Образы Юрия Александрова и Зиновия Марголина

18 декабря 1999 года состоялась премьера «Пиковой дамы» в постановке Юрия Александрова и в декорациях художника З. Марголина в театре «Санктъ-Петербургъ Опера». Театр «Санктъ-Петербургъ Опера» — относительно молодой, он был основан режиссером Юрием Александровым в 1987 году. Юрия Александрова можно смело назвать преемником петербургской (ленинградской) оперно-режиссерской школы, чьи основы заложил Вс. Мейерхольд, а развивал основатель оперно-режиссерского факультета Консерватории профессор Э. Каплан.

Примечательно, что причина возникновения его театра во многом перекликается с причиной, которая двигала в свое время и Мейерхольдом создании в 1910 году «Дом интермедий». Именно в «Доме интермедий» Мейерхольд впервые начинает свою борьбу с устоявшейся театральной традицией, желая вдохнуть жизнь в сценическое искусство. Юрий Александров начинает свой путь после богатого опыта работы в Мариинском театре.

" В тот период моей жизни я познакомился со многими известными операми на примерах спектаклей Мариинского театра, которые впоследствии я люто возненавидел. В Мариинском театре я видел разные постановки, мне понадобилось много лет, для того чтобы забыть их заставить себя взглянуть на шедевры музыкального искусства свежим взглядом. Например, в «Травиате» я видел лишь кривобокие кринолины, деревянные бокалы и, что ужасно, деревянные чувства…" .

Стремление создать нечто новое, обогатить спектакль живой эмоцией, идеей в противовес устоявшейся традиции стало движущим фактором для появления нового театра. Со временем Камерный театр, основанный Александровым, не имевший в первые годы своего существования даже собственной площадки вырос в профессиональный Государственный театр «Санктъ-Петербургъ Опера» .

Премьера «Пиковой дамы» в постановке Юрия Александрова и декорациях З. Марголина состоялась в 1999 году. В этом спектакле, время становится главным действующим лицом. В семи картинах перед зрителем развернулись поэтапно трагические страницы истории двадцатого столетия. Действие начинается в начале двадцатого столетия, главные герои в начале спектакля — представители доживающего свои последние дни дворянства. Сцена в комнате Лизы уже происходит во время Первой мировой, а бал — это торжественное мероприятие в Кремле, которое происходит в конце тридцатых годов. 5-ая картина разворачивается уже в блокадном Ленинграде, а сцена последнего объяснения Германа и Лизы происходит словно бы перед эвакуацией. Последняя картина переносит воображение зрителя уже в современное на момент премьеры время — казино в разгульные и девяностые годы.

Сценография этого спектакля — это бесконечный круговорот образов и символов, которые ориентируют воображение публики и помогают зрителю разобраться в, на первой взгляд, сложной и нетрадиционной идее постановщика. Хотя, основная мысль, которая возникает после просмотра калейдоскопа символов в этом спектакле, очень проста — классические герои вечны, их эмоции и переживания, страсти волновали все поколения людей, начиная с первой премьеры и почти до наших дней. Собственно, «Пиковая дама» Пушкина и Чайковского — это история, могла бы произойти в практически любой исторический период.

Для того, чтобы зритель мог моментально сориентироваться в происходящем на сцене, сценограф и режиссер не строили монументальных декораций, декорационное оформление было минимальным, однако, символика, позволяла узнать то или иное историческое событие, которое хотели показать постановщики на сцене.

Основой для сценографии стала конструкция, напоминающая гигантскую лестницу, занимавшая почти все игровое пространство сцены. Эта конструкция представляла собой по сути составленные вместе тумбы, покрытые зеленым сукном. Эта основная декорация определяла динамику спектакля, герои двигались по ней вверх и вниз, в зависимости от мизансцены, конструкция также позволяла создать даже на небольшой по площади сцене разные планы. На уровне первой ступени декоратор и постановщик поместили старое черное пианино, словно символ интеллигенции.

Действие первой картины разворачивается в самом начале двадцатого столетия, это мы понимаем по соответствующим моде эпохи костюмам Лизы, Графини, Елецкого и прочих героев. Длинные платья в пол, шляпки, зонтики, словом весь необходимый антураж не позволяет сомневаться в определении хронологических рамок. Колористическая гамма, при этом очень сдержанная костюмы все решены приблизительно в одном оттенке — светло-бежевом. Также к декорации добавляются несколько розовых облачков на фоне черного задника, которые лишь символически обозначают, где заканчивается игровое пространство. Их светлый колорит, на контрасте с темной зеленой лестнице и черной одеждой сцены создают визуально притупляют общее давящее мрачное впечатление, которое производит оформление.

Также как Мейерхольд не мог не задействовать образ Санкт-Петербурга, так и художник Марголин добавляет в композицию скульптуру ангела, стоящего на коленях и склонившего в скорбном жесте голову на урну. Ангел очень напоминает скульптурное убранство Исаакиевского собора.

