Итоги. 
История россии. 
Вторая половина xix — начало хх века

Российская история дважды «запаздывала» по крайней мере на полстолетия. Крепостное право следовало отменить вскоре после того, как в 1762 г. дворян освободили от обязательной государственной службы. Русский парламент мог быть учрежден вскоре после того, как М. М. Сперанский в 1809 г. представил Александру I подробно разработанный план народного представительства и местного самоуправления. Однако социальные предпосылки реформ в начале XIX в. еще не созрели. Возник двухсотлетний разрыв между «господами» и «народом», который стал сокращаться только после начала XX в., но не был преодолен в одно десятилетие. Неполное освобождение крестьян крайне замедлило формирование сословия сельских хозяев, заинтересованных в продуктивном труде, а не в революционной экспроприации. В ходе реформы Столыпина слой крестьян-собственников начал укрепляться, произошла консолидация промышленного и торгового сословия, возросли масштабы кооперативного движения, значительно повысился уровень образования.

Учреждение народного представительства произошло не благодаря монаршей воле, как могло случиться при Александре I или Александре II, а вопреки ей — в ходе активного противостояния первой русской революции. Вместо того чтобы найти способ решать назревшие вопросы российской жизни, Дума энергично включилась в конфликт верхов и низов, между властью и обществом. Политически активная часть общественности оказалась отстраненной от возможности принимать реальных решений. Партийная узость, утопические политических проекты и невыполнимые требования способствовали появлению на политической арене радикалов, выступавших не столько против «самодержавия», сколько за собственную власть. Разрыв между интеллигенцией и народом, между властью и общественностью мог излечиться, но Мировая война этого не дала^[1].

В 1906—1914 гг. приблизившись к конституционному строю, Россия добилась самых стремительных и зримых успехов во всех сферах бытия. Однако политический строй империи устарел, и социально-экономические условия жизни широких слоев населения настоятельно требовали перемен. Американский историк Д. Тредголд пишет: «В годы правления Николая II мы видим ускоренный рост промышленности; массовое превращение крестьян в класс мелких собственников; быстрое распространение просвещения; новое, разнообразное и оригинальное культурное развитие; приобретение политического опыта целым поколением, прошедшим школу самоуправления в органах земства и городов, Государственной думы и судов; наконец, изумительный рост Сибири Старый династический абсолютизм оставил после себя много здорового и обнадеживающего, всего того, что новый тоталитаризм задушил и извратил». Ему вторит Г. Кон: «В 1914 году Россия успешно шла к тому, чтобы стать полноправным партнером Европейского сообщества За десятилетие, предшествовавшее революции, она пережила целую эпоху быстрого роста благосостояния. Энергично была начата борьба с безграмотностью, а интеллектуальные и художественные связи с Европой стали теснее, чем когда-либо до или после того».

Война застала Россию мало подготовленной в военном отношении, в разгар масштабных социальных преобразований. И все же русская армия, несмотря на недостатки в снабжении и слабость командования, храбро сражалась в течение двух с половиной лет против мощного противника и внесла огромный вклад в конечную победу союзников^[2].

М. М. Карпович считал, что «война застигла Россию в самое неудачное время, когда каждая частица ее энергии нужна была для внутреннего переустройства. Война оборвала ее политическое, экономическое и культурное развитие; возложив непосильное бремя на империю прежде, чем та успела встать на новый и более прочный фундамент».

У. Черчилль отмечает: «Несомненно, ни к одной стране судьба не была столь жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была уже видна. Она уже выдержала шторм, когда все было брошено. Все жертвы были принесены, все труды завершены. Отчаяние и предательство овладели властью, когда задача была уже выполнена. Долгие отступления закончились; снарядный голод был преодолен; поставки оружия лились рекой; армия, защищающая огромный фронт, стала сильнее, больше и лучше вооружена… Мы можем измерить прочность Российской Империи теми ударами, которые она выдержала, теми бедствиями, в которых она выжила, теми неисчерпаемыми силами, которые она проявила, и тем возрождением, которого она достигла…».

• [1] Пушкарев С. Г. Россия 1801—1917 гг. М., 2001.
• [2] Князев Е. А. Россия от реформ к революции (1861—1917). М., 2006.