Возможно ли этическое обоснование насилия

Возможно ли моральное обоснование насилия

Насилие — это сложный культурный и исторический феномен, который интересует как ученых, занимающихся различными науками: философией, психологией, социологией, правом и другими, так и простых людей, для которых, ввиду различных обстоятельств, эта проблема является интересной и актуальной. Этику насилие интересует с позиции возможности его морального оправдания и обоснования. Может ли насилие выступать актом доброй воли, порождать добро, может ли выступать в качестве должного поведения людей в обществе?

Но чтобы рассуждать о насилии, следует для начала определить значение, в котором оно будет рассмотрено.

Во-первых, насилие это такой тип человеческих, общественных отношений, в процессе которых одни индивиды и группы людей подчиняют себе других, навязывая им свою волю путем физического принуждения. Как писал Л. Н. Толстой: «Насилие состоит в том, что одни люди могут силой заставлять других людей жить по своей воле» Толстой Л. Н. Путь жизни М., 1993 С. 168. Но воля по природе своей не может быть навязана извне, не может возникать в результате принуждения. Воля — это акт внутренней, духовной и свободной деятельности индивида. Таким образом, формируется дилемма, заключающаяся во взаимоисключении понятий воля и насилие. Так может ли насилие быть морально обоснованным, если оно нарушает признанные традициями, ценностными основаниями общественной жизни принципы свободы воли?

Во-вторых, насилие отождествляется со средствами достижения той или иной цели. И здесь, всем известное высказывание Макиавелли «Цель оправдывает средства» пытается дать нам те самые обоснования насилия, поиском которых мы занимаемся. Так Л. Д. Троцкий, пытался показать, что насилие как средство является нравственно нейтральным. Гусейнов А. А. Возможно ли моральное обоснование насилия? / А. А. Гусейнов // Вопросы философии 2004. — № 3. — С. 19−28. Т. е. насилие может быть простительным, если его целью является хорошее и доброе дело, которое принесет пользу в будущем в ущерб настоящему. Но различение добра и зла является субъективным и может вступать в противоречие с мнениями других людей, над которыми и совершается насилие. К тому же, цель всегда в определенной степени абстрактна, и в момент совершения насилия ради ее достижения, насилие сложно воспринимать как нечто адекватное, несущее в себе светлые и добрые основы. Как можно быть на сто процентов уверенным в том, что с помощью конкретных средств будет достигнута конкретная цель, которая обязательно будет идеальной, какой она была, будучи идеей? Риск и возможность ошибки здесь будут постоянно варьироваться и никогда не исчезнут.

С этической точки зрения, даже в том случае, если насилие совершается в благих целях, его моральная значимость определяется не целесообразностью, а соотнесенностью с общими принципами. Поэтому никакая цель не может стать оправданием средству, насилию, если она идет вразрез с общепризнанными ценностями, принципами.

Однако вызывает интерес и признание принцип «любви к дальнему», предложенный Ф.Ницше. Обеспечение отдельных благ в будущем являются продуктом лишений и страданий в настоящем. Так, например, мама наказывает своего ребенка, преломляет его волю, делает ему больно (что, собственно, можно считать признаками насилия), руководит лишь благими намерениями, но такими, которые принимают эти качества исходя из субъективных рассуждений матери. Еще один пример: врач причиняет нестерпимую боль пациенту сейчас, чтобы в будущем последним оказался здоровым. Ницше Ф. Так говорил Заратустра Здесь возникает вопрос о том, являются ли действия матери и врача насилием? Но это лишь частный случай и очень мелкий по своему масштабу. А если предметом своей дальней любви взять не собственное дитя и не пациента, а целое государство и вершить кровавую революцию как акт лечения для оздоровления будущего своей страны? В этом случае насилие будет более явным и таким же оправданным?

К вопросу о насилии на государственном уровне. М. Ганди предложил такой инструмент достижения социальной справедливости как принцип сатьяграха, т. е. ненасильственная борьба в формах несотрудничества и гражданского неповиновения. Он считал, что «насилие порождает еще большее насилие» и является «оружием слабых». Ненасилие же — это активное сопротивление, цель которого — истина и избавление от несправедливости. Чистая сила духа — любовь и Бог должны заменять насилие. Общество должно быть одной большой семьей, а враги должны стать друзьями. Пазий Д. Г., Сачко Г. В., М. И. История общественно-политической мысли Востока: Практикум. 2-е изд.; Челяб. гос. ун-т, Челябинск, 2003. С. 121−135 И все, казалось бы, прекрасно настолько, что и придумать лучше нельзя. Но все ли готовы принимать смерть, лишения и смиренно подчиняться тому злу, которое не имеет своих пределов и активно властвует? Все ли согласны подставлять вторую щеку под удар? Хотя Ганди и говорит о том, что ненасилие — дело сильных, история показывает, что именно из-за своего бессилия перед обстоятельствами, перед колонизацией, охватившей Индию, он и выдвинул принцип Сатьяграхи. А что еще ему оставалось?

И если войну, целью которой является защита своей Родины, считать насилием, то, наверное, многие нашли бы такому насилию оправдание. Здесь патриотизм, стремление к справедливости непременно переплетаются с насилием и идут рука об руку. Однако мы не перестаем считать героями тех, кто убил десятки и, даже, сотни людей руководствуясь такими целями. Признаться честно, это приводит в ужас, если отсечь тот факт, что те сотни убитых в первую очередь люди, а не враги: человек убивал таких же точно людей, как и он сам. Он лишил их возможности жить, наслаждаться моментами жизни, растить детей, радоваться их успехам. Убил такого же человека как он сам, не лучше, и не хуже, чем он, а именно такого же. Но он герой, а миллионы убитых всего лишь миллионы убитых. Почему нетленная заповедь «не убий» перестает быть актуальной в таких ситуациях, как, например, война?

На первый взгляд, может показаться, что эти рассуждения породили больше вопросов, чем ответов. Но здравый смысл, человечность и приверженность общим принципам дают один на всё ответ. Редуцируя эту проблему до минимума, до категорий добра и зла, плохого и хорошего, вывод становится все более очевидным. Насилие — это плохо, насилие — это зло, а значит, непозволительно возводить это к морали. Насилие не может быть оправданным (хотя бы с точки зрения этики).

насилие моральный этический сатьяграха.

• 1. Гусейнов А. А. Возможно ли моральное обоснование насилия? / А. А. Гусейнов // Вопросы философии 2004. — № 3. — С. 19−28.
• 2. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Изд. Астрель, 2013. — 320 с.
• 3. Пазий Д. Г., Сачко Г. В., М. И. История общественно-политической мысли Востока: Практикум. 2-е изд.; Челяб. гос. ун-т, Челябинск, 2003. — 270 с.
• 4. Толстой Л. Н. Путь жизни М.: Республика, 1993. — 431 с.