Роль Книги Бытия

Особое место в либретто занимает текст Книги Бытия, проходящий параллельной драматургической линией через все произведение. Он всегда появляется на черном экране, визуально воспринимается и осмысливается, однако не произносится вербально. Такой прием создает эффект понятийного противопоставления бога и небытия. Внезапное исчезновение «картинки» и появление библейского текста, разрывающего цепь актуальных для современности видеокадров о леденящих душу последствиях безудержного и неконтролируемого наступления технического прогресса, со всеми его фатальными издержками — это прямое указание на тщетность попыток человека повторить величие божественного творения. Текст Книги Бытия — акцентуация человеческой ограниченности, обращенной в бесконечность перспектив машинерии — механической ли, биологической или какой-либо иной. И подчеркивается этот кошмарный эффект именно специфическими приемами работы со звуком, где, наконец, слово божие открыто и фронтально противостоит всякому иному слову, слову искаженному, с трансформированной фонетикой, слову произносимому, «впечатанному» в звуковую среду конкретной музыки. Вот где и видеоряд, и слово библии достигают кульминационного суггестивного эффекта. Вот где как раз и осуществляется тот самый скачок, который знаменует акт понимания у всякого, внимающего притче! Подчеркнутые инструментальными «ударами» drummed out, слова Священного Писания воспринимаются как всюду проникающий «глас бога», доходящий до сознания всякого — и иудея, и эллина, независимо от его убеждений и языка общения. Бог глаголет «на языцех», то есть на сверхязыке или, что тождественно, не прибегая к людскому языку общения. Слова бога в данном случае — это его обращение после предсказанного в пророчествах Армагеддона, в тот момент, когда тварь как никогда близка к тому, чтобы разрушить все творение, включая себя. Тем более впечатляюще эти слова начинают звучать впоследствии, произносимые роботом, точнее — искусственным генератором речи.