Английская и российская дипломатические миссии в период между двумя русско-персидскими войнами

Гюлистанский мир не разрешил всех противоречий. Ирана не устраивали новые границы. Для разрешения спорных вопросов в Иран 29 июня 1816 года был направлен специальный чрезвычайный и полномочный посол А. П. Ермолов.

Переговоры А. П. Ермолова с Аббасом-Мирзой носили напряженный характер. «С самого начала посол осудил „челночную дипломатию“ и отказался войти во дворец Аббаса-Мирзы без сапог, а наследный принц в отместку принял Ермолова у себя во дворе, стоя на каменном помосте».

В 1817 году состоялась встреча генерала А. П. Ермолова и Фатх-Алишаха, на которой был поднят вопрос об установлении постоянной дипломатической миссии в Иране. Было условлено, что постоянное дипломатическое представительство будет учреждено в Тебризе при Аббас-Мирзе, «под распоряжением коего находятся все пограничные с Россией дела». По предложению Ермолова, миссия должна состоять из поверенного в делах, секретаря и двух — трех молодых людей, которые бы изучали персидский язык. Первым поверенным в делах (с 1818 по 1826 год) был С. И Мазарович, а секретарем в миссию был направлен А. С Грибоедов.

В начале 1819 г. в Персии Абасс-Мирзой была принята первая российская миссия, а уже 1 марта того же года ее принял Шах. Предварительно велась переписка о церемониях аудиенции у шаха. А. П. Ермолов настойчиво выступал против соблюдения восточных традиций при аудиенции. М. Х Махдиян дает резкую критику поведению Ермолова: «Как известно, представители других государств против сложившихся в Иране традиций возражали, но следовали им, а Ермолов считал себя победителем и свободным от соблюдения чужих правил поведения». Российские же исследователи пишут: «настойчивость Ермолова принесла положительные результаты для выработки церемониала в будущем». Однако есть основания считать эту точку зрения тоже не совсем верной, поскольку Ермолов дал пример неуважения местных традиций своим подчиненным, среди которых был и А. С Грибоедов, впоследствии ставший послом (вазир мухтаром) России в Иране. И он так же не считал себя обязанным детально соблюдать традиции и этикет иранского двора, что имело для него в дальнейшем самые трагические последствия.

В задачу российского представительства в Тегеране входило «добиваться соблюдения статей Гюлистанского договора, способствовать развитию русскоиранской торговли, стать проводником русского влияния в Иране, по возможности оказать сопротивление русским недругам…». Иран противился открытию русских консульств в стране, из-за возможных дополнительных трудностей, хотя и сам мог открывать подобные в Москве, но этого не делал т.к. не имел финансовых возможностей для их содержания.

Победа России в войне убедила ее в том, что в перспективе можно и дальше будет двигаться в глубь страны. Открытие консульств для ведения политической, экономической и даже разведывательной деятельности на территории Ирана было исключительно выгодным для России. Иран не был намерен соглашаться с пожеланиями России, в частности по поводу открытия русских консульств в стране. По словам самого Шаха: «…если принуждены будут поместить русского консула в Гилян, то провинция сия будет для него потеряна».

Признание Россией Каджаров царствующим домом имело для них большое политическое значение. Иранские чиновники добивались, чтобы русские власти в своих дипломатических документах именовали шаха не Баба-ханом, а Фатх-Али-шахом, как это делали англичане. Статья о признании шаха не была включена в Гюлистанский договор.

Кроме того, Россия не хотела связывать себя какими-либо обязательствами в вопросе о престолонаследии в Иране. Известную роль сыграла антипатия к Аббас-Мирзе А. П. Ермолова, который считал его непримиримым врагом России, шедшим на поводу у англичан. Лишь после второй ирано-русской войны и назначения на должность главнокомандующего Кавказом И. Ф. Паскевича вопрос о признании Аббас-Мирзы наследником иранского престола был разрешен.

Ермолов, непосредственно занимаясь урегулированием дипломатических и военных вопросов с представителями шаха и Аббас-мирзы, учитывал настроения в Иране. Он сообщал в Петербург, что в Иране многие хотят войны с Россией. «Признаю необходимость избегать разногласий с Персией, — уверял он К. В. Нессельроде, — хотя и не вижу гарантий, что Персия не объявит России войну».

