Альманах «Часы»: осень 1921 — зима 1922 гг

Условным годом возникновения эмоционализма можно считать 1921 год, когда впервые начинает оформляться тот круг лиц, произведения которых будут напечатаны в «Абраксасе» и имена которых появятся под «Декларацией эмоционализма». Первое выступление группы писателей, пока еще не декларирующих свою принадлежность к какому-либо направлению — альманах «Часы» — вышел за несколько месяцев до оформления эмоционализма — в декабре (до 19 декабря) 1921 года (на обложке указан 1922 год).

Нельзя не заметить, как отличается состав авторов «Часов» от списка авторов «Абраксаса»: в «Часах» были опубликованы произведения В. Хлебникова, И. Эверта, В. Шкловского, Кузмина, Радловой, Юркуна и Папаригопуло. Впоследствии первые три автора в силу разных причин не будут участвовать в деятельности эмоционалистов, в «Абраксас» перейдут Кузмин, Радлова, Юркун и Папаригопуло, а под «Декларацией эмоционализма» и «Приветствием художникам молодой Германии…» появятся подписи только Кузмина, Радловой и Юркуна.

Можно справедливо задать вопрос: стоит ли отсчитывать историю объединения эмоционалистов от выхода альманаха «Часы»? На него необходимо ответить утвердительно, поскольку отождествить «Часы» с эмоционализмом позволяют слова самого Кузмина: «Последние годы группа друзей и единомышленников объединилась под названием «эмоционалисты» и мы издали альманах «Часы» и три выпуска «Абраксаса» Кузмин М. Автобиография (цит по: Никольская Т. Л. Эмоционалисты. С. 61). .

Очевидно, именно в это время (в конце 1921 года) возникает идея создания объединения на основе дружеского кружка, еще без четко выраженной теоретической платформы и без названия. Можно отметить, что упоминания о частых посещениях Кузмина В. Милашевским (автором обложки альманаха «Часы»), Б. Папаригопуло, А. Радловой, В. Шкловским пронизывают дневник Кузмина за 1921 год. По-видимому, именно эти люди составляли ближайший круг его общения О характере встреч у Кузмина см. воспоминание В. А. Милашевского о первой встрече с Кузминым и Юркуном и последующем за ней приглашении в гости: «- В семь часов у нас чай, к нам приходят без приглашений… Потом мы идем в гости или просто погулять. Но ровно в семь мы всегда на месте!

Приятно было и то, что они не считались ни с какими регистрами, полочками, на которые сажает жизнь, не без «случайных», а иногда и гнусненьких обстоятельствах…

Они сами мгновенно определяли вам место в иерархии людей искусства и уже не сомневались в вас" (Милашевский В. А. Вчера, позавчера… С. 151).: именно они и стали авторами нового альманаха.

Первое упоминание о встрече с С. Э. Радловым находим в дневниковой записи Кузмина от 26 марта 1911 года: «Поплелись все-таки в Академию. Было скучно, хотя были и князь, и Сухотин, и Радлов…» Кузмин М. А. Дневник 1908;1915 / Подгот. текста и коммент. Н. А. Богомолова и С. В. Шумихина СПб., 2005. С. 268.. Первое упоминание Анны Радловой относится к периоду до ее замужества, когда она носила еще фамилию Дармолатова. Запись от 18 июня 1914 года: «Были Дармолатова и Радлов, она присматривалась, не влюбл я в ее жениха» Там же. С. 458.. Установить, когда контакты Кузмина с домом и кругом Радловых стали постоянными, представляется сложным ввиду отсутствия некоторых книжек дневника Кузмина Лакуны дневника перечисляет К. Н. Суворова: отсутствуют записи с 29 октября 1915 года по 12 октября 1917 года (книжка № VII); с 28 июля 1919 года по 27 февраля 1920 (№ IX); с 24 июня 1929 по 13 сентября 1931 (№№ XX, XXI, XXII). Вероятно, эти тетради пострадали во время первой выемки архива Кузмина в 1931 году (Письма М. А. Кузмина к Блоку и отрывки из дневника М. А. Кузмина / Предисл. и публ. К. Н. Суворовой // Литературное наследство. М., 1981. Т. 92: Александр Блок: Новые материалы и исследования. Кн. 2. С. 147.. Для настоящего исследования важно констатировать тот факт, что к 1921 году (а, очевидно, еще раньше) контакты Кузмина с Радловыми стали постоянными, приобрели характер крепкой дружбы и покровительства маститого автора начинающей поэтессе Подробно отношения Кузмина и Радловой мы разбираем в Главе 3.. В дневниковых записях за 1921 год находим 28 упоминаний Радловых: с 16 февраля по 26 ноября.

