Развитие стран после Второй мировой войны

1. Охарактеризуйте главные итоги Второй мировой войны для стран Западной Европы и США

Какие последствия имели ход и исход второй мировой войны для участвовавших в ней великих держав и для всей международной системы? См._Deutsche Groemacht — und Weltpolitik im 19. und20. Jahrhundert, Dusseldorf l977, S 350 ff. Для Великобритании в сущности, уже само решение о вступлении в войну в 1939 г. предопределило дальнейшее ослабление ее пошатнувшегося еще в первую мировую войну положения как мировой державы, которого она достигла в период между 1815 и 1860 гг. и — после фазы внутренних реформ — в классический период империи последней трети XIX века

Как бы ни закончилась воина в Европе, нельзя было и надеяться на восстановление британского влияния в Восточной и Центральной Европе, как это было после первой мировой войны вследствие ослабления России в результате войны и революции, что сделало позже еще раз на два десятилетия возможным восстановление «равновесия сил» в Европе. На это нельзя было надеяться ни в случае победы Германии, ни в случае победы Великобритании, возможной только с помощью (или при вмешательстве в войну по собственной инициативе) Советского Союза. Тем самым европейское равновесие под косвенным британским руководством, равновесие, традиционно рассматривавшееся как предпосылка активной международной политики Великобритании, хотя эта аксиома стала спорной еще со времен окончания первой мировой войны, уже ни в коем случае не могло быть восстановлено.

Во время кризиса 1941 — 1942 гг. британскому правительству пришлось пообещать Индии независимость в послевоенный период, чтобы по меньшей мере локализовать начинающееся — поскольку независимость была предоставлена не сразу — восстание и предотвратить переход Индии на сторону Пакта трех держав. В общем и целом необходимость использовать потенциал Содружества наций и колоний в целях ведения войны имела своим следствием то, что центробежные силы в британском содружестве резко активизировались. Канада, Австралия, Новая Зеландия пошли своим собственным путем и в случае угрозы — например, в 1942 г. в связи с наступления японцев — опирались на США, как бы это ни не нравилось стремившимся ослабить тенденцию к распаду британским консерваторам во главе с Черчиллем.

К этому добавился третий, пожалуй, решающий момент. Когда в 1940 г. немецкие успехи на Европейском континенте достигли своего апогея, перед Великобританией остро встала уже давно существовавшая проблема — или стать «младшим партнером» несущей угрозу германской мировой державы, или признать руководство США, что, с другой стороны, также означало стать «младшим партнером» более сильного. Последовательным было (что подтверждает преемственность основной линии британской политики и при переходе власти от Чемберлена к Черчиллю) и принятие летом 1940 г. решения в пользу опоры на Америку, чего хотел избежать Чемберлен в процессе умиротворения до лета 1939 г. — при большей свободе действий, несмотря на британо-американский торговый договор 1938 г.

Неожиданный исход выборов в Британии в июле 1945 г., принудивший к отставке борца за старую имперскую традицию Черчилля, несмотря на его триумф в войне против Гитлера, и приведший к власти в Великобритании Лейбористскую партию, настаивавшую на социальных реформах и удовлетворявшуюся более скромными внешнеполитическими целями (хотя и все еще империалистическими), показал, что большинство британцев примирились с отступлением во второй ряд держав и в соответствии с британской традицией снова стремились с помощью внутренних реформ приспособиться к новой ситуации.

Влияние второй мировой войны на Францию — по аналогии с этой основной линией в истории Великобритании — следует, видимо, рассматривать с точки зрения внезапных, часто революционных изломов, характерных для французской истории со времени Великой революции. Столь поразительно быстрый для всех ведущих войну и в то время еще нейтральных или «не ведущих войну» держав крах Третьей республики в 1940 г., с одной стороны, и тот факт, что в конце войны, в 1945 г., Франция не только находилась на стороне победителей, но и была признана ими, по меньшей мере формально, хотя и с некоторыми ограничениями, снова великой державой — два глубоких перелома всего за несколько лет, — с другой, создали предпосылку для столь характерной для французской политики в следующие десятилетия двойственности, расхождения между трезвой, реалистичной оценкой существующего положения, еще оставшихся, очень ограниченных для Франции возможностей и огромным преувеличением собственного величия, а также роли Франции в мировой политике.

