Великая Идея на Ближнем Востоке: ислам

Ислам является третьей и последней ветвью все того же древнеиудейского монотеизма. Но принципиальная разница между ним и первыми двумя, помимо всего прочего, заключается в том, что сами иудеи к его возникновению прямого отношения не имели. Косвенно иудаизм, как и христианство, повлиял на его появление на свет тем, что оказал существенное воздействие на формирование религиозного мировоззрения пророка Мухаммеда (570−632), основателя новой религии, создателя Великой Идеи, оказавшейся способной с успехом противостоять западному христианству, не говоря уже об иудаизме да и всех прочих религиях, включая и великие. Произошло все это в условиях и при обстоятельствах, которые оказались весьма благоприятными для ближневосточного региона. На рубеже VI—VII вв. н. э. западноевропейский мир был в развалинах, а процветавшая Византия вела активную торговлю с Востоком, включая Индию. Постоянные войны между нею и достаточно сильным сасанидским Ираном нередко вели к тому, что наиболее удобный торговый путь через Двуречье оказывался перекрытым. В этих условиях расцвел более долгий, но зато абсолютно безопасный караванный путь по побережью Аравии. Торговля по этому пути и давала заработок и бедуинам, на чьих верблюдов грузили товары, и их шейхам или племенной верхушке в оазисах вроде Мекки, которые организовывали караваны и контролировали всю торговлю, получая хорошие доходы. Мухаммед в свои молодые годы был служащим богатой вдовы Хадиджи, ведшей торговые дела (позже он женился на вдове и вел дела уже сам). Во время длительных караванных переходов, тянувшихся месяцами и сопровождавшихся торговцами из разных стран и разных вероисповеданий, включая иудеев и христиан, он, не имевший никакого образования и не знавший грамоты, внимательно слушал все то, что говорилось вокруг него. Его острый и пытливый ум в сочетании с эмоциональной и возбудимой психикой активно перерабатывал услышанное (речь главным образом о религиозных проблемах, об основах монотеистического мировоззрения) и приводил все узнанное в некую систему, истинность которой в его представлении авторизовалась являвшимся ему время от времени, в момент своего рода транса или медитации, Высшим Божеством, Аллахом (ал или эл — общесемитский термин для обозначения божеств). Вначале Мухаммед не претендовал на то, что создает новую религию, и считал себя близким к иудеям. Однако позже, когда, оказавшись не признанным в Мекке соплеменниками, он отправился в город его матери Ятриб (позже — Медина, город пророка), где его признали и где он почувствовал себя пророком, излагающим новую Великую Идею, Мухаммед порвал с иудеями и призвал окружавших его арабов принять новую религию, сторонники которой стали именовать себя мусульманами (покорными). Все то, что изрекал пророк, стало считаться волей Аллаха, избравшего Мухаммеда своим посредником. Когда после смерти пророка эти высказывания были записаны его секретарями-писцами и из всех вариантов был избран один (остальные уничтожены), этот текст и стал именоваться Кораном, несотворенной (переданной людям Аллахом) Книгой. Основные идеи, собранные в Коране и впитавшие в себя многое как из иудейского Ветхого Завета, так и из христианского Нового Завета, оказались весьма впечатляющими, причем арабы ощутили этот как раз в тот момент, когда караванный путь вокруг Аравии потерял свою актуальность, торговля вновь пошла в основном через Двуречье, а бедуины, их шейхи и население оазисов потеряли свои доходы и остались не у дел. История судила так, что оставшиеся без занятий и средств к существованию арабы после смерти пророка с новой силой пережили подаренную им Великую Идею ислама и, сплотившись вокруг сподвижников пророка (четверых сменивших друг друга его заместителей-халифов), стали под зеленым знаменем ислама на путь завоеваний. Цель их была велика — нужно было обратить в новую религию неверных. О завоеваниях арабов хорошо известно. За недолгие десятилетия они потеснили Византию, отняв у нее Сирию, Египет и часть Малой Азии, разгромили сасанидский Иран, завоевали всю северную Африку и вступили на территорию Испании. Когда на смену первым четверым избиравшимся халифам пришел наследственный халифат Омейядов (661−750, затем его сменил халифат Аббасидов, 750−1258), это означало, что на территории Ближнего Востока (да и далеко за ее пределами) появилась новая империя. Но теперь это было принципиально иное по сравнению с прежними государство. Фундаментальной основой Халифата стала Великая Идея, легшая в основу Великой ближневосточной цивилизации. Завоеватели-арабы с легкостью одерживали победы и требовали от местного населения вначале лишь политической покорности. Однако сразу же вслед за ней выдвигались и иные условия: те, кто принимал ислам, освобождались от подушной подати-джизии и должны были платить облегченный налог-десятину. Остальные