Общественный строй и социальное неравенство в Кыргызстане в досоветский период

Общественный строй и социальное неравенство в Кыргызстане в досоветский период

Общественный строй и общественно-политическая жизнь кыргызов всегда вызывали определенный интерес у ученых, исследователей истории Кыргызстана. В некоторой части литературы до октябрьского периода, были утверждения, что у кыргызов господствовал родовой строй. Существовал также взгляд, что общественный строй кыргызов до XX века характеризовался переходным периодом от родового строя к феодализму [1]. Сторонниками данной теории являлись профессор П. Кушнер и известный этнограф С. Абрамзон Так Кушнер П. писал, что, «…это одна из самых ранних фаз феодализма и в то же время последняя фаза разложения родовых отношений у кыргызов. Это грань двух социалистических эпох». По Кушнеру получается, что кыргызы находились на начальной стадии феодального развития, на рубеже между родовым строем и феодализмом.

С. Абрамзон считал, что «господствующим в кыргызском обществе оставался полупатриархально-полуфеодальный уклад. Феодальные отношения в ту пору еще окончательно не сложились и не представляли собой определенной системы» .

В средние века и дооктябрьский период социально-экономические отношения кыргызов были пронизаны патриархально-родовыми пережитками, которые значительно срослись с феодальными отношениями и бытом кыргызского населения. Они проявлялись, прежде всего, в сохранении родоплеменных делений. Данная генеалогия кыргызов в дальнейшем получила довольно широкое освещение в работах историков, этнографов и санжырачы. Кыргызские племена и роды, несмотря на общность языка и культуры, не объединились в единую нацию вследствие слабых экономических связей, а также территориальной и политической разобщенности.

Родоплеменные объединения входили в состав двух территориально-политических образований — онг («правое крыло») и сол («левое крыло»). Разумеется, процесс разделения кыргызских родоплеменных объединений на два «крыла» начался в результате действия определенных экономических, политических, этнических и географических факторов. Хотя эти два территориально-политических образования первоначально соответствовали традиционному делению кыргызских племен на правое и левое «крыло», но уже в середине XVIII в. их родоплеменной состав был довольно пестрым и мало соответствовал генеалогическим канонам [2].

В правое «крыло» входили родоплеменные объединения саруу, саяк, сарыбагыш, монголдор, бугу, солто, черик, басыз, азы к, багыш, беш тамга, кытай, кушчу, они занимали, в основном, территорию Северного Кыргызстана. В левое «крыло» входили объединения кыдырша, теит, бостон, жедигер, кесек, найман, ахтачи, окчу, теелес, кыпчак, канглы, мундус, багыш, адыгене, жору, берю, баргы, конурат, нойгут, чонбагыш и кара-багыш, проживали они в пределах Южного Кыргызстана.

Каждое «крыло» ежегодно из числа старших биев своих родоплеменных объединений избирало верховного бия (чон. бий), который занимался общим управлением. Но фактически он не располагал значительной и постоянной военной силой, не имел реальной власти над старшими биями — правителями родоплеменных объединений и крупными феодалами. Родоплеменное объединение, во главе которого стоял старший бий (улук бий), представляло собой самостоятельную административно-политическую единицу и обязательно имело свою тамгу, а также свой боевой клич — ураан. бий родоплеменной знать На всем протяжении существования киргизского общества мы встречаемся с феодально-родовой знатью как экономически и политически господствовавшей группой. Основной костяк ее в XVIII в. и в более ранее время составляли феодальные владетели — бий, исключительно важная роль которых в кыргызском обществе заключалась в том, что внутри подвластных им родоплеменных объединений они не только осуществляли административную власть, но и ведали внешними, военными и судебными делами. Старший бий каждого кыргызского племени мог по своему усмотрению совершать набеги на соседей либо оказывать военную поддержку правителям других государств, лично решать важные судебные дела. В состав управляемого биями родоплеменного объединения входили связанные между собой не столько действительным, сколько мнимым родством многочисленные роды и родовые подразделения которыми управляли акалакчын бий, которые были в подчинении у старшего бия.