Невозможно также установить, когда приобрели статус постоянных контакты Кузмина и Юркуна с Борисом Папаригопуло, однако в 1921 году он стал завсегдатаем их дома — всего его фамилия упоминается в дневнике за 1921 год 49 раз: первое упоминание 6 января, последнее — 30 декабря.

Чаще всего (70 раз) на страницах дневника за 1921 год можно обнаружить имя Владимира Алексеевича Милашевского — художника, автора обложки альманаха «Часы». Художник относил свое знакомство с Кузминым и Юркуном ко второй половине 1920 года:

«Улучив момент, когда мы были одни, Сашенька А. И. Божерянов (1882−1959) — художник, иллюстратор книг Кузмина «Глиняные голубки» (1914), «Покойница в доме» (1914), «Лесок» (1922) и Юркуна «Шведские перчатки» (1914). обратился ко мне:

— С вами очень, очень хотят познакомиться поэт Михаил Кузмин и его друг, писатель Юрий Юркун.

Я искренне недоумевал… И сказал, что, конечно, я весьма счастлив познакомиться с прославленным поэтом.

— Здесь мы за эти годы чуть не ежедневно сталкивались в узком кругу, как-то и поднадоели друг другу… А вы на этом привычном фоне выглядите… — он замялся, — особенно и очень ярко… Ну, и еще кое-что… Они в один голос закричали: «Ведите, ведите его к нам! Скорее, скорее!»" Милашевский В. А. Вчера, позавчера… С. 145. .

Можно обнаружить определенную частотность упоминаний всех вышеперечисленных авторов и художников: интенсивность их посещений возрастает к концу 1921 года. По воспоминаниям Милашевского: «…глубокой осенью 1921 года… стал собираться сборник „Часы“. Всем руководил Михаил Алексеевич, львиная доля и стихов и прозы его; если еще добавить Юркуна, Папаригопуло, меня в качестве графика, то совсем та компания, которая собиралась за вечерним чаем» Цит. по: Никольская Т. Л. Эмоционалисты. С. 61. Оригинал мемуара нам не удалось обнаружить. См. также: «За этим столом познакомился я со многими… С Бенедиктом Лившицем, с Всеволодом Рождественским, Константином Вагиновым, Борисом Папаригопуло, Эрихом Голлербахом — и многими милыми людьми, тонкими поклонниками поэзии Михаила Алексеевича» (Милашевский В. А. Вчера, позавчера… С. 152).. Таким образом, в случае «Часов» большую роль играли именно личные контакты Кузмина с кругом авторов, опубликованных в альманахе — это постоянные гости его дома, собеседники и друзья.

Вероятно, только Велимир Хлебников не вполне принадлежал этому кругу: в дневниках Кузмина отсутствуют упоминания о Хлебникове. Однако нельзя не отметить, что стихотворение Хлебникова открывает альманах, оказываясь таким образом в «сильной» позиции — возможно, таким образом редакторы альманаха (можно не сомневаться, что основные редакторские обязанности взял на себя Кузмин) надеялись привлечь к «Часам» дополнительное внимание.

Личные отношения Кузмина и Хлебникова, завязавшиеся в 1908 году на «башне» Вячеслава Иванова, имели долгий характер. Хлебников в начале своего творческого пути осознавал себя как ученика Кузмина, о чем свидетельствует следующий отрывок из письма Хлебникова брату Александру от 23 октября 1909 года: «Я подмастерье знаменитого Кузмина. Он мой magister» Хлебников В. Собр. соч.: В 6 т. М., 2006. Т. 6. С. 128. Об отношениях Хлебникова и Кузмина см.: Парнис А. Е. Хлебников в дневнике М. А. Кузмина // Михаил Кузмин и русская культура ХХ века: Тезисы и материалы конференции 15−17 мая 1990 г. Л., 1990. С. 156—165.. Можно не сомневаться, что в случае появления Хлебникова на страницах альманаха также сыграли роль личные контакты его с Кузминым.