Конечно, особую ответственность за это нес генерал де Голль; но вместе с тем он был просто выдающимся представителем распространенной точки зрения. Вытекавшая отсюда двойственность распространялась как на французскую политику в Европе, так и — с еще большими последствиями — на французскую колониальную и трансатлантическую политику. Стремление утвердить свою самостоятельность в рамках антигитлеровской коалиции, пронесенное де Голлем, несмотря на все унижения, через годы огромной слабости Франции, вылилось в 1944;1945 гг. в усилия, направленные на то, чтобы быть равноправным партнером на Европейском континенте, признанным как Великобританией, так и Советским Союзом. Цель такой политики равновесия заключалась в том, чтобы получить возможность бросить якобы решающую гирю Франции на чашу весов в пользу Востока или Запада как против возрождения германского рейха в любой форме, так и против англосаксонского превосходства. Но несоответствие между желанием и возможностями уже в 1945 г. было столь очевидным, что ни для Советского Союза, ни для США и Великобритании возможный особый союз с Францией не мог играть больше чем второстепенную роль. О таком союзе в качестве альтернативы по крупному счету не могло быть и речи для сторонников курса кооперации с Советским Союзом из-за слабости Франции. А для представителей конфронтационного курса по отношению к Советскому Союзу в Америке нахождение Франции в западном блоке представлялось возможным не на основе особых соглашений, а потому, что при обострении отношений между Востоком и Западом Франции не оставалось другого выхода; это так и так отвечало логике развития событий. Франция могла бы приобрести в Европе большее политическое значение, если бы она признала свободу и независимость своих колоний, как это провозгласил — хотя и нерешительно — во время войны в качестве своей программы де Голль. А в момент победы в 1945 г. верх одержали силы, защищающие колониальный статус Франции. Они предприняли вопреки «духу времени» попытку реставрации колониальной империи. Действия, какие Франция в течение более чем пятнадцати лет проводила военными средствами в регионах, расположенных далеко от Европы (Индокитай, затем Алжир), привели ее к недееспособности в сфере внешней политики и к еще большей зависимости от США, чего, в общем-то, и без того нельзя было избежать, учитывая соотношение сил на мировой арене.

Если, таким образом, как Великобритания, так и Франция относились к державам, которым пришлось заплатить за участие в победе над Германией утратой своего ведущего положения в мировой системе держав, но которые такой ценой сумели сохранить внутреннюю свободу и тем самым шанс выполнять новые функции в качестве «средних держав» Th. Schieder, Die mittleren Staaten im System dergroben Machte, в: Historische Zeitshrift, 232 (1981), S. 583 ff. в мировой политике, то Советский Союз и США, обе главные державы-победительницы, исходя из их исключительного потенциала, испытали самым различным образом то, что можно назвать двойственными последствиями всякой большой военной победы.

Это относилось прежде всего к Советскому Союзу. Главный принцип его внешней политики, заключавшейся с 20-х годов в том, что Советскому Союзу противостоит группа или круг «империалистических», то есть принципиально враждебных коммунистической системе, держав, нисколько не потерял своего значения входе второй мировой войны, несмотря на все перемены в расстановке сил и изменение роли Советского Союза. Этим были последовательно обусловлены задачи советской внешней политики, состоявшие в том, чтобы еще во время войны путем дипломатических усилий и правильного использования Красной Армии обеспечить себе большую внешнеполитическую и — с учетом быстрого развития военной техники — тем более необходимую стратегическую свободу действий в Европе и во всем мире.

Благодаря господствующему положению, которое Советский Союз обеспечил себе в Европе до Эльбы, была на перспективу исключена возможность воссоздания антисоветских комбинаций в Восточной, Центральной и Юго-Восточной Европе в стиле 20-х и 30-х годов. Важной предпосылкой для этого были подчиненные целям стратегического обеспечения и служащие ему социально-революционные преобразования в большом регионе за пределами и без того распространившейся далеко на запад советской территории (то есть в рамках старого «санитарного кордона» и областей, в узком смысле относившихся до 1939 г. к Центральной Европе).

И наоборот, широкая буферная зона, охватывающая целый ряд нейтральных или «подлежащих нейтрализации» стран между расширившейся двумя путями советской империей и регионом западного влияния от Скандинавии и оставшейся части Германии (в границах Потсдамских соглашений) до Италии вследствие переориентации американской послевоенной политики от сотрудничества на конфронтацию с СССР, существовало только в наметках. В результате в конце концов прямое соприкосновение с регионом «западного» влияния пришлось выбрать в качестве худшей альтернативы в наиболее болезненном месте — в Германии. Таким образом, в результате большого веса, который Советский Союз приобрел в рамках антигитлеровской коалиции, были созданы предпосылки для его подъема в ранг мировой державы, чьи разнообразные требования отныне определяли всю советскую политику.

Улучшенная военная техника, прежде всего качественный скачок, которого добились США в 1945 г. благодаря ядерному оружию, частично ликвидировали преимущество достигнутой удаленности. Советский Союз приобрел в Европе «наполовину гегемонистские позиции» со всеми опасностями и нагрузками, которые с давних времен были связаны с таким двойственным положением. Они проявились вскоре в защитной реакции всех европейских государств, которые не находились под советским господством, в их прямой или косвенной опоре на противника Советского Союза на международной арене, на США.

В 1945 г. Советский Союз еще не сделал политического рывка к свободе, для того чтобы реально уравнять шансы с сильнейшей соперничающей державой в ходе вступающей в новую стадию борьбы между мировыми державами.

