S. Understanding transnational organized crime as a Security threat and Security Theories.// Western Balkans Security Observer. 2009. № 13. (http://www.ccmr-bg.org/upload/document/1 001 251 301_western_balkans_sec.pdf, дата посещения: 4.10.2010).), невоенная (У. Зиял Ziyal U. Re-Conceptualization Of Soft Security And Turkey’s Civilian Contributions To International Security (http://www.turkishpolicy.com/images/stories/2004;02-globalsecurity/TPQ2004;2-ziyal.pdf, дата посещения: 13.10.2010).) либо социоориентированная (М. Раффа Raffa M. Soft Security: Definition and Conceptual Problems. (http://foreignpolicy.it/adon.pl?act=doc&doc=4782, дата посещения: 4.10.2010)., Ф. Врей Vreя F. Revisiting the soft security debate: From European progress to African challenges. (http://www0.sun.ac.za/sdorm/index2.php?option=com_docman&task=doc_view&gid=73&Itemid=26, дата посещения: 17.01.2011).) парадигма безопасности. По мнению других ученых (Т. Вайсс Weiss T. Novй bezpeиnostnн hrozby a aktivity Evropskй unie v oblasti soft a hard security (http://www.europeum.org/doc/arch_eur/tweiss_soft_a_hard_security.pdf, дата посещения: 15.03.2011)., Д. Линдли-Френч Lindley-French J. The Revolution in Security Affairs: Hard and Soft Security Dynamics in the 21st Century. // European Security, vol. 13, 2004., А. Опиц, Й. Трой Opitz A., Troy J. Enlargement and Soft Security: the EU in the Western Balkans. 2008. (wiscnetwork.org/ljubljana2008/getpaper.php, дата посещения: 12.11.2010).) «мягкие» вызовы безопасности исходят от новых, негосударственных акторов, тогда как государства представляют «жесткие» угрозы. Существует также мнение, что деление безопасности невозможно, недопустимо и даже вредно, поскольку это не имеет практической значимости и мешает эффективной политике безопасности (А. Миссироли Misiroli A. New security challenges and EU responses. 2004. (www.iss.europa.eu/uploads/media/rep04−08.pdf, дата посещения: 4.10.2010)., М. Селим Selim М. Arab perceptions of Hard and Soft Security Threats (www.afes-press-books.de/pdf/Istanbul/Selim_abs.pdf, дата посещения: 6.10.2010).).

Таким образом, существует множество подходов к пониманию «мягкой безопасности», и у каждого направления существуют свои аргументы. Безусловно, даже в позиции противников разделения прослеживается определенная логика. Современная тенденция к секьюритизации и так приводит к разбросу сил государства и общества, что сказывается на эффективности политики безопасности. Мы согласны с тем, что деление носит условный, зачастую умозрительный характер. Однако мы убеждены, что признание разной природы «мягкого» и «жесткого» аспекта безопасности имеет важное теоретическое и политическое значение. В первом случае оно проливает свет на характер изменений, произошедших с мировой системой и ролью в ней государства, во втором — в силу различия методов обеспечения «мягкой» и «жесткой» безопасности — помогает национальным государствам правильно оценить приоритеты и выстроить эффективную парадигму.

Разграничение, пускай и умозрительное, необходимо, остается определиться с основанием деления. Деление на традиционные и нетрадиционные угрозы нам кажется не перспективным, так как вопрос, что считать традиционным, а что новым, всегда будет оставаться открытым (например, считать ли пиратство Сомали, новым, если сам феномен существует с начала мореплавания, или терроризм, в той или иной форме проявлявших себя с XIX в.).

Подход Т. Вайсса, Д. Линдли — Френч и др. кажется вполне приемлемым, особенно если вспомнить мнение А. Д. Богатурова о принадлежности «мягкой безопасности» к новой форме организации международных отношений — мировой политике. Богатуров А. Д. Понятие мировой политики в теоретическом дискурсе.// Международные процессы. 2004. № 1(4). (http://www.intertrends.ru/four/002.htm, дата посещения: 4.10.2010). Однако и в этой концепции есть ряд, на наш взгляд, существенных минусов. Во-первых, с этой точки зрения, государство как традиционный актор не может являться источником угроз «мягкого» характера. С этим трудно согласиться, ведь большинство экологических проблем техногенного характера возникают по вине государств (хотя отчасти и ТНК как нового актора). В добавление к этому, «мягкая сила» государств исключается из числа угроз в принципе, хотя для многих стран идеология и культура другого актора может представлять серьезную опасность. Во-вторых, опять-таки встает проблема угроз, связанных с терроризмом, который все более напоминает государство «без границ»: террористам объявляют войну, они нападают на города.

