Проблемы альтернативности исторического развития в советской методологии истории

Для полного понимания изменения взглядов на проблему альтернативности исторического развития в советской методологии истории необходимо рассмотреть те идеи К. Маркса и Ф. Энгельса, которые цитируют, анализируют и используют как аргументы авторы, изучавшие проблему альтернативности. Сравнивая работы этих авторов, можно заметить традиционный, стандартный для темы альтернативности набор высказываний классиков марксизма.

Стандартность рассматриваемого ниже набора цитат обусловлена тем, что подобное цитирование служило своеобразным «щитом» от нападок ортодоксально, догматически настроенных идеологов при исследовании новой темы. Опасность идеи аль ернативности для официальной идеологии заключалась в том, что мог быть поставлен под сомнение постулат о неизбежности Октябрьской революции. Выбирались те высказывания и идеи классиков, которыми можно было еоретически обосновать правомерность изучения проблемы альтернативности, избежать обвинений в нелояльности. Таким образом, для авторов, изучавших альтернативность исторического развития, посте енно сформировался оптимальный набор выдер ек из классиков марксизма. Они стали своеобразным семантическим фондом.

Однако марксизм был в данном случае не просто ширмой, но и эвристичным источником продуктивных теоретических идей, которые можно было противопоставить официальной профанированной версии марксизма. К концу советского периода эти эвристические возможности марксистской методологии исчерпались, из неё выжали почти всё.

Для нашего исс едования представляется рациональным приводить отдельную выдержку из К. Маркса или Ф. Энгельса, а затем рассмотреть, где, и в связи с чем используют её советские авторы. Отдельное и подробное рассмотрение использования методологами идей классиков марксизма важно по трём причинам: во-первых, это позволит рассмотреть кон екст, в который включались данные идеи; во-вторых, идеи марксизма являлись в советский период структурообразующими конструктами для исследуемой здесь дискурсивной практики (по определению М. Фуко, дискурсивная практика — это совокупность текстов, содержащих опре елённый набор идей и тем, подчинённых единой концептуальной и риторической модели); в-третьих, приводимые положения К. Маркса и Ф. Энгельса имеют неп еходящее теоретическое значен е для понимания альтернативности исторического развития независимо от политических убеждений их авторов. Одним словом, только вскользь, кратко упомянуть о роли марксизма в данном случае было бы недостаточно.

Б.Г. Могильницкий характеризуя 60−80 годы как период гуманизации исторической науки, отказа от вульгарного социологизаторства догматического марксизма, возвращения к раннему Марксу, акцентировавшему человеческое содержание истории, заметил: «не случайно известное марксистское положение о том, что „история — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека“, превратилась в своеобразный историографический штамп, непре енно присутствовавший едва ли не в каждой работе, где рассматрив ется природа исторического действия» .

Данное замечание в равной степени относится и к авторам, изучавшим проблему альтернативности исторического развития. Обычно упомянутое высказывание К. Маркса и Ф. Энгельса из «Святого семейства» приводилось в более полном виде:

" История не делает ничего, она «не обладает никаким необъятным богатством», она не сражается ни в каких битвах! Не «история», а именно человек, действительный, живой человек — вот кто делает всё это, всем обладает и за всё борется. «История» не есть какая-то особая личность, которая пользуется чело еком как средством для достижения своих целей. История — не что иное, как деятельность прес едующего свои цели человека" .

Это высказывание А. Я. Гуревич приводит в контексте проблемы соотношения альтернативности и закономерности, отмечая отличие законов эволюции природы от законов развития общества. Он пи ет: «…закономерности истории не могут существовать вне людей — творцов и участников исторического процесса… исторический закон осуществляется через людей и людьми… он имеет как бы индивидуальную окраску, пройдя через людей, их поступки, психику, мысли, идей и чувства» .

Е. М. Жуков, приводя рассматриваемую цитату, отмечает, что «законы общест енного развития пробивают се е дорогу и побеждают, нередко с неодинаковой степенью полноты, быстрее или мед енн е, в те или иные исторические сроки в зависимости от активности подлинных творцов истории — народных масс» .

И.Д. Ковальченко именно с этой цитаты К. Маркса и Ф. Энгельса начинает анализ альтернативности в истории.