Превосходство США рассматривалось как угрожающий фактор; их поворот к конфронтации, совершенный президентом Трумэном в области международной политики еще в 1945 г., усилил, с советской точки зрения, эти пока двойственные результаты войны, поправить которые было бы можно только с помощью огромных новых усилий. С завоеванного в последнюю фазу войны, в 1944;1945 гг., «плацдарма» в Центральной и Восточной Европе после некоторой паузы можно было бы рискнуть и попытаться расширить международно-политические, военно-стратегические и военно-технические позиции Советского Союза и достичь глобальных целей. Однако Советский Союз по-прежнему подвергался опасностям, с которыми с давних пор сталкивались страны, стремившиеся к полной гегемонии в Европе, и которые осложнялись для него проблемой второго фронта на Востоке (США с Японией или Китаем) и усиливались ростом внутренних трудностей в тонком руководящем слое советско-коммунистической кадровой партии и этнической напряженностью внутри советской империи.

Таким образом здесь косвенно высказана та мысль, что, как бы высоко после победы 1945 г. ни оценивался фактор «Советский Союз» в мировой политике, тем не менее США вышли из войны как экономически и стратегически — морская и воздушная военная сила — доминирующая и очень притягательная своими либерально-демократическими тенденциями и принципами мировая держава. На ближайшие десять лет у Америки фактически была монополия на ядерное оружие или по крайней мере такое превосходство в этой области, которое равнялось монополии. Казалось, предназначение США состоит в том, чтобы диктовать всему миру мир в соответствии со своими принципами. Хотя Америка не была готова к такой исключительной ситуации, когда впервые в истории человечества какая-либо держава получила реальный шанс установить свое мировое господство, как бы оно потом ни оценивалось, и, следовательно, была не в состоянии адекватно использовать это себе на пользу. Как и для Великобритании в XIX веке, для США в XX веке наиболее подходящим, исходя из их внутренней структуры, было неформальное господство в мире.

Все это вместе взятое, а также оптимистическая надежда на то, что США с их идеалами косвенно во много раз сумеют увеличить свою притягательность, удержали эту передовую державу от попытки использовать свою монополию на силу для установления прямого господства в глобальном масштабе.

Когда после битвы под Сталинградом в начале 1943 г. американцы выяснили, что вопреки прежним оценкам Советский Союз выйдет из войны как перворазрядная держава, эта альтернатива — преобладающее положение в мире или гегемония в одном (атлантическо-западноевропейском) крупном регионе — в постановке целей стала связываться с другой проблематикой, а именно — кооперации или конфронтации с Советским Союзом в послевоенное время. В момент победы в Европе, вследствие неожиданной смерти президента Рузвельта и неуверенности его преемника, Трумэна, казалось, что остался открытым вопрос, в каком направлении будет впредь развиваться американская политика, хотя чаша весов — в том числе благодаря некоторым предварительным решениям первых месяцев 1945 г., еще при Рузвельте — уже склонялась к конфликту и образованию блока на Западе. Но как только выяснилось, что территориальные изменения более или менее крупного масштаба больше уже невозможны без новой большой военной катастрофы, стало очевидным, что, базируясь на полярности двух блоков и на разделении континента (с побежденной Германией в качестве ядра), в Европе мир обеспечивался более стабильным равновесием, чем шаткое равновесие порядка, существовавшего в 1919;1920 гг. Возможность существования другого выбора, по сути мнимая уже после первой мировой войны, а именно между возвращением к изоляции в сфере Американского двойного континента и постоянным участием в мировой политике, была теперь неактуальной, окончательно устаревшей.

Никогда еще расхождение между желаемым и достигнутым, а при Гитлере также и между немцами, мыслившими в традиционных великодержавных категориях, и немцами, наивно верившими лозунгам о борьбе великой Германии за свободу, не было так велико, как в то время в Германии. С этих позиций и стремились подвести итоги последнего отрезка ее истории. Утрачен был в 1945 г. не только статус великой державы, завоеванный рейхом во времена Бисмарка, утрачен на основе новой расстановки сил на международной арене, после того как, образно говоря, снова было закрыто окно между Востоком и Западом, которое открылось для Центральной Европы в результате Крымской воины и на протяжении восьмидесяти лет служило решающей предпосылкой для прусско-германской великодержавной политики. Потеряна была не только четверть старой, не оспаривавшейся и в Версале территории рейха, с которой последние недели войны почти 6,9 миллиона человек бежали на оставшуюся территорию четырех оккупационных зон в Германии между Одером и Рейном (или были изгнаны после окончания войны). Нет, в результате совершенного от имени немцев под вопрос было поставлено само право немцев на собственную национальную жизнь, хотя бы в скромных рамках. Являвшееся ответом на совершенные немецким государством преступления, давление на немцев, оказываемое победоносными державами Востока и Запада в идеологическом, экономическом и политическом планах, было с самого начала настолько сильным, что большинству немцев бесперспективной казалась всякая попытка сохранить после катастрофы национально-государственные связи, как к этому стремились избежавшие национал-социалистического террора представители немецкого движения Сопротивления в первый период после 1945 г., когда ситуация в Германии вокруг нее была еще относительно наиболее открытой.

