Право и мораль

Среди многочисленных социальных норм, существующих в каждом обществе, особое место занимают нормы морали. Что они представляют собой и как соотносятся с нормами права?

Слово «мораль» происходит от латинского moralis — нравственность. Она является одной из форм общественного сознания. В морали отражаются представления людей о добре и зле, справедливости и несправедливости, об общественно полезном или вредном для общества поведении.

В отличие от права, оперирующего такими терминами и критериями оценки поведения людей, как, например, «правомерное» или «неправомерное» поведение, «юридические права» и «юридические обязанности», «правонарушение» и «юридическая ответственность», в нормах морали отражаются совсем иные оценочные категории и критерии. А именно категории «добро» и «зло», «честь» и «бесчестие», «гуманное» и «негуманное», «добропорядочное» и «постыдное», «справедливое» и «несправедливое» и др.

Опираясь на эти категории и критерии и используя свои собственные методы и средства, право и мораль выполняют в обществе одинаковые по своим конечным целям и задачам регулятивные и воспитательные функции. Они выступают в качестве важнейших составных частей механизма социального регулирования любого локального социального организма (например, региона, субъекта федерации, трудового коллектива), а также всего общества.

Мораль, как и право, всегда имела и имеет социальный характер. Это означает, что с помощью норм морали регулируются такие отношения и связи, которые возникают между людьми, а также между человеком и обществом. Все иные связи и действия индивидов, которые не затрагивают интересы других людей, нравственно безразличны или, точнее, нравственно нейтральны. Это касается также внутреннего мира человека и отношения его к самому себе.

Мораль и право имеют общие сферы распространения и регулирования. Это особенно верно и значимо, как было уже отмечено, для демократических политических режимов. Здесь сферы «приложения» права и морали в максимальной степени совпадают. Однако максимальное, самое широкое совпадение вовсе не означает их полного слияния.

Сфера регулятивного воздействия норм морали неизменно шире сферы, на которую распространяются нормы права. Последние, как и само государство, имея дело с жизненно важными для всего общества и индивидов интересами и отношениями, не могут, тем не менее, проникать во все поры общества, регулировать межличностные и подобные им отношения. Отношения дружбы, любви, многие семейные и другие отношения могут регулироваться лишь нормами морали или иными социальными нормами, но не нормами права.

Указывая на объективно ограниченный характер правового регулирования, Л. Гумгоювич резонно отмечал, что правовые «регламентирующие очертания» не могут охватить «всего нравственного порядка в государстве», не могут «обнять тенденции, в нем лежащей, духа, в котором он живет». Равным образом они не могут регламентировать «и целевой жизни личности со всевозможными проявлениями ее деятельности» 1.

Из государственной и личной жизни можно «выхватить лишь отдельные моменты» и относительно них только дать правовые «постановления». И дальше: «Между этими начертанными постановлениями, — лучше сказать, — между отдельными нормированными или жизненными отношениями во всех сферах как народной, так и индивидуальной жизни, повсюду обнаруживаются пробелы, на которые не распространяются никакие государственные регламентации». Над всеми этими пробелами, как и «над всем вообще кругом индивидуальной и государственной жизни, царит то начало, из которого вытекает нравственный порядок. Дух, живущий в этом нравственном порядке, сообщен всему народу или, по крайней мере, господствующим классам. Они присущи им в качестве руководящего начала и в тех случаях, для которых не начертано никакой правовой нормировки» 2.

Иными словами, нравственный дух, нравственные нормы и начала действуют не только тогда, когда общественные отношения регулируются нормами права, но и тогда, когда они не охвачены правовым регулированием.

Нормы морали (нравственный дух, по Гумпловичу) не только пропитывают собой все сферы жизни общества, но и выступают, как «никогда неиссякаемый, как сама жизнь, неисчерпаемый источник права… Что теперь является правом, то некогда было лишь нравственностью, и всякая нравственность имеет тенденцию стать правом». Право, утверждал автор, есть «кристаллизовавшаяся в законе нравственность. Нравственность же — это как бы покоящееся еще в фактических социальных отношениях народов и стремящееся к своему выражению право» 1 .

Проводя, таким образом, различия между сферами «приложения» норм права и норм морали и совершенно справедливо считая, что круг отношений, регулируемых нормами морали, гораздо шире, чем круг отношений, регулируемых нормами права, Л. Гумплович рассматривает в то же время мораль как основу любого права, а право как «кристаллизовавшуюся в законе» нравственность.

Такой подход к решению проблемы соотношения права и морали можно было бы считать идеальным с точки зрения гуманизма и справедливости, если бы право и мораль были способны выступать в качестве общесоциальных категорий и в равной мере удовлетворять волю и интересы не только правящих кругов, но и всех слоев и членов общества. Однако в жизни этого не бывает. И автор, безусловно, прав, когда пишет, что в любом государстве и при любом строе только «для господствующего класса существующее положение вещей является в высшей степени нравственным. Подвластные же классы, согласно своему положению и нуждам, нравственной считают такую идею долженствующего быть (des Seinsollenden), которая во многих пунктах расходится с существующим порядком» 2 .