Образ Германа снова, как и во многих предшествующих постановках, контрастно мрачен — костюм героя весь черный, что сразу выделяет его на фоне остальных. Неожиданно смелой оказалась трактовка облика Графини. В этом спектакле она молодая женщина, может быть лишь чуть старше Лизы, обеспеченная, ее костюм — богатое платье, подчеркивающее стать и элегантность героини.

В спальне Лизы знаменитый дуэт приобретает новые краски. Все девушки, собравшиеся вместе, одеты в форму медсестер Первой Мировой войны. Костюмы состоят из обязательной белой косынки с крестом и передников. Костюмы и всего несколько бутафорский предметов, как широкие овальные корзины с бинтами моментально переносят воображение зрителя во времени. При помощи всего нескольких атрибутов Марголину удалось в один момент превратить пространство сцены в госпиталь.

Сценография сцены бала может стать настоящим сюрпризом. Действие переносится в Сталинскую эпоху. Вышеупомянутого ангела заменяет на горизонте гигантская, скорее всего бронзовая маска-портрет А. С. Пушкина. На возвышении появляется длинный прямоугольный стол. Главные герои не постарели. Они проходят сквозь время вечно юными. Колорит этой сцены составляют в большей степени костюмы главных героев и артистов хора. Для хозяина бала (а в данном случае просто празднества) художник создает с помощью грима узнаваемый образ Вождя народа. Костюм в ярких голубых тонах Графини — это образ восточного пастушка, что позволяет сделать вывод, что она принимала участие в разыгрывании представления-пасторали. За столом режиссер также располагает артистов хора, для которых Марголин создает яркие цветастые почти карнавальные национальные костюмы 15 свободных республик. Эта сцена — самая предельно насыщенная по колориту именно за счет костюмов.

Блокадный Ленинград — страшное место для долгого ожидания любимого. Трагические нотки арии Лизы «Уж полночь близится, а Германа все нет…» обретали в этой мрачной сцене еще большую эмоциональную силу. Декорационное оформление этой сцены оставалось таким же мрачным, как и на протяжении всего спектакля, однако гнетущее ощущение уже не разбавляли ни редкие облачка, ни костюмы, ни скульптура. Его усиливали расположенные на лестнице тут и там фигуры трупов, завернутых в белое полотно. Костюм Лизы ватник, валенки и шерстяной платок, узнаваемые санки — снова минимальные элементы костюма и бутафории мгновенно позволяют определить, в какое время происходит действие. Нельзя опустить, что такое режиссерское решение позволяет по-новому прочесть смысл арии героини. Слова «туча пришла и грозу принесла…», погруженные в совершенно иной контекст, обретают более широкий смысл, их вырывают у нее из сердца не только личные переживания, но и тяжелые испытания, через которые ей пришлось пройти.

Финал спектакля происходит не то в казино 1990;х годов, не то на некой частной вечеринке. К декорационному оформлению добавляется лишь золотая мишура, свисающая сверху, и отдаленно напоминающая люстру. Помогаю определить время действия снова костюмы. Современные деловые у мужчин и короткие яркие коктейльные платья у женщин, суда по всему спутниц обеспеченных бизнесменов или же политиков девяностых годов.

Декорационное решение спектакля — это, по сути, единая установка в виде лестницы. Шокирующие временные скачки, стремительная смена обстановки действия — все это решается в основном за счет бутафорских деталей и костюмов. Оформление данного спектакля яркий пример воздействия сценографии на воображение за счет минимума деталей. Художник активно использует ключевую символику, которая отсылает фантазию зрителя в тот или иной временной промежуток, в зависимости от режиссерской идеи. Приметы эпох, не смотря на лаконичность, переданы Марголиным и Александровым предельно точно. Основная декорация лестница — это легко прочитывающийся символ времени, сквозь которое проходят герои «Пиковой дамы». Время в данном спектакле не определяло характер сценографии, ее стилистику, оно стало словно одним из главных героев спектакля. Сценография за счет лаконичных и точных атрибутов показала его стремительное течение на примере насыщенного историческими событиями двадцатого столетия.

Работы художников Боровского и Марголина — это яркий пример, когда сценография вбирает в себя опыт самых талантливых открытий. В обоих спектаклях оформление оказывает сильнейшее психологическое воздействие на зрителя и максимально способствует раскрытию идеи режиссера. В данных примерах сценограф не является, как это часто бывает в современном театре, лишь слугой, ремесленником режиссерской идеи, он является его соавтором. В этих спектаклях мы находим некоторые символы и образы, которые, если оглянуться на опыт их предшественников уже были впервые использованы. Например, яркий символ темы игры — зеленое сукно, которое использовали и Марголин, и Боровский. Важным элементом композиции каждого из спектаклей является лестница. С чисто практической точки зрения этот элемент диктует ритм всему действию. Однако, данная символика не была открытием этих талантливых художников. Эти символы мы можем найти в постановке Всеволода Мейерхольда.