Историческая память и ее отражение в традиционном музыкальном фольклоре

Историческая память и ее отражение в традиционном музыкальном фольклоре

В последние десятилетия особенно остро стоит вопрос об исторической памяти. Связано это, прежде всего, с изменением картины мира, обусловленным социальными, идеологическими, политическими, ценностными трансформациями общества в целом и каждого его члена в отдельности. Поэтому обращение к явлениям, претендующим на роль «устоя» в такой ситуации, — характерная тенденция времени. Одним из таких фундирующих оснований бытия может и должна выступать историческая память.

Само понятие «историческая память» не имеет однозначной трактовки в научных исследованиях. Оно используется в качестве близкого понятия (вплоть до синонимического употребления) таким дефинициям, как «историческое сознание», «социальная память», «социально-историческая память» «этническая историческая память», «коллективная память», «культурная память», «внешняя память», «память мира» и др., в которых акцентируется либо способ хранения информации, либо особенности применения методологии и методики изучения рассматриваемого явления и пр. Это свидетельствует о сложности, неоднозначности трактовок самих терминов, отсутствии единой терминологической, методологической и концептуальной базы для исследования подобных феноменов. Но при всех различиях в подходах, методологических основаниях и пр., в определении исторической памяти общим остается то, что это — живая память об историческом прошлом, которая в тех или иных формах, ракурсах, аспектах специфически сохраняет образы прошлого.

Мы будем придерживаться следующего определения исторической памяти: «Историческая память представляет собой такой феномен общественного сознания, который обеспечивает трансляцию культурного наследия, его интеграцию в современные социокультурные реалии, диалектический синтез традиции и новации, регулирование социокультурной практики». В этом случае историческая память представляется как комплексная совокупность информации об историческом прошлом (в различной степени достоверности и формализованности), реально функционирующая каждый актуальный период культурного времени. Под различной степенью достоверности мы, в данном случае, будем понимать и достоверные документально фиксированные ситуации, исторические события, и реальных и мифических персонажей, которые с течением времени стали претендовать на роль реальных, и т. д. Под различной степенью формализации мы будем понимать и, собственно, научные тексты, и публицистику, и информацию об исторических событиях в художественной литературе, и образные репрезентации, и т. п. В этом смысле конкретное содержание исторической памяти в каждый из таких периодов, разумеется, вариативно: изменяются оценочные характеристики событий и персонажей, отношение к ним, степень интереса и его устойчивости, востребованность, объем сохранившейся информации и пр. Речь идет, прежде всего, об одной из особенностей исторической памяти, которая показывает своего рода волнообразную динамику обращения к историческому прошлому.

Одним из носителей исторической памяти выступает традиционный фольклор как способ «аккумуляции, передачи, актуализации прошлого и настоящего, способ сберегающего обустройства жизненного пространства человека, программу трансляции, механизм социальных эстафет, волнообразную преемственность». В этом контексте традиционный фольклор предстает как явление, способное к изменяемости при сохранении ядра, в котором сконцентрированы ментальные смыслы культуры, ее базовые основания. Таким образом, логично возникает вопрос: что же ценного для исторической памяти несет в себе традиционный фольклор? Почему его сохранение, возрождение и актуализация так необходимы для современной культуры? Почему же именно традиционный фольклор является незаменимой частью исторической памяти?

Во-первых, он содержит в себе огромный пласт языковой памяти, включая лексику и стилистику языка. Языковая память накапливается человеком в течение всей его жизни и состоит как бы из «кирпичиков» — языковых норм, словосочетаний, ассоциаций, словоформ, словесных групп, синтаксических фигур, языковых образов и пр. Тем самым языковая память без обращения к текстам традиционного фольклора лишается глубинных оснований, своей полифоничности. В ней постепенно исчезают выработанные веками стереотипные образы, словесные формулы, диалекты и диалектизмы, стилистические фигуры и пр. элементы языковой культуры, свойственные текстам традиционного фольклора.

Например, в народных песнях нередко главной героиней выступает «молодая», «молодка» и т. п. Как правило, неспециалисты при интерпретации текстов говорят о том, что речь идет о молодой женщине, девушке. Но на самом деле, «молодка» (как и «молодая») — это особая социальная половозрастная категория, связанная с переходом женщины в новый статус. Так назывались женщины первого года замужества (их еще не считали женами в полном современном смысле этого слова). На молодок распространялись некоторые запреты, связанные с замужними женщинами (напр., встречаться с незамужними подругами), но им были разрешены и некоторые «льготы» (напр., они могли не выходить на тяжелые виды работ).

С течением времени необходимость в таком разграничении исчезла, и утратилось понимание употребляемых слов, вплоть до полного отсутствия их в языке. Тем самым, язык теряет свое объемное звучание, свои обертоны, упрощается его семантика, что напрямую ведет к обеднению языковой памяти и языкового сознания. А это — прямой путь к обеднению самой культуры, поскольку именно язык является условием, основой и продуктом культуры своего времени. На таком простом примере мы показали, что традиционный фольклор выступает как огромный фонд языковых образов, лексических, грамматических, семантических, синтаксических структур и пр., т. е. дает потенциальную возможность обращения к нормам языка в различных культурных ситуациях (реанимация традиционного фольклора, стилизация, восстановление, использование и т. д.). Сохранение традиционного фольклора может способствовать реконструкции уходящих явлений культуры. Чем более утрачивается тот или иной культурный пласт, то или иное культурное явления, тем меньшая вероятность его реконструкции. Соответственно, сохранность традиционного фольклора для реконструкции тех или иных культурных событий, явлений тоже необходима.