Стоящий у власти класс, имея в своих руках законодательные рычаги, в процессе правотворческой и правоприменительной деятельности, естественно, стремится воплотить в законах и других правовых актах преимущественно свое, а не чужое (других классов и слоев) представление о нравственности — добре и зле, справедливости и несправедливости. Следовательно, Л. Гумплович в идеальном порядке решает проблему соотношения права и морали лишь в отношении господствующих слоев общества, но отнюдь не всего общества. По отношению ко всему обществу эта проблема решается, но по-иному, в другом ключе, имея в каждом обществе свои конкретные особенности.

Чтобы понять это, а вместе с тем глубже изучить другие аспекты соотношения права и морали, необходимо обратиться к истории развития государственно-правовых и моральных институтов. Важно иметь в виду, что мораль так же, как и право, никогда и нигде не бывает вечной и неизменной. Она возникает вместе с обществом. Вместе с ним изменяется и развивается. Это историческое явление.

Чтобы убедиться в справедливости сказанного, достаточно поставить, например, такой вопрос: может ли мораль, оправдывающая рабство на ранних стадиях развития человечества, разделяться людьми на средних, а тем более на современной стадии его развития? Или: может ли средневековая мораль, бравшая нередко под свою защиту святую инквизицию, считаться моралью в настоящее время? Нет, разумеется. И дело не только в том, хороша она была или плоха. Основная причина в том, что общество (или часть его), проповедовавшее эту мораль, осталось в прошлом. На смену ему, по мере экономического и социально-политического развития, приходили новые формации. Они вырабатывали и закрепляли в нормах морали свои, отвечавшие их интересам представления и взгляды о добре и зле, справедливости и несправедливости.

На всех этапах развития общества, где использовался и используется чужой труд, всегда зримо или незримо существовали и существуют по крайней мере две не совпадающие между собой системы морали. Это, скажем, мораль рабовладельца и раба, феодала и холопа, работодателя и работополучателя.

В мире нет абсолютной и универсальной морали, делают вывод современные западные авторы, а есть лишь мораль, связанная с определенными профессиями, религиозная, политическая мораль, мораль разных классов, социальных групп, наконец, мораль отдельно взятого в историческом плане общества и его членов — представителей стоящих у власти или находящихся в оппозиции подвластных классов1.

Моральным представлениям рабовладельцев Спарты соответствовали, например, периодически проводившиеся здесь массовые убийства государственных рабов — илотов, что позволяло держать их в постоянном страхе и повиновении. Чтобы придать этим бесчеловечным расправам видимость справедливости и законности, высшие должностные лица Спарты — эфоры — даже объявляли ежегодно илотам войну. И это соответствовало взглядам рабовладельцев на добро, гуманизм, справедливость, общественную полезность. Но соответствовало ли это взглядам на мораль рабов?

Возьмем другой пример. В Древней Индии согласно Законам Ману, закрепившим представления господствующих кругов о добре и зле, справедливости и несправедливости, население делилось на неравные во всех отношениях группы людей — касты. Первой и высшей из них считалась каста жрецов — брахманов. Закон о них говорит так: «Из живых существ наилучшими считаются одушевленные, между одушевленными — разумные, между разумными — люди, между людьми — брахманы». Рождаясь, брахман «занимал высшее место на земле как владыка всех существ» .

Подобные правовые установления, естественно, отвечали интересам находившихся у власти слоев и соответствовали их морали. Но совпадали ли они с представлениями о морали — добре и зле, справедливости — других слоев общества, в частности низшей касты, именуемой в законах шудрой? Ведь по закону и морали высшей касты они должны были оставаться полностью бесправными и вести нищенский образ жизни. Ибо «все, что существует в мире, — это собственность брахмана, вследствие превосходства рождения именно брахман имеет право на все это». На долю же шудры Законы Ману оставляли лишь право и обязанность «служения» высшим кастам «со смирением». В любом обществе господствующее положение всегда занимала мораль господствующих слоев и классов, мораль властвующих, но не подвластных. Это касалось взаимоотношений как внутри страны, так и на международной арене.

Кроме исторически преходящих норм морали и ее ценностей, носителями которых являются те или иные классы, социальные слои, правящие династии, группы, существуют и непреходящие, вечные, общечеловеческие ценности и элементы морали. Это не только «не убий», «не укради», «не обмани». Но это и «уважай ближнего, как самого себя», «неуклонно следуй совету старших», «пожелай счастья другим, как самому себе» и др.

Известный французский философ-материалист П. А. Гольбах, активно отстаивавший принципы всеобщей морали, не без оснований утверждал: «Все любят себя, все желают своего счастья, все нуждаются в помощи для постижения его; все стремятся к тому, что им представляется желательным, и избегают того, что им кажется вредным; все способны следовать опыту, размышлению и в большей или меньшей мере — разуму. Таким образом, все они способны узнать цену добродетели и опасность порока» .

