Идеи перепланировки Москвы в новаторских проектах конца 20-х — начала 30-х годов XX века

В 1929 году был принят исторический Первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР. Заявленный курс на ускоренную индустриализацию страны предполагал, что в скором времени появится большое число новых промышленных городов. В ходе дискуссии, вызванной необходимостью решения неотложных вопросов градостроительной политики государства, социологом Михаилом Охитовичем была выдвинута оригинальная теория расселения в масштабе экономического района, в центре внимания которой была проблема создания гибкой пространственно — планировочной структуры поселения.

М. Охитович — создатель принципиально новой линейной системы расселения. В отличие от ранее разработанных за рубежом проектов линейного расселенияНапример, проект дачного предместья Мадрида испанского инженера Артуро Сориа-и-Мата (1882 г.), где полоса расселения представляет собой жилой квартал, вытянутый вдоль транспортного коридора, соединяющего между собой центрированные населенные пункты, в системе Охитовича — это автономная пространственно-планировочная структура с расположенными вдоль магистрали жилищами, местами приложения труда, системой обслуживания.

М. Охитович из ряда высказываний К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина вывел заключение о необходимости создания для общества социальной справедливости новой пространственной среды. Он считал, что город — это «конкретное общественное, а не территориально организованное человеческое единство». Хан-Магомедов С. О. Михаил Охитович. М.: «Русский авангард», 2009. С. 67. По мнению Охитовича, в ближайшем будущем должна исчезнуть та экономическая основа, на которую до сих пор опирались компактные градостроительные образования — это тяготение сырья к скрещению путей сообщения, т. е. к энергии — топливу. Он предполагал, что автомобилизация и электрификация страны уже в скором времени создадут условия, необходимые для перехода от традиционного сосредоточенного расселения к децентрическому: «Переходные к социализму условия расселения означают постепенную разгрузку городов, соединение их в общую систему, тяготеющую к равномерному расселению». Хан-Магомедов С. О. Михаил Охитович. С. 88.

Согласно с концепцией М. Охитовича, скоростные шоссейные дороги, новые возможности внегородского автомобильного транспорта и передачи энергии на расстояние по проводам вместе позволят разместить промышленные предприятия линейно: «Теперь энергия (обработка) тянется к сырью. Сырье повсюду — энергия тянется повсюду. Производство повсюду — жилище повсюду». Охитович М. Заметки по теории расселения // Современная архитектура. 1930. № 1−2. С. 9. Произойдёт разделение отдельных процессов производства по принципу поточной организации промышленности (здесь вполне очевидно воздействие идеи фордовского конвейера). Благодаря этому жилища, также размещенные линейно, будут максимально приближены к месту работы. Необходимо отметить, что переходная стадия теории «нового расселения» предусматривала концентрированное размещение промышленности с линейным расселением людей, занятых на производстве — вдоль транзитных магистралей, связывающих зависящие друг от друга предприятия.

М. Охитович считал, что расселение вдоль транспортного коридора с устройством по обеим сторонам от него парковой зоны шириной 50−150 м, обеспечит здоровые условия жизни и близость человека к природе. Селитебную зону он предлагал создавать из индивидуальных некапитальных жилых ячеек легких конструкций (отдельно стоящих или сблокированных) с минимальным использованием дефицитных материалов — металла и цемента: «Если двигается производство, то за производством, вслед за ним, вместе с переменой места производства меняется и место обитания, меняется и место расположения жилища человека. Так у номадов». Охитович М. Заметки по теории расселения. С. 7. Данное положение теории «нового расселения» предполагает радикальное изменение отношения человека к собственности. Индивидуальную жилую ячейку легко построить и перестроить, разобрать и перевезти. Но главная особенность такого жилища в том, что им нельзя владеть. Освободившись от всякого нефункционального имущества, человек живёт с одной-единственной целью — «быть», т. е. активно выражать свои творческие способности в занятиях наукой или искусством. Соратник Охитовича, известный архитектор Моисей Гинзбург писал, что «новые принципы социалистического расселения… должны дать человеку возможность использовать преимущества быстрого сообщения, при помощи автомобиля, должны позволить новому человеку разрешить, казалось бы, неразрешимое противоречие легкого общения каждого с каждым и возможной изоляции каждого от каждого, изоляции не для продолжения индивидуального хозяйства…, а для максимальных возможностей восстановления рабочей силы, для максимальных возможностей отдыха и покоя, для максимальных возможностей богатейшего развертывания творческих импульсов человека». Гинзбург М. Социалистическая реконструкция существующих городов // Революция и культура. 1930. № 1. С. 51.

