Летчик В.Г. Федоров как один из героев Первой мировой войны

История авиационной техники насчитывает немало открытий и достижений человеческой мысли, упорства, смелости, разумных и, на первый взгляд совершенно иногда, невозможных качеств. Но как бы то ни было, вся она состоит из людей, их мыслей и побуждений, этих маленьких винтиков составляющих громаднейший механизм, развития авиации.

История авиации насчитывает десятки тысяч, совершенно разных по своему исполнению изобретений, порой никак не связанных между собой, но связанных в конечном итоге стремлением человека подняться в небо.

Что кроется за этим стремлением человечества, какие люди вели работы, зачастую наперекор всем преградам, которые создавали и усовершенствовали авиационную технику, самолеты, вертолеты, и космические корабли, и без кого не смогла бы обойтись наша авиация, даже сейчас.

Ответ прост авиация не смогла бы, обойтись без людей, которые рисковали своими жизнями при испытании, первых летательных аппаратов. Она не смогла бы обойтись без первых военных летчиков, которые ценой своих жизней защищали воздушное пространство над головами мирных граждан, во время войн.

Об одном из первых военных летчиков проявивших, чудеса смелости, отваги, храбрости и патриотизма пойдет речь в этом реферате.

Это один из героев первой мировой войны Виктор Георгиевич Федоров, летчик Ас, прозванный немцами «Воздушный казак Вердена», за свое умение вести бой сразу с несколькими противниками и при этом, выходить победителем из, казалось бы, безвыходных ситуаций.

Сначала кажется, что тема эта практически не актуальна, но когда изучаешь материалы, приходят в голову мысли, о том, что страна часто незаслуженно забывает людей которые своим примером внесли огромный вклад в завершение кровопролитных сражений на полях первой мировой войны.

Целью же данного исследования ставилось привлечь внимание к тому, что нельзя забывать уроки прошлого, надо помнить о людях внесших свою лепту не только в разрушительное начало авиации, но и в её созидательное направление.

Помнить о человеке, его делах, поступках и знать что он не один, должен уметь совершить подвиг или просто Поступок с большой буквы, и вовсе не за медали и награды или деньги, а потому что так было нужно.

От линии фронта, разделившей противников частоколом колючей проволоки, истерзанной полосой «ничейной» земли, между изломанными линиями траншей летят в сторону Вердена четыре аэроплана с черными крестами на крыльях — немцы. Они не видят французского самолета, он выше, со стороны солнца, и может уйти незамеченным. Но нет! Одинокий пилот атакует вражескую четверку аэропланов. Пулеметная очередь огненными искрами ударила по ведущему группы. Летчик видит, как метнулись к своим пулеметам немецкие стрелки. Их головной аэроплан, оставляя позади дымный шлейф и теряя высоту, уже уходит за линию своих окопов. Но трое оставшихся навалились теперь на одного француза. Увертываясь виражами, то падая на крыло, то резко взмывая вверх, отважный пилот отвечает огнем на огонь. Натягивая тросик, спускающийся с верхнего крыла, где установлен пулемет, он бьет по врагу короткими очередями. Ему слышно, как трещит прорываемое немецкими пулями, туго натянутое полотно крыльев его самолета. Гулко, словно градины, барабанит свинец по фанерной гондоле… Кончились патроны в обойме верхнего пулемета, замолк и второй — в кабине стрелка. Но стрелок тут же хватает с пола карабин и, опустившись на колено так, будто он в пехотном окопе, кладет на борт кабины, как на бруствер, свое ружье.

— Стреляй, Поль! — забывшись, кричит по-русски летчик, каким-то невероятным маневром выскочивший прямо под брюхо вражеского аппарата. — Стреляй!..

Точно споткнувшись о невидимую преграду, немецкий аэроплан зависает на миг в воздухе, сваливается на крыло и, кувыркаясь, летит к земле… Сломленные неистовством бесстрашного воздушного аса, немецкие летчики бесславно покидают поле боя.

Случилось это в марте 1916 года под Верденом.

