Первые сигналы голода, лето 1945 — лето 1946 гг

Из приведённых выше цифр видно, насколько тяжёлым было фискальное бремя как для бессарабских, так и для приднестровских крестьян. Первые признаки того, что ситуация в МССР прогрессивно ухудшается в том, что касается обеспечения самым необходимым продовольствием, особенно хлебом, проявились уже весной-осенью 1945 г., и продолжали нарастать весной-летом следующего, 1946;го, года. За 5−10 июля 1945 г., например, военная цензура НКГБ перехватила 300 писем, в которых упоминалось о серьёзных проблемах с продовольствием вследствие засухи и засыхания зерна и овощей. В следующем году, в апреле, МГБ зарегистрировал уже 313 подобных сообщений, в мае — 538, а в июне — 883PasatV. RSS Moldoveneascr оп epoca stalinistr (1940;1953). — Chi^inru: Cartier, 2011. — Р. 242−243. Речь шла о хлебных очередях в Кишинёве и других населённых пунктах Молдавской ССР, а также РСФСР и особенно на юго-востоке УССРGlanson N. The Soviet Famine of 1946;1947 in Global and Historical Perspec tive. — New York: Palgrave MacMillan, 2009. — Р. 51. Другими тревожными признаками продовольственного кризиса и предвестниками голода с тяжёлыми последствиями были нападения на склады «Заготзерна» голодающего населения, в которых обычно участвовали женщины, дети и старики. Состав «бунтовщиков» неслучаен, учитывая, что именно эти социальные категории могли вызвать жалость властей и, в случае, когда они решились бы наказывать за подобные акции, существовала надежда, что приговоры будут более мягкими, чем применительно к мужчинам. Так, на 17 марта 1946 г. более 100 чел. совершили нападения на филиалы «Заготзерна» в одном из сёл Оргеевского уезда. Были взломаны двери и разобрано 4 т зерна. Прокурор МССР Симон Колесник докладывал, что инцидент произошёл «при пособничестве» директора склада Д. П. Чекана и сторожей В. Г. Камерзана и Ф. И. Ожога якобы «с целью сокрытия ранее совершённых ими хищений». Даже если большинство «подстрекалось» руководством и охранниками хлебных складов, возможно, существовали и серьёзные предпосылки для участия в подобных опасных акциях. Ситуация свидетельствует об отчаянном положении в молдавском обществе, ведь для «сокрытия хищений» было достаточно и нескольких человек, а не более сотни¹⁷.

Нападение на хлебный склад в Мариенфельде (ныне в Чимишлийском р-не) не оставляло никаких сомнений относительно его причин. Так, 17 апреля 1946 г. около 45 женщин из соседнего села Ялпужены разбили окно склада и забрали зерно. Мотивом их действий стал отказ завскладом выделить им хотя бы пуд пшеницы. Большинство женщин были матерями, пришли с детьми на руках, а их мужья находились в армии. Данную ситуацию обусловили «беззакония» местных властей, которые, согласно отчёту, отправленному министром МГБ МССР Иосифом Мордовцем зампредседателя Всесоюзного бюро ЦК КП (б) по Молдавии Николаю Голубеву, были ответственны за «отсутствие обеспечения семей инвалидов и самих инвалидов, семьей солдат Красной армии», в то время, как.

«зерно, хранящееся в подвалах „Заготзерна“, гниёт, разворовывается на глазах селян, и таким образом провоцируется большое недовольство крестьян».

Существовали также и «случаи воровства зерновой ссуды»¹⁸. Подобный инцидент произошёл 21 мая 1946 г. в с. Ниспорены Рышканского района Бельцкого уезда. Число участников (в большинстве своём женщины и подростки в возрасте от 13 до 17 лет) достигло 200 чел. Отчёт о происшествии был подготовлен уполномоченным райотдела МГБ А. Г. Косаревым, который пытался найти объяснение событий в социальном происхождении участников. К его удивлению, однако, агентурные данные не подтверждали предположений о «классовой борьбе» и «враждебной» роли «зажиточных крестьян», поскольку среди инициаторов была, например, середнячка Домника Васильевна Унгуряну, которая владела 6 га земли, имела двух женатых детей и ещё двоих в возрасте 15−17 лет, живших с нею. Другие женщины, считавшиеся зачинщицами бунта, относились к категории бедных крестьян, т. е. происходили из рядов тех, кого коммунистическая идеология считала социальной опорой советского режима на селе. Речь шла о Елене Николаевне Штепу и Евгении Дмитриевне Унгуряну. У последней был только 1 га земли (обе были замужем и имели членов семей — военнослужащих Красной армии). На этот раз «бунт» потерпел неудачу благодаря мерам, своевременно предпринятым милицией и охраной склада. Крестьянам не удалось разбить двериГолод в Молдове… — С. 187. Принимая во внимание предшествующие сообщения о подобных попытках, возможно, из Кишинёва были отправлены инструкции о том, как действовать в подобных случаях. Решением Совета Министров МССР от 19 апреля 1946 г. была установлена вооружённая охрана хлебных складовAMAIRM, f. 16, inv. 1, d. 27, f. 137.

