Полиция Кубанской области в конце XIX – начале ХХ вв.: структура, функции, штаты и содержание

• 8 февраля 1860 г. по Именному указу императора Александра II была образована Кубанская область[1], включившая в себя территории Черномории, Северо-Восточной части Прикубанья и Закубанье. В п. 3 указа предписывалось всю территорию, занимаемую Кубанской и Терской областями, а также Ставропольской губернией, «именовать впредь Северным Кавказом». Как отмечает В. Н. Ковешников, «название реки Кубань с начала 2-й половины XIX в. административно-территориальным термином вошло в название Кубанской области (сокращенно — Кубань)"[2]. Таким образом, в рассматриваемое время под «Кубанью» понималось не только название реки, но и административно-территориальная единица Российской империи — Кубанская область.
• 19 ноября 1860 г., «для большаго единства управления, сообразно с настоящим положением Северного Кавказа и с общею системою администраций», Черноморское казачье войско было переименовано в Кубанское казачье войско, в состав которого вошли еще и «шесть бригад Кавказского линейного войска, в полном составе, с землею, которою оне доселе пользовались, со всеми войсковыми и общественными заведениями и зданиями, в районе этих бригад находящимися"[3]. Екатеринодар, как бывшая столица Черномории, стал «местопребыванием главных управлений Кубанского войска», а «звание Наказного Атамана Кубанского войска» было присвоено начальнику Кубанской области.

В течение почти 30 лет (1860−1888) на территории Кубанской области проходили административно-территориальные переустройства, приводящие к увеличению числа уездов или их переименованию, пока ситуация не стабилизировалась и территория области в 1888 г. не была разграничена на семь отделов[4] (т.е. районов). Что же касается Екатеринодара, то согласно Высочайше утвержденному мнению Государственного Совета «О заселении и управлении города Екатеринодара» от 1 мая 1867 г., он получил «общее для всей Империи устройство», поменяв статус военного на гражданский город, «с тем отступлениями, которые будут вызваны местными условиями"[5]. На основании Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета «О дозволении Русским подданным не войскового сословия селиться и приобретать собственность в землях казачьих войск» от 29 апреля 1868 г. 6], как Кубань в целом, так и Екатеринодар в частности, получили значительный прирост численности населения, что означало перспективу быстрого экономического развития. Следует отметить, что этому способствовали реформы 60-х гг., которые, несмотря на свою половинчатость и непоследовательность дали мощный импульс превращения феодальной России в капиталистическую[7]. Хотя элементы буржуазной государственности сочетались с феодальными государственными атрибутами[8].

В результате увеличения численности населения появилось Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета от 30 декабря 1869 г., которым Екатеринодар «получил назначение областного города"[9]. Так, если в 1868 г. в Екатеринодаре проживало 8343 жителя, то в 1871 г. — уже 17 622[10], т. е. за три года городское население увеличилось более чем вдвое. В 1870-е годы Кубань стала самым заселяемым регионом России: за десятилетие сюда прибыло 175,4 тыс. человек, а прирост населения продолжался и в 1880—1890-е годы[11]. Если в 1863 г. переселенцы составляли только 2,7% всего населения Кубанской области, то к началу ХХ в. (1904 г.) невойсковое население уже насчитывало более половины всех жителей Кубани[12].

В период с 1869 по 1871 гг. на территории Кубанской области была проведена судебная реформа, в результате которой с 1 января 1871 г., вместе с образованием новых судебных органов, были учреждены органы прокурорского надзора Екатеринодарского окружного суда[13]. Количество судебных следователей, осуществлявших производство предварительного следствия, и их дислокация на следственных участках вплоть до 1900 г. изменялись, в связи с увеличением штатной численности следователей и реорганизацией территорий уездов (отделов). К 1900 г. в составе Екатеринодарского окружного суда числилось 33 судебных следователя, которые располагались на следственных участках в областном центре и в Екатеринодарском, Кавказском, Лабинском, Ейском, Баталпашинском, Майкопском, Темрюкском отделах, а также на Романовском железнодорожном участке. Такая дислокация сохранялась вплоть до 1917 г., за небольшими изменениями численного состава судебных следователей[14].

