Особенности функционирования тем поэзии

Уже в первом номере мы видим тот приём, который будет использоваться регулярно в «Еже» только в 1928 году, в некоторых номерах дважды. После прозаического произведения, поднимающего важные темы номера или всего журнала, печатается короткое стихотворение, чаще всего двустишие или четверостишие. Причём помещается стихотворение на ту же страницу, что и прозаическое произведение. В первом номере этот приём гиперболизирован: после рассказа Д. Хармса печатается элементарная для читателя «Ежа» загадка «Кто это?» Н. Венгрова Венгров Н. Кто это? // Ёж. Л: Госиздат, 1928. № 1. С. 6., рядом с которой напечатана разгадка в виде рисунка белки.

Главная функция, которой служит данный приём — чередование ритма номера. Так на приёме контраста редакторам удаётся добиться динамичности повествования, той «живости», которую отмечали в «Еже» критики. Практическая цель данного приёма очевидна: внимание юного читателя легче удержать благодаря смене формы подачи материала. Кроме того, загадки иногда дополняют смысл произведения. Например, во втором и третьем номере после произведений на политическую тему печатаются двустишия С. Федорченко, представляющие собой поговорки о силе коллектива, единства перед врагом.

Другой пример взаимодействия поэтических текстов с прозаическими в рамках одного номера — сочинения Д. Хармса. Уже в первом номере печатаются сразу два произведения этого автора: в начале? рассказ, а в середину помещается стихотворение. По подобной схеме строятся публикации Хармса ещё в двух номерах: во втором и в двенадцатом, при этом все прозаические тексты сопоставимы между собой, имеют ряд сходных черт. Первое произведение, рассказ, как правило, включает в себя особенности взрослого творчества, наделено двуадресной кодировкой, рассчитанной на разное понимание одних и тех же фрагментов текста взрослым и ребенком-школьником. А некоторые смыслы могут открыться только исследователям творчества Хармса. Для детей эти произведения представляют собой загадку, ключ к которой может быть найден только внимательным читателем. Стихотворения также соотносимы друг с другом: они носят юмористический, комический характер. Такое расположение произведений Хармса подчёркивает игровой характер «Ежа», служит для построения цельного номера.

Показательным является расположение загадок М. Ильина, А. Насимович и С. Федорченко на одной странице в первом номере Ильин М. Семь загадок // Ёж. Л: Госиздат, 1928. № 1. С. 31; Насимович А, Федорченко С. Отгадай! // Ёж. Л: Госиздат, 1928. № 1. С. 31.. Здесь мы видим яркий контраст между литературным и научно-публицистическим отделами «Ежа». «Семь загадок» Ильина печатаются прозаическим текстом, содержат любопытные бытовые сведения, о которых могут не знать не только юные читатели, но и их родители. Разгадки содержат подробный комментарий. Загадки А. Насимович и С. Федорченко печатаются в стихах, не имеют познавательного значения, выполняют эстетическую функцию, хоть разгадкой и является бытовой предмет. Таким образом, загадки на одну и ту же тему выполняют абсолютно разные функции, но печатаются рядом. Тем самым, на наш взгляд, эта функция усиливается. Так хорошо видна оппозиция поэзии и прозы в «Еже»: познавательные (с бытовой точки зрения), научно-художественные тексты никогда не печатаются в стихотворной форме.

Исключением можно назвать произведение С. Я. Маршака, напечатанное в одиннадцатом номере. Стихотворение С. Я. Маршака «Знаки препинания» Маршак С. Знаки препинания // Ёж. Л: Госиздат, 1928. № 11. С. 26. своим названием может напомнить мнемонический стих, типичный для детской поэзии. Эта цель вторична, так как происходит снижение дидактических образцов. Сюжет стихотворения снова оказывается комическим: знаки препинания судят многоточие:

После строгого суда Исключили навсегда Многоточие. Маршак С. Указ. соч. С. 27.

Тем не менее, на приведённом примере видно, что С. Я. Маршак не принимает той формы, которую активно разрабатывали в детской поэзии обэриуты, хотя и сами её периодически нарушали.

Введение

шутки, увеличение игровой направленности не является самоцелью стихотворений Маршака. Педагогические, дидактические задачи в той или иной степени присутствуют в его произведениях.