К марту 1825 г. был составлен Акт о разграничении. Пока велись переговоры о согласовании отдельных пунктов, умер Александр I. Переговоры отложили до мая 1826 г.

Русские дипломатические представители в Иране еще в 1819 г. отмечали, что Иран готовит войска для войны с Турцией. А. С. Грибоедов записал в дневнике: «10 000 отправляется к Багдаду против турков». К. В. Нессельроде сомневался в объективности информации из Тебриза и Тифлиса: «Трудно поверить, чтобы Англия не воспрепятствовала сему нападению персиян, которое может иметь столь бедственные последствия для турок».

Англичане обвинили Россию в провоцировании Ирана на войну с Турцией. Они выразили свое неудовольствие и иранскому правительству: запретили английским офицерам, служившим в иранской армии, принимать участие в военных действиях против Турции. Английский поверенный в делах Т. Уиллок заявил о прекращении денежных субсидий Ирану.

Несмотря на значительные военные успехи, Иран мало выиграл в результате этой войны. Но иранское правительство под давлением англичан и в расчете взять реванш в намечавшейся войне с Россией, не настаивало на более выгодных условиях мира. Секретное политическое соглашение, подписанное в Лондоне 15 июля 1823 г. персидским представителем мирзой Салехом и турецким послом, предусматривавшее совместное выступление против России, объясняет уступчивость Ирана.

После, подписания мира с Турцией иранское правительство, поддерживаемое английской миссией, пошло на обострение ирано-русских отношений. Персы почувствовали себя сильными и получили сведения о выступлениях феодальных владетелей в Дагестане. В начале 20-х годов русское влияние в Иране заметно усилилось. В Тегеране и Тебризе стали прислушиваться к мнению русского поверенного в делах С. И. Мазаровича, появилось критическое отношение к англичанам. Занятие англичанами острова Кишм в Персидском заливе повлекло за собой некоторое охлаждение в англо-иранских отношениях.

После смерти Джона Кемпбелла, в Иран специально был послан доктор Кормик для «уравновешивания» влияния Мазаровича. Англичане завели обширные знакомства, раздавали подарки, многим сановникам выдавали единовременные и постоянные денежные субсидии, начали бесплатно лечить персов. Эти действия способствовали закреплению преобладающего влияния англичан в Иране. Прекрасно зная персидские нравы, англичане использовали малейшие промахи русской дипломатии, невыгодно для России истолковывали любые действия русских в Иране, распространяли слухи о неудачах русских в европейских делах, в отношениях с Турцией, о внутренних волнениях в России, о русских планах захватить весь Иран. Внешне англичане держались вполне корректно и оказывали русским мелкие услуги.

А. П. Ермолов был непримиримым противником англичан в Иране, постоянно ожидал каких-либо каверз с их стороны. Он был убежден в миролюбии шаха и считал, что военные приготовления против России — результат происков англичан и Аббас-Мирзы, «Сии услужливые союзники уже до 32 тыс. человек сформировали регулярного войска и теперь заводят уже и регулярную конницу, чего доселе не было: собрана также в большом числе милиция». По мнению Ермолова, лучшим средством избавиться от англичан в Иране было бы полностью заменить их. Но ни в торговле, ни в финансовом, ни в военном отношении Россия не могла соперничать с Англией. А поддержка англичанами реваншистских устремлений Каджаров обеспечивала им безраздельное влияние в Иране в течение всей первой половины 1820-х годов. Готовясь к войне с Россией, Иран рассчитывал на помощь Англии. «В Европе англичане были дружественны с Россией, но они были и долго еще будут нашими недругами в Азии», — писал Ермолов.

Обстановка существенно изменилась после подписания Англией и Россией Петербургского протокола по греческому вопросу и Аккерманской конвенции с турецким султаном. Новое наступление царизма на Османскую империю грозило разгромом султанской Турции. Это не входило в колониальные расчеты англичан. Английская дипломатия решила отвлечь военные силы России от Турции, способствуя развязыванию новой войны Ирана с Россией. К началу 1826 г. отношения между Ираном и Россией были чрезвычайно обостренными. Ермолов сообщал в Петербург об усиленной подготовке Ирана к войне с Россией.