Битва при Вердене — сражение между немецкими и французскими войсками во время Первой мировой войны на Западном фронте, проводившихся с февраля по декабрь 1916 года. Одна из крупнейших, одна из самых кровопролитных и одна из самых бессмысленных военных операций в истории Первой мировой войны, вошедшее в историю как Верденская мясорубка.

Верденская операция началась 21 февраля. После массированной 8-часовой (по другим источникам 9-часовой) артиллерийской подготовки германские войска перешли в наступление на правом берегу реки Мёз, но встретили упорное сопротивление. Противостояние двух армий длилось до начала зимы.

Никаких тактических и стратегических результатов сражение не принесло — к декабрю 1916 года линия фронта сдвинулась до рубежей, занимавших обеими армиями к 25 февраля 1916 года. Во время Верденского сражения обе стороны потеряли около миллиона человек, среди которых убитыми — до 430 тыс. человек. Под Верденом впервые получили широкое применение легкие пулеметы, ружейные гранатометы, огнеметы и химические снаряды. Значительно возросли артиллерийские плотности. Пехота в наступлении строила глубокие боевые порядки и создавала штурмовые группы. Впервые с помощью автомобильного транспорта производились оперативные перегруппировки войск. Велась энергичная борьба за господство в воздухе, применялись штурмовые действия авиации.

В годы первой мировой войны среди офицеров французской авиации было много русских летчиков-добровольцев, имена которых знала вся Франция: Харитон Славороссов, Белоусов, Пульпе, Аргеев, Маринович, Кириллов, Жариков…, именно одним из этих героев был Виктор Георгиевич Федоров, сбивший тогда чуть ли не два десятка вражеских самолетов.

За 16 дней в 9 боях Фёдоров сбил 8 немецких аэропланов, за что получил высшие награды французской армии. Немцы, назвав его «русским воздушным казаком Вердена», начали долгую и безуспешную охоту за ним.

«Воздушный казак Вердена».. Вроде бы неожиданное словосочетание: Верден — маленький французский городок, вошедший в историю самой кровопролитной битвой первой мировой войны, «казак» — понятие чисто русское, а уж «воздушный казак» и того необычнее.

Виктор Георгиевич Фёдоров родился 11 ноября 1885 года в городе Верном (ныне город Астана, Республика Казахстан). Отец — Георгий Петрович надворный советник (преподавал русскую словесность), его мать — Анна Фёдоровна, сибирская казачка, занималась воспитанием детей, которых в семье было девять (8 сыновей и 1 дочь). Затем семья Фёдоровых переехала в Ташкент (Узбекистан).

Вскоре Виктор поступил учиться на юридический факультет Харьковского университета, но был отчислен за принадлежность к организации социал — демократов. Он вернулся в Ташкент, где в 1906 году был арестован и отправлен в Казалинск, где должен был состояться суд. По дороге Виктор бежал и в 1908 году был вынужден эмигрировать из России во Францию.

С началом Первой Мировой войны — на фронте, был пулемётчиком, за отвагу получил чин Капрала. 23 февраля 1915 года был тяжело ранен. После выздоровления добился перевода в авиацию. Пройдя 4-х месячный курс обучения в Дижоне, был определён в тыловую транспортную часть. С 26 января 1916 года Федоров начинает летать на фронте. Его неизменным помощником, а часто и боевым товарищем становится замечательный механик и прекрасный пулеметчик Пьер Ланеро. Несмотря на то, что самолет Федорова «Кодрон G4», предназначен для разведки и бомбометания, смелый летчик использует любую возможность, чтобы вступить с неприятелем в бой. Летая, как правило, один, он часто атакует вражеские самолеты, не боясь нападать на трех-четырех немецких авиаторов сразу.

21 февраля 1916 года он одержал свою первую победу. Так он сам вспоминает… Четыре самолета летели строем «ромб», как было принято у французов для такой группы. Перелетев линию фронта, и точно вышли на вражеский аэродром, сбросили бомбы и, развернувшись, взяли курс на свою базу. Я шел замыкающим и несколько отстал от своей группы. В этот момент я увидел на высоте примерно трех километров разрывы французских шрапнелей, а затем и вражеский самолет, возвращавшийся, как и мы, с боевого задания.

