И.И. Соколов и его исследования периода сотрудничества с украинской академией наук (1919-1929 гг.)

Среди плеяды известных историков церкви и византологов конца ХІХ — первой трети ХХ века можно назвать имена нескольких ученых, чьи научные изыскания в той или иной степени касались разновременных событий, происходивших на украинских землях. Одно из ведущих мест в этом списке занимает Иван Иванович Соколов (1865−1939). Жизнь и деятельность этого ученого на сегодняшний день стали более известны благодаря работам российских исследователей Г. Лебедевой [2, 3], М. Морозова [3], С. Варламовой [1], Ф. Перченка [4], а также украинских — Е. Чернухина [9], А. Чередниченко [8], Л. Якубовой [10] и некоторых других.

Не останавливаясь подробно на биографии И. И. Соколова, следует обратить внимание на тот факт, что спасаясь от репрессий большевицкой власти, которая установилась в России после переворота 1917 г., ученый пытался найти укрытие и работу в Киеве. В начале 1919 г. ему удалось получить должность приват-доцента в Киевском университете. Одновременно началось его сотрудничество с Археографической комиссией Украинской академии наук (далее — УАН), созданной в ноябре 1918 г., где он работал научным сотрудником Первого отдела [9, с. 695]. Именно этот период в биографии историка можно называть «киевским» [8]. Однако, несмотря на возвращение И. И. Соколова в Петроград в 1922 г., его контакты с УАН и написание статей в соответствии с ее научно-издательскими планами, продолжались практически до 1929 г. Кроме того, с конца 1920;х гг. ученый, как член Таврической краеведческо-лингвистической экспедиции Ленинградского университета, брал участие в изучении греческих колоний Приазовья. Используя материалы, полученные во время полевых исследований, он планировал издать целый ряд статей, в частности: «План и методы изучения греков СССР и УССР с диалектической стороны», «Греки в Крыму», «Эмиграция греков из Крыма 1778 г.», «Культура и быт греков Мариупольщини с конца XVIII в. до нынешнего времени» [10].

Пребывая в Украине, И. И. Соколов вместе с М. Ф. Мухиным — историком, постоянным членом Археографической комиссии УАН, сотрудником Историко-филологического отдела академии, еще в марте 1919 г. выступили с научными докладами о «необходимости вести поиск и собирание греческих материалов, в которых пояснялось отношение православного Востока к Украине и украинской церкви», а также к «Западу, то есть Ватикану» [8, с. 210, 215]. В подтвержение важности этого дела было принято решение о публикации работы И. И. Соколова «Отношение Востока к Украинской церкви в XVI—XVII вв. по вновь найденным документам» [6] на страницах научных записок отдела.

В очерке, написанном И. И. Соколовым, основное внимание было сосредоточено на письмах и посланиях Александрийского патриарха Мелетия Пига (1601) и патриарха Александрийского и Царгородского Кирилла Лукариса (1638).

Среди адресатов патриарха Мелетия были верующие Украинской православной церкви, мещане и члены Львовского Ставропигийского братства, епископ Галицкий, Львовский и Каменец-Подольский, экзарх Костантинопольского патриарха для украинських земель, фактический глава Киевской митрополии Гедеон Балабан (Балабан Григорий Маркович (1530−1607), магнат, политический и культурный деятель кн. Василий-Константин Острожский (1526−1608), члены Виленского православного братства, львовский купец греческого происходжения Константин Корнякт (1517/20−1603), московский царь Федор І Иоанович Блаженний (1557−1598), магнат, князь, великий канцлер и основатель академии в Замостье Ян Замойский (1541−1605), император Священной Римской империи Рудольф ІІ (1552−1612) и другие. Письма, послания и постановления Кирилла Лукариса в основном предназначались «всем православным Украины», племяннику Гедеона Балабана, известному церковному и культурному деятелю Исайи (Ивану Балабану (?-1619/1620), епископу Львовскому, Галицкому и Каменскому Еремею (Евстафию Тисаровскому (?-1641) и прочим.

Работа И. И. Соколова практически полностью была построена на прямой речи источников. В зависимости от того, кому были адресованы письма, обращения или послания церковных иерархов, авторы писали их по-гречески или латынью. Это имело свой смысл, т.к., по словам самого патриарха Мелетия, предоставляло возможность донести его слова и просьбы до адресата «без переводчика, непосредственно» [6, c. 68].