Многие темы и мотивы поэтических произведений практически не меняются в «Еже» на протяжении трёх рассматриваемых нами лет. Например, фольклорные мотивы и приёмы, характерные для творчества С. Федорченко в 1928 году, в 1929 появляются в стихах Ю. Д. Владимирова, самого молодого обэриута. Так, в стихотворении «Евсей» Владимиров Ю. Евсей // Ёж. Л.: Госиздат, 1929. № 6. С. 16. по форме являющемся раёшным стихом, автор использует анафоры, повторы, сюжет строится на гиперболе. За счёт этого создаётся комический эффект, используется принцип анекдота: метафорическое воспринимается как буквальное. Таким образом, комизм сочетается с фольклорными мотивами в текстах Владимирова.

Однако в 1930 году в поэзию проникает индустриальная тема, политические лозунги всё чаще входят в текст стихотворений. Ярким примером того, как меняется функционирование текстов одного и того же автора под влиянием этих тем, являются произведения А. Введенского, публикуемые на протяжении всех трёх рассматриваемых нами лет. Сходный мотив дороги, поезда, движения присутствует в стихотворениях Введенского и в 1928, и в 1930 году. В первый год существования журнала этот мотив никак не связывается с индустриальной темой. Текст стихотворения абсолютно лишён политической проблематики. В «Железной дороге» автор использует приём анимизма, звукопись для создания образа поезда.

И к огромному вокзалу Поезд быстро подошел, Паровоз пыхтит устало:

«Хорошо, что я пришёл». Введенский А. Железная дорога // Ёж. Л.: Госиздат, 1928. № 3. С. 16.

Интересен приём, использованный в приведённом отрывке. Тавтологическая рифма «подошёл-пришёл» не воспринимается как таковая за счёт десемантизации последнего слова. «Пришёл» приобретает значение «не движения, а шипения» Там же.

Показательным является перечисление городов в обоих стихотворениях. В 1928 году Введенский пишет:

Жил я в Курске, И Казани, И в Иркутске, И в Рязани, В Омске, Томске, И в Орле, И в степи, и на горе Введенский А. Железная дорога // Ёж. Л.: Госиздат, 1928. № 3. С. 16.

Сравним с 1930 годом:

… А Турксиб, Москва, Сталинград?

Мы гордимся все Днепростроем.

А увидеть их был бы рад Я, товарищи, вдвое, втрое Введенский А. Туристы // Ёж. Л: Госиздат, 1930. № 12. С. 1.

Очевидно, что в «Железной дороге» выбор городов обусловлен рифмовкой. Получается динамичный, лёгкий ритм. В то время как в «Туристах» пространство произведения задаётся темой стихотворения. Этот пример доказывает, что художественные приёмы перестают играть главенствующую роль в текстах 1930 года, уступая место политической тематике. В 1930 году метафора пути у Введенского становится традиционна для того времени: путь от старого режима к новому времени, к новой стране:

В наше время кто в путь не двинется, Тот не видит стройки кругом Там же.

Кроме того, появляется тесная связь сочинений Введенского с другими текстами номера, которой не было в первые два года существования журнала. Так, упоминаемое ранее стихотворение «Туристы» продолжает тему, заданную во вступительной статье и печатается первым в номере. Такое же положение произведения Введенского мы видим в сдвоенном 19−20 номере за 1930 год. Во вступительной статье этого номера есть отсылка к стихотворению «Октябрь». Поднимаются те же темы: «тридцать лет тому назад рабочие и крестьяне дрались за заводы, за фабрики, за землю, за хлеб, за власть советов». В этом случае настоящее не противопоставляется прошлому: «и по сегодняшний день не утихают бои»: «приходится нам драться за „пятилетку в 4 года“, за новые фабрики и заводы, за колхозы, за совхозы, за всеобщую грамотность» От редакции // Ёж. Л: Госиздат, 1930. № 19−20. С. 1. Стихотворение Введенского печатается вторым в номере и развивает те же темы. Таким образом, мы видим, как произведения одного автора меняют свою тематику в течение трёх лет существования журнала. Кроме того, становится очевидным, что с появлением доминирующей тематики, все тексты «Ежа», даже стихотворные, приобретают более тесную связь между собой, содержат отсылки друг к другу на тематическом уровне, более ясные и осознаваемые читателем, чем те, которые присутствовали в номерах «Ежа» за 1928 год.