Выводы по второй главе
Но когда мы на фокус-группах «выбираем Путина», то кого-нибудь да ставят рядом. И, опять же, до начала 2014 года половина вообще говорила, что, мол, Путин молодец, но на следующих выборах нужен новый человек. Однако, когда мы спрашивали, за кого голосовали бы, если бы выборы были на следующей неделе, тогда Путина называли 28−29% (сейчас называют 50%), но даже тогда следующий — кто там был… Читать ещё >
Выводы по второй главе (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Итак, в течение 15 лет рейтинг президента Путина долго был идеальным, потом перестал, а в уходящем году благодаря Крыму вернулся в это состояние.
В августе 1999 года Владимир Путин, заняв пост премьер-министра, полуофициально стал будущим преемником президента Бориса Ельцина. 31 декабря того же года Ельцин ушёл в отставку и Путин занял пост главы государства.
Рейтинг Путина все эти годы хоть и колебался, но в целом держался на очень высоком уровне. В какой мере это происходило благодаря реальному изменению жизни и реальным делам, а в какой мере — благодаря «телевизору» .
Можно по-разному оценивать реальные дела, но совершенно точно за время нахождения Путина у власти в России значительно сократилось количество бедных — с 40% где-то до 10%. Именно бедных, которым не хватает даже на еду.
Это было время экономического роста. Насколько это было благодаря высоким ценам на нефть, общей экономической конъюнктуре, можно рассуждать. Он начинал с низшей точки, сразу после экономического кризиса: последствия кризиса население почувствовало в конце 1998 — начале 1999 года, уже в августе Путин был назначен премьером, то есть отсчёт идёт от кризиса — экономического и политического. Соответственно, экономический рост шёл «фоном» все эти годы — где-то, наверное, до 2008;2009 года, когда начался экономический спад, и это же время совпадает с длительным падением популярности президента.
Примерно через год-полтора после прихода Путина к власти впервые за историю наблюдений, которые мы вели с начала девяностых — сначала в рамках ВЦИОМа, а теперь в рамках «Левада-центра» — общая оценка ситуации, самоощущение россиян сменилось с негативного на позитивный.
Но если смотреть на пики популярности — это конец 1999;го — начало 2000;го, конец 2003;го, 2008;й и 2014;й — они совпадали со временем чрезвычайных мобилизаций.
Три из четырёх — это фактически война. Начало второй чеченской войны — рейтинг Путина вырос где-то с 31% в августе 1999;го до 80% в ноябре и о 84% в январе — и он избирается в первом туре.
2003;й год — это предвыборная мобилизация, кампания в СМИ, обещания, рост пенсий и так далее.
Третий пик — это передача поста от Путина к Медведеву с главным лозунгом продолжения «курса Путина на стабильность» и затем война с Грузией. Рейтинг достигает 88%.
И сейчас тоже — 86% или 85%, по последним данным.
Но нынешняя ситуация отличается тем, что прежние пики были на фоне экономического роста. С 2008 года рейтинг Путина практически только падал. Были небольшие всплески, связанные с выборами, но предвыборная мобилизация 2012 года практически не сработала, и Олимпиада тоже дала всего лишь несколько процентов. То есть, тренд был вниз.
И вот — ситуация с Крымом, и не только само присоединение Крыма, но и то, как стали работать СМИ — это практически год непрерывной кампании нагнетания страха, конфронтации, угрозы войны с Западом. То есть, эйфория от присоединения, эта пропагандистская кампания в СМИ, одновременно продолжается наступление на свободные СМИ — оставшиеся, не очень влиятельные, но даже на них идёт наступление.
Но теперь мы находимся в самом начале нового витка экономического кризиса. Оценка ситуации как раз обвалилась в декабре. Где-то до октября-ноября оценки оставались на приличном уровне, а сейчас всё обвалилось.
Вот только что (интервью состоялось во второй половине декабря — bbcrussian.com) пришёл опрос, большой «омнибус». Мы в зависимости от производственного цикла и наличия коммерческих заказов проводим их раз в месяц, иногда — два раза в месяц.
Обвалилось всё практически, кроме оценок президента. Больше всего обвалились ожидания: респонденты считают, что ситуация будет хуже, и в экономике, и везде. Потом, обвалились оценки просто текущей ситуации, положения России на международной арене, политической ситуации — «всё плохо». И даже обвалилась оценка личного благосостояния. Это не так драматично, может быть, но сравнимо с кризисом 2008 года, когда у нас все эти оценки просто рухнули за два месяца. Сейчас это не так драматично, но ожидания — хуже, чем в 2008 году.
Обвалилось всё, кроме оценок президента, это связано с тем, о чём я говорил: это чрезвычайная мобилизация, то, как начали работать СМИ. Второе — то, что Путин сам сказал, что это его решение — присоединить Крым. И то, что он выступает такой символической фигурой, «гарантом». Как у нас на фокус-группе отвечали: «Кто же нас защитит-то, если не Путин?» .
Но, я думаю, оценки деятельности Путина в любом случае тоже пойдут вниз, просто будет задержка, лаг — то есть, сначала будет ухудшаться ситуация и только затем пойдут вниз и оценки президента. И в 2008 году было так: сначала рухнули вот эти все оценки, а потом начала снижение «символическая фигура» .