«…Я стал быстро, полными моторами спускаться на него. Он шел навстречу. Оба мы делали около 140 километров в час. Ты поймешь, что расстояние, разделявшее нас, исчезло с головокружительной быстротой. Вот мой немец прошел подо мной. Я останавливаю моторы, падаю и крутым поворотом беру немца в хвост… Затрещали пулеметы, его и мой, и немец колыхнулся и полетел вниз. В это время я был на высоте 2600 метров. Я его оставил и продолжал свой путь… Немец сломался в воздухе, перевернулся на спину и упал на хвост в 3—4 километрах от наших линий…

Как вспоминал о нем Эдгар Иванович Меос, служивший в той же эскадрилье, Федорова признали сразу. «…Среднего роста, красивый брюнет, с твердым взглядом черных глаз, человек большой культуры, Федоров при первом же знакомстве производил большое впечатление…».

" Сержант Фёдоров — пилот, полный отваги и смелости, никогда не упускает случая атаковать немецкие аэропланы…" - так начинался приказ Генералиссимуса Жоффра о награждении Военной медалью Виктора Фёдорова, — «14 марта 1916 года атаковал в одиночку 4 самолёта противника. Три обратил в бегство, 4-й посадил на своей территории (это его третья победа). Самолёт Фёдорова получил 17 пуль. 19 марта в первом полёте атаковал 3 самолёта, во втором — 4. Оба раза заставил неприятеля обратиться в бегство. 21 марта сбил неприятельский аэроплан, упавший в наших линиях» .

" Вы удвоили славу, покрывшую знамёна Верденской армии. От имени этой армии благодарю Вас за услугу, оказанную Франции" - говорится в другом приказе Жоффра.

Фёдоров становится одним из наиболее популярных авиаторов Франции, получив 3-дневный отпуск, он едет в Париж. Вернувшись на фронт, продолжает счёт своих побед. 1 апреля им сбит ещё один самолёт, но и его машина получила тяжёлые повреждения. Фёдоров с трудом посадил израненный, почти неуправляемый самолёт. На следующий день в бою с тремя «Фоккерами» он сбивает ещё одного, но получает пулю в ногу и попадает в госпиталь.

Почти каждый день Федоров ведет воздушные бои под Верденом, уничтожает врага, спасает своих товарищей пилотов, «тихоходов». И как знать, может быть, живут сейчас во Франции дети и внуки тех летчиков, которых он не дал растерзать врагу. Хотя французские газеты назвали имя Федорова, опубликовали портреты героя, приказ о его награждении, он по-прежнему рвется на самые опасные задания. «Первого апреля сталкиваюсь с немцем один на один. В несколько мгновений расстрелял его, и он камнем полетел вниз. Я следил за его падением… Вдруг затрещали в моем аппарате пули. Я еще не вполне понял, в чем дело, когда один из резервуаров бензина был пробит, руль наполовину сорван, несколько перекладин перебито… Маленький „фоккер“ напал на меня сзади, пока я зазевался на сбитого немца…».

Вместе с Федоровым — неизменный друг Ланеро. И опять три самолета противника идут к линии фронта. Они на новых, скоростных и очень маневренных машинах. Федоров один против трех на неповоротливом «тихоходе». Можно уклониться от боя при таком неравенстве сил, и никто не сочтет подобное решение трусостью. Но нет, такая мысль даже не приходит Федорову в голову, он делает то же, что и всегда, — атакует первым. Этот бой много сложнее предыдущих, и вражеские летчики, видно, из числа асов. Начинается головокружительная, смертельная карусель. Улучив момент, Федоров сбивает один самолет, но тут же чувствует сильную боль в ноге. Пьер Ланеро отстреливается из карабина от наседающих врагов… «…Нога разбита, управлять аппаратом немыслимо. Я делаю нечеловеческие усилия, чтобы не потерять сознание. Наконец я вне линий (над своей территорией). Надо выбрать место, чтобы опуститься. А местность холмистая, сплошь покрытая лесами… Вижу маленькую плешь, опускаюсь… Плешь пересечена проволочными заграждениями, но другого выбора нет. И вот с искусством, которого я за собой совсем не подозревал, опустился… ничего не сломав, не разбившись. Быть может, это просто чудо…».