Б.Г. Могильницкий также дважды использует рассматрив емую цитату в связи с альтернативностью в истории. Отталкиваясь от данного высказывания классиков, Б. Г. Могильницкий отмеч ет важность для истории типа случайности, связанного с дея ельностью человека и неотделимого от него. «Из истории известно множество примеров, когда та или иная историческая личность не просто накладывала свой отпечаток на ход событий, но и сущест енным образом его изменяла, причём в таком направлении, которое никак не вытекало из об ективных обстоятельств». Приводится при ер с радикальным изменен ем хода еми етней войны в 1761 г. из-за смерти императрицы Елизаветы Петровны и воцарения, поклонника прусского короля Фридриха П. Петр III немедленно заключил мир с ним и вернул все занятые территории.

Можно считать, что все рассматриваемые ни е высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса, являются «историографическими штампами» для темы альтернативности исторического развития, в том числе и следующее высказывание К. Маркса из письма к Л. Кугельману:

" Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо благоприятных шансов. С другой стороны, история носила бы очень мистический характер, если бы случайности не играли никакой роли. Эти случайности входят, конечно, и сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими случайностями. Но ускорение или замедление в сильной степени зависят от этих «случайностей», среди которых фигурирует также и такой «случай» как характер людей, стоящих вначале во главе движения" .

П.В. Волобуев приписывает эти идеи Г. В. Плеханову, который, несомненно, заимствовал их у К. Маркса. Г. В. Плеханов утверждал, что появление тех или иных исторических деятелей случайно, но если эти деятели выражают назревшие потребности развития данного общества, то их индивидуальные, а потому неповторимые качества накладывают заметный отпечаток на ход истории.

Б.Г. Могильницкий в статье «Альтернативность в истории советского общества; приводит рассматриваемое высказывание К. Маркса в связи с упоминание отрицательных черт характера Сталина, о которых писал В. И. Ленин в «Письме к съезду». Б. Г. Могильницкий отмечает как быстро оправдались опасения В. И. Ленина, вследствие того, что его предупреждения были игнорированы. В «Письме к съезду» отмечалось важность такой «случайной» мелочи как черты характера тогдашних политических лидеров: «Взаимоотношения Сталина и Троцкого — это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение» .

В другой работе того же года Б. Г. Могильницкий, приводя рассматриваемое высказывание К. Маркса, делает вывод, что «случайное в истории является таким же законным пред етом исследования, как и необходимое». В связи с этим выводом даётся типология случайностей: 1) Загадочные явления не поддающиеся удовлетворительному рациональному объяснению (например, стихийные бедствия); 2) Пересечение различных не связанных друг с другом каузальных цепей; 3) Характер и индивидуальные особенности исторических деятелей.

Е.М. Жуков связывает рассматрив ем е и еи К. Маркса с проблемой роли личности в истории. Там же Е. М. Жуков приводит высказывание Ф. Энгельса из письма к В.Боргиусу. Данные рассуждения Ф. Энгельса и их влияние на развитие идеи альтернативности в советской историографии стоит проанализировать особо, поэтому ниже выдержка приве ена еликом без сокра ений.

" Люди сами делают свою историю, но до сих пор они делали ее, не руководствуясь общей во ей, по единому общему плану, и да е е в рамках определенным образом ограниченного, данного общества. Их стремления перекрещиваются, и во всех таких обществах господств ет поэтому необходимость, дополнением и формой проявления которой является случайность. Необходимость, пробивающаяся здесь сквозь все случайности, — опять-таки в конечном счете экономическая. Здесь мы подходим к вопросу о так называемых еликих людях.

То обстоятельство, что такой и именно вот этот еликий человек появляется в определенное время в данной стране, конечно, есть чистая случайность, Но если этого чело ека устранить, то появляется спрос на его замену, и такая замена находится более или менее удачная, но с ечением времени находится. Что Наполеон, именно этот корсиканец, был тем военным диктатором, который стал необходим Французской республике, исто енной войной, — это было случайностью.

Но если бы Наполеона не было, то роль его выполнил бы другой. Это доказывается тем, что в егда когда такой человек был нужен, он находился. Цезарь, Август, Кромвель и т. д… Точно так же обстоит дело со всеми другими случайностями и кажущимися случайностями в истории. Чем дальше удаляется от экономической та область, которую мы исслед ем чем боль е она приближается к чисто абстрактно-идеологи еской, тем больше будем мы находить в ее развитии случайностей, ем более зигзагообразной является е кривая. Если Вы начертите среднюю ось кривой, то найдете, что чем длиннее изучаемый период чем шире изучаемая область, тем более приближается эта ось к оси экономического развития, тем бо ее параллельно ей она идет" .

