Теоретические основы формирования процесса смыслового программирования речевого высказывания у детей с недоразвитием речи

Анализ концепций порождения речевого высказывания

В теории речевой деятельности порождение речи описывается Хомским Н., Слобиным Д., Грином Дж., Лурии А. Р., Леонтьевым А. А., Выготским Л. С. и другими. Одной из точек зрения присуща трехфазная модель (обзор других моделей см. ниже). Первая фаза включает в себя ориентировку в ситуации общения, в собеседнике и в его речи, на этой же фазе осуществляется планирование высказывания во внутренне-речевом смысловом коде, который представляет собой образы реальных предметов, схемы внешних действий, а иногда и языковые знаки [Жинкин 1964; Леонтьев А. А. 1969 и Шехтер 1959; Ахутина 1975]. Вторая фаза — это фаза реализации плана во внешней речи; на третьей фазе происходит сличение полученного результата с первоначальным замыслом и принимается решение о коррекции полученного результата в новом высказывании или говорящий приходит к выводу о совпадении результата и замысла.

Фазе внутреннего программирования предшествует формирование мотива высказывания, и все порождение высказывания можно в большей или меньшей мере гипотетично представить, как движение «от мотива, порождающего какую-либо мысль, к оформлению самой мысли, к опосредованию ее во внутреннем слове, затем в значениях внешних слов и, наконец, в словах» [Выготский 1956, 380—381]. Мотив (точнее, система мотивов, так как действие побуждается иерархически организованной системой мотивов [Леонтьев А. Н. 1977]) наряду с другими факторами обусловливает речевую интенцию, речевое намерение, которое затем во второй фазе реализуется в высказывании.

Необходимо заметить, что формирование представлений о механизме первой фазы порождения высказывания, осуществленное как применение взглядов П. К. Анохина на поведенческий акт к проблемам речепорождения, является достижением теории речевой деятельности. Взгляды П. К. Анохина на строение и процесс осуществления поведенческого акта можно рассматривать как физиологическую (иногда психофизиологическую) интерпретацию деятельностной объяснительной схемы [Анохин 1978, 234 и след.; 1976, 7—16]. В теории речевой деятельности А. А. Леонтьев применил эту интерпретацию, естественно, под определенным углом зрения для исследования порождения речевого высказывания [1969, 1974].

По П. К. Анохину, процесс выработки программы действия и принятия решения на совершение действия складывается из предрешения афферентного синтеза, когда происходят объединение и оценка всех афферентов — «сопоставляются опыт, мотивация и обстановка», и собственно принятие решения [Анохин 1976]. Оценка афферентов и принятие решения, как подчеркивает П. К. Анохин, происходит в структуре той деятельности, на осуществление которой принимается решение; более того, к оценке привлекается весь социальный опыт человека; кроме того, на принятие решения влияет оценка ситуации и изменений в ней в результате совершающихся действий.

Используя объяснительную схему П. К. Анохина для исследования речепорождения, А. А. Леонтьев строит такую номенклатуру факторов, обусловливающих речевую интенцию. Во-первых, это, как уже упоминалось, мотивация, внутри которой вычленяется доминирующая мотивация; во-вторых, обстановочная афферентация — совокупность сведений о ситуации, позволяющих выбрать ограничения на производство речевого высказывания; в-третьих, вероятностный опыт, который позволяет прогнозировать развитие ситуации общения и осуществлять преднастройку к предстоящим событиям; и, наконец, в-четвертых, задача действия, связанная с представлением о структуре и цели деятельности в целом[1].

Анализ первой фазы речепорождения в объяснительной схеме теории речевой деятельности наталкивается на вывод, что на этой фазе наиболее интенсивно происходит «размыкание круга внутренних психических процессов» и включение в них внешних звеньев деятельности.

Основание для такого вывода дает анализ факторов, обусловливающих речевую интенцию. Система мотивов личности формируется обществом в процессе социализациии [Леонтьев А. Н. 1977], сведения о ситуациии общения (обстановочная афферентация) — это сведения, которые общающийся получает, соотнося наличную ситуацию с эталонами восприятия, т. е. это производное от опыта общения личности.