В рамках мировой политики судьба Германии, с которой державы-победительницы из-за своих диаметрально противоположных позиций не могли заключить мирный договор, была переплетена с решающим вопросом всего послевоенного времени вообще, а именно: удастся ли после крупнейшей военной катастрофы мировой истории установить универсальный мирный порядок или развитие приведет — и это, несмотря на все надежды, казалось с самого начала большинству людей во всех странах более вероятным — к образованию идеологических и политических «блоков», что вызвало бы особенно высокую степень напряженности в разделенной остаточной части Германии, ибо здесь «блоки» непосредственно соприкасались друг с другом. Эта тенденция должна была бы привести к подобному же разделу мира, хотя и имеющему другую политическую и географическую структуру, причем страны группировались бы вокруг той или иной гегемонистской державы и в случае победы Пакта трех держав, которые соперничали уже во время войны, над антигитлеровской коалицией.

В долгой, полной непрерывных неудач и крахов истории европейских мирных соглашений и проектов после Вестфальского мира новый порядок после второй мировой войны имел особое значение, ибо получившая между тем небывалое развитие военная техника с ее разрушительными возможностями, жертвами которой в 1939;1945 гг. стало свыше 50 миллионов человек, привела бы в третьей мировой войне в соответствии со всеми прогнозами к уничтожению человечества как такового. Все старания американского президента Рузвельта на последнем этапе второй мировой войны, в 1943;1945 гг., учитывавшего эту угрозу человечеству, сосредоточить усилия антигитлеровской коалиции на создании дееспособной, обладающей большой исполнительной властью мировой организации, которая уже в зародыше могла бы ликвидировать любой конфликт между мировыми державами, в том числе и регионального характера, между тем не привели к достижению решающего успеха. Упорная приверженность идеям государственного суверенитета, характерная для Советского Союза в первую очередь, но также и для США, Великобритании, а частично и для Франции, особенно при де Голле, нашедшая свое выражение в праве великих держав накладывать вето в Совете Безопасности ООН, обусловила продолжение традиционной политики с позиции силы после 1945 г.

Вторая мировая война, планировавшаяся агрессорами как ряд малых молниеносных войн, превратилась в глобальный вооруженный конфликт. На его различных этапах с обеих сторон одновременно участвовало от 8 до 12,8 млн. человек, от 84 до 163 тыс. орудий, от 6,5 до 18,8 тыс. самолетов. Общий театр военных действий в 5,5 раза превышал территории, охваченные Первой мировой войной. Всего же в войну 1939;1945 гг. были втянуты 64 государства с совокупным населением в 1,7 млрд. человек. Потери, понесенные в результате войны, поражают своими масштабами. Погибло более 50 млн. человек, а если учитывать постоянно уточняющиеся данные по потерям СССР (они колеблются от 21,78 млн. до около 30 млн.), эта цифра не может быть названа окончательной. Только в лагерях смерти уничтожено 11 млн. жизней. Экономика большинства воевавших стран была подорвана.

Именно эти страшные итоги Второй мировой войны, поставившие на грань уничтожения цивилизацию, заставили активизироваться ее жизнеспособные силы. Об этом свидетельствуют, в частности, факт оформления действенной структуры мирового сообщества — Организации Объединенных Наций (ООН), противостоящей тоталитарным тенденциям в развитии, имперским амбициям отдельных государств; акт Нюрнбергского и Токийского процессов, осудивших фашизм, тоталитаризм, наказавших главарей преступных режимов; широкое антивоенное движение, способствовавшее принятию международных пактов о запрете на производство, распространение и применение оружия массового поражения и т. д.

Вторая мировая война оказала решающее воздействие на историю всех учавствовавших в ней великих держав, на их дальнейший подъем или их падение. Существенным изменениям подверглась и сама система государств. Она сконцентрировалась вокруг немногих супердержав и ряда «средних» государств, но продолжала существовать, и, более того, она укреплялась под знаком образования идеологических и государственно-политических «блоков». Устранение этой системы, базирующейся больше, чем когда-либо раньше, на чрезвычайно шатком равновесии сил и окончательно расширившийся до глобальных размеров, а также предотвращение растущих, исходящих от заложенных в ней конфликтов, — эти пока явно неразрешимые задачи, поставленные второй мировой войной, предстоит решать будущим поколениям.

2. Что было общим в развитии восточноевропейских стран в 50-е г.