Основное содержание посланий Мелетия — это защита православного населения польско-литовского государства, в состав которого входили в то время украинские земли, оборона его прав от претензий католиков и протестантов, стремление найти точки взаимодействия с известными и влиятельными политическими деятелями не только Речи Посполитой, но и Европы в целом. Особое место в деятельности патриарха занимала поддержка членов Львовского православного братства. Об этом, в частности, свидетельствуют его письма, написанные в промежутке от 1592 г. до 1597 г. В этих посланиях Мелетий поддерживал и наставлял свою православную паству, которая страдала от отсутствия собственных пастырей, которые, не нарушая Божьи заповеди, были способны передавать и распространять учение Исуса Христа. Мелетий разъяснял им необходимость брака для православных священников и недопустимость отказа от жен, заточения их в монастыри, ради службы Церкви. Патриарх искренне радовался тому факту, что львовское братство увеличивалось численно, и огорчался по поводу того, что ему не удавалось лично посетить Львов.

Несколько раз в разных письмах Мелетий советовал и настаивал на том, чтобы члены братства основали «спудастирион», т. е. академию, поскольку начальная и средняя школы уже существовали при братстве, а также открыть типографию для печатания «без фальши» книг на местном и греческом языках. Необходимость в таком заведении патриарх пояснял тяжелым положением Восточной церкви в тех странах, где господствовал ислам, и где не было возможности обустройства типографий для потребностей христиан. Косвенно об этом также свидетельствовала просьба Мелетия о сборе милостыни в пользу христиан Востока [6, c. 59], однако, как указывал сам И. И. Соколов, из содержания найденных и переведенных им писем, было непонятно удалось ли Львовскому Успенскому братству предоставить какую-нибудь помощь бедствующей Восточной церкви [6, с. 63]. украинский исторический научный византолог соколов Письма патриарха Мелетия Пига также позволили понять ту роль, которую он сыграл в разрешении конфликта львовских мещан с епископом Гедеоном Балабаном по поводу назначения церковного иерарха на львовскую кафедру.

Как следовало из писем Мелетия, переведенным И. И. Соколовым, патриарх, обращаясь в своих посланиях к влиятельным европейским правителям и деятелям, постоянно настаивал на необходимости уважительного отношения к православным верующим, внимании к их вере, защите их прав. Часто в этих письмах Мелетий делал особый акцент на нежелательность давления на греческое население, однако, по мнению И. И. Соколова, патриарх под «греческим населением» подразумевал не только этнических греков, но и все православное население Речи Посполитой.

Из интересных фактов, которые нашли свое отражение в письмах Мелетия Пига и которые можно было отнести к категории малоизвестных в истории украинской православной церкви XVI—XVII вв., было несколько. В частности, издав в 1596 г. в Вильно (ныне — Вильнюс, Литва) небольшое произведение под названием «Диалог — Православный христианин, Блаженнейшего папы и патриарха Александрии Кира Мелетия, для пользы спудеев», патриарх Мелетий, переслал его вместе с письмом к известному львовскому мещанину и меценату, на средства которого строилась Успенская братская церковь, Константину Корнякту, чтобы он, используя эту книгу, обучал своих детей набожности, благопристойности, христианской любви и необходимости заботится о церкви Христовой [6, с. 65].

Другой интересный факт, извлеченный из переписки Мелетия, вывел на историческую сцену малоизвестного участника Брестского собора 1596 г., который учредил униатскую церковь на украинских землях. Речь шла о протопопе и благочинном хорепископе Острожском Игнатии. В дни обсуждений текста и непосредственного подписания унии он руководил соборными нотариусами. И. И. Соколов в своем очерке отметил, что Игнатий, «не отличаясь значительным образованием, все-таки смело вступал в дискуссии с латинянами и чистотой своего православного настроя, и силой искренней и глубокой веры побеждал хитро составленные силогизмы латинских богословов» [6, с. 67]. Не случайно патриарх Мелетий считал своим долгом поддержать этого человека, укрепить его духовные силы, как истинного «борца за православную веру» [6, с. 67].

Наконец, несколько слов о последнем интересном моменте, который позволит нам перейти к характеристике найденных И. И. Соколовым писаний другого церковного деятеля, Кирилла Лукариса. Изучая письма Мелетия к членам Виленского братства, историк обратил внимание на то, что в письме спудеев Виленской академии к Константину Корнякту с просьбой передать его патриарху, было упоминание о том, что они узнали о Мелетии из слов «преподобнейшего и ученийшего нашого ректора Кирилла Лукариса» [6, с. 65]. Этот факт из биографии будущего патриарха Лукариса не был известен исследователям его жизни и деяльности. Только благодаря переводам найденных греческих текстов, И. И. Соколову удалось внести свой вклад в воссоздание жития патриарха Кирилла, посланиям которого ученый посвятил вторую часть своего очерка.

