Стратегии и тактики руководства Отделами Найма и Увольнения во время Большого террора

В 1937 году положение Отдела Найма и Увольнения на заводе меняется вместе со стратегией его начальника, в отношении директора завода. Доказательства этому лежат в основе архивных документов завода № 19.

Изначально рабочие взаимоотношения директора этого завода Иосифа Побережского и его помощника по Отделу Найма и Увольнения Константина Морзо можно назвать приятельскими. Целью Морзо было очистить завод от социально-чуждого элемента, Побережский его в этом поддерживал.

Спустя полгода работы на заводе № 19, Морзо и весь Отдел Найма и Увольнения получают значок «Стахановца Завода № 19″. За отличные показатели в работе и за активное участие по выполнению заданий по освоению производства, и выполнению программы 1935г» [ГАПК. Ф. Р-42. Оп. 2с. Д. 318. Л.89].

Побережский доверял Морзо. Это подтверждает документ, в котором речь идет о проведении семинара в связи с высоким показателем травматизма на производстве с целью его уменьшения. Проведение этого семинара он доверяет именно Морзо. «В целях максимального снижения травматизма по нашему заводу и обеспечения этим самым поднятия производительности труда и создания наилучших условий для развертывания стахановского движения приказываю:

п. 3 Организовать систематическое обучение безопасным методам работы вновь поступающих на завод. Не разрешать выдачу пропуска в завод пока рабочий не будет пропущен через семинар. Организацию семинаров возложить на пом. Директора по Найму и увольнению т. Морзо и нач. тех безопасности т. Забудаева" [ГАПК. Ф. Р-42. Оп. 2с. Д. 318. Л.187].

Бывали случаи, когда дела начальника ОНУ выходили из-под контроля и начальство было вынуждено ставить его на место.: «Отделу Найма и Увольнения прекратить направление людей в цеха и отделы сверх утвержденных лимитов по группам работающих без моего разрешения в каждом отдельном случае. Зам. Директора завода № 19 Орлов» [ГАПК. Ф. Р-42. Оп. 2с. Д. 318. Л. 200]. Раннее мы говорили о новой конфигурации власти — двоеначалии, появляется третий человек, чьим приказам начальник ОНУ также должен подчиняться — это заместитель директора.

Уже осенью 1936 года отношения между Побережским и Морзо начали портиться. Тридцать шестой год — это начало террора. В этом году прогремел первый московский процесс. Наркома внутренних дел Генриха Ягоду арестовывают. В этой ситуации Морзо сменил свою стратегию, на стратегию выживания. В то время так действовали многие, преимущество Морзо заключалось в обладании им большей властью. Каждый попадал под его подозрение в участии в контрреволюционной деятельности. Он был уверен, что на заводе пустила корни троцкистская группировка, о чем он немедленно доложил в НКВД. О том, как отреагировал на эти действия Побережский, он писал следующее: «Побережский зашел ко мне взволнованный, нервничал, читал мне нотацию по пропускному режиму и, убедившись, что я записку не закончил, ушел на банкет». [Федотова, 2009, с.23]. Здесь применяется теория Де Серто о конформности, которая в данном контексте является тактической целью, чтобы избежать идентификации себя со стороны окружающих как нарушителя или врага.

Благодаря подобным докладным, Морзо удалось настроить против Побережского начальника Пермского НКВД, товарища Лососа. После того, как Лосос застрелился, бросил тень на его поведение во время работы в НКВД.

В конце 1936 года, Побережскому вручают орден Ленина, со сталинской телеграммой о прекращении травли руководства завода № 19. От Морзо отвернулись все. Но это его не остановило.

На него шли жалобы о том что ОНУ превратился в отдел увольнения. сам Морзо свои действия объяснял следующим образом: «Парторгу ЦК ВКП-б тов. Дубову. Объяснение.

В связи с обвинением меня Директором завода Побережским считаю необходимым дать следующее объяснение:

Кадры я не разгонял, а наоборот не давал разгонять" [ПермГАНИ. Ф. 231. Оп. 1. Д. 21. Л.148]. «Я считаю, что в мою обязанность как члена партии, поставленного на должность помощника директора по ОНУ вверено изучение людей, их всесторонняя проверка и отчистка кадров завода от социально-чуждых элементов. Эти задачи широко поставлены перед институтом Помощника Директора по Отделу Найма и Увольнения в постановлениях ЦК ВКП (б) и приказах наркомов» [ПермГАНИ. Ф. 231. Оп. 1. Д. 21. Л.157].

Осень 1937 года перевернула ситуацию с ног на голову. В НКВД от Морзо на Побережского шли докладные записки с компрометирующим материалом. В конце концов Морзо добился своего. Побережского сняли с должности, а в июле 1938 года судили и расстреляли, несмотря на то, что судьба его решилась тремя днями раннее. На сегодняшний день сохранилась записка от Николая Ежова Иосифу Виссарионовичу Сталину, под грифом — совершенно секретно. Где приложен список лиц, которые «подлежат суду Военной коллегии Верховного суда СССР, 26 июля1938 г.». В списке указаны имена 139 человек, среди них — Иосиф Израилевич Побережский". [Кашлявик А. К., 2012].

Морзо имел связи не только с НКВД. В документации 1937 года фигурирует следующий факт. В объяснительной записке Секретарю Партийного Комитета при заводе им. Сталина. От Краус Мартина Павловича, заведующий Новосибирским заготпунктом Треста Запсибомаслопрома, была пометка в левом углу ручкой «Морзо». «Заявление от работника цеха № 8 — Сидоренко от 17.11.37 г. В партийную организацию цехов № 6−7-8−18.

11 ноября ехавши в трамвае с завода в 8 вечера одна из Гражданок привлекла мое внимание личностью, которая показалась мне подозрительной, я попытался затеять с ней разговор. Нанес визит на след. день и узнал, что Игнатьева Фруза член ВКП (б) с 1932;1934гг исключалась и восстановлена. Бывший муж — белогвардеец и жил на чужих документах пока его не разоблачили до 1934 г. отец мужа был осужден на 10 лет, сейчас живет в Березниках. И тд" [ПермГАНИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 892. Л.8]. С той же пометкой ручкой товарищу Морзо. 19.11.37 г. — разница передачи документа всего два дня. Вряд ли это было простое сотрудничество, скорее всего эти структуры были «под колпаком» у Морзо.

В феврале 1937 года за Морзо закрепляют машину: «Машину № 32−29, прикрепленную к тов. Краскину, прикрепить одновременно для служебного обслуживания Помощника Директора Завода тов. Морзо». В марте он пишет жалобу в Парторг о том, что: «В течение 2 лет работы мне, как Помощнику Директора, не была прикреплена машина и я ездил на дежурной машине» [ГАПК. Ф. Р-1655. Оп.1. Д. 49. Л.11].

Константин Морзо был не из робкого десятка. Его целеустремленности можно позавидовать. Он четко следовал задачам, поставленными властью. Его методы чистки завода привели к масштабным увольнениям людей. При этом, его не останавливала испорченная репутация. Наоборот, он повернул ситуацию в свою сторону. Ему удалось убрать с завода и подвергнуть репрессивным мерам не только директора, но и Первого и Второго секретарей Пермского горкома товарищей Голышева и Дъячкова. Что касается т. Побережского, его реабилитировали посмертно 1955 г.

Морзо уволился с завода весной 1938 года, через 2 года он утроился на уфимский завод № 338. В шестидесятых годах он работал экскурсоводом. Проводил экскурсии по местам боев гражданской войны. [Федотова, 2009, с.43]. Сложно представить, какой кровавый след оставил этот дедушка в истории Перми.