25 декабря 1862 г., в целях «изменений и улучшений в устройстве полиции, особенно же в личном ея составе», Александр II утвердил «Временные Правила об устройстве полиции в городах и уездах губерний, по общему учреждению управляемых», которые предусматривали сохранение городской полиции исключительно в губернских и крупных уездных городах, «оставив ее в подчинении полицмейстерам». Остальные же городские и уездные органы полиции подчинялись уездным полицейским управлениям во главе с уездными исправниками. В свою очередь уезды подразделялись на станы под началом становых приставов. Нижним звеном общей полиции в уездах являлись сотские и десятские, которые избирались из состава сельских обществ[15]. Применительно к Кубанской области во главе уездных полицейских управлений стояли уездные начальники, а уезды разделялись на участки под началом участковых приставов. В пределах территории станиц полицейские функции выполняли местные казаки во главе со станичными атаманами, а в близлежащих поселениях и хуторах — сотские и десятские, избираемые из казаков, крестьян и отставных военнослужащих, присягавших станичному атаману[16].

Во второй половине XIX в. штат полиции Екатеринодара составляли: полицмейстер, частные приставы — 2, следственный пристав, квартальные надзиратели — 5, урядники — 5, секретарь, писарь, столоначальник, полицейская стража: урядники — 5, казаки — 40[17]. Как следует из доклада Екатеринодарского полицмейстера И. Г. Петина начальнику Кубанской области, графу Ф.Н. Сумарокову-Эльстон в 1865 г., «полиция Екатеринодара составлена из чинов, вообще не соответствующих целям учреждения оной, обязанности ея слишком многосложны и требуют много условий от служащих как по письменной части при разборе жалоб, тяжб и производства следствий, так и в охранении благосостояния граждан"[18]. Главная проблема такого состояния дел крылась в довольно низком содержании полицейских, как и в целом по России, особенно нижних чинов: например, писарь получал 3,5 руб. в месяц[19]. В других городах Кубани штат полиции были того скромнее, например: в Ейске — полицмейстер, пристав, помощник пристава и письмоводитель; в Темрюке — полицмейстер и его помощник; в Майкопе — полицейский пристав[20].

12 января 1887 г. Александр III утвердил мнение Государственного Совета «По проекту штата Екатеринодарской городской полиции"[21], которым предусматривалось на ежегодное содержание полиции 30 430 руб., в том числе из средств города 19 212 руб., а из государственного казначейства временно — 11 218 руб., причем, с таким расчетом, чтобы «последняя сумма уменьшалась ежегодно на одну пятую часть, с соответственным сему увеличением суммы, расходуемой городом; по истечении же пяти лет, весь расход на Екатеринодарскую полицию покрывать из городских доходов полностью». В этой связи был составлен график движения средств из казны на указанный срок: 1887 г. — 11 218 руб., 1888 г. — 8974 руб. 40 коп., 1889 г. — 6730 руб. 80 коп., 1890 г. — 4487 руб. 20 коп., 1891 г. — 2243 руб. 60 коп. Следовательно, с 1892 г. финансирование городской полиции должно было полностью осуществляться из бюджета Екатеринодара, что и произошло.

В штат Екатеринодарской городской полиции вошли: полицмейстер с содержанием 1440 руб. в год (жалованье 800 руб. + столовых 400 руб. + квартирных 240 руб.) и ему «на разъезды» 360 руб.; помощник полицмейстера с содержанием 1400 руб. (жалованье 800 руб. + столовых 360 руб. + квартирных 240 руб.); полицейские приставы — 4, с содержанием каждому по 650 руб. (жалованье 500 руб. + квартирных 150 руб.) и на «канцелярские издержки» каждому по 125 руб.; помощники приставов — 8, с содержанием каждому по 520 руб. (жалованье 400 руб. + квартирных 120 руб.); письмоводитель (он же бухгалтер) с содержанием 650 руб. (жалованье 400 руб. + столовых 130 руб. + квартирных 120 руб.); «на писцов и канцелярские расходы общего полицейского управления в городе» — 2 тыс. руб.; городовых: старших — 10, с жалованьем каждому по 216 руб.; младших — 90, с жалованьем каждому по 180 руб. Таким образом, ежегодная сумма на содержание Екатеринодарской городской полиции составляла 30 430 руб. при штате 115 человек. Наем помещений, включая отопление и освещение их, для «общего управления полиции, равно как для полицейских частей и городовых», были отнесены на средства Екатеринодара[22].

