Настоящее состояние. 
Шизофрения, параноидная форма, обострение по галлюцинаторно-параноидному типу

Соматический статус: рост 172 см, вес 85 кг. Больная нормостенического телосложения, удовлетворительного питания.

Кожные покровы обычной окраски, сухие, шелушащиеся. В эпигастрии, несколько левее срединной линии, депигментированный рубец длиной 2 см и шириной 0,5 см.

Видимые слизистые розовые, чистые. Костно-мышечная система без особенностей. Лимфузлы не увеличены.

Перкуторно над всеми легочными полями звук ясный легочный, Перкуторные границы легких в пределах нормы. Голосовое дрожание сохранено. Бронхофония сохранена. Аускультативно дыхание везикулярное, хрипов нет. ЧДД 16 в мин.

Перкуторные границы сердца в пределах нормы. Аускультативно сердечные тоны ясные, ритм правильный. АД D=S 110/80 мм.рт.ст. Ps 132 в мин.

Язык влажный, чистый. Живот мягкий, безболезненный. Печень +1см. Физиологические отправления в норме.

Диурез адекватный. Мочеиспускание свободное, безболезненное. Симптом Пастернацкого отрицательный с обеих сторон.

Неврологический статус: зрачки округлые, равновеликие. Прямая и содружественная реакция на свет сохранена. Реакция на конвергенцию сохранена. Лицо симметрично. Девиации языка нет. Менингеальных симптомов нет.

Сухожильные и периостальные рефлексы живые, патологических рефлексов нет.

Координационные пробы выполняет точно.

Дермографизм белый нестойкий.

Психический статус: больная среднего роста, удовлетворительного питания. Кожные покровы чистые, выглядит опрятно, одежда чистая, волосы причесаны, ногти чистые.

Больная охотно вступает в контакт, пытается направлять ход беседы. Уверена, что студенты пришли от «Пелагеи Ираклидовны — женщины, обещавшей реабилитацию». Указывая на преподавателя, спрашивает: «Это Пелагея Ираклидовна?», и очень удивляется, получив отрицательный ответ.

В месте, времени и собственной личности полностью ориентирована. При разговоре смотрит в лицо собеседника, старается прочитать записи, выполняемые студентами по ходу беседы.

Отвечает в плане задаваемых вопросов, но постоянно переключается на тему незаконного удержания в стационаре и обиды, нанесенной ей директором школы.

Ответы полные. Речь тихая, маломодулированная. Больная говорит довольно монотонно, жестикуляцию почти не использует. Рассказывая о своих переживаниях, употребляет эмоциональные выражения, но адекватного эмоционального реагирования нет (мимикой, модуляциями голоса, жестами не выделяет).

Внимание сохранено в полном объеме, отмечаются некоторые затруднения при переключении внимания: больную сложно перевести на тему следующего задаваемого вопроса, когда от предыдущего вопроса она уже ушла на тему своего незаконного удержания в стационаре.

Больная самостоятельно рассказывает о том, что за три дня до курации (примерно 18 октября), находясь в палате, услышала исходящий непонятно откуда голос своего лечащего врача — «я услышала, как у Ирины Сергеевны душа плачет: зря я так с Валерией Павловной обошлась, неправильно я ее лечу, плохой я человек». На вопрос, слышали ли другие больные в палате этот голос, больная отвечает, что у них не спрашивала, потому что «все здесь подавленные, заторможенные» и она с ними почти не общается. Критики нет. Факт того, что она слышала голос, когда поблизости не было его обладателя, объясняет тем, что у нее тоже пропадал как-то голос: «я вот думаю, наверное, мой голос был где-то еще, почему ведь у меня его не было? И Ирины Сергеевны голос также».

Таким образом, у больной наблюдается патология восприятия в виде слуховых псевдогаллюцинаций.

У больной присутствуют выраженные расстройства мышления в виде склонности к резонерству, символизму. Мышление паралогично, отмечается соскальзывание мыслей, некоторая вязкость мышления. При беседе становится заметна высокая самооценка больной, постоянное подчеркивание значимости своей личности; больная произносит полностью название университета, в котором училась, все фамилии, имена и отчества полностью, независимо от частоты их повторения. Отвечая на вопрос по любой теме, неизменно сводит ответ к тому, как обидела ее директор школы (ее фамилию, имя и отчество больная также каждый раз произносит полностью).

У больной имеется сформированный бред преследования: она уверена, что директор школы хочет лишить ее работы, унизить, «растоптать».