Мы считаем наиболее подходящим деление «по объекту», то есть по тому, на кого непосредственно направлены угрозы. «Жесткие» угрозы действуют «сверху-вниз», то есть прежде всего представляют опасность государству в целом и главным его «защитникам», прежде всего, вооруженным силам, соответственно спускаясь до уровня индивида. Примерами таких угроз можно считать войну, которая объявляется государству, функции по отражению атаки берет на себя армия, а последствия ее уже представляют угрозу обществу и индивиду. «Мягкие» же вызовы действуют напрямую, минуя формальную, географически расположенную структуру безопасности: кибер-терроризм, нелегальная миграция, экологические бедствия, наркомания, торговля людьми, голод и др. — вначале угрожают интересам и потребностями личности, а затем уже приводят к нестабильности общества, государства, международной обстановки. Получается, что «мягкие угрозы» не связаны с открытым военным противостоянием государств и ориентированы на общество и индивида, и здесь мы в целом согласны с определением Д. М. Гаспаряна.

Кроме того, «мягкая безопасность» — концепция не только внешне-, но и внутриполитическая, затрагивающая не только национальный, но и транснациональный уровень. Различаются и методы: парадигма «мягкой безопасности» носит сетевой характер, а не географический (А. Фатич), и ответом на вызовы подобного плана не могут быть военные операции.

В этой позиции также есть слабые стороны. Особенно это касается проблемы экономической безопасности, которая может действовать как через государство на личность (экономические санкции, дефицит бюджета и др.), так и наоборот. Единственный выход — исходить из каждого конкретного кейса экономической угрозы и определять ее природу.

Полный перечень «мягких» угроз, и здесь мы вновь согласны с Д. М. Гаспаряном, должен определяться конкретными условиями отдельно взятого государства. Но они, на наш взгляд, прежде всего носят невоенный, социоориентированный характер.

Принимая во внимание все эти особенности, мы определяем «мягкую безопасность» как состояние, при котором государственная внешняя и внутренняя политика социально-ориентирована и направлена на обеспечение защищенности личности и общества от выявленных рисков и вызовов невоенного характера, напрямую угрожающих индивидуальным, общественным интересам, потребностям и ценностям, а также стабильности государства.

«Мягкая безопасность» как государственная парадигма: возможности для России. Концепция «мягкой безопасности» не только объясняет кардинальные трансформации безопасности, но представляет собой модель построения межгосударственного взаимодействия, внутренней и внешней политики. «Мягкие» вызовы реальны, количественно превосходят число угроз военного характера и объективно составляют большую часть содержания безопасности, заставляя государства искать эффективные способы их разрешения.

На наш взгляд, имплементация «мягкого» компонента в систему национальной безопасности России — одна из важнейших задач государственной внешней и внутренней политики. Необходимость подобного шага для нашей страны, стремящейся не только к эффективной защите граждан, но и к лидерству в строительстве Евроатлантической архитектуры безопасности, определяется несколькими факторами.

Во-первых, это позволит заговорить с партнерами «на одном языке». Дело в том, что «мягкая безопасность» становится устоявшейся практикой крупнейших акторов. Европейский Союз, взяв на вооружение доктрину «устойчивого развития», все больше внимания уделяет ответу на энергетические, климатические вызовы, борьбе с нелегальной миграцией и решению гуманитарных вопросов. Ананьев А. В., Ананьева Е. В. «Мягкая» безопасность становится жестче. // Международная жизнь. 2009. № 4. С. 105 — 107. Следуя новым трендам, кабинет Б. Обамы в США всерьез занялся построением американской парадигмы «мягкой безопасности». Там же. С. 103 — 104. Даже НАТО, будучи сугубо военной структурой, включила в новую Стратегическую концепцию (2010 г.) борьбу с невоенной угрозой — кибер-терроризмом. Active Engagement, Modern Defence. Strategic Concept for the Defence and Security of the Members of the North Atlantic Treaty Organisation adopted by Heads of State and Government in Lisbon. 2000 г. (http://www.nato.int/cps/en/natolive/official_texts_68 580.htm, дата посещения: 17.03.2011). Еще раньше, в самом начале XXI века, в сторону «мягкости» изменилась ОБСЕ, включив в повестку дня такие вызовы, как нарушение прав человека, этническую напряженность, организованную преступность, оборот наркотиков и оружия, неконтролируемый поток миграции и проблемы окружающей среды. Лиссабонская Декларация по модели общей и всеобъемлющей безопасности для Европы ХХI века. 1996 г.// Внешняя политика и безопасность Современной России 1991;2002. Хрестоматия. Т. IV. М., 2002. Стоит также отметить, что в Европе и США уже давно используют комплексный подход (comprehensive approach) к пониманию безопасности: два аспекта развиваются вместе, имея множество точек соприкосновения, «мягкие» вызовы рассматриваются как потенциальные жесткие и наоборот. Makarychev A. Hard, Soft, or Human? Security Discourses in The EU, NATO, and Russia (www.gwu.edu/~ieresgwu/assets/docs/pepm₁₂₉.pdf, дата посещения: 12.10.2010).