Значительным историческим событием послевоенного времени стали народно-демократические революции в ряде стран Европы: Албании, Болгарии, Венгрии, Восточной Германии, Польше, Румынии, Чехословакии, Югославии и Азии: Вьетнаме, Китае, Корее и несколько ранее — революция в Монголии. В значительной мере политическая ориентация в названных странах определялась под воздействием пребывания на территории большинства из них советских войск, выполняющих освободительную миссию в период Второй мировой войны. Это же во многом способствовало и тому, что в большинстве стран начались кардинальные преобразования в политической, социально-экономической и других сферах в соответствии со сталинской моделью, характеризовавшейся высочайшей степенью централизации народного хозяйства и засильем партийно-государственной бюрократии.

Выход социалистической модели за рамки одной страны и распространение ее на Юго-Восточную Европу и Азию заложил основы для возникновения сообщества стран, получившего название «мировая система социализма» (МСС). В 1959 г. Куба, а в 1975 г. Лаос вошли в орбиту новой системы, просуществовавшей более 40 лет.

В конце 80-х гг. в состав мировой системы социализма входили 15 государств, занимавших 26,2% территории земного шара и насчитывающих 32,3% мирового населения.

Принимая во внимание даже просто эти количественные показатели, можно говорить о мировой системе социализма как существенном факторе послевоенной международной жизни, требующем более углубленного рассмотрения.

Как отмечалось, важной предпосылкой складывания МСС явилась освободительная миссия Советской Армии в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Сегодня ведутся достаточно острые дискуссии по этому вопросу. Значительная часть исследователей склонна считать, что в 1944;1947гг. не было народно-демократических революций в странах этого региона, а Советский Союз навязал освобожденным народам сталинскую модель общественного развития. С подобной точкой зрения можно согласиться лишь отчасти, так как, на наш взгляд, следует учитывать, что в 1945;1946 гг. в этих странах осуществлялись широкие демократические преобразования, восстанавливались зачастую буржуазно-демократические формы государственности. Об этом свидетельствуют, в частности: буржуазная направленность аграрных реформ при отсутствии национализации земли, сохранение частного сектора в мелкой и средней промышленности, розничной торговле и сфере услуг, наконец наличие многопартийности, включая и высший уровень власти.

Если в Болгарии и Югославии сразу же после освобождения был взят курс на социалистические преобразования, то в остальных странах Юго-Восточной Европы новый курс стал осуществляться с момента установления по существу безраздельной власти национальных компартий, как это было в Чехословакии (февраль 1948 г.), Румынии (декабрь 1947 г.), Венгрии (осень 1947 г.), Албании (февраль 1946 г.), Восточной Германии (октябрь 1949 г.), Польше (январь 1947 г.). Таким образом, в ряде стран в течение полутора-двух послевоенных лет сохранялась возможность альтернативного, несоциалистического пути.

1949 г. можно считать своеобразной паузой, подведшей черту под предысторией МСС, а 50-е годы — выделить в относительно самостоятельный этап форсированного создания «нового» общества, по «универсальному образцу» СССР, составляющие черты которого достаточно хорошо известны. Это всестороннее огосударствление промышленных отраслей экономики, принудительное кооперирование, а по существу огосударствление аграрного сектора, вытеснение частного капитала из сферы финансов, торговли, установление тотального контроля государства, высших органов правящей партии над общественной жизнью, в области духовной культуры и т. п.

Оценивая результаты проведенного курса строительства основ социализма в странах Юго-Восточной Европы, следует констатировать в целом скорее негативный эффект этих преобразований. Так, форсированное создание тяжелой индустрии привело к возникновению народнохозяйственных диспропорций, что сказалось на темпах ликвидации последствий послевоенной разрухи и не могло не отразиться на росте уровня жизни населения стран в сравнении со странами, не попавшими в орбиту социалистического строительства. Подобные результаты были получены и в ходе принудительной кооперации села, а также вытеснения частной инициативы из сферы ремесла, торговли и услуг. В качестве аргумента, подтверждающего такие выводы, можно считать мощные общественно-политические кризисы в Польше, Венгрии, ГДР и Чехословакии 1953;1956 гг., с одной стороны, и резкое усиление репрессивной политики государства в отношении всякого инакомыслия, с другой.

Достаточно распространенным до недавнего времени объяснением причин подобных трудностей строительства социализма в рассматриваемых нами странах было слепое копирование их руководством опыта СССР без учета национальной специфики под воздействием жесточайшего диктата Сталина в отношении коммунистического руководства этих стран.

Самоуправленческий социализм в Югославии. Однако была и иная модель соиалистического строительства, осуществляшаяся в те годы в Югославии — модель самоуправленческого социализма. Она предполагала в общих чертах следующее: экономическую свободу трудовых коллективов в рамках предприятий, их деятельность на основе хозяйственного расчета при индикативном типе государственного планирования; отказ от принудительной кооперации в сельском хозяйстве, достаточно широкое использование товарно-денежных отношений и т. п., но при условии сохранения монополии компартии в известных сферах политической и общественной жизни. Отход югославского руководства от «универсальной» сталинской схемы строительства явился причиной практической изоляции ее на ряд лет от СССР и его союзников. Лишь после осуждения сталинизма на XX съезде КПСС, только в 1955 г. отношения социалистических стран с Югославией стали постепенно нормализоваться. Некоторый положительный экономический и социальный эффект, полученный от внедрения более сбалансированной хозяйственной модели в Югославии, казалось бы является подтверждением аргумента сторонников вышеприведенной точки зрения на причины кризисов 50-х гг.