Собственно он остановился на последствиях появления сфальсифицированного текста «Омологии» («Надежды веры»). Этим текстом пользовались как средством борьбы против православия и на Востоке, и на украинских землях. Некоторое время авторство текста приписывалось именно перу Кирилла Лукариса. Будучи уже патриархом Александрийским и Царьгородским (Константинопольским), К. Лукарис был очень огорчен тем, что распространение этого произведения не только пошатнуло его авторитет, но и привело к полному расколу украинских церковных деятелей, стало причиной падения доверия к православной церкви среди местного населения.

Именно потому он официально обратился к членам Львовского православного братства, а через него — ко всем православным Украины. Описав свои заслуги перед верующими, годы труда, проведенные на различных патриарших престолах и свои достижения, Кирилл Лукарис решительно отбросил все обвинения, узрев в этом происки не столько против него, сколько против самой православной церкви [6, с. 74−75]. С точки зрения И. И. Соколова, значение этого текста состояло не только в том, как Кирилл Лукарис защищал себя от выдвинутых обвинений в ереси и отверг аутентичность текста «Омологии», но и в том, что он продемонстрировал тесные контакты между Константинополем и православными парафиями на украинских землях. Патриарха действительно больше волновал тот шум, который поднялся вокруг него в далеких землях Речи Посполитой, где проживал «угнетенный и бедный православный люд», нежели опасность утраты патриаршего престола. Поэтому он прежде всего решил все прояснить перед своей православной паствой, а не оправдываться перед своими личными врагами. И. И. Соколов считал, что пронизанное любовью послание патриарха было практически целительным бальзамом на израненную душу православних верующих, поскольку положение православной церкви на украинских землях во второй четверти XVII в., как и раньше, оставалось тяжелым и требовало авторитетной помощи со стороны вселенского патриарха [6, c. 76].

В отличии от предыдущего патриарха Мелетия, Кирилл Лукарис дважды был в Украине. Однако, заняв Александрийский патриарший престол, он утратил возможность непосредственно наблюдать за местной ситуацией. В то же время он продолжил «внимательно следить за местной церковно-общественной жизнью и руководить своими сотрудниками то из Каира и Царьгорода, то из Ясс, Бухареста и других городов Унгровлахии» [6, с. 80]. Особо это внимание проявилось при решении вопроса о назначении епископа на львовскую кафедру.

Как известно, после смерти Гедеона Балабана, на эту должность заявил свои претензии его племянник — архимандрит Уневский Исайя Балабан, однако паства заявила, что хотела бы видеть на этой должности шляхтича Еремия (Евстафия) Тисаровского. В этом вопросе Кирилл Лукарис уверенно поддержал сторону Балабана, т.к. считал, что тот имел полное право претендовать на епископскую кафедру. Именно об этом он писал самому Исайи Балабану, а также издал постановление: «Об Исайе — против Тисаровского, который захватил Львовскую епископию в Польще», обращенную к верующим. В его тексте он еще раз решительно заявил, что Тисаровский захватил власть силой (хотя это не соответствовало действительности), а Балабан должен быть законным главой епископии во Львове" [6, с. 83].

Таким образом, И. И. Соколов, обнаружив и осуществив перевод писем и посланий двух патриархов, а также некоторых сопутствующих документов и материалов, прекрасно продемонстрировал колоссальный информационный потенциал грекои латиноязычных источников, которые содержали много интересной и важной информации о церковной жизни на украинских землях в XVI—XVII вв.