Изложенные в данных рассуждениях идеи стали одним из основных истоков очень распространённых в советской исторической представ ений о роли личности в истории. Суть этих представ ений в том, что, если бы не было (или не стало) какой-либо исторической личности, то вместо неё обязательно появится очень похожая другая личность, которая станет действовать похоже, и в общем ходе истории ничего е изменится.

Так Е. М. Жуков, подражая примеру Ф. Энгельса с Наполеоном, пишет о Гитлере: «Если бы не было Гитлера, то, возможно, нашёлся бы другой ставленник агрессивного империализма, который попытался бы проводить в жизнь человеконенавистническую программу порабощения народов» .

В.В. Иванов, анализируя социально-психологическ е и политические предпосылки сталинского тоталитаризма, заметает: «…на авансцену вышел Сталин как наиболее подготовленная бюрократическим аппаратом и обстоятельствами личность. Конечно, на этой роли мог оказаться кто-то другой. Но едва ли это привело бы охарактеризованное выше общество к гуманизации» .

Насколько право ерны подобные представ ения в етодологи еском отношении? Безусловно, к некоторым историческим ситуациям и историческим личностям можно применить такой подход, но универсальным он вряд ли является. Неповторимые судьба и характер каждой личности — такой же результат всего предшествующего исторического развития, как и любое другое значительное историческое событие (а судьба выдающейся личности — это значительное историческое событие).

Если «общественная потребность» привела однажды к формированию и деятельности данной личности, это не означает автоматически, что в случае её «устранения» или «исчезновения», «общественная потребность» породит или найдёт похожую, которая начнёт действовать похоже на того, кого она «заменяет». Более того, сама «общественная потребность» вряд ли останется неизменной без взаимодействия с ней опре елённого исторического еятеля.

Даже самые незначительные черты характера лидера (е важно в какой с ере он является лидером) могут значительно повлиять на общест енное мнение. Не будем забывать что человек не только «исполнитель ролей», но и «соавтор» в жизненной драме, названной Историей. Популярность концепции «за ен емости» исторических персонажей объясняется тем, что она очень хорошо соответствовала лозунгу советской эпохи о том что «у нас незаменимых нет» и подавлению индивидуальности в пользу коллективизма по принципу «единица — это ноль» .

Очень распространённым по упоминанию в связи с темой альтернативности в истории является следующее высказывание Ф. Эн ельса в письме Й. Блоху:

" История делается таким образом, что конечный результат всегда получается от столкновений множества отдельных воль, причём каждая из этих воль становится тем, что она есть опять-таки благодаря массе особых жизненных обстоятельств. Таким образом, имеется бесконечное количество перекрещивающихся сил, бесконечная группа параллелограмов сил, и из этого перекрещивания выходит одна равнодействующаяисторическое событие.

Этот результат можно рассматривать как продукт одной силы, действующей как целое, бессозна ельно и безвольно. едь то, чего хочет один, встреч ет противодействие со стороны всякого другого, и в конечном результате появляется нечто такое, чего никто не хотел. Таким образом, история, как она шла до сих пор, протек ет подобно природному процессу и подчинена, в сущности, тем же самым законам движения. Но из того обстоятельства, что воли отдельных людей, каждый из которых хочет того, к чему его влечёт физическая конституция и внешн е, в конечном счёте экономические обстоя ельства (или его собственн е, личн е, или общесоциальные), что эти воли достигают не того, чего они хотят, но сливаются в нечто среднее, в одну общую равнодействующую, — из этого всё не следует заключать, что эти воли равны нулю. Наоборот, каждая воля участвует в равнодействующей и постольку включена в неё" .

А.Я. Гуревич использует данные идеи Ф. Энгельса для объяснения того, в чём обнаруживается историческая закономерность.

М.А. Барг приводит эти идеи, чтобы обосновать следующее выдвинутое им положение: «…полем перекрещивающихся составляющих социальной системы может стать каждая из сфер социальности. Из этого следует, что собственно историческая закономерность в рамках каждой из сфер представляет системность, в отличие от «автономных» закономерностей присущих каждой из них в отдельности. Иными словами, собственно историческая закономерность — это принцип движения конкретно исторических форм социальности, рассматриваемых не обособленно одна от другой, а во взаимосвязи и взаимодействии.