Время в теории «нового расселения» становилось ведущим компонентом организации пространства, — «Что же всё-таки обуславливает тяготение людей к одной точке, что заставляет людей громоздить свои жилища одно на другое? Время. Общественно-необходимое время. Не будем забывать, что расстояние измеряется временем». Охитович М. Заметки по теории расселения. С. 9. Привычное однородное трехмерное пространство поселения перестраивалось. Время разворачивало линейность, но акцент на линейность не оставлял возможности для значительного пространственного роста в ширину.

«Комплекс-город» Охитовича не предусматривал существования некоего общего делового или культурного центра. Вместе с децентрализацией жилища в теории «нового расселения» предусматривалась замена центров обслуживания сетью обслуживания (заказ — доставка), максимально приближенной к потребителю. В шаговой доступности от жилых ячеек, по пути от автобусных станций к жилым помещениям, находятся самые простые формы культурного общения и коммунально-бытового обслуживания — почтовые отделения, библиотеки, детские учреждения, столовые, кинотеатры, клубы, спортплощадки. В «комплекс-городе» духовная культура всегда рядом — «стоит протянуть руку к трубке радио или телефона». Барщ М., Владимиров В., Охитович М. и Соколов Н. Магнитогорье // Современная архитектура. 1930. № 1−2. С. 54.

Идеи М. Охитовича нашли поддержку в среде профессиональных архитекторов и несколько раз доводились до проектной стадии группой конструктивистов, работавших в Секции социалистического расселения Госплана РСФСР (К. Афанасьев, М. Барщ, В. Владимиров, М. Гинзбург (руководитель), Г. Зундблат, И. Милинис, А. Пастернак, Г. Савинов и Н. Соколов). Изложенные выше принципы теории Охитовича ориентировались и были применимы в чистом виде для создания проектов новых индустриальных городов (например, проект «Магнитогорье»). Взгляд же представителей дезурбанистического течения в градостроительном проектировании на проблему реконструкции существующих крупных городов нашёл своё отражение в проекте под названием «Зелёный город» (1930 г.).Программа заказного конкурса предполагала создание в пригородном районе Москвы оздоровительного комплекса «Город отдыха». От имени дезурбанистов в конкурсе приняли участие Михаил Барщ и Моисей Гинзбург, которые в своём проекте вышли далеко за рамки программы, заложив в него стратегию последовательной реконструкции столицы.

Та часть проекта, которая относится к созданию собственно Зелёного города, предполагала появление ленты (полосы) расселения вдоль Ярославского шоссе, рассчитанной на население в 100 тысяч человек. Жители должны были работать в этом же районе, на местных промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве. Особенность данного проекта была в том, что в прямом смысле непрерывная лента поднятых на столбы жилых ячеек (с образованием под ними единого крытого перехода) располагалась по одну сторону от шоссе, а детские учреждения, школы, техникумы, культурные учреждения по другую сторону, в нетронутых зелёных массивах.

М. Барщ и М. Гинзбург рассматривали свой Зелёный город как часть системы комплексной реконструкции столицы, как первое звено в цепи мероприятий по её разгрузке. Они прекрасно понимали, что нельзя искусственно ограничить дальнейший рост города, поэтому строили свою программу реконструкции исходя из беспредельности его границ.

