Детство и юность

О детстве Пушкина писал в своей работе «Александр Сергеевич Пушкин в детстве (из записок о моем знакомстве)» писатель Михаил Николаевич Макаров.

Семья Пушкина, по воспоминаниям М. Н. Макарова, жила практически на самой Яузе около Яузского моста, в полукирпичном доме.

М.Н. Макаров так описывает внешность Пушкина-ребенка: «В детских летах, сколько я помню Пушкина, он был не из рослых детей и все с теми же африканскими чертами физиономии, с какими был и взрослым, но волосы в малолетстве его были так кудрявы и так изящно завиты африканскою природою, что однажды мне И. И. Дмитриев сказал: «Посмотрите, ведь это настоящий арабчик».

Молодой Пушкин, как казалось Маркарову, был тихим и скромным ребенком, который многое понимал, но никогда не вмешивался в дела взрослых и все время, когда приходили гости, сидел в уголочке, а иногда стоял рядом со стулом какого-нибудь гостя, который читал свои стихи или рассказывал что-то интересное. При этом было заметно, что Пушкин даже в столь юном возрасте хорошо понимал и чувствовал поэзию, разбирался в ней. Макаров вспоминает, что если декламатор читал что-то неудачное, то Пушкин не мог удержаться от улыбки.

«Однажды точно, при подобном же случае, когда один поэт-моряк провозглашал торжественно свои стихи и где как-то пришло: И этот кортик, и этот чертик! — Александр Сергеевич так громко захохотал, что Надежда Осиповна, мать поэта Пушкина, подала ему знак — и Александр Сергеевич нас оставил». Понимание Пушкиным поэзии было интуитивно, врожденно и столь велико, что плохие стихи он чувствовал сразу и, несмотря на свою застенчивость, не мог удержаться от комментария.

Макаров вспоминает, что однажды семейство Пушкиных в числе других гостей сидело в саду у графа Бутурлина. Саша Пушкин бегал по саду с детьми. Среди взрослых зашел разговор о несомненном поэтическом таланте Пушкина. Этот разговор привел к тому, что молодые девушки — иностранки и русские — окружили Пушкина со своими альбомами и стали просить, чтобы он что-нибудь написал в их альбомы. Это всеобщее внимание привело Пушкина в замешательство, он был скромным ребенком, не привык ко всеобщему вниманию и не приобрел еще той бесшабашности, которая отличала его, по воспоминаниям Вяземского и Кюхельбекера, в лицеистские годы.

С того случая в саду прошло несколько лет и, по словам М. Н. Макарова, о Пушкине заговорили все вокруг. Однако многие не верили, что он пишет свои стихи сам, высказывались предположения, что его стихотворения (а особенно пьесы) — это переложение других авторов.

Владимир Васильевич Измайлов первый оценил дарования Пушкина; он напечатал многие из его пьес в своем журнале «Музеум». Особенно отчетливо проявилось дарование поэта в «Воспоминаниях в Царском Селе», «Посланий к Батюшкову», «К ^ххх».

По словам дяди поэта, Василия Львовича, талант юного Пушкина был настолько очевиден, что он предчувствовал его скорую славу.