Е.М. Жуков использует рассматриваемые идеи Ф. Энгельса, говоря о динамизме исторического процесса. И. Д. Ковальченко, использует их как аргумент в пользу того, что историческое развитие имеет необходимозакономерный характер. П. В. Волобуев приводит данные рассуждения Ф. Энгельса при объяснении того, что историческое развитие предстает как процесс реализации противополжных возможностей потому, что основой его «является борьба классов, а результирующая борьбы классов представляет собой равнодействующую различных социальных сил и тенденций» .

Практически совпадает по смыслу с указанными идеями Ф. Энгельса следующее высказывание К. Маркса из «Капитала»: «Общественные законы осуществляются весьма запутанным и приблизительным образом, лишь как господствующая тенденция, как некоторая никогда твёрдо не устанавливающаяся средняя постоянных колебаний» .

П.В. Волобуев приводит это высказывание вместе с предыдущим высказыванием Ф. Энгельса и от ечает, что ту же мысль развивал и В. И. Ленин, который писал: «…закономерность не может проявляться иначе как в средней, общественной, массовой закономерности при взаимопогашении индивидуальных уклонений в ту или другую сторону.». Здесь с ед ет заметить, что высказанная А. Я. Гуреви ем мысль о том, что «случайные отклонения» могут не только взаимогаситься, но и взаимоуисиливаться, не получила поддержки в со етской методологии истории, хотя данная идея вполне логична и интересна.

И.Д. Ковальченко приводит рассматриваемое поло ение К. Маркса как аргумент в пользу того, что ероятностные законы истории присущи функционированию и развитию массовых случайных явлений.

В.В.Иванов приводит высказывание К. Маркса как обоснование того, что историческую альтернативность нельзя рассматривать как обоснование случайности направления социального развития, её с ед ет рассматривать как ен енции, обусловленные закономерностями.

Часто цитировались в связи с проблемой альтернативности и другие высказывания. В частности следующее:

" История развития общества в одном пункте сущест енно отличается от истории развития природы. В природе (поскольку мы оставляем в стороне обратное влияние на нее человека) действуют одна на другую лишь слепые, бессознательные силы, во взаимодействии которых и проявляются общие законы. Здесь нигде нет созна ельной, желаемой цели: ни в бесчис енных кажущихся случайностях, видимых на поверхности, ни в окончательных результатах, подтверждающих наличие закономерности внутри этих случайностей. Наоборот, в истории общества действуют люди, одаренные сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели. Но как ни важно это различие для исторического исследования, особенно отдельных эпох и событий, оно нисколько не из еняет того факта что ход истории подчиняется внут енним общим законам В самом деле и в этой области на поверхности явлений несмотря на сознательно желаемые ели каждого отдельною чело ека царствует в общем и целом по-видимому случай ЭДСел ем е совершается лишь в редких случаях по болыпей е части цели поставленные людьми перед собой приходят во взаимные столкно ения и противо ечия или оказываются недости кимыми частью по самому своему существу частью по недостатку средств для их осуществления.

Многие авторы в связи с идей альтернативности приводили также другое известное высказывание К. Маркса из «Восемнадцатого брю ера Луи Бонапарта»: «Люди сами делают свою историю, но они е елают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются на лицо, даны им и перешли от прошлого.

Традиции всех ертвых поко ении тяго еют, как кошмар, над умами живых. И как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто еще небывалое, как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освященном древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории.

В целом, после распада СССР, краха КПСС и коммунистической идеологии утратила свою прежнюю роль и марксистская методология в исторической науке. В 90-х годах развитие темы альтернативности и исторического развития происходит, также как и разработка большинства других проблем истории, в рамках поиска новых методологических оснований исторического познания. Здесь можно от етить обращение к концепциям зарубежных социологов, использование идей постмодернистской философии, повышение внимания к культуре, привле ение теорий ес ествознания (преж е всего, теории систем и синергетики). В этот период можно отметить утрату серьезного интереса к теме альтернативности в истории со стороны сообщества про ессиональных историков, и в то же время рост интереса к этой теме у философов, культурологов и представителей физико-ма ематических наук.