Авторы проекта видели цель социалистической реконструкции Москвы в максимальной разгрузке города через «настойчивый и упорный систематический вывод из Москвы и рассеяние по Союзу» административных учреждений, промышленности, вузов, которые «не связаны органическими нитями (местное сырьё и пр.) с Москвой». Следующей мерой было уменьшение населения города через «расселение оставшегося трудового населения Москвы не в самой Москве, а вдоль магистралей, соединяющих Москву с близлежащими центрами». Отток населения позволил бы остановить всё новое строительство непосредственно в Москве и начать «систематическое обзеленение всех существующих свободных участков». Конечной же целью виделось «превращение Москвы в центральный парк культуры и отдыха, в который стекаются ленты социалистического расселения Москвы». Из существующей исторической застройки предлагалось сохранить «наиболее характерные куски старой Москвы: Кремля, кусочки Москвы с уличками и особняками Арбата и Поварской, отчасти Пречистенки, кусочки купеческого Зарядья, Замоскворечья, торговой Мясницкой и пролетарской Красной Пресни». Барщ М. и Гинзбург М. Зелёный город Москвы // Современная архитектура. 1930. № 1−2. С. 18 — 22.

М. Барщ и М. Гинзбург считали, что расселение в некапитальных строениях вдоль уже существующих трасс обойдется государству дешевле, чем поддержание старых зданий и реконструкция города методом прокладки новых «красных линий». Поэтому государство не должно «делать никаких новых капитальных вложений в существующую Москву и терпеливо дожидаться естественного износа старых строений, исполнения амортизационных сроков после которых разрушение этих домов и кварталов будет безболезненным процессом дезинфекции Москвы». Барщ М. и Гинзбург М. Зелёный город Москвы. С. 18. М. Гинзбург придерживался мнения, что идея создания районных центров, также как и идея образования пояса малых городов рядом с крупным, является ошибочной: «Раз мы допустим существование центров, хотя бы районных, хотя бы небольших, мы оставляем тем самым лазейку для будущего стихийного укрупнения этих центров — магнитов, тем самым мы готовим грядущим поколениям новый период урбанизации». Гинзбург М. Социалистическая реконструкция существующих городов. С. 51.

Можно с уверенностью заключить, что лента расселения дезурбанистов показала большие возможности в создании гибкой пространственно-планировочной структуры поселения. Идеальная схема теории Охитовича позволяла развиваться ленте расселения и в длину, и за счёт увеличения плотности населения на километр магистрали. Теория «нового расселения», безусловно, оказала влияние на многие проекты реконструкции Москвы. Однако принципиальное отрицание сторонниками данной концепции крупных городов отдаляло их от участия в реальных градостроительных процессах. Одним из главных недостатков всех проектов дезурбанистов было то, что их «города-комплексы» были лишены полноценных общегородских центров, которые заменялись равномерным распределением общественных зданий по селитебной территории. Дезурбанисты забывали, что специфика общегородского центра не только в том, какие именно функции входят в его состав, а в максимальной территориальной концентрации этих функций — функциональном разнообразии, максимальной возможности выбора. Разработкой гибкой планировочной структуры города, которая дала бы возможность городу развиваться не только без коренной реконструкции центра, но и позволила бы этому центру расти и размещать вновь возникающие функции, занимался Николай Ладовский — организатор, теоретик и творческий лидер советского архитектурного рационализма. Его градостроительная концепция была тесно связана с общей системой формообразования этой школы.

В рассматриваемый период в советской архитектуре авангарда наибольшее влияние имели два течения — конструктивизм и рационализм. Если конструктивисты считали, что новая архитектурная форма должна «родиться как следствие содержания, материала и конструкции новых зданий» и «честное решение правильно поставленной и правильно решенной задачи не может не быть красивым» (Н. Милютин), Бочаров Ю. П., Хан-Магомедов С. О. Николай Милютин. М.: «Архитектура-С», 2007. С. 68. то рационалисты, напротив, утверждали, что форма, за которой скрывается лишь функция, не имеет ничего общего с искусством. В этой связи Н. Ладовский ставил на первое место в концепции формообразования своей школы организацию пространства: «Пространство хотя и фигурирует во всех видах искусства, но лишь архитектура даёт возможность правильного чтения пространства. Конструкция же входит в архитектуру постольку, поскольку она определяет понятие пространства». Хан-Магомедов С. О. Архитектура советского авангарда: В 2 кн.: Кн. 1: Проблемы формообразования. Мастера и течения. М.: Стройиздат, 1996. С. 229.