платили и подать, и тяжелый поземельный налог-харадж, который был не менее трети урожая, а порой значительно больше. Эта экономическая политика действовала безотказно, так что уже вскоре после завоевания население завоеванной страны оказывалось в значительной своей части исламизованным. Кроме того, все делопроизводство и вся духовная жизнь вновь завоеванных стран переводились на исламский манер. В основу обучения в школах были положены Коран и толкования к нему, а также книги священного предания Сунны. Вся судебная практика опираюсь на законы шариата, книги-масхабы которого лежали в основе мусульманского права. А так как все эти и многие иные тексты были только на арабском языке, причем переводить их на другие запрещалось, то неудивительно, что сперва образованная элита Халифата, а затем и все остальное население стали подвергаться процессу арабизации. Исламизация и арабизация шли бок о бок, так что достаточно скоро, уже через век-два после завоевания, империя халифов обрела прочную идейно-религиозную основу, сплотившую все население и, главное, превратившую большую его часть в арабов. Разумеется, не все завоеванные арабами территории стали арабскими. Свой язык и свою культуру сохранил Иран, где получила широкое распространение оппозиционная ветвь ислама — шиизм. Обращенными в ислам, но не потерявшими своего языка и культуры оказались тюрки, значительная доля земель которых оказалась вне границ Халифата (позже, как известно, Османская Турция стала наследником распавшейся империи халифов и вновь объединила, правда, не на слишком длительный срок, большую его часть). Но, тем не менее, именно халифат проложил дорогу исламу. И та легкость, с какой потомки древнего населения Двуречья, Египта и многих иных ближневосточных стран приняли ислам и превратились в новый этнос, заговорили чужим языком, стали в конечном счете арабами, говорит нам о силе Великой Идеи, которую несла с собой новая религия. В чем же она, эта сила? Как религия ислам до предела прост. Нет Бога, кроме Аллаха, и Мохаммед — пророк Его — вот, пожалуй, главное и основное в ней. Каждый, кто принял этот постулат и произнес эту священную формулу, становится мусульманином. Став им, однако, он приобретает ряд важных новых обязательств, к числу которых относится пятикратная ежедневная молитва, месячный пост (от утренней зари до вечерней в священном месяце рамадан), милостыня-закят (для имущих) и хадж. Кроме того, считается, что любой мусульманин готов в случае нужды отдать все свои силы для борьбы под зеленым знаменем ислама, вплоть до священной войны с неверными (джихад). Нормы шариата и обычного права (адата) строго следят за повседневным поведением каждого правоверного. Ограничения достаточно строги как для мужчин, так и, особенно, для женщин. Эти ограничения тем более жестки, чем более строго в данной стране соблюдаются традиции ислама, особенно оппозиционного, шиитского. Религиозная философия ислама во многом совпадает с библейской, но имеет и некоторые специфические особенности, которые, впрочем, важны для ученых знатоков ислама (улемов) и мало касаются среднего мусульманина. Главное же в исламе то, что в нем религия проникает всюду, что в исламских обществах нет ограничений для нее. Нет сферы, которая была бы свободна от нее. В частности, это относится к политике. Политика играет важную роль в любой из монотеистических религий — на то они и монотеистические, то есть официально санкционирующие господствующую веру в единого Бога. Но религия и политика могут сочленяться по-разному. Для католической Европы эта связь приняла, как известно, форму ожесточенной борьбы между папами и императорами за политическое верховенство. Временами в этой борьбе одолевали папы, но в конечном счете победа досталась императорам. В Византии императоры сами считались кем-то вроде первосвященников, хотя формально существовало по меньшей мере четыре православных патриарха. Впрочем, ни один из этих патриархов реальной власти не имел; напротив, все они вынуждены были склонить голову перед императорами. Резюмируя, следует заключить, что в христианском мире претензии религии на власть, причем не только духовную (а они существовали едва ли не всегда), оказались несостоятельными. Иное дело — мир ислама. Здесь с самого возникновения монотеизма практически основной смысл его был в том, что религия и политика едины, а глава государства является и главным лицом в религиозной иерархии страны (исключения существуют лишь у шиитов, которые признают духовными руководителями священных имамов и их представителей, формально стоящих выше правителей). И в этом была прежде всего сила исламского монотеизма. Но она была не только в этом. Она заключалась в тотальности ислама. Ислам был везде и повсюду, он становился сутью всего остального. Это касается сферы семьи и повседневного быта, образования и