Этот «символизм» чувствуется все эти годы: Путин — это не столько сам Владимир Путин, сколько олицетворение государства. И Путин, и его команда все эти годы старались сохранять эту дистанцию между людьми, отвечающими в глазах народа за решения, которые принял Путин, и самим Путиным. То есть, Путин — это такая «английская королева», только реально управляет. Какую долю рейтингов Путина даёт вот это восприятие его как мудрого правителя, который ни за что не отвечает, а отвечает «Чубайс-Кудрин-Греф» ?
До конца примерно 2000;х действительно было так. Например, когда президентом был Медведев — Путин отвечал за всё хорошее, а Медведев за всё плохое. Кто отвечает за рост зарплат, пенсий — Путин, кто отвечает за плохую экономическую ситуацию — Медведев — Такое вот было разделение полномочий.
Потом, когда Путин вернулся, мы видели на протяжении нескольких лет, что эта ситуация изменилась: всё больше людей — может, больше половины в конце 2012;го, в 2013;м году — говорили, что вообще-то Путин отвечает и за хорошее, и за плохое. Это его свойство — ассоциироваться с хорошим — ушло.
Но Крым опять его вернул. То есть, теперь, наверное, опять можно говорить о том, что называли «тефлоновым рейтингом». То есть, его символическое положение, то, что он был ответственным за такие значимые решения, опять дают ему — может быть, на год, на два — такую вот защиту.
В ходе протестов нашлись люди, которые поставили под сомнение лозунг «Если не Путин, то кто?» С 2008 по 2013 Путин потерял треть своих сторонников, мы видели, как появлялось всё больше недовольных Путиным. Но Крым как бы перезапустил всю систему. Я думаю, что, собственно, в этом и был смысл присоединения Крыма.
На фокус-группах выясняли отношение к вопросу, есть ли там российские войска. Официально все скажут: да нет, вы что — там войск нет и не было! Но если начинаешь разговаривать, раскручивать тему, то получается, что все подспудно примерно понимают, что вообще-то, наверное, есть, и это, наверное, правильно, а может быть, не правильно.
Очень сложно отделить то, что люди готовы признавать, и то, что они чувствуют подспудно. Но точно можно сказать, что безальтернативность Путина, его исключительное положение в политической системе — это именно то, на чём эта система стоит. Убирается вся альтернатива в средствах массовой информации, основной источник информации — государственные СМИ, ведущие официальную повестку на уровне «пресс-релиза Администрации» .
На политическом уровне это не только то, что к выборам не допускается т.н. «несистемная оппозиция», плюс она дискредитируется, маргинализируется, оттесняется, но и то, что внутри самой системы нет равных отношений. Президент — как бы «над», а все остальные — его служащие.
Это включено в строение политической системы, так она работает. Поэтому люди, отчасти «по факту», видят: ну действительно же, рядом никого нет.
Но когда мы на фокус-группах «выбираем Путина», то кого-нибудь да ставят рядом. И, опять же, до начала 2014 года половина вообще говорила, что, мол, Путин молодец, но на следующих выборах нужен новый человек. Однако, когда мы спрашивали, за кого голосовали бы, если бы выборы были на следующей неделе, тогда Путина называли 28−29% (сейчас называют 50%), но даже тогда следующий — кто там был? — Зюганов, по-моему — набирал порядка 5%.
И это отражается и в других ответах. Просишь назвать человека года — Путин. Просишь назвать, кому доверяете больше всего — Путин. Наиболее авторитетного политика — Путин.
Сейчас эта ситуация «исключительности» Путина создана уже давно, но — в начале была другая риторика, и у самого Путина в том числе. В 2002 году, например, в октябре, во время переписи, он написал в графе о роде занятий «услуги населению» — то есть, представлял себя этаким наёмным менеджером, которого «население», если захочет, то и уволит. Эта риторика в какой-то мере сохраняется и сейчас… Какая часть населения воспринимала эту риторику всерьёз? Как доля такого населения менялась в эти годы?
Мне кажется, можно немножко изменить и вопрос, и ответ. Я бы сказал, что время, когда всерьёз поверили в возможность таких изменений, чтобы власть была на службе у человека — это была, скорей, медведевская «модернизация» .
Сложно назвать конкретный процент — может, 25−30% населения — и тем более часть российской элиты, и интеллектуальной элиты, и госслужащих, реально поверили и вкладывались в эти идеи. И «рокировка» Путина и Медведева в 2011 году во многом привела к разочарованию заметной части россиян.
Нужно отдавать себе отчёт, что если для 20−25% это было разочарованием («так не должно быть, мы верили, а получается, что Медведев — это не реальная фигура, а марионетка, они договорились»), то для большинства населения, скорее, просто «стало понятно, за кого голосовать». Это прежде всего бюджетники, те, кто связывает свою жизнь с государством, с государственными выплатами — для них, наоборот, проблема была снята.
Но именно рокировка во многом привела к протестам. Не она одна, но тем не менее. Многие из тех, кто выходил на протесты, по нашим опросам, которые мы проводили на митингах, называли её одной из главных причин.