Ладовский стремился найти некие рациональные мотивы, объективные психофизиологические закономерности восприятия человеком архитектурно оформленного пространства. По этой причине рационалисты выделяли два способа организации формы — конструирование, основанное на природных свойствах материала, и композиционное построение, основанное на комбинировании по объективному признаку. Н. Ладовский считал, что архитектор, организуя форму, вносит рациональные мотивы, которые должны «служить высшей технической потребности человека ориентироваться в пространстве». Ладовский Н. Основы построения теории архитектуры (под знаком рационалистической эстетики) // Известия АСНОВА. 1926. № 1. С. 3. Важнейшее свойство пространства заключается в том, что оно воспринимается движущимся человеком, ориентирующимся в нём. Курс рационалистов на динамическое зрительское восприятие архитектурных сооружений естественно вел к учёту ими обстоятельств исторического окружения.

В 1928 году Ладовский создает Объединение архитекторов-урбанистов (АРУ), куда привлекает часть своих учеников. Цель деятельности этой организации лидер рационалистов видел в укреплении позиций школы в практическом проектировании. В основу первой декларации АРУ была положена его градостроительная концепция:

«1. Общий темп социалистического строительства и экономического развития нашей страны начинает все больше сказываться на росте городов.

Существенный признак, определяющий характер современного города, — это интенсивный рост его динамики.

4. Архитектура, понимаемая как единое пространственное целое, должна решать задачу оформления не только отдельных сооружений, но связывать всю группу сооружений в единую пространственную систему, в которой отдельные сооружения являются лишь частью более общего архитектурного целого. Такое толкование градопланирования даёт единственную верную установку для решения архитектурных задач как систем психои идеологически воздействующих сил на социальное целое города. Эти соображения заставляют при определении частной архитектурной задачи оформления отдельного сооружения предварительно решить более общую задачу архитектурного систематизирования городского целого…". Из истории советской архитектуры. Документы и материалы. 1926;1932 гг.: Творческие объединения. М., 1970. С. 125.

Для нашей темы важно сравнить размышления членов АРУ о проблеме реконструкции Москвы со взглядом на этот вопрос дезурбанистов — создателей проекта «Зелёный город».

Представители АРУ считали, что смотреть на проблему сохранения исторически сложившегося облика столицы следует с двух сторон: в смысле сохранения общего характера планировки города и в смысле сохранения отдельных архитектурных ансамблей. В отношении архитектурных объектов, имеющих историко-культурное значение, было предложено «предусмотреть постепенное, планомерное освобождение как отдельных зданий, так и групп зданий от занимающих их учреждений, не соответствующих назначению этих сооружений, и превращения последних в музей». Так же, как и дезурбанисты М. Барщ и М. Гинзбург, члены АРУ выступали против таких паллиативных мер, как прокладка новых «красных линий» при сохранении существующей планировочной структуры. Однако если дезурбанисты делали акцент на неэкономичности этого метода, то представители АРУ в первую очередь обращали внимание на то, что он «не гарантирует сохранение исторически сложившегося облика города, определяемого в значительной степени „живописностью“ Москвы, кривизной и узостью улиц и т. д.». Они не пытались делить здания на ценные и те, которые необходимо снести в целях «дезинфекции». Общим местом во взглядах дезурбанистов и АРУ является понимание того факта, что никакой новый жилой район «не должен быть строго изолирован в самостоятельную единицу, но является сопутствующим элементом того делового района, в котором заняты живущие». Принципиально новым во взглядах представителей АРУ было то, что они считали необходимым при составлении проекта перепланировки столицы обращать внимание на «выявление тех элементов в старой планировке, акцентируя и развивая которые можно положить началом новой планировки города». АРУ. К вопросу о новой планировке Москвы // Строительная промышленность. 1929. № 9. С. 799.