Важной вехой в истории формирования мировой системы социализма можно считать создание Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ) в январе 1949 г. По линии СЭВ осуществлялось экономическое и научно-техническое сотрудничество первоначально европейских социалистических стран. Военно-политическое сотрудничество велось в рамках созданного в мае 1955 г. Варшавского Договора.

Необходимо отметить, что социалистические страны Восточной Европы оставались сравнительно динамично развивающейся частью МСС.

Вариант 2

1. Охарактеризуйте экономическое чудо 1950 г.

Немецкое экономическое чудо

Людвиг Эрхард родился в Баварии 4 февраля 1897 г. После крушения фашизма Эрхард стал активным пропагандистом рыночной модели экономики, выступал с лекциями. Личность Эрхарда интересна тем, что это один из немногих случаев, когда на первых постах государства оказался экономист ученый, прекрасно применивший свои знания на практике. Особенность Эрхарда, как и Ф. Д. Рузвельта в том, что он был прекрасным оратором, умел объяснить простому народу смысл экономической политики Правительства и уделял этому огромное значение, много писал в газеты и выступал.

Ключевые положения экономической философии самого Эрхарда сводились к следующему:

1. «Принудительная» экономика не может быть эффективной никогда, нигде и ни в какой форме. Альтернатива командной системе одна, и другой в природе не существует. Это рыночная экономика, основанная на свободе, конкуренции н взаимной ответственности граждан и государства.

2. Демонтаж командной системы и замена ее рыночной не могут быть растянуты во времени, поскольку законы функционирования обеих систем являются взаимоисключающими, а попытки сидеть между двумя стульями — худшая политика, которая может привести только к окончательному хаосу и полной дезорганизации экономики. «Критическую массу» рыночных преобразований надо проводить быстро, решительно и последовательно.

3. Восстановление жизнеспособной денежной единицы — не закономерный итог заключительного этапа реформ, а отправная точка и необходимая предпосылка успешного продвижения к цели. Инфляционная «накачка» экономики, какими бы благими целями она ни оправдывалась, всегда контрпродуктивна по своим конечным результатам.

4. Государство обязано активно вмешиваться в экономический процесс. Но направление, характер и способы такого вмешательства должны ориентироваться на поддержку свободного рынка, на защиту рынка от социального популизма и иждивенчества.

5. Социальная функция государства заключается не в том, чтобы «поровну распределять нищету», а прежде всего в том, чтобы обеспечить условия для эффективного производства. Прежде чем что-то распределять, надо это «что-то» произвести. Что же касается самого распределения, то здесь главная задача государства — забота о слабых. Для тех же, кто в силах позаботиться о себе сам, оно обязано создать необходимые условия.

С середины 1950 годов страна вступила в полосу непрерывного экономического роста, длившегося почти до конца 60-х годов. Этот период получил название немецкого экономического чуда. Вот основные результаты прогрессивного развития рыночных сил: уже в 1950 г был достигнут уровень довоенного производства. К 1956 г. уровень 1950 г. был удвоен, а к 1962 г. — утроен. Средние темпы экономического роста составляли около 7.8%. Что особенно важно, в стране был очень низкий уровень инфляции, один из самых низких в Европе. Индекс цен промышленных товаров в 1951 г. составлял 111% от уровня цен 1950 г., в 1952 — 121%, 1953 — 118%, 1957 — 124%.

В середине 50-х годов ФРГ занимала второе место по величине золотовалютных резервов, третье место после США и Англии по объему промышленного производства. Отвечая на вопрос о факторах успешного развития экономики Эрхард говорил, что это находчивость предпринимателей, дисциплинированность и трудолюбие рабочих, умелая политика правительства. В первую очередь получили развитие металлургия, химическая промышленность, машиностроение, легкая, перерабатывающая промышленность. Очень умело проводилась конверсия военных заводов. Государство внедряло программы переобучения рабочей силы.

Помимо промышленности, также активно развивалось сельское хозяйство, превзойдя довоенный уровень уже в 1953 г. В немалой степени этому способствовала проведенная в 1947;1949 земельная реформа, в результате которой основная часть угодий юнкерских хозяйств перешла в руки средних и мелких собственников.