Виктор Фёдоров и во Франции оставался истинно русским человеком, отчаянно тосковавшим по родине. По словам Э. И. Меоса он был «…славный малый, очень спокойный, чертовски отважный, среднего роста красивый брюнет с твёрдым взглядом чёрных глаз, человек большой культуры. При первом же знакомстве производил сильнейшее впечатление — голос у него был великолепный, с таким только в опере петь. Помню, когда мы стояли в богатом замке на Сомме, он уходил далеко в сад и пел русские песни. Да как пел! Слёзы на глаза навёртывались» .

Перед вылетом Федоров всегда был весел и оживлен. Он никогда не жаловался на утомление, всегда вызывался в патруль — и вылетал как на праздник. Он вел примерный образ жизни, не был завсегдатаем баров и кабаре, любил здоровую пищу, всегда следил за собой.

В Музее авиации, что находится в Медоне под Парижем, стоят самолеты тех времен. Военные летчики, участники Великой Отечественной войны, поражались мастерству и мужеству наших предшественников — первых военных авиаторов, которые летали на таких примитивных, ненадежных аппаратах, и искренне удивлялись, как выдерживали они акробатику воздушных боев. А каково было пилоту? Неудобные, примитивные прицелы, не очень надежные пулеметы с малым запасом патронов. Всё это вызывает еще большее уважение к мужеству и героизму военных авиаторов тех времен.

Вместе с тем Федоров, судя по рассказам Эдгара Ивановича Меоса, очень серьезно относился к полетам, его храбрость сочеталась с мастерством и разумной осторожностью. Меос вспоминает: «…Когда я представлялся Федорову, он сказал:

— Теперь вы, сержант, имеете возможность испробовать свои силы… (Меос был совсем юным, много моложе Федорова.) Если вы горите желанием сравняться со «старыми», лавры которых, может быть, не дают вам покоя, то при энтузиазме не забывайте об осторожности: такое забвение может быть роковым…".

Понятно, что война не обходится без жертв, и воздушные сражения не были в этом смысле исключением. В столовой, где летчики проводили свободные вечера, на особой полке стояли личные бокалы погибших товарищей с надбитым краем. Э. Меос, прибывший к «аистам» в 1916 году, насчитал их пятнадцать. В торжественных случаях, когда «аисты» собирались все вместе, свято соблюдалась традиция накрывать стол и для павших в боях.

…Около пустующих приборов ставится карточка с именем погибшего, а на стул кладется его сабля. К ее эфесу прикреплен на ленте высший орден, которым был награжден боевой друг. После первого тоста за республику старший из офицеров приглашает поднять бокалы: «За тех, кто пал в боях до нас и ждет нас там, в высоте… Разрешите сказать вам, что мы, кто так часто бывал в воздухе вместе с вами, не сойдем со своего пути и просим, чтобы вы благословили наше парение и оставили для нас местечко между вами, когда придет и наш черед…» Молча выпиты бокалы, и на две минуты воцаряется тишина…

Вероятно, в эти минуты каждый думал о своей судьбе, но неизбежные потери только усиливали боевой дух авиаторов. Темпераментные и насмешливые французы не только не уклонялись от воздушных боев, но и прибегали к своеобразной процедуре вызова врага на поединок. Если традиционный вызов на дуэль от рыцарских времен — брошенная перчатка, то рыцари воздуха бросали на аэродром бошей… старый сапог. Немцы воспринимали это как неслыханное оскорбление, но первые же попытки отомстить обидчику кончались провалом: французский ас пикировал на взлетающий самолет и легко «припечатывал» его к земле.