Обращаясь к сильным мира сего с призывом следовать принципам всеобщей морали, П. А. Гольбах писал: «Государи! Правьте на основании справедливости, морали и законов… Будьте великими, энергичными, справедливыми, творите добро, уважайте свободу и собственность гражданина, не позволяйте угнетать его от вашего имени. Дайте полезные и мудрые законы. Старайтесь о его нравственном воспитании…» Иными словами, воплощайте в издаваемых вами законах общечеловеческую мораль.

Общечеловеческие ценности и элементы морали закреплялись и закрепляются нормами права, как в международных, так и в национальных правовых актах. Многочисленные подтверждения тому можно видеть на примере не только современных, но и многих ранее изданных, в том числе и древних, правовых актов. Так, даже в Законах Ману, закрепляющих неравенство и несправедливость, можно найти отражающие общечеловеческую мораль статьи. Такова, в частности, ст. 51, в которой записано: «Разумному отцу не следует брать даже самого незначительного вознаграждения за дочь. Ибо человек, берущий по жадности вознаграждение, является продавцом потомства». Или ст. 55: «Девушки должны быть почитаемы и украшаемы отцами, братьями, мужами, а также деверями, желающими много благополучия»; или ст. 56: «Где женщины почитаются, там боги радуются. Но где не почитаются, там все ритуальные действия бесплодны» .

На основе данного и других примеров можно сделать вывод о том, что общечеловеческие ценности, заложенные на различных этапах развития общества в праве и морали, совпадают. Право в данном случае закрепляет и охраняет мораль. Последняя, в свою очередь, поддерживает право. Право морально, а мораль согласуется с правом. В этом заключается одно из проявлений их общего и особенного.

Но всегда ли имеет место подобная гармония? Всегда ли мораль согласуется с правом? В чем еще, помимо сказанного, проявляются их общность и особенность?

Отвечая на два первых вопроса, следует сказать, что далеко не всегда. Трудно себе представить, например, чтобы право, выражающее волю и закрепляющее интересы рабовладельца, соответствовало представлению о добре и зле, справедливости и несправедливости раба. Или право помещика отвечало требованиям морали крепостного.

Несомненно одно — господствующие классы или слои всегда стремятся закрепить свои моральные установки в праве, а праву придать моральный характер. И это им, как правило, удавалось, когда речь шла о закреплении в праве их моральных установок.

Бесспорно и другое. Эти классы и слои всегда старались навязать свою мораль всему обществу, представить ее в качестве морали всего общества и даже общечеловеческой морали. Теоретически, а точнее, идеологически им это тоже нередко удавалось. Однако в жизни практически от этого ничего не менялось.

Отвечая на вопрос о том, что же еще общего между правом и моралью, необходимо подчеркнуть, что они являются средством активного воздействия на поведение людей. Право и мораль содержат в себе оценку и нормы поведения людей не только в бытовых, семейных или иных отношениях, но и в отношениях к обществу и государству. Это важнейшие институты установления и поддержания в обществе дисциплины и порядка.

В чем еще, кроме ранее отмеченного, заключаются различия права и морали?

Прежде всего в том, что они исторически возникают в разное время. Мораль возникает уже в недрах первобытного строя. Право же появляется лишь с образованием государственного строя. Право формируется в результате правотворческой деятельности государства, а мораль — в результате активности различных социальных слоев, групп, классов, наконец, самого общества.

Выполнение предписаний, содержащихся в праве, по общему правилу обеспечивается государственным принуждением. Выполнение требований морали гарантируется только общественным мнением, давлением со стороны общественной среды на индивида, допускающего нарушения моральных норм.

Восприимчивость одних людей к суждению, а тем более к осуждению со стороны других, к подчинению их общественному мнению может быть самой разной. Степень воздействия общественного мнения на поведение человека тоже далеко не всегда одинакова. Но это влияние всегда существует, и нет такого человека, который бы относился абсолютно безразлично к общественному мнению.

Одобрение или порицание общества, писал Г. Ф. Шершеневич, «составляют важные двигатели деятельности всех людей». Для человека, стоящего на низшей ступени развития и культуры, мнение окружающей общественной группы страшно тем, что может лишить его элементарных условий существования, изгнав его из своей среды. Чем выше в культурном отношении человек, тем большую ценность для него представляет общественная среда, «выдвигающая все новые и новые блага жизни: общественное положение, почет, уважение, авторитет, власть, славу». Но все эти блага находятся в прямой зависимости от общественного мнения. Отрицательное отношение общественной среды может довести до минимума ценности жизни. Положительное же отношение «доводит ее до максимума» 1.

К сказанному об особенностях права и морали следует добавить, что нормы права отличаются от норм морали гораздо большей конкретностью и формальной определенностью.

мораль право общество государственный.