Уже с 1950 г. страна имела стабильно активное сальдо торгового баланса, достигнувшее в 1955 г. 1.2 млрд. марок. Началась внешнеторговая экспансия Германии, ее товары в силу высокого качества и приемлемых цен находили спрос по всему миру. Значительную роль в становлении экономики Германии сыграл подъем автомобильной промышленности (Фольцваген и Ауди), производство бытовой техники (знаменитый Грюндик, Сименс). Известно, что англичане отказались от завода Фольцваген, предназначавшегося им по репарациям, считая что производство является устарелым и нерентабельным, но уже в 1950 году завод стал производить всемирно известные «жуки», выдерживающие жесткую конкуренцию даже на рынке США. Как и в США на заводах Форда, этот автомобиль стал всенародным и доступным. Покупка автомобиля стала мечтой каждого немца, люди стремились хорошо зарабатывать. В свою очередь развитие автомобильной промышленности породило спрос на строительство инфраструктуры, качественных дорог, известных по всему миру как автобаны. В стране получил широкое развитие автомобильный туризм.

Повышался уровень доходов населения, шло активное и массовое формирование среднего класса. В 1951 был принят закон, закреплявший участие рабочих в управлении производством, вводивший в совет директоров предприятия их представителя. Была создана разветвленная система социального страхования.

Японское экономическое чудо Так же, термином «экономическое чудо» обозначается рывок в экономическом развитии Японии, произошедший в течение 1955;1973 гг., когда среднегодовые темпы ее экономического роста составляли 9,5%. За эти годы объем промышленного производства вырос в 6,6 раза, национальный доход на душу населения увеличился более чем в 8 раз и достиг уровня Англии и Италии.

Япония осваивала технологии переработки сырьевых и топливных ресурсов и массового стандартизованного выпуска готовых изделий. В 50-х гг. были реконструированы металлургические заводы, угольные шахты и электростанции и заново построен разрушенный во время войны торговый флот. В 60-х на базе конверсии военных предприятий и нового строительства практически с нуля были воссозданы производство электробытовых приборов и радиоприемников, автомобильная промышленность. Началось создание отраслей послевоенного поколения: нефтехимии, производства синтетических волокон и смол, электроники. Этот процесс стимулировался сочетанием следующих факторов: наличие дешевой и хорошо обученной рабочей силы, инженерно-технических кадров; доступность новых технологий; достаточные внутренние источники накопления и механизмы финансирования капиталовложений.

У Японии не было сколь-нибудь значительной внешней задолженности, кроме нескольких целевых займов Всемирного банка, она не пользовалась крупными внешними кредитами. Бюджет сводился с профицитом в течение 1949;1968 гг., и запас прочности денежной системы позволял Банку Японии поддерживать низкие процентные ставки кредита. Капиталовложения предприятий финансировались главным образом банками.

Индустриализация вызвала массовый отток рабочей силы из сельского хозяйства. Этот процесс сопровождался беспрецедентно быстрым ростом доходов наемных работников (в среднем на 10% в год) и массовым созданием новых мелких предприятий, число которых выросло в полтора раза. Период высоких темпов создал в Японии современный средний класс.

На экономический рост затрачивалось около 30% ВВП, в том числе 18−20% приходилось на инвестиции в оборудование и производственное строительство.

Для данного периода было характерно активное вмешательство государства в распределение ресурсов между отраслями и в организацию отраслей с целью формирования определенной структуры промышленности. Важнейшим инструментом промышленной политики была система валютных квот на оплату необходимого импорта, то есть практически карточное распределение валютных ресурсов и разрешение доступа для иностранных инвесторов только на индивидуальной основе. Тем самым сводилась к минимуму иностранная конкуренция на внутреннем рынке. Протекционизм был главной составляющей тогдашней промышленной политики. Другими составляющими были налоговые льготы приоритетным отраслям.

К концу 60-х гг. в Японии был создан промышленный потенциал для конкурентоспособного экспорта. По мере того, как продукция обновленной промышленности выходила на международные рынки, внутренний рынок открывался для иностранных товаров. В 70-х гг. два мировых нефтяных кризиса вызвали в Японии острые вспышки инфляции и резкое замедление темпов роста. «Экономическое чудо» закончилось, но благодаря ему Япония достигла западных стандартов благосостояния.

2. Что за события произошли в конце 80 в начале 90 г.

Чертой нового этапа советской дипломатии стали ежегодные встречи М. С. Горбачева с президентами США. Заключенные с США договоры об уничтожении ракет средней и меньшей дальности (декабрь 1987 г.) и об ограничении стратегических наступательных вооружений (июль 1991 г.) — положили начало к сокращению ядерного оружия в мире.

Продвинулись вперед многолетние переговоры по снижению уровня обычных вооружений. В ноябре 1990 г. было подписано соглашение об их значительном сокращении в Европе. Дополнительно СССР в одностороннем порядке принял решение об уменьшении оборонных расходов и численности собственных Вооруженных Сил на 500 тыс. человек.

