Основы буддистского учения

• 1. Введение
• 2. Карма и сансара
• 3. Четыре Благородные Истины
• 4. Учение о душе
• 5. Дхарма
• 6. Буддисткая космология
• 7. Будда Шакьямуни
• 8. Буддизм в России
• 9. Даши-Доржо Итигэлов
• 10. Заключение
• 11. Литература

1. Введение.

Буддизм — первая по времени возникновения мировая религия. Другие мировые религии появились значительно позднее: христианство возникло приблизительно через пятьсот лет после буддизма, а ислам — более чем через тысячу. Всё внушительное здание Буддизма как мировой религии стоит на учении Будды Шакьямуни. В основу этого учения, в свою очередь, легли древние ведийские религиозно-философские представления, в частности вера в перевоплощение и закон кармы. Но, разговор об основах учения буддизма следует начать с одного существенного замечания. Дело в том, что никакого «буддизма» как такового, «буддизма вообще» не существовало и не существует. Буддизм (на что еще в 1918 г. обратил внимание классик отечественной и мировой буддологии О.О. Розенберг) исторически представлен в виде различных течений и направлений (основные — это махаяна и тхеравада), подчас чрезвычайно отличающихся друг от друга и подчас более напоминающих разные религии, нежели разные конфессии в рамках одной религии. Поэтому всегда следует анализировать и рассматривать конкретные направления буддизма, а не некий искусственно конструированный «буддизм вообще». Можно сказать, что буддизм — только имя для обозначения направлений и течений, рассматривающих себя в качестве буддийских. Тем не менее существует некий круг идей, которые в том или ином виде, с той или иной акцентуацией характерны для всех направлений буддизма (хотя их осмысление может быть в них весьма различным). Именно этот круг базовых идей и можно называть «основами учения буддизма». К этим базовым идеям следует прежде всего отнести Четыре Благородные Истины, учение о причинно-зависимом происхождении и карме.

2. Карма и сансара.

Учение о карме является доктринальным стержнем буддизма. Само слово «карма» может быть переведено как «дело», «действие» (и никоим образом не как «судьба» или «участь», как это иногда думают). В ведийские времена под кармой понималось не всякое действие, а только ритуально значимое (например, совершение какого-либо обряда), дающее желаемый результат. Постепенно значение этого понятия расширилось, и оно стало означать любое действие, или акт, причем в самом широком смысле этого слова — акт физический (действие, поступок), акт вербальный (слово, высказывание) и акт ментальный и волевой (мысль, намерение, желание. Таким образом, карма — это действие, причем обязательно имеющее следствие, или результат. Совокупность всех действий, совершенных в жизни, точнее, общая энергия этих действий, также приносит свой плод: она определяет необходимость следующего рождения, новой жизни, характер которой определяется кармой (то есть характером совершенных действий) умершего. Соответственно, карма может быть благой или неблагой, то есть ведущей к хорошим или дурным формам рождения. Собственно, карма определяет в новом рождении страну, в которой родится человек (если обретается именно человеческая форма рождения), семью рождения, пол и прочие генетические характеристики (например, врожденные болезни), основные черты характера, психологические наклонности и тому подобное. В этой жизни человек снова совершает действия, ведущие его к новому рождению, и так далее, и так далее. Этот круговорот рождений-смертей называется в религиях Индии (не только в буддизме) сансарой (круговорот, коловращение), главной характеристикой которой является страдание, проистекающее из влечений и хотений. Поэтому буддизм ставит своей целью освобождение, то есть выход из круговорота сансары и обретение свободы от страданий.

Сансара безначальна, то есть ни у одного существа не было абсолютно первой жизни, оно пребывает в сансаре извечно. А следовательно, сансарическое существование чревато также повторяемостью ситуаций и ролей, мучительным однообразием циклической воспроизводимости одного и того же содержания. Буддизму полностью чужда идея эволюции, переход из жизни в жизнь образует не лестницу совершенствования и восхождения к Абсолюту, а мучительное коловращение и переход от одной формы страдания к другой.

