Индустриализация. 
Тоталитарный режим в СССР при И.В. Сталине

Тяжелые последствия исключительного напряжения, которое переживала страна, обнаружились уже в конце 1930 года. До этого времени хозяйственный год начинался в октябре. Оказавшись перед фактом невыполнения плановых заданий на 1929;30 хозяйственный год, правительство ввело так называемый особый квартал 1930 года (октябрь-декабрь), к концу которого предполагалось достичь показателей, намеченных планом на сентябрь.

Введение

особого квартала не могло спасти от снижения темпов промышленного роста и ухудшения всех других экономических показателей, оказавшихся в 1931 году намного ниже плановых заданий. Главными причинами этого явились непрерывное увеличение вложений в тяжелую промышленность и начатых строек, несоответствие между огромными инвестициями в строительство предприятий и реальными возможностями поставок сырья и оборудования, отставание развития производственной инфраструктуры, прежде всего транспорта и энергетики, и тем более социальной инфраструктуры (жилье и социально-культурные учреждения,). Внутрипроизводственные накопления оказались намного ниже запланированных. С 1931 года промышленность, в которой всевозрастающую роль занимал сектор «А», стала нерентабельной и оставалась таковой до конца 30-х годов. Строительство многочисленных предприятий затягивалось. Невыносимые условия труда и существования рабочих порождали текучесть, прогулы, небрежную работу, поломки машин, высокий процент брака, снижение темпов роста производительности труда.

В речи «О задачах хозяйственников», произнесенной 4 февраля 1931 года, Сталин признал, что в 1930 году прирост промышленной продукции составил 25% вместо 32% по годовому плану. Тем не менее он по-прежнему призывал обеспечить в 1931 году 45% прироста и добиться выполнения пятилетки за 4 года, а в основных, решающих отраслях промышленности — за 3 года.

Превращение пятилетки в четырехлетку Троцкий расценивал как легкомысленную авантюру, ставящую под удар основной план. Он предупреждал, что «не только задача „догнать и перегнать“ не будет разрешена при самом счастливом выполнении пятилетки, но и сама пятилетка не может быть выполнена в четыре года при самом чудовищном напряжении. Более того, административный авантюризм руководства делает все менее вероятным выполнение плана и в пять лет» .

Столь же определенно Троцкий выступал против выдвинутого Сталиным на XVI съезде тезиса о «вступлении страны в социализм». По поводу этого тезиса, повторявшегося в бесчисленных официальных статьях и речах, он писал: «Не чудовищно ли: страна не выходит из товарного голода, перебои снабжения на каждом шагу, детям не хватает молока — а официальные филистеры провозглашают: „страна вступила в период социализма“. Разве можно более злостно компрометировать социализм? и Сказать рабочим-строителям, которые карабкаются по лесам с кирпичами и цементом, часто полуголодные и нередко срываются вниз, что они уже могут обосноваться в здании, — „вступили в социализм!“ — значит издеваться над строителями и над социализмом» .

Энтузиазм и самоотверженность миллионов людей в годы первой пятилетки — не выдумка сталинской пропаганды, а несомненная реальность того времени. Свидетельства атмосферы массового трудового воодушевления мы находим не только в художественной литературе 30-х годов, но и во многих «человеческих документах». Так, А. М. Исаев, будущий ведущий конструктор космических кораблей, отправившийся в конце 1930 года добровольцем на Магнитогорский комбинат, писал оттуда родителям: «Недавно нам в силу образовавшегося прорыва хотели поднести рогожное знамя (одна из форм моральных санкций, применявшихся в те годы на предприятиях и стройках — В. Р.). Так знайте, что многие горняки плакали на собрании и поклялись не допустить позора! Я никогда не думал, что рабочий (конечно, постоянный, а не сезонник) выглядит так, как он на самом деле выглядит. Если нужно, рабочий работает не 9, а 12−16 часов, а иногда и 36 часов подряд — только бы не пострадало производство! По всему строительству ежедневно совершаются тысячи случаев подлинного героизма».

Способом подхлестывания трудового энтузиазма стало «социалистическое соревнование», организуемое административными методами. Характеризуя его как средство достижения высоких темпов «в огромной степени за счет человеческих мускулов и нервов», Троцкий писал: «Мы ни на минуту не сомневаемся в том, что известная прослойка рабочих, особенно коммунистов, вносит в работу неподдельный энтузиазм, как в том, что более широкая масса рабочих в отдельные моменты или периоды, на отдельных предприятиях, захватывается этим энтузиазмом. Но нужно было бы ничего не понимать в человеческой психологии и даже физиологии, чтобы допустить возможность массового трудового «энтузиазма» в течение ряда лет.

Однако, условия, в которых жили рабочие, были далеко не идеальны. Постановление ЦИК и СНК от 15 ноября 1932 года предусматривало за один день неявки на работу без уважительной причины немедленное увольнение, лишение права пользоваться продовольственными и промтоварными карточками и выселение из принадлежащей предприятию квартиры. Уровень жизни неквалифицированных слоев рабочего класса был потрясающе низок, что не могло не отражаться на их повседневном социальном самочувствии. Передавая впечатления от посещения Днепростроя, корреспондент «Бюллетеня» писал: «Лишь самая маленькая часть рабочих помещается в новых зданиях и живет в сносных, человеческих условиях. Остальные живут в бараках. Грязь, полутьма, зимой — в холоде, на плохом питании. Лица угрюмые, чувствуется не только недовольство, но и отчаяние. Долго так существовать невозможно» .

В условиях ужасающей нищеты основной массы трудящихся бюрократия настойчиво стремилась к выделению привилегированных слоев рабочего класса и колхозного крестьянства для укрепления социальной базы своего режима. В первые годы пятилетки таким привилегированным слоем стали «ударники». Говоря об усилении неравенства не только между бюрократией и рабочим классом, но и внутри рабочего класса, корреспондент «Бюллетеня» приводил примеры привилегий ударников в натуральном снабжении. «На заводе, рядом работают два рабочих, одинаковой профессии, одинаковой квалификации и разряда, но один из них — ударник, другой — „просто“ рабочий. Ударник не только получает в первую голову материалы в производстве, но и паек, притом более жирный паек. На некоторых предприятиях дошли до таких безобразий, как организация двух столовых: получше — для ударников, похуже — для „простых“ рабочих» .