Во-вторых, традиционный фольклор как часть исторической памяти художественно-образно «реинтерпретирует» исторические события, исторические персонажи, мифологические персонажи, с течением времени претендующие на роль реальных (знаменитая троица — Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич — яркий тому пример). Ценность традиционного фольклора для исторической памяти в данном случае заключена в живом, образном описании истории, сохранившейся в народном сознании.

В-третьих, традиционный фольклор как часть исторической памяти выступает источником информации о переживании бытийственных моментов в жизни, как отдельного человека, так и социума в целом (рождение, измена, разлука, смерть, обман, любовь и т. д.). Он способствует возникновению чувства сопричастности собственных переживаний к переживаниям многих поколений, тем самым обеспечивая связь с прошлым. Следовательно, и переживаемые чувства становятся более глубинными, насыщаются оттенками разнообразных смыслов, позволяют прочувствовать «связь времен». Осознание сопричастности к прошлому лишает переживания плоскости современности.

В-четвертых, говоря о традиционном музыкальном фольклоре, мы, конечно же, не должны забывать, что он является источником музыкальной стилистики: музыкальных образов, особенностей музыкального языка, музыкальных формул, закономерностей развития и пр. все, что ранее нами говорилось о языковой культуре, языковой памяти, языковой сознании, можно смело перенести на музыкальную культуру, музыкальную память, музыкальное сознание. Ведь музыка — тот же язык, только выраженный не словами, а звуками. Конечно же, в силу своей специфики, музыка менее доступна всеобщему пониманию. Но это — лишь внешнее. Ведь музыка способна пробуждать чувства, и для этого совершенно не обязательно знать нотную грамоту, особенности ее стилистики, семантики и т. д. Не случайно, именно песня, сочетающая слово и музыку, стала основным жанром музыкального фольклора. А пласт музыкального фольклора находится в столь же критическом состоянии, что и весь традиционный фольклор. И даже более. Ведь если тексты традиционного фольклора хоть как-то сохраняются в письменной фиксации (что, конечно же, недостаточно для его живого актуального функционирования), то музыкальный язык недостаточен для фиксации оттенков звучания фольклорных текстов. И специальные обозначения, употребляемые фольклористами, тоже не всегда дают полного представления о звучании песни.

Тем самым, музыкальный язык традиционного фольклора более утрачен, чем прозаические тексты. А, следовательно, утрачивается знание о закономерностях музыкального языка, особенностях образования и развития мелодии, традиционных способах варьирования, ладовой основе и пр. Вспомним, попытки композиторов делать обработки народных песен с точки зрения классической гармонии. Насколько были подвергнуты трансформациям сами музыкальные тексты! Стоит указать и на современные изменения музыкального языка традиционных фольклорных песен под воздействием сценических условий (сокращения, упрощения), слухового опыта (приведение к консонирующим звучаниям, подчеркнутая тоникальность, традициям гомофонно-гармонического строя и пр.). Тем самым мы опять приходим к выводу об обеднении музыкальной культуры как части культуры, об утрате ее корневых оснований.

Потеря традиционного фольклора (традиционного музыкального фольклора в частности) для культуры вообще могла бы и может обернуться катастрофой, поскольку стала бы невосполнимой утратой смыслов, ценностей, источников информации и пр. Попытки «подменить» его другими культурными феноменами и явлениями (что было не раз предпринято в истории) не давали положительных результатов. Необходимость и важность актуализации и интеграции традиционного фольклора в современность имеет особое значение, ведь, в отличие от многих феноменов исторической памяти, которые могут быть реконструированы, воссозданы по материальным носителям (документам, аудио и видеозаписям, памятникам и пр.), традиционный фольклор нуждается в постоянном воссоздании — воспроизведении. В противном случае он умирает. И тогда полноценный процесс его «возрождения» будет невозможен. Не будет первоосновы, не будет и его вторичных форм, и возможности использования для различных целей (педагогических, искусствоведческих, политических, консолидирующих и пр.). На наш взгляд необходимо рассматривать традиционный фольклор как «устойчивое историческое образование, имеющее высокую степень присутствия во всех эпохах» .

Для его (традиционного фольклора) жизнеспособности и актуальности немаловажное значение имеет наличие его носителей, т. е. людей, сообществ, обществ, «которые бы считали указанную культуру своей, создавали, воспроизводили и передавали ее последующим поколениям как единый комплекс, а не отдельные вещи, предметы, произведения, выполненные или исполненные с разной степенью мастерства». Мы считаем, что именно выработка в обществе и системах социальных институтов особых социокультурных механизмов воспроизводства живых носителей фольклорной традиции, как людей, воплощающих его ценности, образы, смыслы, функциональное предназначение, должна стать одной из основополагающих тенденций для его сохранения и актуализации в современности.

Библиографический список

фольклор музыкальный мелодия.

• 1. Вторая жизнь традиционной народной культуры в России эпохи перемен: коллективная монография / под. ред. Н. Г. Михайловой. — М.: ООО «НБ-Медиа», 2011. — 180 с.
• 2. Савельева И. М. Перекрестки памяти // Хаттон, П. Х. История как искусство памяти / И. М. Савельева. — СПб: изд-во «Владимир Даль», 2003. — 408 с.
• 3. Синицина Н. А. Историческая память как регулятив современной культуры: социологический анализ: дисс. канд. социол. наук / Н. А. Синицина. — Майкоп, 2008. — 144 с.
• 4. Тимощук А. С. Традиционная культура: сущность и существование: дисс. доктора филос. наук / А. С. Тимощук. — Н. Новгород, 2007 — 404 с.