Учение о карме и сансаре возникло еще в добуддийский период в рамках поздневедийского брахманизма (по-видимому, не позднее VIII — VII вв. до н. э), но именно буддизм тщательно разработал его, четко артикулировал, сделал формообразующей частью своего учения. Карма понимается буддистами не как некое возмездие или воздаяние со стороны Бога или богов, а как абсолютно объективный базовый закон существования, столь же неотвратимый, как законы природы и действующий столь же безлично и автоматично. По существу, закон кармы представляет собой просто результат перенесения представления о всеобщности причинно-следственных отношений в область этики, морали и психологии.

Кроме человеческого, буддизм признает еще пять возможных форм существования: рождение в качестве божества (дэва), воинственного титана (асура) — эти две формы рождения, как и человеческая, считаются «счастливыми», а также животного, голодного духа (преты) и обитателя ада — несчастливые формы рождения. Вероятно, следует повторить, что никакой идеи духовной эволюции в этой схеме не заложено: после смерти в качестве божества можно снова родиться человеком, потом попасть в ад, потом родиться животным, потом снова человеком, потом опять попасть в ад и т. д.

Здесь необходимо отметить, что только человек (согласно некоторым буддийским мыслителям — также божества и асуры) способен порождать карму и быть, таким образом, ответственным за свои поступки: другие живые существа только пожинают плоды благих или дурных деяний, совершенных ими в предыдущих человеческих рождениях. Поэтому, например, животные некоторым образом страдают невинно, и в их страданиях повинен их человеческий кармический «предшественник». В буддийских текстах постоянно подчеркивается, что человеческая форма рождения особенно благоприятна: только человек занимает срединное положение меж живыми существами: он не так погружен в обманчивое блаженство, как боги, но и не настолько измучен, как обитатели адов; кроме того, человек в отличие от животных наделен также развитым интеллектом. И эта срединность, центральность положения предоставляет человеку уникальную возможность: только человек способен к обретению освобождения от круговорота сансары, только человек способен выйти из круговращения рождений-смертей и обрести вечное блаженное упокоение нирваны.

Учение о карме как причинно-следственной связи находит свое углубленное развитие в теории, получившей название «пратитья самутпада» (причинно-зависимое происхождение). Эта теория чрезвычайно важна, поскольку позднее она, по существу, превратилась в основополагающий методологический принцип буддийской мысли.

Обычно для простоты изложения и в дидактических целях этот принцип иллюстрируется в буддийских текстах на примере человеческой жизни, хотя он, в соответствии с общими принципами буддийского учения, может быть применим и к любому элементу существования, каждое мгновение возникающему и исчезающему, равно как и к целому космическому циклу.

Цепь причинно-зависимого происхождения состоит из двенадцати звеньев (нидан), и, в принципе, безразлично, с какой ниданы начинать изложение, поскольку наличие любой из них обусловливает и все остальные. Однако логика изложения требует тем не менее определенного порядка.

Прошлая жизнь (точнее, промежуток между смертью и новым рождением, антарабхава). Авидья (неведение). Неведение (в смысле непонимания и непрочувствования) четырех Благородных Истин, заблуждение относительно собственной природы и природы существования как такового обусловливает наличие — Самскар (формирующие факторы, мотивации, базовые подсознательные влечения и импульсы), влекущих умершего к новому переживанию бытия, новому рождению. Промежуточное существование заканчивается, и происходит зачатие новой жизни.

Данная жизнь. Наличие самскар обусловливает появление сознания (виджняна), неоформленного и аморфного. Наличие сознания обусловливает формирование — Имени и формы (нама-рупа), то есть психофизических характеристик человеческого существа. На основе этих психофизических структур формируются — Шесть баз (шад аятана), то есть шесть органов, или способностей (индрия), чувственного восприятия. Шестой индрией является манас («ум»), также считающийся органом восприятия «умопостигаемого». В момент рождения шесть органов восприятия приходят в — Соприкосновение (спарша) с объектами чувственного восприятия, в результате чего возникает — 7. Чувство (ведана) приятного, неприятного или нейтрального. Чувство приятного и желание вновь испытать его, приводят к появлению — Влечения, страсти (тришна), тогда как чувство неприятного формирует отвращение. Влечение и отвращение как две стороны одного состояния образуют — Упадану (схватывание, привязанность). Влечения и привязанности составляют сущность — Жизни, сансарического бытия (бхава). Но эта жизнь непременно должна привести к…

Следующая жизнь. Новому рождению (джати), которое в свою очередь непременно закончится — Старостью и смертью (джала-марана).