Как следует из официального документа, служебные обязанности городовых (нижних чинов) в Екатеринодарской полиции состояли «в несении постовой службы с целью наблюдения за тишиной, порядком и благочинием и для ограждения общей безопасности, посредством предупреждения и пресечения преступлений и устранения несчастных случаев». В связи с тем, что штатом городской полиции не предусматривались должности других нижних полицейских чинов (околоточных надзирателей, конных стражников, полицейских служителей и рассыльных), в «многосторонние» обязанности городовых входили: «…ночные объезды по городу; явка на пожар для охраны имущества и содействия пожарной команде при тушении огня; конвоирование задержанных полицией и судебными местами в областную тюрьму, Полицейское Управление, Управление Отдела, Воинскому Начальнику, в камеры Мировых Судей и Судебных следователей; ежедневное вручение по городу массы повесток Мировых и Судебных Установлений как местных, так и иногородних; вручение окладных листов и извещений торговым и промышленным заведениям от Казенной Палаты и Податных Инспекторов по взносу разного рода казенных пошлин, квартирного и государственного налога и проч.; наряды в городской театр, цирк, маскарады, концерты, в увеселительные сады, на гулянья, парады, в церкви и проч.; дежурства при полицейских частях и кардегардиях; наряды от 5 до 10 городовых в камеры Мировых Судей и Съезда во время разбора полицейских дел…; весьма обременительный розыск, при отсутствии адресного стола, разных лиц и вызов их в Полицейское Управление и в камеры Полицейских приставов для объявления им разного рода бумаг, поступающих из разных Правительственных учреждений России; вручение паспортов и других документов; при этом на обязанности городовых, при отсутствии околоточных надзирателей, лежит наблюдение за санитарным состоянием города, а также и обязанности секретных агентов так называемой сыскной полиции» (в данном контексте под секретными агентами подразумевались филеры, осуществлявшие наружное наблюдение. — авт.). В заключение констатировалось, что «вся эта разнообразная деятельность 100 человек полицейских городовых на громадной территории города настолько переутомляет их, что они становятся неспособными к точному исполнению своих обязанностей, что вредно отражается на правильном течении наружной полицейской службы"[23]. Такого рода реалии полицейской службы приводили к тому, что, например, в 1887—1892 гг. только пять городовых Екатеринодарской полиции из ста прослужили 5 лет, остальные — не более 1 года. В течение 1898 г. уволились из полиции 164 городовых, а вновь поступило на службу — 172[24]. Причина подобной ротации кадров крылась в низком материальном содержании нижних чинов, наряду с тяготами полицейской службы, отсюда и низкая профессиональная подготовка городовых. В этой связи характерно донесение полицмейстера Майкопа, подъесаула М. А. Левитеса начальнику Кубанской области от 1 мая 1907 г.: «…до 1 мая у меня было городовых 50 человек, а в настоящее время ввиду наступления полевых работ, многие из них, не пожелав остаться на жаловании 15 рублей в месяц, оставили службу в полиции и в данное время я имею лишь 38 городовых, которые и обслуживают весь город с его 40-тысячным населением. При таком незначительном штате охрана всего города, в особенности в ночное время, представляется весьма трудной задачей». На этом основании М. А. Левитес ходатайствовал «о командировании в Майкоп сотни казаков, т.к. одно лишь присутствие конной части в городе может сдерживать все порывы необузданности местных обывателей"[25].

11 июня 1892 г. было Высочайше утверждено «Городовое Положение», порядок действия которого применялся и для городов Кубанской и Терской областей. В ст. 138, помимо прочих, указывались предметы расходов «на средства городского поселения»: «6) …по содержанию чинов полиции, снабжением их провиантом, амуницией, вооружением и квартирным довольствием, согласно действующим штатам и расписаниям, а также пользование сих чинов в больницах; 7) Устройство или наем помещения для местного Полицейского Управления (где оно учреждено отдельно от Уездного), с отоплением и освещением». А ст. 140 предписывала: «При взимании городских сборов и производстве расходов из городских сумм в руководство принимается смета"[26]. Позднее Канцелярия Наместника на Кавказе разъясняла, что «города Терской и Кубанской областей, в коих введено Городовое Положение 11 июня 1892 г., переданы, на основании Высочайше утвержденного 16 апреля 1902 г. мнения Государственного Совета, в ведение МВД лишь в отношении городского хозяйства, почему переписка по делам городской полиции должна быть направляема по Окружному Штабу"[27].

Острое обострение криминальной обстановки в Екатеринодаре в начале ХХ в. позволило городским властям увеличить штат полиции: летом 1904 г. численность городовых выросла до 160 человек, причем 100 городовых получали содержание за счет расходов «на средства городского поселения», т. е. из городского бюджета, а 60 — от частных лиц[28]. В Майкопской полиции за счет денежных средств частных лиц штат был увеличен на 25 пеших и 15 конных нижних чинов полиции, а также повышены содержание старшим и младшим городовым[29]. Тем не менее, Майкопский полицмейстер М. А. Левитес сетовал начальнику Кубанской области на «все возрастающую преступность, бороться с которой, как я несколько раз доносил, нет возможности за малочисленностью штата чинов вверенной мне полиции"[30].