В первой половине ХГХ в. в Северной Киргизии получил распространение новый социальный термин «манап», который постепенно вытеснил понятие бия как феодального владетеля. Следует отметить, что на юге Кыргызстана крупных феодалов, т. е. верхушку феодальной аристократии, называли не манапами, а датками, а рядовых — беками, что было связано с кокандским завоеванием. Кокандские ханы с целью привлечения на свою сторону представителей кыргызской феодальной знати, давали им эти звания. Звание «бек» со временем становится наследственным и передавалось от отца к сыну, причем их правовое положение не отличалось от манапов.

Появление термина «манап» до недавнего времени было принято связывать с образованием нового, отличного от прежних биев социального института. В действительности же, как это позволили установить этнографические данные /7/, манапами называли вначале всех лиц, принадлежавших к одному из подразделений в составе племени сарыбагыш, носившему наименование «манап» по имени своего родоначальника. Феодалы из подразделения «манап» не только заняли привилегированное положение внутри племени сарыбагыш, но и распространили свое влияние на другие киргизские племена. В будущем термин «манап» стал нарицательным для феодалов и других подразделений этого племени, а впоследствии стал применяться и по отношению к биям многих киргизских племен. Исходя из данной интерпретаций, с данным термином нельзя связывать появление нового социального института, так как никакой принципиальной разницы между биями и манапами в социальном аспекте не было.

Параллельно происходит и внутренняя дифференциация среди манапов подразделяющих на крупных феодалов (ага манап или чоц манап), средних манапов (орто манап), мелких манапов (чала манап) и даже букара-манапы (обнищавшие родственники манапов). В имущественном и правовом отношениях они не были однородными, каждый из них имел то или иное количество зависимого от него населения и занимал определенное место в социальном пространстве.

Исходя из занимаемого положения феодальная верхушка концентрировала в своих руках социально-экономические блага и распоряжалась пастбищами, прикрываясь в своих узкокорыстных интересах общинными порядками. А некоторые крупные манапы и бий сами являлись владельцами многочисленных табунов лошадей, отар овец, стад, коров, верблюдов и яков. Остальной скот составлял частную собственность мелких скотоводов, среди которых он был распределен весьма неравномерно.

Важная роль в общественно-политической жизни принадлежала военачальникам батырам. Возможно, что формирование бийства как феодальной верхушки происходило на основе военно-племенной знати, представленной предводителями-батырами различных степеней и рангов. Последующий этап, когда военачальник начинает занимать все более ведущее положение в общественной жизни приводятся, в работе исследователя А. Соколова, который указывает, что лица, прославившиеся в прошлом — как мудрые управителя (бий) или как храбрые предводители своих родов (батыр) в войнах и набегах, считаются родоначальниками целых родовых групп. «Около каждого такого батыра, выделившегося по своим качествам между своими сородичами известной группы, находилась, по словам киргизов, его дружина (обычное число кырк джигит), с которой он добывал себе славу: делал набеги, воевал и защищал группировавшихся около него сородичей, число которых находилось в прямой зависимости от его славы и умения управлять своими подчиненными, над которыми он производил суд, распоряжался перекочевками и вообще был главным руководителем во всех важных делах. По заявлению большинства опрошенных мною лиц, — писал А. Соколов, — такой манап-батыр, чтобы укрепить свое влияние над народом, совещался, особенно при судебных делах, с выборными почетными лицами, которые составляли при нем как бьг совет» [3]. Таким образом, батыр постепенно узурпировал права родовых старейшин, пользуясь привилегией присущей в свое время старейшинам рода.

По своему общественному положению от знатных манапов очень мало отличался выделившийся в составе букары слой баев — богатых скотовладельцев, обладающий скотом и пастбищами (элементами материального благосостояния в социальной иерархии киргизского общества). «Кыргызский бай — с избытком обеспеченный человек». Баи составляли основу класса феодалов и, несомненно, играли заметную роль в общественно-политической жизни кыргызов. Однако они не обладали определенными властными полномочиями даже внутри своего рода при решении тех или иных вопросов, некоторые из них выступали только, как советники бия. Исходя из данных характеристик, слой баев с полным основанием можно отнести к господствовавшему классу.

В общем виде можно утверждать, что частная собственность на средства производства, обладание властными полномочиями разделяла кыргызское общество на два антагонистических класса: класс феодалов (бий, батыры, баи) и класс эксплуатируемых (букара, чарбадар, кедей, кул), социальную структуру последнего мы постараемся рассмотреть подробнее. «Букара» — феодально зависимая масса трудящихся кочевников и земледельцев, однако и букара не представляла собой однородной массы, внутри которой была отчетливо выражена имущественная дифференциация.