Последний тезис лег в основу созданного Н. Ладовскимпроекта планировки Москвы. Не случайно основополагающая статья, содержащая принципы будущего проекта, имеет заглавие «Москва „историческая“ и социалистическая» (опубликована в конце 1929 года).Начинается данная статья с критики четырёх известных к тому времени проектов реконструкции Москвы — И. Жолтовского, А. Щусева, С. Шестакова и Земельно-планировочного отдела МКХ. Авторы всех этих проектов исходили из рациональности сохранения радиально-кольцевой системы планировки города (ранее нами была показана ошибочность такой узкой характеристики системы планировки древней Москвы).По сути, новая социалистическая Москва, согласно этим планам, должна была родиться путём «врастания» в старую пространственно-планировочную структуру. Поэтому означенные проекты Ладовский обвиняет в «механистичности», в преобладании статических моментов над динамическими. По его словам, понятие роста города «не может быть сведено к простому механическому увеличению территории, ширины проездов, этажности и т. п. Рост надо понимать как органический, на разных этапах своего развития представляющий различный не только количественно, но и качественно организм». Н. Ладовский утверждает, что даже при условии целостного осуществления проекта, любая структура, страдающая механистичностью, через некоторое время достигнет порога своего развития: «По всем этим проектам Москва представлена в виде центрального ядра, окруженного двумя кольцами, а с ростом пригородов, которые ни одним проектом не увязаны в систему, естественно, в ближайшем будущем образуется и третье кольцо». Он выявляет в замкнутой кольцевой системе существование центростремительной силы, которая представляет собой «давление колец друг на друга в направлении центра, в то время как центральный круг, стремясь расти, наталкивается таким образом на огромное и непреодолимое сопротивление колец». Ладовский Н. Москва «историческая» и социалистическая // Строительство Москвы. 1930. № 1. С. 17−19.

Таким образом, разнообразные новые функции, не находя выхода вовне из-за замкнутости планировочной системы, начинают крушить ценную в архитектурном отношении, но не отвечающую потребностям сегодняшнего дня объемно-пространственную структуру центра. В конце статьи Ладовским были кратко сформулированы основные предложения по реконструкции Москвы, его видение будущего развития столицы:

«1.Разорвать кольцевую систему в одном из участков и дать тем возможность центру свободно расти. Центр в виде планировочной точки… как теоретически, так и практически вообще недопустим. Центр города должен иметь возможность расти не только по третьему измерению вверх, но и в горизонтальной проекции поступательно вперед. Следовательно, центром города должна быть не статическая точка, а динамическая линия — ось. Разорвав кольца и отогнув их в виде подковы, мы дадим возможность центру, а также и соответствующим ему ветвям бывших колец расти. Центр города приобретает форму веера. Эта форма наиболее соответствует функции центра, так как по мере роста города и нарастания его динамики и усложнения организации центр не остается зажатым, а свободно разворачивается за счет площади веера. Весь город и центр представляют собой по этой конструкции как бы поток, постепенно расширяющийся.

• 2. Сосредоточить всё новое строительство в одном секторе, который должен стать начальным сектором нового, социалистического строительства столицы СССР.
• 3. Для выявления равнодействующей роста города, необходимо создать новый центр тяготения на оси Тверская — Ленинградское шоссе, забежав со строительством города немного вперед.
• 4. Рассматривать весь остальной город лишь как материальную среду, благоприятствующую росту его новой части и со временем образующую «город-музей».
• 5. Реорганизовать транспорт, перенеся центральный вокзал на место Белорусско-Балтийского, а остальные районные вокзалы расположив по кольцу Окружной жел. дор.
• 6. Систему «красных линий» сохранить лишь для нового, социалистического сектора…
• 7. Перепланировку остальной части города не производить". Ладовский Н. Москва «историческая» и социалистическая. С. 20.

Трехмерный город стал четырехмерным. Линейный город согнут в дугу-параболу. Время так же, как в проектах дезурбанистов, организует пространство, но уже не в убыток какому-либо другому измерению. Архитектор-градостроитель получает в своё распоряжение полный спектр средств художественной выразительности.

Н. Ладовским была создана принципиально новая, открытая структура градостроительного плана. Принцип открытой структуры предполагает существование органической взаимосвязи между основными функциональными частями города. Это означает, что, во-первых, в процессе развития город не растёт за счёт уничтожения старых районов, а во-вторых, что рост жилого и производственного секторов новых районов идёт параллельно оси, по которой получает своё развитие городской центр (илл.4).