За май 1988 — февраль 1989 гг. был осуществлен вывод советских войск из Афганистана, после чего II съезд народных депутатов СССР признал «необъявленную войну» против соседней, прежде дружественной страны грубой политической ошибкой. Дипломатия приложила много усилий к прекращению гражданской войны в Анголе, Камбодже и Никарагуа, образованию там коалиционных правительств из представителей противоборствующих сторон, к преодолению путем серьезных политических реформ режима апартеида в Южно-Африканской Республике, поиску решения палестинской проблемы, долгое время омрачавшей отношения Израиля и арабских государств.

Произошли изменения в советско-китайских отношениях. Пекин выдвигал в качестве условий для этого вывод советских воиск из Афганистана и Монголии, а вьетнамских — из Камбоджи. После их выполнения весной 1989 г. между двумя великими державами была восстановлена приграничная торговля, подписана серия важных соглашений о политическом, экономическом и культурном сотрудничестве.

Этот же год явился переломным в отношениях СССР со своими партнерами по социалистическому содружеству. Начался форсированный (и социально не обеспеченный) вывод войск с советских баз в Центральной и Восточной Европе. На опасения многих лидеров социалистических стран, что некоторые конкретные решения, диктуемые «новым мышлением», могут повлечь за собой дестабилизацию общественно-политической обстановки, Советское правительство ответило экономическим давлением, пригрозив, перевести хозяйственные взаиморасчеты с союзниками на свободно конвертируемую валюту (что и было вскоре сделано). Это обострило отношения между странами—членами СЭВ и подтолкнуло к быстрому развалу не только их экономического, но и военно-политического союза.

С лета 1989 г. и до весны 1990 г. в европейских социалистических странах происходит серия народных революций, в результате которых власть переходит мирным путем (за исключением Румынии, где имели место кровопролитные столкновения) от компартий к национально-демократическим силам. В Югославии падение социалистического строя (как позднее в СССР) привело к развалу страны. Входившие ранее в федерацию Хорватия и Словения объявили себя независимыми республиками, Сербия и Черногория остались в составе Югославии, а в Боснии и Герцеговине развернулись затяжные военные действия между сербской, хорватской и мусульманской общинами на почве национально-территориального размежевания.

Руководство СССР заняло позицию невмешательства в процессы, на глазах кардинально менявшие политический и социально-экономический облик социалистических, союзных государств. Особо наглядно самоустранение СССР проявилось по самому важнейшему в послевоенной истории Европы германскому вопросу.

На встрече с канцлером ФРГ Г. Колем в феврале 1990 г. в Москве М. С. Горбачев высказался в том смысле, что «канцлер может взять дело объединения Германии в свои собственные руки». Не встретило принципиальных возражений у Горбачева и предложение Коля о вхождении объединенной Германии в НАТО. В марте 1990 г. в ГДР были проведены многопартийные выборы. Победу на них одержал блок буржуазно-консервативных партий. В ноябре того же года эта бывшая социалистическая республика влилась в состав ФРГ, сохранившей полноправное членство в Северо-Атлантическом союзе.

Курс на отход от СССР и сближение с Западом взяли и практически все новые правительства бывших социалистических стран Центральной и Восточной Европы. Они выразили полную готовность вступить в НАТО и Общий рынок.

Оставшись без старых союзников и не приобретя новых, СССР быстро терял инициативу в международных делах и вошел в фарватер внешней политики капиталистических стран блока НАТО.

Ухудшение экономического положения Советского Союза побудило горбачевскую администрацию обратиться в 1990—1991 гг. за финансовой и материальной поддержкой к ведущим державам мира, так называемой «семерке» (США, Канада, Великобритания, Германия, Франция, Италия, Япония).

Запад оказал СССР гуманитарную помощь продовольствием и медикаментами (правда, она в основном осела в номенклатурных кругах или прилипла к рукам дельцов коррумпированной товаропроводящей сети). Серьезной же финансовой помощи не последовало, хотя «семерка» и Международный валютный фонд обещали ее М. С. Горбачеву. Они все больше склонялись к поддержке отдельных союзных республик, поощряя их сепаратизм.

Распад Советского Союза и мировой системы социализма вывели США в разряд единственной сверхдержавы мира. В декабре 1991 г. американский президент поздравил свой народ с победой в «холодной войне».

Список литературы

война советский европа экономический

1. Поляк Г. Б., Маркова А. Н. Всемирная история. М., 1997

2. Новая и новейшая история. /Под редакцией Поповой Е. И. и Татариновой К. Н. М., 1984

3. Хачатурян В. М. История мировых цивилизаций с древнейших времен до конца XX века. 10—11 кл. / Под ред. В. И. Уколовой. — 3-е изд., испр. и доп. М., 1999

4. Валиуллин К. Б., Зарипова Р. К. История России. XX век. М., 2002

5. Зуев М. Н. История России. Учебник для ВУЗов. М., 2000

6. История России (9−20 вв.). Под ред. А. Ю. Дворниченко, В. С. Измозика. М., 2003