Дальнейшая работа историка показала, что он был прав в своем стремлении выявить и зафиксировать все источники греческого происхождения, которые хранились в различных библиотеках, архивах и монастырях Украины. В течении 1919;1922 гг., как свидетельствуют выводы А. Чередниченко, И. И. Соколов организовал несколько экспедиций в Лубны, Хорол, Полтаву, Чернигов, Харьков, обследовал архивохранилища Киева, Нежина и других городов, с целью поиска и описания греческих православных рукописей [8]. Даже вернувшись в Петроград, он продолжил выполнять поручения Археографической комиссии по поводу исследования «греческих материалов по культурным взаимодействиям между Украиной и Грецией в Петербургских рукописных собраниях» [8, с. 211]. Результаты работы ученого должны были публиковаться на страницах «Записок историко-филологического отдела УАН». По плану во втором и третьем выпусках «Записок» должны были появиться статьи И. И. Соколова «Неотложные задания в области украиноведения», «Критический этюд, который касается истории Мгарского монастыря», тексты выявленных греческих материалов с научными комментариями и некоторые другие, но они по непонятным причинам так не были изданы. Хотя, судя по документам ревизионной комиссии академии наук, ученый все же подготовил к печати несколько статей и собрал много нового архивного материала, которые мог использовать для будущих публикаций. Дальнейшее углубленное изучение этих материалов позволит более обосновано говорить о вкладе И. И. Соколова в исследования по истории украинской церкви и становление византологии в УАН, где уже после его отъезда была организована комиссия по изучению Византийской литературы и ее влияния на Украину (1926 г.).

После отъезда ученого из Киева, он не порывал своих контактов с коллегами из Украинской академии наук. Работая в Петербургском Богословском институте (ПБИ) (1920;1923 гг.), а также Ленинградском институте истории, философии и лингвистики (ЛИФЛИ), который существовал при Ленинградском государственном университете, Институте восточных языков и Научно-исследовательском институте сравнительного изучения языков и литератур Запада и Востока им. А. Н. Веселовского (ИЛЯЗВ) [8], историк живо откликался на просьбы о публикации своих трудов в украинских академических изданиях.

Учитывая личные издательские планы исследователя, Историко-филологический отдел теперь уже Всеукраинской академии наук (ВУАН) в 1928 г. заказал И. И. Соколову статью, которая должна была называться «Из истории колонизации Мариупольщины (Эмиграция на Мариупольщину греков из Крыма 1778-го года)». Однако, в связи с изменением политической ситуации в стране, сворачиванием политики «коренизации», в рамках которой проводилось изучение национальных меньшинств, эллинистические исследования постепенно стали ограничивать, и статья так и не была опубликована. Как свидетельствуют многочисленные пометки на архивном экземпляре этой статьи, она долгое время «перекочевывала» из издательства в издательство, пока не оказалась в отделе рукописей архива ВУАН [8]. В 2006 году благодаря усилиям украинских историков текст статьи был опубликован, что дало возможность ознакомиться с ее содержанием и выделить те сведения, которые были интересны с точки зрения исследования истории церкви на юге Украины вообще, и Мариупольской епархии в частности.

В основном, упомянутая работа И. И. Соколова, была посвящена анализу предпосылок и хронологии переселения православного населения из пределов бывшего Крымского ханства в Надазовье в 1778 г. Прежде всего в статье была раскрыта особая роль митрополита Ґотфии и Кафы Игнатия Газадинова, протопопа Трифиллия, армянского архимандрита Петра Маргоса, католического пастера Якова и некоторых других священнослужителей в организации и осуществлении переселения христианского населения Крыма на земли, принадлежавшие в то время Российской империи [7]. Таким образом, усилия И. И. Соколова дали возможность создать первоначальный список лиц духовного звания, которые непосредственно были причастны к этому событию.

Не менее значимым оказалось и то, что анализируя «Ведомости…», составленные А. Суворовым при выведении христиан из Крыма, а также самого митрополита Игнатия уже после обустройства новой жизни на Мариупольщине, И. И. Соколов представил массу новой и интересной, как на 1920;е годы, информации. Она была связана не только с количественными данными о числе переселившихся християн, но и с тем, как, например, греческое население различных крымских сел объединялось друг с другом на новых землях, по какому принципу расселялись христиане других етнических групп, в частности грузины и волохи (молдаване), или как это население обустраивало свою церковную жизнь.

Сравнивая обе ведомости И. И. Соколов пришел к выводу, что, как правило, переселенцы на нових землях придерживались принципа полного воссоздания их прежней жизни, начиная с присвоения новым поселениям тех же самых названий, которые они носили в Крыму, и заканчивая строительством церквей, которые также освящались в честь тех же святых, что и культовые сооружения на полуострове. В некоторых случаях, когда полное воспроизведение было невозможным, христианские переселенцы использовали новые названия и имена святых, иногда даже обращаясь в этих вопросах к византийскому наследию.