Мощный пространственный выброс из сопла «города-ракеты» задаёт одно преимущественное направление свободного роста Москвы на северо-запад, в сторону Ленинграда (о существовании давней тенденции развития Москвы в этом направлении мы говорили в первом параграфе). Центр перемещается по равнодействующей между двумя новыми точками тяготения в районе Ходынки и в районе Останкино.

В ответ на обвинения АРУ в схематизме, Ладовский к 1932 году создаёт полноценный проект генерального плана Москвы, в котором его «парабола» наложена на конкретные условия местности. Проект предполагал освоение приблизительно 50 тыс. га свободных и удобных для селитьбы пространств к северо-западу от исторического центра города (илл.5).

Необходимо отметить, с каким уважением Ладовский отнёсся к историческому прошлому Москвы. Новая система «красных линий» не касалась старой части города. В Москве должны были сохраниться и войти в структуру города не просто отдельные памятники архитектуры, а запоминающаяся, своеобразная городская среда. Столица при этом не превращалась в сугубо туристический город-музей, музейную резервацию. Пространственная структура Новой Москвы строится с учётом определённой преемственности с исторической структурой — в смысле создания эффекта последовательности их восприятия. Исследователь В. Э. Хазанова, ознакомившись с теорией архитектурной композиции, проектами и статьями мастера, попыталась представить объемно-пространственное решение этого несостоявшегося города: «В проекте реконструкции Москвы Н. Ладовский должен был организовать восприятие более чем двадцатипяти километровой магистрали. Нам достоверно известна сейчас лишь одна зона кульминации на этой протяженной магистрали — старый центр, и одна кульминационная точка в этой зоне — Красная площадь — Кремль. Был ли им задуман кульминационный противовес на северо-западе и каков он был бы? Сейчас, исходя из самой схемы, с уверенностью можно говорить лишь о таком композиционно выявленном приёме, как нарастание впечатлений от образа Новой Москвы по мере удаления от центра, от „головы параболы“ и движения навстречу этому городу будущего. „Кинематографичность“… этого приёма позволяет с некоторой уверенностью судить о восприятии социалистического города Москвы теми, кто начинал свой путь к центру её со стороны северо-западных новых районов. В этом случае картины Новой Москвы… сменялись бы кадрами, показывавшими всю многослойную ткань древнего города. И, наконец, наступала бы кульминация „исторического маршрута“ — как гигантская диорама возникала Красная площадь, Кремль… Этот почти „театрально-декорационный“ приём зрительного раскрытия старого композиционного центра… многократно усиливал уже накопленные впечатления, возникавшие по мере движения сквозь старые районы — заповедники». Хазанова В. Э. Советская архитектура первой пятилетки. М.: «Наука», 1980. С. 294 — 295. К сожалению, проект Ладовского, имеющий большой потенциал с точки зрения сохранения культурного наследия Москвы, не был по достоинству оценен.

Подведём итоги. Время показало, что поиски М. Охитовича шли в правильном направлении. С конца 1960;х гг. линейные системы расселения перестали быть достоянием теории. В наше время, благодаря развитию скоростного рельсового транспорта, они успешно функционируют во многих странах (США, Япония, Китай). Прогнозы Н. Ладовского относительно будущего Москвы в том случае, если город пойдёт по пути развития радиально-кольцевой системы, также полностью сбылись. Территориально-транспортный кризис наступил. Растет экологическая напряжённость. К каким последствиям для исторической планировки и застройки центра может привести дальнейшее увеличение населения города и, соответственно, автомобильного потока внутри него — предсказать сложно. Есть ли выход из сложившейся ситуации?

Решением может стать разгрузка столицы путём строительства линейной системы расселения вдоль транспортного коридора Москва — Санкт-Петербург. Необходимые предпосылки к этому есть. Например, уже существует трасса высокоскоростной железной дороги, способная заменить индивидуальный автомобильный транспорт. Полоса расселения должна будет представлять собой сложную и полноценную часть объединенной столицы, включающую свободно расположенные цепочки жилых и сельскохозяйственных районов, промышленных, научных, учебных и торговых центров, парковых и заповедных зон, связанных многоступенчатой транспортной системой.