культуры, литературы и искусства, науки и производства, вплоть до предпринимательства и финансов. В любом виде деятельности, везде и всегда ты прежде всего мусульманин и лишь после этого обычный человек, мужчина и женщина, богач или бедняк, правитель или подданный и т. д. и т. п. Для мусульман нет этнических или расовых различий — точнее, они несущественны. Если ты мусульманин, значит ты состоишь в великом братстве правоверных, принадлежишь к умме. И любой правоверный поддержит тебя в случае конфликта с неверными, религиозно чуждыми. И нет в этом смысле в мире религии, более нетерпимой к чужакам. Конечно, они сосуществуют рядом с правоверными, порой в немалом количестве. И существуют определенные нормы, регулирующие их статус и право на жительство и деятельность. Однако при всем том чужаки всегда остаются чужаками, причем это очень явственно выражено. Так, например, есть некоторые общие правила (например не употреблять спиртное), которых они обычно обязаны придерживаться, коль скоро живут в исламском государстве. Я уж не упоминаю о том, как обязан вести себя неверный по отношению к женщине в этом государстве, где каждая женщина всегда должна быть закрытой от нескромных взглядов и где прикоснуться к ней, даже случайно, крайне нежелательно. Интересно заметить, что, практикуя многоженство, мусульмане охотно берут, себе в гаремы чужих женщин, но своих, мусульманок, замуж за чужаков, как правило, не отдают, что играет свою роль в том, что численность мусульман обычно возрастает повышенными темпами. Итак, ислам тотален и всепроникающ. Он жесток и нетерпим. Сливаясь с любой сферой жизни, он присутствует в твоей жизни всегда и везде, его нужно либо принимать (став мусульманином), либо терпеть (вынося все то, что каждому иноверцу выпадает на его долю в мусульманской стране). Но этим сила ислама не ограничивается. Исступленная вера, вера не только во всесилие Аллаха и недосягаемую мудрость его великого пророка, но и в абсолютное превосходство правоверных с их сложившимся образом жизни по сравнению со всеми неверными, особенно с теми, кто склонен терпеть разврат западной цивилизации, придает этой силе энергетический потенциал каждого правоверного. Мусульмане всегда считались и всегда были хорошими воинами, причем одна из важных причин этого в том, что воин Аллаха не боится смерти в борьбе за правое дело. Он искренне готов (во всяком случае, в подавляющем большинстве) отдать за это дело свою жизнь. Готовность жертвовать собой во имя великого дела свойственна любой жесткой и нетерпимой идеологии, ибо является частью соответствующего воспитания. Как известно, камикадзе встречаются в разных странах. Однако среди воинов ислама их можно встретить чаще всего и в наибольшем количестве. Среди факторов, содействующих этому, — фатализм мусульман (без воли Аллаха и волос твой не упадет) и тесно связанный с ним фанатизм, то есть все та же основанная на вере готовность жертвовать собой во имя правого дела. Именно фанатизм способствовал тому, что ислам всегда находил добровольцев-сектантов типа карматов или исмаилитов-ассасинов, да и любого другого происхождения федаев-фидаинов, борцов за веру, специально подготовляемых к тому, чтобы в нужный момент совершить террористический акт и умереть. В исламе много полезного и практичного для людей. В нем можно найти и элементы социальных гарантий для всех правоверных (закят обычно предназначается для бедных), и солидарность людей друг с другом (готовность помочь тому, кто оказался в беде), и уважение к грамотности, знанию, учености (разумеется, исламской или санкционированной исламом), и строгий моральный стандарт в повседневной жизни. И хотя наряду с этим всегда отчетливо выступает на передний план инерция традиции, в наши дни порождающая активную ностальгию по прошлому, выражающуюся в форме фундаментализма во многих его проявлениях, включая крайний экстремизм, это тоже в конечном счете составляет немалую внутреннюю силу ислама. Силу, основывающуюся на фанатичной вере и в то же время на привычной традиции с ее жесткими моральными заповедями. Великая Идея, появившаяся на Ближнем Востоке после тысячелетий господства там либо основанных на раннерелигиозных системах различных местных субцивилизаций, либо старательных попыток включить этот древнейший регион урбанистической культуры в сферу влияния антично-христианского мира, стала той самой Альтернативой, которая сумела сплотить воедино многие народы и оказаться реальным противовесом Западу. Успеху ислама в немалой степени способствовало, как о том уже вскользь было упомянуто, то важное обстоятельство, что Европа в первые века его распространения лежала в руинах. Культурный потенциал исламизованного Ближнего Востока, немало заимствовавшего от своих предшественников, включая пласты эллинизма и раннего христианства, был огромен. Во всяком случае, несравним с потенциало…