Насколько можно судить о Викторе Федорове, он был тоже весьма темпераментным человеком. Сохранилось большое его письмо в Россию, адресованное Н. Потемкину и опубликованное в газете «Русское слово». Вот как описывал русский летчик бои, принесшие ему заслуженную славу.

«…После полудня меня и еще двух товарищей послали конвоировать четыре тихоходных фото аэроплана. Но один из товарищей не мог перелететь линии фронта, другой потерял нас, и я остался один. Мои протеже принялись за работу. Я летал над ними, зорко исследуя горизонт. Надо сказать, что мои тихоходы совершенно беззащитны вследствие своей ничтожной скорости и совершенной неповоротливости. Для любого такой тихоход забава…

Летая таким образом, я заметил шесть немцев в разных направлениях, группировавшихся с очевидным намерением атаковать наши тихоходы. Вот два немца уже близко. Я падаю между немцами и охраняемыми мной. Завязывается горячая перестрелка. Один немец скользнул… падает. Беру другого. Пулемет опять портится. Мой механик (Пьер-Поль Ланеро) не теряет головы — тут же исправляет пулемет…".

Федоров непрерывно атакует боша, обращает второй самолет в бегство и тут же ввязывается в бой с третьим. Снова отказывает пулемет, и в ход пущен карабин. Противник, хотя он и имел численное превосходство, не выдерживает атак и покидает поле боя. Продолжая конвоировать своих «протеже», Федоров доводит их благополучно до аэродрома.

О чем же мечтает Федоров, вспоминает ли он родную землю?

Русский патриот, он всей душой стремился на Родину, говорил: «Теперь, после выздоровления — только в Россию. Очень уже здесь „выслужился“ , — все военные награды французской армии получил в две недели. А у меня также безумное желание послужить России, — там и умереть страшно не будет. Мне и здесь не страшно. Но ведь не свой — чужой я для них. И никогда своим не буду. А в России ушёл бы весь в разрушительную работу — бить и бить немца» .

Но в Россию ему путь пока ещё закрыт, его прошлые политические дела не позволяли вернуться на Родину. После выздоровления он отправляется с французской миссией в Румынию. Там Виктор одерживает очередную победу, за что был представлен к Ордену Святого Владимира. Лишь, в январе 1917 года, его наконец то, отправляют в Одессу, обучать русских пилотов высшему пилотажу и тактическим приёмам воздушного боя.

Французская военная миссия была и в России. Ее возглавлял штаб-офицер французской армии военный летчик полковник Людман, получивший права помощника начальника Управления Военно-воздушного флота по общим вопросам. Вероятно, по инициативе Федорова встал вопрос о его переводе в Россию. Но не только он сам был заинтересован в этом. Его принимает командующий авиацией действующей армии (Авиадарм) великий князь Александр Михайлович в своей ставке, куда, надо полагать, Федоров прилетал из Румынии. Вот какой документ хранится в архиве: «Су-лейтенант Федоров эмигрировал во Францию после 1905 года. По объявлении войны поступил охотником во французскую армию, где и кончил авиационную школу и произведен в су-лейтенанты, награжден французскими орденами за храбрость».

В качестве выдающегося летчика, сбившего не один немецкий аппарат, он был командирован французским правительством в Румынию. Ввиду крайней нужды России в инструкторах по тактике воздушного боя, Федоров после личного свидания с Авиадармом, который заверил его, что он не будет привлечен к ответственности за свое политическое прошлое, согласился перейти на службу России, но непременно в качестве французского офицера, на одинаковых условиях с летчиками французской миссии. Было запрошено французское правительство, которое тоже согласилось отдать Федорова только на этих условиях. Фактически Федоров уже с января месяца 1917 года весьма успешно инструктирует в Одесском отделе Гатчинской авиационной школы. «…Неизбежный отъезд его во Францию при несогласии Междуведомственного совещания включить этого выдающегося французского офицера в состав французской миссии может крайне неблагоприятно отразиться на производительности работы авиационной школы…».