Накануне второй ирано-русской войны тегеранская дипломатия и сам Аббас-Мирза допустили серьезные просчеты. По мнению Ермолова, в Иране многие хотели войны: она обеспечивала феодалам возможность не подчиняться шаху, простому народу — временное облегчение его участи; во время войны не происходили антишахские выступления, пограничные жители получили бы покровительство, военные обогатились бы на войне, не прочь поживиться было и духовенство. МИД России и сам император не разделяли этих опасений Ермолова.

Англичане советовали Аббас-Мирзе скорее начать войну с Россией, указывая на малочисленность русских войск в Закавказье, неподготовленность России к войне, восстание декабристов. Поддавшись уговорам Аббас-Мирза приказал выгнать роту русских войск из района около озера Гокча. «Решимость сия, — доносил Мазарович, — принята Аббас-Мирзой на совещании с английским поверенным в делах в Тевризе».

Россия не хотела войны. Вступивший на престол Николай I отправил к шаху чрезвычайное посольство кн. А. С. Меншикова с сообщением о вступлении на престол и предложением мирного разрешения пограничных споров. Основой для переговоров должен был служить Акт о разграничении 1825 г., не утвержденный Аббас-мирзой. Николай I ожидал от Ирана «если не искренней дружбы, то, по крайней мере, соблюдения мира».

В Иране Меншиков не мог не заметить усиленную подготовку к войне: в лагере шаха шли непрерывные совещания об объявлении войны России и вооружении всех мусульман против русских; воззвания моджахедов призывали народ выступить против «неверных». Аббас-Мирза уклонился от переговоров с Меншиковым по пограничным спорам и перенес их в Султанию, тем более что у Меншикова не было полномочий для разрешения пограничных споров.

Шах также отказался принять посольство Меншикова. 11 июля 1826 г. шахское правительство уведомило об отправке посольства в Россию, но вскоре весь состав посольства был арестован.

Иран открыто шел на объявление войны, заручившись поддержкой Турции. 23 июня 1826 г. шиитские улемы выдали фетву. Иранские войска внезапно напали на форпосты русских войск в Талыше, Карабахе, Армении и, смяв их, захватили многие населенные пункты. К октябрю 1826 г. вся захваченная Ираном территория (за исключением части Талыша) была очищена от иранских войск.

После множества крупных побед русские войска продвинулись вглубь Ирана. Взятие Сардарабада и Еревана серьезно испугали шаха, и он попросил Аббас-мирзу немедленно заключить мир. После падения Тебриза в октябре 1827 г. так же начал думать и Аббас-мирза, который попросил свидания с Паскевичем.

Паскевич послал дипломатического чиновника А. М. Обрезкова договориться о мире, выдвинув следующие условия: уступка Ереванского и Нахичеванского ханств, возвращение занятого персами Талышского ханства; денежное вознаграждение за понесенные военные расходы в размере 15 куруров туманов; вывод русских войск из Иранского Азербайджана после выплаты всей контрибуции, в случае неуплаты эта территория будет объявлена независимым ханством. Аббас-Мирза принял все условия.

Николай I не согласился с предложением Паскевича присоединить Иранский Азербайджан к России или организовать там независимое ханство.

Перемирие было объявлено до 10 декабря 1827 г. Шах согласился уплатить первые 2,5 млн. туманов, но попросил уменьшить остальную сумму и отсрочить платежи. Переговоры затягивались. В это время в Иране распространились слухи о русско-турецкой войне. В Иране поднялось появилась надежда договориться с турками о совместном выступлении против России и отказаться от выплаты денег. Шах поручил командование армией Хасан-Али-мирзе, вернувшемуся из Хорасана, и пообещал назначить его правителем Иранского Азербайджана, если Аббас-Мирза не заплатит все деньги сам. Часть придворных была за заключение мира с Россией, другая — поддерживала Хасан-Али-мирзу и готова была продолжать войну. Английский поверенный в делах Мак-Нил, учитывая безнадежность и даже опасность продолжения войны для существования каджарской династии, настаивал на немедленной уплате денег.