В соответствии с «Учреждением управления Кубанской и Терской областей и Черноморского округа», утвержденного 21 марта 1888 г. императором Александром III[31], к началу ХХ в. система административно-полицейской власти на Кубани выглядела следующим образом. Во главе ее находился начальник Кубанской области (он же наказной атаман Кубанского казачьего войска) с Областным Правлением. Среднее звено составляли полицмейстеры пяти городов — Екатеринодара, Майкопа, Ейска, Анапы, Темрюка, и атаманы семи отделов — Екатеринодарского, Майкопского, Ейского, Темрюкского (с 1910 г. — Таманского), Лабинского, Кавказского и Баталпашинского, в подчинении которых находились участковые начальники. И, наконец, нижнее звено — станичные и хуторские атаманы, волостные и аульные старшины.

Кубанская область по административной и полицейской части находилась в ведении Военного министерства, но как административно-территориальная единица входила в состав Кавказского края (Бакинская, Елисаветпольская, Кутаисская, Тифлисская, Черноморская и Эриванская губернии; Батумская, Дагестанская, Карская и Терская области; Закатальский и Сухумский округа), которым руководил Наместник Его Императорского Величества на Кавказе (дислоцировавшийся в Тифлисе), назначаемый императором и непосредственно ему подчинявшийся в соответствии с Именным указом Николая II от 26 февраля 1905 г. «О восстановлении должности Наместника Кавказского"[32]. По гражданской части Наместник был подведомствен МВД, а по военной, будучи по должности еще и командующим Кавказским военным округом, а также «Войсковым Наказным Атаманом Кавказских казачьих войск» — Военному министерству. Согласно Именному указу от 3 мая 1905 г. «О предоставлении Наместнику Его Императорского Величества на Кавказе новых полномочий», власть главы Кавказа еще более расширилась: ему была предоставлена бульшая независимость по отношению к центральным органам власти, а по своему статусу Наместник приравнивался к министрам[33]. На этот ответственный пост в самый разгул революционных волнений Николай II назначил ближайшего сподвижника своего отца, покойного императора Александра III, графа И.И. Воронцова-Дашкова, который считал, что «Кавказ — это величина совершенно особого рода». Эта мысль легла в основу его деятельности и политики на посту главы Кавказской администрации[34].

В свою очередь, начальник Кубанской области (как губернатор) по гражданской части подчинялся МВД, а по военной (как командир дивизии) — Военному министру, однако не иначе как через Кавказское наместничество. Такой принцип двойного подчинения в громоздкой системе властной вертикали неизменно приводил к бюрократизации и рутинности управления государственного аппарата, в данном случае — на Кавказе.

В начале ХХ в. на Кубани сложилась крайне неблагополучная оперативная обстановка, которая определялась рядом факторов — экономическим, социальным, политическим, криминогенным, идеологическим и др. Одним из них являлся приток в область иногородних, главным образом рабочих, прибывающих из центральных регионов страны на заработки. Кубань представлялась им бескрайним источником естественных богатств с дефицитом рабочей силы. Так, только в 1902 г. таких рабочих было около 90 тыс. человек[35]. Другой поток мигрантов составляли лица, прибывающие в регион с криминальными целями. В период с 1898 по 1913 гг. численность населения Кубани выросла на 62%, а число осужденных за совершение преступлений — почти на 93%. В 1900 г. в Екатеринодарском судебном округе, охватывающем Кубанскую область и Черноморскую губернию, проходило 6135 дел, в том числе о преступлениях «против телесной неприкосновенности» — 1523 (24,8%), кражи — 1405 (22,9%), насильственное похищение чужого имущества — 509 (8,3%), убийства — 388 (6,3%), служебные — 350 (5,7%), «против женской чести» — 331 (5,4%)[36].