Опираясь на текст «высочайшей грамоты об устройстве христиан, выведенных из Крыма», а также упомянутые и проанализованные в статье «Ведомость, учиненную с показанием, сколько разного рода из Крымской земли, каких городов и деревень отправлено в Россию христиан обоего пола мужескаго и женскаго, из оных коликое число оставшихся для торговли, зимующих тож за своими расправами по домам, о том значиться ниже сего» (1778) и официальную ведомость (1781), собственноручно составленную митрополитом Игнатием, что сохранилась в архиве Синода, И. И. Соколов представил ценные сведения в отношении организации церковной жизни переселенцев.

Как оказалось, с разрешения азовского губернатора Черткова переселенцы на первых порах получили в свое распоряжение старую походную казаческую сечевую церковь из слободы Каменка на Днепре [10]. Дело в том, что губернатор до передачи земель на побережье Азовского моря в распоряжение греков, планировал на берегу р. Кальмиус около озера Домахи строительство города Павловска. Именно для этой цели он перевез туда церковь уцелевшую после ликвидации Сечи в 1775 г. Таким образом, первое богослужение для переселенцев состоялось в бывшей походной казаческой Николаевской церкви уже 26 июля 1780 г. [7, с. 46, 49].

В дальнейшем, в соответствии с материалами поданными в статье, развитие церковной жизни переселенцев происходило следующим образом. Синод причислил митрополита Игнатия к собору российских владык и поставил его в «непосредственную зависимость от Синода, с правом пожизненно управлять парафией в составе всех греков, которые выселились из Крыма, назначать священников и вообще пользоваться в своей епархии обычными каноническими правами» [7, с. 46, 49]. В соответствии с распоряжениями Синода Игнатий получил в реестре российских иерархов второе место после архиепископа Херсонского и Словенского, право обращаться в делах епархии непосредственно к Синоду, право строить новые церкви и назначать в них священников, руководствоваться в своей деятельности церковными правилами, Духовным регламентом и указами. Благодаря ходатайству митрополита в самом Мариуполе в начале 1780-х гг. было построено соборную церковь св. Харлампия (1782), Марии Магдалины (1781) и Рождества Богородицы (1782). Примечательно, что для собственного отдыха и общения с Богом, Игнатий построил себе отдельную келию в шести верстах от города и заложил там сад. В будущем он планировал основать там монастырь св. Георгия, но не успел.

Материал статьи И. И. Соколова, посвященной истории колонизации земель в Приазовье, также давал возможность отследить, какие церкви принадлежали христианам в Крыму, и как выстраивалась структура епархии в Азовской губернии в первые годы ее существования, сколько там было церквей и каким было количество духовенства. Следуя за данными митрополита Игнатия историк сообщил, что в с. Сартана была церковь св. Георгия с двумя священниками [7, с.49], в с. Чермалик — церковь св. Георгия с одним священником [7, с.49], в с. Большая Каракуба (Аргин) — церковь св. великомученика Димитрия с тремя священниками [7, с. 49], в с. Чердакли — церковь Иоанна Предтечи с двумя священниками вместо церкви Вознесения, которая была в Крыму [7, с.64], в с. Малый Янисоль — церковь великомученика Федора Стратилата с одним священником [7, с. 65], в с. Большой Янисоль и в с. Аян — по одной церкви с двумя престолами вместо церкви св. Димитрия с одним священником, как было в крымском Большом Янисоле и двух церквей св. Георгия и Вознесения с одним священником в крымском Аяне. Престолы соответсвенно были высвячены в честь Вознесения (Аян) и Георгия Победоносца (Янисоль) [7, с.67]. В Ялте вместо одной разрушенной и двух уцелевших в Крыму церквей, было построено четыре: Иоанна, Николая, Параскевы, Федора Тирона в каждой по одному священнику [7, с.68]; в с. Стыла отстроили церковь в имя мученицы Кирьякии с одним священником, точно также, как это было в крымском поселении; жители с. Демерджи для своего нового азовского поселення не только сохранили старое название, но и добавили к ней новое — «Константинополь», что должно было, по их мнению, напоминать им о столице бывшей Византии и общении с греками бывшей православной империи [7, с.69]. В целом, по данным митрополита Игнатия переселенцы в течении первых нескольких лет пребывания на Мариупольщине построили 23 церкви, при которых проживало 44 священника. К тому же, Игнатий сообщил, что православные грузины и волохи, которые также вишли из Крыма вместе с греками, основали на новых землях поселения Игнатьевку (грузинское население, которое говорило на крымско-татарском наречии) и Новую Игнатьевку (волошское население, которое говорило по-волошски). В Игнатьевке «грузины православного закона» основали церковь Петра и Павла с одним священником [7, с. 0].