Работая в Государственном военно-историческом архиве, господин Гальперин Ю. М., изучил ряд материалов, относящихся к Федорову. Приведенный выше документ позволяет предположить, что далеко не все в России были согласны простить Федорову его прошлое — это и заставило летчика обезопасить себя, сохранив статус французского офицера. Настояния сторонников Федорова все же возымели свое действие: он остался в России и был причислен к французской военной миссии. Вскоре последовала телеграмма в Киев, адресованная канцелярии Авиадарма (Авиаканц). В ней мы встречаем еще одну знакомую фамилию — механика Федорова Пьера Ланеро, с которым он не расстался, отправившись в Россию.

Все складывается, как хотел Федоров, кроме одного — не может он сидеть в школе, рвется на фронт. К концу мая он добивается назначения в XI корпусной авиационный отряд, который входил во 2-ю истребительную группу. Командовал ею замечательный русский ас капитан Крутень, проходивший боевую стажировку во Франции и Англии. Вернувшись в Россию, Крутень пишет несколько серьезнейших статей об опыте союзников, главным образом французских авиаторов, не боясь признать серьезные упущения в организации боевой работы, воспитании летного состава, косность командования русской авиации.

Стремясь внедрить в русскую авиацию лучшее из опыта французских истребителей, Крутень, конечно, был рад, что в его боевой группе, объединяющей несколько отрядов, будет такой ас, как Федоров. Он надеется с его помощью и на его примере научить своих летчиков и правильному использованию техники, которую получали из Франции.

От прославленного соотечественника его новые боевые товарищи узнают множество полезнейших сведений о применении техники, тактике воздушного боя. И не только на словах. Вот одна запись из дневника отряда: «15 июня 1917 года летчик XI корпусного отряда су-лейтенант французской службы Федоров атаковал… противника и подбил его. Противник с большим снижением быстро полетел к своим окопам».

С аэродрома в районе Барановичей Федоров вылетал при первой же возможности, часто демонстрировал каскад фигур высшего пилотажа, проводил показательные стрельбы, конечно же, сбил в бою еще один вражеский самолет и быстро стал всеобщим любимцем. Не только офицеры, но и солдаты гордились Федоровым, любили слушать его выступления на митингах, которые после февральской революции были не редкостью. Возможно, что и по этой причине Федоров был вскоре возвращен на инструкторскую работу в Севастопольскую авиационную школу. Там он работает недолго, получает двухмесячный отпуск по болезни, а осенью ставка Авиадарма получает телеграмму, посланную по просьбе полковника Людмана — главы французской миссии: «…Благоволите командировать су-лейтенанта Федорова в Петроград Увофлот, а механика Ланеро Москву авиа склад, французский отряд».

И уже на следующий день отдано новое распоряжение, по которому «Состоящие на русской службе французские су-лейтенант Федоров и механик Ланеро… перечислены всецело на содержание французского правительства…».

Вскоре он вернулся во Францию и противник снова стал узнавать его в бою по особому почерку. В одной из схваток Виктор сбил двухместный аэроплан. 28 июля 1918 года был опубликован приказ о награждении Фёдорова орденом Почётного Легиона.

Едва успев вернуться, Федоров спешит на фронт. Война продолжается. Есть ли смысл вновь повторять, что воюет Виктор Георгиевич, как всегда, беззаветно. Лучшее тому подтверждение — реляция о награждении орденом Почетного Легиона от 28 июля 1918 года: «Офицер полный отваги, пылкой храбрости и скромный. После того как он отличился в 1916 году, был тяжело ранен во время воздушного боя…

Во время последних сражений провел много воздушных боев, в течение которых был сбит двухместный вражеский аэроплан.

Два ранения, две благодарности в приказе.

Орден Почетного Легиона.

Снова имя Федорова у всех на устах, снова награды.

Но ни ордена, ни громкая слава не могут остановить его порыва. Федоров писал своему другу: «Бить, бить и бить врага». Не могут остановить его и новые ранения. Официально на личном счету Федорова числились шестнадцать сбитых самолетов, но те, которые были уничтожены, что называется, на глазах. А сколько их было за линией фронта, во время групповых схваток? Все знавшие Федорова считали число его побед значительно большим.