В целях усиления борьбы с преступностью на Кубани, весной 1900 г. начальник Кубанской области (1892−1904), генерал-лейтенант Я. Д. Малама направил ходатайство в штаб Кавказского военного округа о выделении кредита «на расходы по розыску преступников» в размере 1 тыс. руб. При этом он ссылался на прецедент 1891 г., когда ему была выделена аналогичная сумма для «розыска преступников, ограбивших почту в селении Армавир». Однако ему было отказано главноначальствующим Кавказской администрации (1896−1905) Г. С. Голицыным, который «изволил заметить, что в положении одинаковом с Кубанской областью находятся и другие губернии Закавказья и Терская область, которым однако, всем подобные отпуски произведены быть не могут; в таком же положении и другие губернии внутренней России, а между тем им для этой цели особых отпусков не производится». Вместе с тем, Г. С. Голицын признал возможным выдавать «денежное вознаграждение только лицам, способствовавшим раскрытию важных преступлений, по получению об этом мотивированного и подробного представления"[37].

В связи с сохраняющейся напряженной обстановкой в регионе, 15 февраля 1902 г. из Главного управления Казачьих войск Военного министерства было отдано распоряжение начальнику Кубанской области: «В целях однообразия мер, принимаемых против уличных беспорядков, Военный министр приказал принять к сведению» циркуляр МВД № 6050 от 3 декабря 1901 г. «О предупреждении и пресечении уличных беспорядков"[38]. В самом циркуляре, подписанном министром внутренних дел Д. С. Сипягиным, в декларативной форме предписывалось принятие «самых решительных мер к предупреждению и немедленному прекращению уличных беспорядков и к быстрому наложению надлежащих взысканий навиновных в производстве таковых», дабы «избавить меня от тяжелой обязанности всеподданнейше докладывать Его Императорскому Величеству о недостаточной распорядительности"[39]. Характерно, что в циркуляре не указывались ни силы и средства, необходимые для задействования, ни конкретные меры, принимаемые для ликвидации волнений, что свидетельствует о недопонимании министром, как, впрочем, и высшей властью, всей серьезности ситуации, вышедшей из-под контроля в целом по России. Отрезвление пришло достаточно быстро: 2 апреля 1902 г. террорист-эсер С. В. Балмашев убил министра внутренних дел Д.С. Сипягина[40]. В период 1901;1911 гг. только жертвами боевиков партии социалистов-революционеров стали: 2 министра, 33 генерал-губернатора, губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, начальников окружных отделений, полицмейстеров, прокуроров, 7 генералов и адмиралов, 15 полковников[41].

Между тем, выполняя распоряжение Военного министерства, 3 апреля 1902 г. начальник Кубанской области Я. Д. Малама издал «Обязательное постановление», где, в частности, указывалось: «1. Воспрещается не только всякие сходбища и собрания на улицах, площадях и прочих общественных местах и частных домах для совещаний и действий, против общественного порядка и спокойствия, но и всякие, невызываемые необходимостью, остановки и сборища на тротуарах, улицах и площадях независимо цели таковых сборищ. 2) Участники всех сборищ обязаны разойтись по первому требованию полиции». В случае неповиновения требованиям полиции, все задержанные, «несмотря на их звание и положение», препровождались в ближайшее «полицейское учреждение"[42]. Как показывает дальнейшее развитие событий, указанные меры успехом не увенчались. В октябре того же года Екатеринодарский полицмейстер, есаул В. Е. Черник доносил Я. Д. Маламе, что «в последнее время, по случаю окончания полевых работ, времени заручений и свадеб, а также призыва новобранцев, драки уличников (хулиганов. — авт.) участились, и уличники стали до того дерзки и смелы, показывая этим свое удальство, что никакие меры наличной полиции не могут предотвратить их». В этой связи В. Е. Черник взывал об оказании помощи городской полиции в охране общественного порядка силами конных казачьих разъездов[43]. В середине апреля 1903 г. он вновь доносил, что в праздничные пасхальные дни «толпа уличников не давала проходу публике, врывалась во дворы жителей, била им окна» и опять просил в помощь конные разъезды для наведения порядка[44]. Такого рода правонарушения хулиганствующей молодежи Екатеринодара, несмотря на всю озабоченность полицейского начальства, не шли ни в какое сравнение с теми широкомасштабными волнениями, которые очень скоро охватили Кубанскую область.

Таким образом, в конце XIX-начале ХХ вв. полиция Кубани выполняла свои многообразные функции в относительно спокойном режиме в условиях стабильной оперативной обстановки, испытывая проблемы лишь в материальном содержании, в первую очередь, нижних полицейских чинов. Между тем, миграция на Кубань жителей других регионов России, в том числе с криминальными целями, вносила определенные препятствия в сохранении стабильности на территории патриархального казачьего края.

прокурорский надзор полиция уезд.