Оставшиеся два автора «Часов» — В. Б. Шкловский Кузмин и Шкловский (вместе с Б. В. Асафьевым и Г. Роммом) входили в редакцию петроградской газеты «Жизнь искусства» до июля 1921 года, когда редактором стал Гайк Адонц. (См. Жизнь искусства. 1921. № 776−779. 14 июля. С. 1). и И. Эверт — также были частыми посетителями дома Кузмина (4 и 7 упоминаний в дневнике соответственно).

В дневниковых записях Кузмина первые упоминания о «Часах» относятся к ноябрю 1921 года («глубокой осени»):

13 ноября Владимир Алексеевич <�Милашевский — А.П.> заплатил 500 000, имеет в виду 3 мильона на «Часы», важен, бурбонист и административен. [Дневник 1921. Т. 13. С. 500] Необходимо также отметить, что параллельно работе над «Часами» Кузмин участвует в создании другого альманаха — «Зеленая птичка», который выйдет в 1922 году. Запись от 14 ноября: «…написал пролог к „Зеленой птичке“» [Дневник 1921] Речь идет о стихотворении, открывшем альманах под заглавием «Пролог» и впоследствии вошедшем в сборник «Параболы» под заглавием «Зеленая птичка».

19 декабря Все то же. Темно, не очень холодно, скучно и лениво. Но сегодня холоднее. Была О. Н О. Н. Гильдебрандт-Арбенина — актриса, художница, впоследствии — жена Юр. Юркуна. При подготовке комментария к персоналиям использовался аннотированный указатель имен, составленный Н. А. Богомоловым и С. В. Шумихиным к публикации: Кузмин М. Дневник 1921 года // Минувшее: Исторический альманах. Т. 12. С. 487−494; Т. 13. С. 519−524, а также указатель имен, составленный Г. А. Моревым к работе: Кузмин М. Дневник 1934 года. С. 389−413. засиделись мы и попали к Папаригопуло около десяти. Ничего было. Экземпляр «Часов». Приятно, что есть проза. [Дневник 1921. Т. 13. С. 508].

Вероятно, к этому времени относится другой мемуар Милашевского: «Вышел сборник «Часы».

• — Правда ли, — спрашивает у Кузмина хозяин — что отрывок, помещенный вами, автобиографичен?
• — Ну, не точно и не вполне, но что-то близкое… Я действительно учился с младших классов и до окончания в Саратовской первой гимназии…" Милашевский В. А. Побеги тополя // Волга. 1970. № 11. С. 187.
• 30 декабря

Были у нас ОН и Папаригопуло. Юр. <�Юр. Юркун — А.П.> был уже дома. С «Часами» ничего не вышло. [Дневник 1921. Т. 13. С. 510].

Установить, что имеется в виду под словами «с „Часами“ ничего не вышло», нам не удалось. Несомненно, что после первого номера издание альманаха было прекращено. О том, что «Часы» были задуманы, как проект более продолжительный, свидетельствует тот факт, что в нем были помещены первые две главы романа Кузмина «Талый след». Очевидно, должно было последовать продолжение и альманаха, и романа, однако этого не произошло: роман не был дописан автором.

Кроме того, на вероятность выхода последующих номеров указывали как оформление альманаха, так и его заглавие. Полное название альманаха — «Часы. 1. Час первый»; на обложке — часы, показывающие время один час. Вероятно, альманах планировали сделать ежемесячным, чтобы за год часы успевали пройти полный круг (потому первый номер, вышедший в декабре, помечен январем, первым месяцем 1922 года). Нигде не указанное, это намерение было считано рецензентами:

«С интересом надо ждать, как с первым числом каждого будущего месяца будут бить эти куранты подлинной любви к слову. А за подлинную любовь говорит имя не только мастера слова Михаила Кузмина, а и другого тонкого ювелира слова Виктора Шкловского, кусочком мемуаров которого замыкается первый удар курантов» Берг К. [Рец. на:] «Часы». 1. Час первый // Экран. 1922. № 21. С. 11. .