В беседе проскальзывают другие бредовые идеи, содержание и значение которых больная, несмотря на расспросы, рассказать отказывается: «династия Эктовых (фамилия директора школы) при трех королях», «философы трех династий долго спорили, что важнее: день или ночь».

Интеллект и запас знаний соответствуют возрасту и полученному образованию. Критика к своему болезненному состоянию отсутствует.

Настроение ровное, несколько сниженное.

Волевая сфера: в отделении спокойна. Пребыванием в стационаре тяготиться. «Мучаюсь от безделья» — неоднократно упоминает о том, как бы ей хотелось, чтобы были спицы, и она могла бы вязать, чтобы ей разрешили работать в отделении уборщицей («Отработала бы хлеб»).

После выписки надеется добиться социальной реабилитации, работать по специальности или библиотекарем.

Сон достаточный, сновидений не помнит или скрывает («Сны — это показатель нездоровья, а я — человек здоровый, у меня снов не бывает»).

Пароксизмальных расстройств влечения и патологических влечений не выявлено.

Память сохранена. Рассказывая о событиях своей жизни, затрудняется назвать, в каком году было то или иное личностно значимое событие (например, ее свадьба), и высчитывает год, исходя из своего возраста на тот момент, при этом иногда ошибается и часто просит студентов посчитать самих.

Тесты: при выполнении тестов больная существенно оживляется: голос становится громче, модулированнее, жесты и мимика активнее. При трактовке теста «четвертый лишний» выявлено много нарушений: выражены элементы резонерства, символизма («ведро — вёдро: хорошая погода, все чистые и хорошие»); пытается увидеть другой образ, вместо выделения четвертого объясняет значимость изображенных предметов, пытается найти между ними связь и построить рассказ, переходит к абстрактным понятиям. На картинках пальцем считает цветы (цветы не были изображены ни на одном из предложенных рисунков), насчитав на одном рисунке 12 гладиолусов, потом 12 ирисов, а на третьем — 12 флоксов. Заявляет, что на всех картинках лишние «графики, координаты, чертежи», т. е линии, отделяющие рисунки друг от друга.

При попытках выделения лишнего, проявляет выраженную паралогичность: даже давая правильный ответ, обосновывает его неправильными рассуждениями. Во все привносит свой смысл, значимость.

Трактуя картинку, на которой были изображены мяч, коньки, лыжи и конькобежец, говорит «так, это картинка про то, как кто чеснок видит: у некоторых чеснок ассоциируется с коньками, у некоторых с мячом, у некоторых с лыжами» и приходит к выводу, что лишние «графики».

После выполнения теста больная озабоченно говорит: «Вы обязательно напишите, что цветов на самом деле нет, это у меня так ассоциируется». На вопрос что и почему у нее ассоциируется с цветами, ответить не может.

При трактовке сюжетных картинок, несмотря на тщательное объяснение задания, не воспринимает сюжет («Ага, они все живут в многоэтажном доме»), пытается исключить лишнее, название воспринимает с иронией («Ага, какое же это веселое Рождество: она газом пользовалась, спичками — испортила им все Рождество. О, еще и ножом, и утюгом! Это плохо. Надо привыкать жить без электрификации!»). На вопрос, почему опасна электрификация, пускается в невнятные резонерские рассуждения с элементами бреда (опять говорит про философов трех династий).

Многократно при выполнении теста уходила в резонерские рассуждения, теряя цель работы (разорванность мышления).

При трактовке пословиц и поговорок некоторые, независимо от их сложности, трактует абсолютно верно, другие — опять же вкладывая свой смысл, усматривая значимые лишь для нее символы.

Например: «Обжегшись на молоке, дует на воду», трактует как «молоко ассоциируется с людьми с хорошим достатком, сытая жизнь… Корова языком слизнула, и давай ругаться о тех, кто победнее».

Выполнять задание на счет отказалась: «Мне вообще нравиться пятеричная система исчисления — все считать по пяти. Пять пальцев, а вместе плод», — после этого больная ушла в резонерские рассуждения о числах, стоимости жизни сейчас и ранее, высказала идею, что в году должно быть 24 месяца по 15 дней с названиями, разбитыми из современных («И» и «юнь»).

Доказывая факт неправильного удержания ее в стационаре, пускается в резонерские рассуждения по поводу имени опрашивающего и своего собственного («раз уж меня „здоровой“ в церкви окрестили, значит, мне вообще никакие таблетки давать нельзя. Я здоровая!»).