Во многом, поэтому инициатива Д. А. Медведева 2008 г. по Договору о Европейской безопасности, содержащая только военно-политическую составляющую, не была воспринята в Европе как способная реально обеспечить всеобъемлющую безопасность. Кабанов Ю. А. Проект договора о европейской безопасности как элемент защиты национальных интересов РФ//Молодая наука в классическом университете. Тезисы докладов науч. конф. фестиваля студентов, аспирантов и молодых ученых. 20−30 апреля 2010 г. Иваново, 2010. С. 63.

Таким образом, можно предположить концептуальное различие в понимании безопасности в целом, разрыв между ожиданиями РФ и ее способностью к адаптации в новых мирополитических условиях. Поэтому выработка новой, «мягкой» парадигмы безопасности имеет огромную значимость для стремящейся стать активным игроком на международной арене России. мягкий безопасность секьюоритизация вызов Другой важный показатель значимости «мягкой безопасности» для России — подверженность конкретным вызовам, в силу внутриполитической обстановки и геополитического положения. Согласно «Политическому атласу современности», выпущенному в 2007 году, Россия по внешним и внутренним угрозам занимает в рейтинге 81-е место (1 место — Эфиопия — страна, подвергающаяся наибольшему числу угроз, 192-е место — Канада — самая безопасная страна). Политический атлас современности. / под. ред. А. Ю. Мельвиля. М., 2007. С. 166. Авторы поясняют, что положение России вызывает «большую озабоченность». Среди «мягких угроз» России выделяются стихийные бедствия, избыточная миграция, сокращение численности населения и эпидемия СПИДа. Вместе с тем, по их мнению, РФ не грозят такие угрозы, как нехватка питьевой воды и голод. Там же. С. 228 — 229.

Безусловно, для России актуальными продолжают оставаться проблемы энергетической безопасности, причем как внутренние ее аспекты — эффективность и энергосбережениеЭнергетическая безопасность России.// «Энергополис». сентябрь 2009 г. (http://energypolis.ru/portal/2009/15-yenergeticheskaya-bezopasnost-rossii.html, дата посещения: 13.10.2010)., так и внешние — проблемы участия РФ в решении проблем энергобезопасности. Маслов О. Ю. Новая российская энергетическая доктрина (http://www.imperiya.by/economics2−4707.html, дата посещения: 14.10.2010). Информационная безопасность, особенно в плане защиты граждан от негативного информационного воздействия и обеспечения безопасности информацииАтаманов Г. А. Информационная безопасность: сущность и содержание. 2007. (http://www.naukaxxi.ru/materials/78/, дата посещения: 12.10.2010) — также приоритетна. И, безусловно, экологические проблемы, такие как изменение климата, также должны быть включены в парадигму безопасности.

«Мягкие» угрозы России, в силу своего трансграничного характера, представляют опасность для наших европейских соседей, особенно это касается проблем наркотраффика и организованной преступности. Таким образом, эффективная «мягкая безопасность» России необходима не только на национальном, но и трансрегиональном и глобальном уровнях.

Помимо новых угроз и методов ответа на них, «мягкая безопасность» означает поворот к индивиду и обществу, позволяет сконцентрировать свое внимание на проблемах, непосредственно касающихся их. В области обеспечения «мягкой безопасности» часть функций делегируется обществу, отсюда развития гражданского общества, межрегионального сотрудничества, инициативности и ответственности граждан.

В настоящий момент формирование «мягкой безопасности» в России проходит стадию секьюритизации, посредством расширения спектра угроз в основополагающих документах внешней политики. В период президентства Д. А. Медведева обновлена Концепция внешней политики, появилась Стратегия национальной безопасности, а также документы, посвященные отдельным аспектам «мягкой безопасности» — продовольственной безопасности, борьбе с наркотраффиком и коррупцией и др. Это свидетельствует о пересмотре государственных приоритетов в сторону личности, отход от сугубо военного понимания национальной безопасности. Этот процесс необходимо продолжать, углублять, при этом большее внимание уделять практической реализации декларируемых принципов.

Таким образом, концепт «мягкая безопасность» обладает большим потенциалом для объяснения кардинальной трансформации понятия «безопасность» после крушения биполярной системы. И чем чаще на первый план будут выходить угрозы невоенного, социоориентированного характера, тем актуальней он будет и для ученых, и для политиков. Подверженной «мягким» угрозам России необходимо как можно быстрее брать «на вооружение» концепцию «мягкой безопасности», и в соответствии с ней выстраивать внутреннюю политику, а также диалог с ЕС, США и НАТО. В силу транснационального и даже глобального характера, «мягкие» угрозы одинаково касаются всех акторов, поэтому и договориться здесь представляется наиболее возможным. Посредством этого Россия сможет включиться в Евроатлантическую архитектуру безопасности.