• 1. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 2. — Т. 35. — № 35 421.
• 2. Ковешников В. Н. Краеведческие статьи о Кубани. — Краснодар, 2006. — С. 46.
• 3. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 2. — Т. 35. — № 36 327.
• 4. Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793−1985 гг.) / Сост. А. С. Азаренков, И. Ю. Бондарь, Н. С. Вершышева. — Краснодар, 1986. — С. 35.
• 5. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 2. — Т. 42. — № 44 504.
• 6 — Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 2. — Т. 43. — № 45 785.
• 7. Рассказов Л. П. ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД в механизме формирования и функционирования политической системы советского общества (1917;1941 гг.). Дисс. на соиск. уч. степ. докт юр. наук. Санкт-Петербург, 1994, с. 46.
• 8. Рассказов Л. П. Теория государства и права: углубленный курс. М.:РИОР, ИНФРА-М, 2015. С. 125.
• 9. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 2. — Т. 44. — № 47 850.
• 10. Бондарь В. В. Войсковой город Екатеринодар 1793−1867 гг. Историко-культурная специфика и функциональная роль в системе городских поселений Российской империи. — Краснодар, 2000. — С. 115.
• 11. История Кубани / Под общ. ред. В. В. Касьянова, Н. С. Короткого. — Краснодар, 2005. — С. 142.
• 12. Трехбратов Б. А. История Кубани с древнейших времен до начала ХХ века. — Краснодар, 2000. — С. 284.
• 13. Карякин А. В. Становление и развитие органов прокуратуры на Кубани в 1801—1924 гг.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. — Краснодар, 2013. — С. 22.
• 14. Рассказов Л. П. и др. Кубанское казачество: историко-правовое исследование (конец XVIII в. — начало ХХI в.): Монография / Под ред. Л. П. Рассказова. — Краснодар, 2013. С.119−120.
• 15. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 2. — Т. 37. — № 39 087.
• 16. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 723. — Оп. 1. — Д. 43. — Л. 17−31.
• 17. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. Р-1700. — Оп. 1. — Д. 2905. — Л. 35.
• 18. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 249. — Оп. 1. — Д. 2425. — Л. 1.
• 19. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 249. — Оп. 1. — Д. 2905. — Л. 35.
• 20. Тарасов А. В. Реформа расследования преступлений в Российской империи XIX века и ее особенности на Кубани. — Краснодар, 2003. — С. 124.
• 21. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 3. — Т. 7. — № 4164.
• 22. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 3. — Т. 7. — Штаты и табели. — к № 4164.
• 23. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 449. — Оп. 2. — Д. 719. — Л. 10−11.
• 24. Ратушняк В. Н. Реорганизация Кубанской полиции в 1860—1890-е гг. // Историческая и социально-образовательная мысль. — 2011. — № 4. — С. 30.
• 25. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 1. — Д. 228. — Л. 93−93об.
• 26. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 3. — Т. 12. — № 8708.
• 27. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 1. — Д. 379. — Л. 19−19об.
• 28. Кубанские областные ведомости. — 1904. — 17 июля.
• 29. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 1. — Д. 288. — Л. 271об.
• 30. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 1. — Д. 272. — Л. 72−72об.
• 31. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 3. — Т. 8. — № 5077.
• 32. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 3. — Т. 25. — № 25 891.
• 33. Полное собрание законов Российской империи. — Собр. 3. — Т. 25. — № 26 166.
• 34. Исмаил-Заде Д. И. Граф И.И. Воронцов-Дашков. Наместник Кавказский. — М., 2005. — С. 150.
• 35. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 2. — Д. 2988. — Л. 83−92.
• 36. Сборник статистических сведений Министерства юстиции за 1900 год. — СПб., 1901. — С. 127.
• 37. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 1. — Д. 326. — Л. 6−6об.
• 38. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 1. — Д. 65. — Л. 1.
• 39. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 1. — Д. 65. — Л. 2−3об.
• 40. Известные теракты /Авторы-сост. Д. В. Нестерова, А. В. Нестерова, О. В. Шумахер. — М., 2003. — С. 188.
• 41. Ряззанов Д. В. Российская полиция и ее методы в контексте противодействия революционному терроризму (XIX — начало ХХ века) // Известия Саратовского университета. — 2008. — Т. 8. — С. 41.
• 42. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 1. — Д. 65. — Л. 4−4об.
• 43. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 2. — Д. 3070. — Л. 40.
• 44. Государственный архив Краснодарского края. — Ф. 454. — Оп. 2. — Д. 3070. — Л. 42−43.