Таким образом, выбор стратегиии осуществления речевого действия на второй фазе не связан жестко, алгоритмически с проанализированными факторами. В противоположность трансформационной психолингвистике Миллера—Хомского, согласно которой выработка плана, принятие решения жестко, алгоритмически связаны с ситуацией и план автоматически выбирается говорящим в зависимости от оценки ситуациии, в теориии речевой деятельности развит эвристический принцип порождения, восприятия и усвоения речи [Леонтьев А. А. 1975].

Экспериментально было показано [Ильясов 1968; Лущихина 1968 2], что речевое высказывание не порождается в виде алгоритмически однозначного ответа на ситуацию-стимул. Более адекватной оказалась модель порождения речевого высказывания, содержащая звено, в котором осуществляется выбор стратегиии речевого поведения (фаза предрешения П. К. Анохина: чтобы быть адекватной, модель должна быть гибкой и допускать различные типы порождения (восприятия) речевого высказывания [Леонтьев А. А. 1975; Oksaar 1975].

В связи с обсуждением модели порождения высказывания было проведено разграничение важных для проблемы речевого мышления понятий «внутреннее проговаривание», «внутренняя речь» и «внутреннее программирование речевого высказывания» [Леонтьев А. А. 1969,].

Внутреннее проговаривание возникает при решениии трудных, непривычных задач, когда еще не автоматизированные умственные действия совершаются в развернутой речи про себя [Соколов 1960, 178].

Внутренняя речь есть интериоризованное речевое действие, осуществляемое в свернутой, редуцированной форме. Свернутость колеблется между полюсами: на одном полюсе — внутренняя речь, сопровождаемая внутренним проговариванием, на другом полюсе — максимальное редуцирование вплоть до «выпадения из интеллектуального акта и превращение его в простой рефлекторный акт» [Леонтьев А. А. 1969, 158].

Внутреннее программирование речевого высказывания «есть неосознаваемое построение схемы, на основе которой в дальнейшем порождается высказывание» [Там же, 158]. После этапа внутреннего программирования речь может развертываться либо во внутреннюю, либо во внешнюю речь в зависимости от задач (внутренняя речь — средство планирования неречевой деятельности, т. е. средство осуществления интеллектуальных операций; внешняя речь выполняет коммуникативные функциии).

Анализируя гипотезу Н. И. Жинкина о предметно-изобразительном коде как средстве реализациии внутренней речи, А. А. Леонтьев высказывает обоснованное предположение, что компоненты программы высказывания «могут быть различными по происхождению, относиться к различным кодовым системам. Это может быть, по-видимому, речемыслительный код, это может быть код слуховых или зрительных образов, это может быть код вторичных образов и схем, выявленный Жинкиным для внутренней речи, и т. д.; характер кода, используемого для закрепления речевой программы, может варьироваться в весьма широких пределах» [Там же, 161]. В этой связи можно указать на уже упоминавшуюся гипотезу К. Прибрама о средствах мышления. «Моя гипотеза, — пишет К. Прибрам, — заключается в том, что всякое мышление включает, помимо манипулирования знаками и символами, голографический компонент. Голографические изображения представляют собой прекрасные ассоциативные механизмы, они успешно и мгновенно выполняют кросскорреляционные функциии. Именно эти свойства и приписываются мышлению в процессе решения задач—трудность состоит в том, чтобы выяснить, какой нервный механизм участвует в этом процессе. Эта трудность, как и постоянное использование мозгом голографических преобразований, является следствием другого свойства: голограммы образуются путем преобразований, которые при простом повторениии, по существу, восстанавливают оригинал, из которого было составлено голографическое изображение. Голограммы — это „катализаторы мысли“. Хотя сами они остаются неизменными, они входят в процесс мышления и облегчают его» [Прибрам 1975, 406].

В качестве означающих у этих единиц кода фигурирует смысл в том понимании, какое было изложено выше.

Завершая обзор предпосылок решения проблемы речевого мышления, мы хотели бы еще раз подчеркнуть, что все эти предпосылки могут рассматриваться в качестве таковых только в том случае, если они в той или иной мере будут «работать» на проблему значения — ключевую проблему речевого мышления.