«Оригинальна обложка работы Милошевского: часы со стрелкой на 1-м часу, — отсюда нумерация книжки „час первый“. „Час второй“ выйдет, по-видимому, в первых числах февраля» Б. п. [Рец. на:] «Часы» // Вестник театра и искусства. 1922. № 6. 20 янв. С. 4.

Вероятно, что именно «Часам» вначале была предназначена роль платформы эмоционализма:

5 февраля Еще холоднее и темно. Тушили огонь тысячу раз. В темноте заходил ко мне Папаригопуло. Все с «Часами». Дремал. Статья Вейдля против формалистов. Вода на нашу мельницу. Даже произнесены слова «эмоциональное искусство» Эти слова возникают еще до того, как их впервые напишет Кузмин в рецензиях «Крылатый гость, гербарий и экзамены» и «Эмоциональность и фактура». Можно только догадываться, принадлежала ли концепция «эмоционального искусства» полностью Кузмину, или рождалась в полемике с рецензентами.. [Дневник 1922].

«Часы» прошли почти незамеченными для критики. Появилась только враждебная рецензия С. Родова. Критик проинтерпретировал символику обложки в ключе скорого конца «старого мира»: «Наверху обложки «подсамовделишный» циферблат, показывающий первый час. Высоко влево вскинут черный, тяжелый маятник, который вот-вот срежет несколько пляшущих на черном полукруге г о л ы х фигур, видных только в нижней части тела (головы за время революции растеряли), а под ними — черные силуэты лошадей, извозчиков, седоков, жокеев, — тяжелое воспоминание о прежних веселых разъездах. Седоки угрюмы, кучера — понуры, и только скачущие лошадки веселы-развеселы. Вот-вот на все это обрушится темная, грузная масса прошлого с пляшущими на нем последний танец искривленными телами, маятник времени упадет, как нож гильотины, а жирная, колоссальная во всю высоту обложки тень смерти, падающая справа, покроет мир былого неподъемной гробовой крышкой.

Ничего лучшего этой обложки ни для всего старого мира, ни для этого самого сборника и не придумаешь. От всего помещенного в этом сборнике веет трупным запахом, и если это — «час первый», то — мертвецов, переживших свой «двенадцатый час» и воскресших мертвыми тенями" Родов С. По вражеским окопам. Окоп третий. «Часы"// Молодая гвардия. 1922. № 6−7. С. 312.

Авторы альманаха удостоились лишь едкого комментария: «О стихах В. Хлебникова, И. Эверта, М. Кузьмина и др. и сказать нечего. Роман последнего — „Талый след“ — дан в двух главах и судить о нем преждевременно. Рассказ Юр. Юркуна — „Софья-Доротея“ — представляет интерес для любителей „Пикантной библиотеки“ и бульварной прессы» Там же. .

Заглавие альманаха стало мишенью для другого критика: «…если эта книжечка служит первым ударом новых „Часов“, то приходится предположить в их механизме существенный недостаток» Ольдин П. [Лутохин П.] Рец. на: Часы. 1. Час 1-й. Пб., 1922 // Вопросы литературы. 1922. № 2/3. С. 3. .

Несмотря на то, что издание альманаха «Часы» не было продолжено, его можно считать первой попыткой Кузмина и его круга превратить дружеские отношения в факт литературы, выпустив альманах, собравший под одной обложкой произведения близких друг другу людей. Кроме того, можно отметить, что в альманах «Часы» были заложены некоторые идеи, которые впоследствии получат развитие в альманахе «Абраксас» и в объединении эмоционалистов Отметим еще один издательский проект, также выросший из дружеского круга, появившийся в это время: в январе 1922 года М. С. Наппельбаум обращается в Госиздат с просьбой разрешить издание альманаха «Литературные понедельники» с участием А. Ахматовой, М. Кузмина. С. Радлова, А. Радловой, Ф. Сологуба, Вс. Рождественского, В. Ходасевича и др., а также членов объединений «Серапионовы братья» и «Звучащая раковина»; чуть позже он же ходатайствует об учреждении издательства «Огненный столп». В издании альманаха и организации издательства Наппельбауму отказали. (См.: Литературная жизнь России 1920;х годов. События. Отзывы современников. Библиография. Т. 1. Ч. 2. Москва и Петроград. 1921;1922 гг. М., 2006. С. 287).