Срок перемирия истек. И. Ф. Паскевич, считая, что войска уже достаточно отдохнули возобновил военные действия. Он предполагал, что продвижение русских войск к Казвину сделает иранское правительство более сговорчивым. В январе 1828 г. русская армия возобновила наступления. Иран не мог больше медлить с заключением мира. Шах согласился на все условия, предложенные Паскевичем.

Итог второй войны для Ирана был катастрофическим. В результате ряда неудач в военных действиях, ему пришлось пойти на мирные переговоры. Туркманчайский договор был подписан на территории современного Ирана. Именно так далеко продвинулись русский войска.

Положения Туркманчайского договора резко усугубили трудную ситуацию, в которой оказалась Каджарская династия. Согласно договору, Иран лишался новых территорий: Ереванского и Нахичиванского ханств, крепости Ордубад. Кроме территориальных потерь Иран должен был выплатить огромную контрибуцию, 20 млн. рублей, вернуть в Россию всех военнопленных и много других требований. Мирный договор имел еще одно беспрецедентное положение. Согласно ему, русские поданные получили право экстерриториальности — неподсудности иранским законам.

Взамен Россия признавала Аббас-мирзу наследником иранского престола. В апреле 1828 г. русским полномочным министром в Иране был назначен А. С. Грибоедов, а генеральным консулом в Тебриз — А. К. Амбургер. Миссия Грибоедова была не из легких. Несмотря на подписание мирного договора, отношения между Ираном и Россией продолжали оставаться напряженными. Русской миссии предстояло «упрочить мирные сношения», добиться нейтралитета Ирана в русско-турецкой войне, взыскать контрибуцию, покровительствовать персидским подданным, служившим России во время войны, урегулировать все спорные пограничные вопросы, поддерживать хорошие отношения с англичанами, заботиться о развитии русской торговли в Иране. А. С. Грибоедов не мог ожидать поддержки ни от иранских властей, ни от англичан. Но в Тебризе сразу наметилось установление дружественных отношений с Аббас-Мирзой.

Положение российского посланника в Иране А. С. Грибоедова было чрезвычайно тяжелым. Он должен был требовать неукоснительного соблюдения всех статей Туркманчайского договора. Наиболее острыми были вопросы уплаты контрибуции, отношения к христианскому населению Ирана и возвращения военнопленных и угнанных в Иран подданных России. Противники России объединились вокруг садр-азама Аллаяр-хана и наиболее воинственно настроенных шиитских улемов. Англичанам был выгоден рост антирусских настроений. По всей стране шла ожесточенная антирусская пропаганда, так как удобнее всего было обвинить во всех бедах Ирана иностранную державу и направить народный гнев именно в это русло. Это имело трагические последствия для российской миссии.

Грибоедову трудно было добиваться выполнения условий Туркманчайского договора. Положение усугублялось тем, что у тебризских чиновников не было единства взглядов относительно ближайшего будущего ирано-русских отношений. Только поездка в Тегеран, переговоры с шахом и высшими сановниками шахского двора могли привести к выполнению Туркманчайского договора. В Тегеране Грибоедов получил от шаха фирман на имя правителя Гиляна Яхья-мирзы, запрещавший притеснять русских промышленников, а также фирман о возврате русских пленных; была достигнута некоторая договоренность о выплате контрибуции.

К покровительству русской миссии прибегнул евнух шахского гарема, казначей и главный хранитель драгоценных камней шаха армянин мирза Якуб Маркарьян, намеревавшийся возвратиться на родину — в Ереван. Шах возмутился: мирза Якуб мог рассказать Грибоедову о состоянии финансов Ирана, разгласить многие придворные тайны. Он потребовал выдать мирзу Якуба. Грибоедов отказался. Шах, по существу, санкционировал «изыскание средств к обузданию этого неукротимого человека», т. е. Грибоедова. А министр иностранных дел Ирана мирза Абд-оль-Хасан-хан, периодически получавший от англичан деньги, подал идею «образовать род возмущения». Люди Аллаяр-хана и шиитское духовенство организовали разгром российской миссии и убийство ее персонала во главе с А. С. Грибоедовым. Шах был предупрежден o готовящемся нападении, но охрана явилась слишком поздно.