В августе он был снова ранен в бою, но через 3 недели вернулся в строй. 9 октября 1918 года, бросившись на помощь бомбардировщикам сражавшимся с неприятелем, «…сбил один из истребителей, упавший в пламени…». 10 октября, атакованный тремя аэропланами «Фокке-вульф» и раненый во время боя, тем не менее сумел вернуться на свой аэродром на самолёте со множеством пробоин. В ноябре, вернувшись из госпиталя, выполнил несколько полётов. федоров летчик орден Вот еще одну пальму к ордену имеет право надеть Федоров, четвертую — за каждое объявление в приказе по армии. Может, но не наденет… 7 ноября, в день подписания приказа, он вновь в боевом полете.

7 ноября 1918 года, В этот день был подписан еще один приказ по армии: «Федоров Виктор, су-лейтенант 2-го иностранного полка, летчик эскадрильи СПА-89, доблестный офицер. В течение четырех лет на своем посту и ни разу не дал себя сломить ни усталости, ни ранам».

Война приближается к концу. Французская авиация господствует в воздухе, и, патрулируя вдоль линии фронта, Федоров не встречает вражеских самолетов. Появление огромной группы бомбовозов противника — несколько десятков в сопровождении истребителей — было скорее всего жестом отчаяния, желанием немцев, проигрывавших войну, нанести напоследок разрушительный удар по какой-то мирной цели, «пустить кровь». Итак, идет воздушная армада, и лишь один Федоров, находящийся в воздухе, может ее задержать, расстроить боевые порядки, связать боем, чтобы успели подняться в воздух его друзья-истребители. Теперь уже никто не скажет, что думал Федоров в эти минуты, но вся его жизнь настоятельно диктует только такое объяснение последнему подвигу героя. Федоров бросается в атаку.

В этот день вылетев на «свободную охоту», недалеко от линии фронта встретил группу из нескольких десятков бомбардировщиков противника, конвоируемых истребителями. Других французских самолётов в воздухе не было и несмотря на то, что атака столь сильного противника в одиночку была равносильна самоубийству, он решил атаковать!

В первый же момент Фёдоров сбил бомбардировщик, за ним второй. Строй армады разрушился и Фёдорова атаковали со всех сторон юркие «Фоккеры» … Упал на землю ещё один вражеский самолёт… Легенды, сложенные об этом бое, утверждают, что было сбито Фёдоровым четыре, даже шесть самолётов противника… Но разве способен один человек уничтожить такую армаду?

Следом за немцами падает на вражескую территорию в дыму и огне легендарный русский лётчик — «воздушный казак Вердена».. В тот же день германские парламентёры отправились к маршалу Фошу для переговоров о перемирии. До конца Первой Мировой войны оставалось всего четыре дня…

На счету русского лётчика Виктора Фёдорова числилось 11 воздушных побед (с учётом 5-ти не засчитанных).

Долгое время считалось, что Виктор Фёдоров погиб в том легендарном бою. Однако это было не так. Сумев посадить израненную машину он, при попытке перейти линию фронта, был взят в плен. Поскольку никаких документов при нём обнаружено не было, его обвинили в шпионаже и отправили в тюрьму. Там он пробыл достаточно долго и во Францию вернулся тяжело больным — у него открылась горловая чахотка. 4 марта 1922 года Виктор Фёдоров умер в Париже на руках своего брата Константина, приехавшего по его просьбе из Сибири.

Рано, очень рано оборвалась жизнь Виктора Георгиевича Федорова, многое бы он еще мог совершить во славу авиации, во славу России.

Жизнь Виктора Георгиевича Федорова, это яркий пример того, как человек может прожить яркую, честную, насыщенную жизнь. Большего сделать он не мог. И высшего подвига тоже не мог бы совершить никто. А повторить — повторяли и русские и французы, жертвуя своими жизнями.