Основную часть эксплуатируемого и зависимого населения кыргызского общества составляли чарбадар — владельцы сравнительно небольшого количества скота. Середняки хотя и сводили концы с концами, но их уверенность в завтрашнем дне при всесилии манапов, биев, баев, частых бескормицах была весьма относительной. В связи с этим, в то же время росло число бедняцких хозяйств и бедняков (кедей), лишившихся своего скота, оказывавшихся в полной зависимости от манапов и баев и вынужденных обслуживать их хозяйства на условиях отработок. Часть бедняков (коцшу) кочевали вместе с манапами и баями и обслуживали их скот на тех же условиях, другие бедняки не кочевали, но обрабатывали землю баев, получая от них в пользование дойный скот. Бедняки, лишившиеся своего скота, были наиболее эксплуатируемой частью киргизского общества. Их использовали в качестве домашней прислуги малап, пастухов овец (копчу), табунщиков (жылкычы) и поденщиков (жалчы).

Но не только труд букары обогащал представителей феодальной знати. Вплоть до присоединения к России у киргизов продолжали существовать остатки патриархального рабства. Рабами (кул) были, главным образом, военнопленные, захваченные во время войн, а также преступники, за которых их сородичи отказывались уплатить выкуп. Кул был полностью бесправен, не обладал никакими материальными благами. Манапы включали рабов в состав калыма и приданого, выставляли их в качестве призов на скачках, ими уплачивали выкуп за кровь (кун) и т. п. В основном их использовали в домашнем хозяйстве в качестве прислуги и отчасти в скотоводстве. Сами рабы не считались членами «родовой» общины, потомки же их входили в число членов данной общины, но с ограниченными правами. Однако широкого распространения рабство у киргизов не получило.

Также кроме потомков рабов, в состав «родовой» общины могли входить припущенники — члены чужих «родов» (кирме), продолжавшие сохранять свое родовое наименование. Они обычно попадали в зависимость от местного феодала, как и другие члены общины.

Таким образом, мы видим социальную структуру кыргызского общества XVI—XIX вв.ека исходя из чего, подводя итоги мы можем утверждать, что в основе классового деления лежало различное отношение членов киргизского общества к главному средству производства, какими являлись пастбища, скот и пахотная земля (характерная для южных регионов Кыргызстана). Следует отметить, что на территории Кыргызстана преобладавшей полукочевым типом хозяйства существовали также типы хозяйства, характерные для южных районов, — полуоседлый и оседлый. Однако, вопросы собственности на землю в различных местах решались по-разному. Если у северокыргызских родоплеменных объединений право на владение определенной территорией письменно не оформлялось, традиционно передавалось из поколения в поколение только на основании «обычного» права, то в южных районах отдельные кыргызские феодалы, находившиеся в вассальной зависимости от шейбанидских и аштарханидских ханов, получали земельные пожалования за военные заслуги, о чем свидетельствуют исторические документы [4].

В условиях скотоводческого хозяйства решающее значение имела феодальная собственность на землю и скот, которые и были основой патриархально-феодальных отношений у киргизов. Хотя владение пастбищами внешне имело общинный характер, на деле все пастбища были поделены между крупными биями и манапами, создавалась монополия владения землей феодальной верхушки киргизского общества, обострялось социальное неравенство, своеобразие которой далеко не соответствовало той форме общинной собственности на землю, представление о которой отражалось в обычном праве киргизов и ревниво охранялось феодальной знатью в ее классовых интересах.

• 1. Кушнер П. Манапство в горной Киргизии // Революционный Пост" к.-1. 4.27-№ 2. — С. 152.
• 2. Абрамзон СМ. Очерк культуры киргизского народа. — Фруте.-1%4. — С. 42.
• 3. Абрамзон СМ. Этнический состав киргизского населения Северной Киргичии. ТКПТ), IV. -M., I960. — С.32.
• 4. Абрамзон СМ. Киргизы и их эчногенетические и историко-культурные снжи /Аш.нетуи.а. СТ. Табышалиев. — Ф.: Кыргызстан, 1990. — С. 168.