11 февраля 1829 г. фанатичная толпа по призыву, моджахеда мирзы Масиха напала на русское посольство. Погибли все члены миссии, кроме первого секретаря И. С. Мальцева и двух курьеров, дом был разграблен и разрушен. Русские были убиты и во дворе британской миссии, их имущество было разграблено, в то время как имущество англичан осталось в полной сохранности. Это лишний раз подтверждает мысль о небезучастности английских дипломатов.

Трагедия в Тегеране заставила и Иран, и Россию иначе подойти к дальнейшему развитию ирано-русских отношений, начать пересматривать основы своей политики.

Фатх-Али-шах был крайне обеспокоен случившимся и опасался, что между двумя странами начнется третья война, к чему он был абсолютно не готов. Поэтому без промедления он послал к Николаю I своего внука (сына АббасаМирзы) Хосрова-Мирзу. В качестве подарка для Николая I и извинения за убийство А. С. Грибоедова и других российских подданных он передал с ним большой алмаз «Шах», который был привезен из Индии Надир-шахом. Этот подарок и сейчас хранится в Алмазном фонде Кремля.

Фатх-Али-шах 6 апреля 1829 г. обратился к И. Ф. Паскевичу с письмом, взывая к его зрелому уму и чистой совести и прося найти «меры к отвращению последствий бедствия, внезапно достигшего наше отечество… С того дня, как случилось в Тегеране известное печальное происшествие, недавно только сердце наше от сей мысли успокоилось. Вина и несообразность сего внезапного дела очевидны». По словам Аббас-мирзы, жители Ирана боятся мести России за убийство А. С. Грибоедова.

Русское правительство и местные кавказские власти прекрасно понимали, что шах и иранские власти виноваты в разгроме российской миссии. Но эта проблема рассматривалась иначе: что в данный момент важнее — из-за престижных соображений начать войну или сохранить только что с таким трудом установившийся мир между двумя государствами, свалив вину за «происшествие» на погибшего А. С. Грибоедова. Архивы и опубликованные материалы хорошо показывают, как родилась идея обвинения Грибоедова в случившемся и как царское правительство стремилось побыстрее ликвидировать критическую ситуацию, удовлетворившись посольством принца и формальными извинениями шаха. Николай I, в расчеты которого не входило возобновление войны с Ираном, склонен был принять официальную иранскую версию о разгроме русской миссии, возложив вину на нелюбимого им поэта: «происшествие должно приписать опрометчивым порывам усердия покойного Грибоедова, не соображавшего поведение свое с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской».

«Извинения» Ирана были приняты. В ирано-русских отношениях начинался новый этап. В Иран были послан новый посланник кн. Долгорукий Николай Андреевич. Русское правительство отсрочило выплату очередных взносов контрибуции. Началось пограничное урегулирование. Положительно были разрешены вопросы о пребывании некоторых закавказских ханов в Иране или в России. Договорились о переходе некоторых кочевых племен с одной территории на другую.

Отношения между Ираном и Россией в конце XVIII — первой трети XIX в. — самый трудный период в истории дипломатических отношений между двумя странами. На Кавказе и в Закаспии столкнулись интересы двух государств — феодального Ирана, рассчитывавшего на возможность проведения традиционной политики времен Сефевидов и Надир-шаха в этом регионе, и крепнущей, экономически и политически более развитой России, устремившейся на Восток в поисках рынков сырья и сбыта товаров нарождавшейся капиталистической промышленности. Этот период ознаменовался острой политической борьбой в ханствах Закавказья, военными походами Ага-Мохаммад-хана в Грузию и Валериана Зубова в Иран, двумя ирано-русскими войнами, разгромом русского консульства в Энзели в 1793 г. и трагедией российской миссии в Тегеране 1829 г., гибелью российских и иранских солдат, разорением и гибелью жителей Грузии, Армении, Азербайджана и Закаспия, разорительной для Ирана контрибуцией, падением политического престижа Ирана.

Кроме того, первая треть XIX века это ещё и время отчетливого проявления англо-русских противоречий. Если по окончании первой русскоперсидской войны характер противоречий был исключительно военнополитический, то с течением времени к нему начинает примешиваться и экономический фактор. Конечно, военно-политический аспект преобладал в англо-русских противоречиях, однако, расширение торговых интересов обеих держав в Иране накладывало отпечаток и на характер противостояния.