Ещё один отчёт республиканского МВД указывал на несколько подобных случаев, произошедших в апреле-мае 1946 г. Так, 29 апреля в с. Дезгинжа Комратского района Бендерского уезда группа из 100 чел., в большинстве своём женщины, напала на зерновой склад и «расхитила» около 3 т пшеницы. За организацией этого нападения стояли бывшие кузисты и легионеры межвоенного периода. 1 мая в штурме зернохранилища в с. Мерены Чимишлийского района участвовали около 500 чел. из соседних сёл. Тут также контингент нападавших составляли женщины, а также инвалиды войны. В результате принятых мер предосторожности склад удалось отстоять. Подобные происшествия имели место также в сёлах Ялпужены Чимишлийского и Кирсова Комратского районовAMAIRM, f. 16, inv. 3, d. 26, f. 28. 17 мая 1946 г. в с. Колибаш Вулканештского р-на был также отмечен случай, когда около 50 чел. взломали двери зернохранилища и начали его вычищать, но вмешавшиеся власти заставили бунтарей немедленно вернуть назад похищенноеIbid, d. 40, f. 46. На левобережных территориях, коллективизированных ещё в 1930;1933 гг., ситуация была не лучше. В Каменском районе, например, в одном отчёте за декабрь 1945 г. упоминалось о нескольких вооружённых нападениях на склад кукурузы в местечке Подойма (часть из них с жертвами) Ibid, f. 5−5 verso; inv. 1, d. 42, f. 6.

Бедственное положение с продовольствием отмечалось в конце мая 1946 г. во многих сёлах Кэлэрашского района Кишинёвского уезда. В докладе секретаря Кишинёвского уездного комитета КП (б) Молдавии П. М. Волкова и.о. первого секретаря ЦК КП (б) Молдавии Никите Салогору и начальнику Кэлэрашского районного отдела МВД Приходько констатировалось, что многие семьи из сёл Кэлэраш, Паланка, Рэчула и Сипотены страдали от физического изнеможения на фоне истощения. Однако Волков ограничился телефонным сообщением о положении председателю райисполкома Фадееву и сослался только на проблемы в Кэлэраше, не составив полного письменного доклада. В результате определённые меры помощи нуждающимся были приняты с опозданием на несколько недель, что привело к высокой смертности от голода в этот периодГолод в Молдове… — С. 208.

Эти случаи отражали кризисное положение, предшествовавшее голоду как массовому явлению, которое стало очевидным во второй половине 1946 — начале 1947 гг. Причин такой ситуации было множество. Одной из них стало то, что количество хлеба, как и других сельхозпродуктов, которое необходимо было поставить государству, было завышено в 1945 г., когда уже стали очевидными последствия засухи. Первые серьёзные проблемы с хлебоснабжением проявились уже в январе 1946 г.

Кроме упомянутых сёл Кэлэрашского района, похожая ситуация в скором времени была зарегистрирована во многих населённых пунктах Кишинёвского, Бельцкого, Оргеевского и Бендерского уездов с бессарабской стороны, а также в нескольких районах на левом берегу Днестра — Слободзейском, Тираспольском, Григориопольском, Дубоссарском, Рыбницком, Каменском. Каждая из этих административных единиц просила у государства от 10 т помощи в месяц (районные) до 50 т (Оргеевский уезд) в целях минимально необходимого снабжения населения²⁵.

Призрак голода проступал всё яснее. Климатические условия осени 1945 г., а также засуха, отнюдь не были главными факторами в возникновении данной кризисной ситуации. С ними соперничали и другие обстоятельства, объективные. Вернее, речь шла о способе, которым местная и кишинёвская советская администрации, в широком смысле московская, формулировали приоритеты, среди которых идея избежать жертв, вызванных недостатком продовольствия, была отнюдь не на первом плане. Вопреки официальным оговоркам, что наиболее нуждающихся якобы освобождали от налогов, полностью или частично, документы этого периода указывают, что предоставленные законом льготы для отдельных категорий населения — особенно семей, члены которых служили в армии, вдов с детьми — в реальности не предоставлялись. То есть земельные участки не обрабатывались из-за отсутствия рабочих рук, а налоги для этих категорий населения аннулированы не были. Указанный социальный сегмент был довольно значительным, поскольку уже летом 1944 г. только из Сорокского, Бельцкого и Оргеевского уездов мобилизовали 257 тыс. молдаван²⁶, среди которых 40 тыс. погибли в боях²⁷. На тот момент, в июле 1945 г., предлагалось частичное или полное освобождение от поставок продовольствия крестьянских хозяйств, понёсших серьёзные убытки в результате военных операций, а план поставок в целом по МССР не был изменён, что означало распределение фискального бремени между другими категориями населения²⁸.

Часто семьи красноармейцев, освобождённые на законных основаниях от поставок зерна и других продуктов, шантажировались невыдачей возмещения ущерба, что полагалось им по закону, в случае, если они не будут выполнять поставки наравне со всеми²⁹.