Вот краткое и сжатое перечисление звеньев цепи причинно-зависимого происхождения. Его главный смысл заключается в том, что все этапы существования причинно обусловлены, причем эта причинность носит сугубо имманентный характер, не оставляющий места для скрытой таинственной трансцендентной причины (Бог, судьба и тому подобное). Вместе с тем живое существо (не только человек), влекомое своими подсознательными импульсами и влечениями, оказывается, по существу, рабом неумолимой обусловленности, находясь не столько в деятельном, сколько в страдательном положении.

На тибетских танка (религиозных картинах, иконах) эта доктрина получает чрезвычайно наглядное воплощение, органично соединяясь с учением о карме и формах рождений. Подобного рода картины носят название бхава-чакра («колесо бытия») и представляют собой три концентрические окружности. В центральном (самом маленьком) круге изображены три животных: свинья, змея и петух. Они как бы ухватились за хвосты друг друга и пустились в бег по кругу, приводя в движение все «колесо бытия». Изображенные животные суть невежество (моха), гнев (рага) и страсть (двеша) — три базовых аффекта, как бы лежащие в основе сансарического существования (в текстах к ним иногда добавляются еще зависть и гордыня). Внешний относительно этого большой круг разделен на пять секторов, соответствующих пяти мирам рождений живых существ (обычно боги и титаны изображаются в одном и том же секторе); он содержит сцены жизни каждого типа существ. И, наконец, последний, узкий круг, образующий как бы обод колеса, разделен на двенадцать сегментов, соответствующих двенадцати ниданам цепи причинно-зависимого происхождения. Каждой нидане соответствует символическое изображение. Например, неведение символизируется изображением человека, в глаз которого попала стрела, импульсы — санскары — фигурой гончара, лепящего горшки на своем гончарном круге, сознание — обезьяной, прыгающей с ветки на ветку (сознание неустойчиво и склонно перескакивать с одного объекта на другой), имя и форма — двумя людьми, плывущими в одной лодке, шесть баз восприятия — домом с шестью окнами, соприкосновение органов чувств с их объектами — совокупляющейся четой и так далее.

Все это «колесо бытия» держит в своих лапах, как бы обнимая его, страшный монстр, символизирующий страдание как главное свойство сансарического бытия. Вне колеса в верхнем углу картины, обычно изображается Будда (или монах), указывающий перстом на сияющий круг около него — символ нирваны, состояния, свободного от страданий.

3. Четыре Благородные Истины.

В своей первой проповеди (Бенаресской) Буда сформулировал Четыре Благородные Истины (чатур арья сатьяни).

Первая Истина — это истина о страдании (духкха).

" Все есть страдание. Рождение — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание. Соединение с неприятным — страдание, разлучение приятным — страдание. Поистине все пять групп привязанности суть страдание". Это страдание не есть результат некоего грехопадения и утраты изначального рая. Подобно самому бытию, страдание безначально и неизменно сопровождает все проявления бытия. Конечно, буддисты отнюдь не отрицают того обстоятельства, что в жизни есть и приятные моменты, сопряженные с удовольствием, однако само это удовольствие (сукха) не является противоположностью страданию, а как бы включено в страдание, являясь его аспектом. Дело в том, что ни одно из возможных «мирских» состояний не является для нас полностью удовлетворительным. Мы находимся в постоянной неудовлетворенности. Мы можем испытать сильное физическое или даже духовное наслаждение но, оно заканчивается, и мы страдаем, оттого что оно ушло. Мы стремимся к чему-то, возможно, посвятив этому всю свою жизнь. Цель достигнута и жизнь утрачивает смысл, потому что более стремиться не к чему. И, наконец, всех нас ждет смерть, которая делает все наши удовольствия и наслаждения конечными и преходящими. Но и это еще не все. Говоря о страдании, буддизм отнюдь не ограничивается человеческим уделом. Страдают животные. Всюду в природе жизнь одного вида зависит от другого вида, всюду жизнь одного существа покупается ценой жизни другого, всюду царит борьба за выживание. Неисчислимы страдания обитателей адов (временное состояние согласно буддизму; вечных мук эта религия не знает), страдают от никогда не удовлетворяемых влечений голодные духи — преты. Даже божества (ведийские Брахма, Индра, Варуна и другие боги) тоже страдают. Им приходится воевать с демонами — асурами, им ведом страх смерти, поскольку они также рождаются и умирают, хотя срок их жизни огромен. Короче говоря, нет такой формы жизни, которая не была бы подвержена страданиям. Страдание абсолютно, удовольствие весьма и весьма относительно.