Поскольку процесс переселения греков из Крыма и Малой Азии на Мариупольщину продолжался в течении нескольких лет, ведомость Игнатия не учла те села и церкви, которые были основаны позже 1781 г. Но об этом есть упоминания в статье И. И. Соколова, который нашел про них информацию в других источниках. Например, про церкви св. Николая в с. Каракуба, Рождества Богородицы в Бугасе, св. Архангела Михаила в с. Новий Керменчик [7, с. 71]. Таким образом, стаття И. И. Соколова «Из истории колонизации Мариупольщины (Эмиграция на Мариупольщину греков из Крыма 1778-го года)» стала прекрасным источником воссоздания истории церковной организации Мариупольской епархии, истории памятников архитектуры и духовенства Мариупольщины.

В целом научные труды известного историка, написанные им в период проживания в Киеве и сотрудничества с Украинской академией наук (1919;1929), свидетельствуют от том, что ученый сумел приспособить свои знания по истории православной церкви в Византии, греческому и латинскому языку, к новым условиям, потребностям и возможностям, которые сформировались после 1917 г. Содержание работ И. И. Соколова говорят о его высокой квалификации, умении работать с различными источниками и извлекать из них массу интересной информации, которую другие исследователи могли использовать при изучении довольного обширного круга вопросов.

Учитывая сведения о собранных И. И. Соколовым материалах в украинских и российских архивах, логично было бы предположить, что если бы не трагические события 1930;х гг. (в 1933 г. ученый был арестован по сфабрикованному делу, а в 1939 г. умер), научные изыскания историка способствовали бы введению в научный оборот значительного числа неизвестных ранее греческих источников. А это в свою очередь способствовало бы развитию нескольких научных направлений (церковная история, византология), которые после «академического погрома» 1930;х гг. до сих пор пребывают в недоразвитом состоянии. И наконец, проанализированные нами статьи ученого были в свое время опубликованы в украинских изданиях, что уже стали библиографической редкостью, и на украинском языке, что сделало их мало доступными для современных историков в России. Поэтому нынешняя статья должна поспособствовать ознакомлению научного сообщества с творческим наследием И. И. Соколова, которое обложилось в украинских архивах и было зафиксировано в украинских изданиях первой трети ХХ века.

Библиографический список:

• 1. Варламова С. Ф. Из истории борьбы Советского государства с голодом в начале 20-х гг. ХХ столетия: По печатным рукописным материалам из фондов Российской Национальной б-ки / С. Ф. Варламова [Текст] // К 75-летию Дома Плеханова, 1928;2003: Сб. ст. и публ., материалы конференции. — СПб., 2003. — С. 179.
• 2. Лебедева Г. Русская церковная византинистика конца ХІХ — нач. ХХ вв. Как историографическое явление / Г. Лебедева [Электронный ресурс]
• 3. Лебедева Г. Е., Морозов М. А. Из истории отечественного византиноведения конца ХІХ — начала ХХ в.: И. И. Соколов / Г. Е. Лебедева, М. А. Морозов [Электронный ресурс]
• 4. Перченок Ф. Ф. К истории Академии наук: снова имена и судьбы… (Список репрессированных членов Академии наук) / Ф. Ф. Перченок [Текст] // In memoriam: Исторический сборник памяти Ф. Ф. Перченка. — М.-СПб.: Феникс, Atheneum, 1995. — С. 160.
• 5. Соколов Иван Иванович. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/439 613.
• 6. Соколов І.І. Відносини Сходу до Української церкви в XVI-XVII ст. по новознайдених документах // Записки Історично-філологічного відділу Української академії наук. — К.: Друкар, 1919. — Кн. 1. — Частина офіціальна. — С. 53−84.
• 7. Соколов І.І. З історії колонізації Маріупольщини (Еміграція на Маріупольщину греків з Криму 1778-го року). // Записки товариства Андрія Білецького. — Вип. IV. — Кн. 2. — К., 2006. — С.21−84.
• 8. Чередниченко А. М. Київський період наукової діяльності І. І. Соколова // Лаврський альманах. Зб. наук. праць. — Вип. 14. — К., 2005. — С. 209−216.
• 9. Чернухін Є.К. Соколов Іван Іванович // Енциклопедія історії України. — К.: Наукова думка, 2012. — С. 695.
• 10. Якубова Л. Елліністичні розвідки в архівах ВУАН // Записки товариства Андрія Білецького. — Вип. IV. — Кн. 2. — К., 2006. — С. 13−20.