Вторая Благородная Истина — истина о причине страдания.

Эта причина — влечение, желание, привязанность к жизни. При этом влечение понимается буддизмом максимально широко, ибо в это понятие включается и отвращение как оборотная сторона влечения, влечение с противоположным знаком. В основе жизни — влечение к приятному и отвращение к неприятному, выражающееся в соответствующих реакциях и мотивациях, базирующееся на фундаментальном заблуждении, или неведении (авидья), выражающемся в непонимании того, что суть бытия есть страдание. Влечение порождает страдание, если бы не было влечений и жажды жизни, то не было бы и страданий. А этой жаждой пронизана вся природа. Она как бы сердцевина жизнедеятельности каждого живого существа. И регулируется эта жизнь законом кармы.

Третья Благородная Истина — истина о прекращении страдания, то есть о нирване (синоним — ниродха, прекращение).

Будда утверждает, что несмотря на то что страдание пронизывает все уровни сансарического существования, тем не менее существует состояние, в котором страдания больше нет, и что это состояние достижимо. Это и есть нирвана.

Само слово «нирвана» восходит к санскритскому корню «нир» со значением «угасание», «затухание» (например, угасание светильника или прекращение волнения моря). На этом основании буддологи XIX века часто строили свою теорию нирваны как полного прекращения жизни, некоего полного умирания, после чего обвиняли буддизм в пессимизме. Однако буддийские тексты вполне отчетливо указывают на то, что угасает или затухает вовсе не бытие. Один из наиболее распространенных образов, использующихся в текстах для пояснения идеи нирваны, таков: подобно тому, как прекращает гореть лампада, когда иссякает масло, питающее огонь, или подобно тому, как прекращает волноваться поверхность моря, когда прекращается вздымающий волны ветер, точно так же прекращаются все страдания, когда иссякают все аффекты (клеши) и влечения, питающие страдания. То есть угасают именно страсти, привязанности, омрачения, а вовсе не бытие. С исчезновением причины страдания исчезает и само страдание.

Так что же такое нирвана? Сам Будда никогда не давал прямого ответа на этот вопрос и старался молчать, когда этот вопрос все-таки задавали. Нирвана, о которой учит Будда — не Бог и не безличный Абсолют и его молчание. Нирвана — не субстанция (субстанций буддизм вообще не признает), а состояние, состояние свободы и особой внеличностной, или надличностной, полноты бытия. Поэтому даже психологически правильнее ничего не говорить о нирване, чем сравнивать ее с чем-то нам известным, ибо иначе мы немедленно сконструируем «нашу» нирвану, создадим некий ментальный образ нирваны, вполне неадекватное представление о ней, привяжемся к этому представлению, сделав, таким образом, и нирвану объектом привязанности и источником страдания. Поэтому Будда и ограничивался самыми общими характеристиками нирваны как состояния, свободного от страданий, или как состояния высшего блаженства (парамам сукхам). Впоследствии буддисты разработают много разных концепций нирваны, но признание ее внезнаковой природы останется в буддизме навсегда.

Четвертая Благородная Истина — истина о пути (марга), ведущем к прекращению страданий — то есть о Благородном Восьмеричном Пути (арья аштанга марга).

Весь буддийский путь делится на три большие этапа: этап мудрости (праджня), этап нравственности, или соблюдения обетов (шила), и этап сосредоточения (самадхи), то есть психопрактики. Первый этап включает в себя две ступени, остальные — по три, всего восемь ступеней.

Этап мудрости. Правильное воззрение. На этом этапе человек должен усвоить и освоить Четыре Благородные Истины и другие базовые положения буддизма, внутренне пережить их и сделать основой мотиваций своих поступков и всего своего поведения. Правильная решимость. Теперь человек должен решиться раз и навсегда встать на путь, ведущий к освобождению, руководствуясь принципами буддийского учения.

Этап нравственности. Правильная речь. Буддист должен всячески избегать лжи, клеветы, лжесвидетельства, брани и распространения слухов и сплетен, питающих вражду. Правильное поведение. Миряне-буддисты принимают минимальное количество обетов, способствующих накоплению благой кармы. Они таковы: Ненасилие, непричинение вреда живым существам: «без палки и меча идет он по жизни, исполненный любви и сострадания ко всем живым существам»; Отказ от дурной речи (ложь, клевета и т. п.); Неприсвоение того, что принадлежит другому; отказ от воровства; Правильная сексуальная жизнь (в том числе, и в смысле «не прелюбодействуй»); Отказ от употребления опьяняющих напитков, делающих сознание мутным, а поведение трудно поддающимся контролю. У монахов и монахинь обетов гораздо больше (несколько сотен). Обеты монахов ориентируют их жизнь уже не на улучшение кармы, а на ее полное исчерпание и достижение нирваны. Правильный образ жизни. Это то же правильное поведение, но взятое как бы в социальном измерении. Буддист (как монах, так и мирянин) должен воздерживаться от занятий любой формой деятельности, несовместимой с правильным поведением. Он должен воздерживаться, например, от торговли живыми существами, людьми и животными, от торговли оружием (вместе с тем буддизм не запрещает мирянам служить в армии, поскольку армия рассматривается как средство защиты живых существ в случае агрессии, тогда как торговля оружием провоцирует конфликты и создает предпосылки для них), от распространения алкоголя и наркотиков, от занятий проституцией и любыми профессиями, связанными с обманом (гадания, предсказания судьбы, составление гороскопов и тому подобное).

Этап сосредоточения. Правильное усердие. Данный этап и все его ступени предназначены в основном для монахов и заключаются в постоянных занятиях буддийской йогой. Санскритское слово «йога» образовано от корня «йудж» — связывать воедино, запрягать, сопрягать. Слово «йога», таким образом, означает концентрацию, сосредоточение, связывание в один пучок всех сил для достижения цели. Этим словом в Индии издревле называли различные весьма сложные системы психофизического, направленного на изменения сознания и перехода из профанного, мирского, сансарического состояния в сакральное состояние «бессмертия и свободы». Йогой, как правило, занимались отшельники-аскеты и члены различных религиозных монашеских сообществ. О «правильной решимости» здесь говорится в смысле развития установки на углубленное и соответствующее традиции занятие йогическим созерцанием для перехода в нирвану. Правильное памятование. Целостный и всеохватный контроль над всеми психоментальными и психофизическими процессами при развитии непрерывной осознанности. Главные методы здесь — шаматха (успокоение сознания, прекращение волнения психики, избавление от аффектов и психоментальной нестабильности) и випашьяна (аналитическое созерцание, предполагающее культивирование благих, с точки зрения буддизма, и отсечение неблагих состояний сознания). Правильное сосредоточение, или правильный транс. Достижение собственно самадхи, предельной формы созерцания, при которой исчезают различия между созерцающим субъектом, созерцаемым объектом и процессом созерцания. Буддийская традиция описывает многочисленные виды самадхи, некоторые из которых не ведут к нирване. Правильная практика самадхи в конечном итоге приводит монаха к освобождению, и он становится архатом (достойным).

4. Учение о душе.

Одной из важнейшей, буддийской доктриной, является учение о несуществовании индивидуального субстанциального простого и вечного «я», или души (атмана), называемого обычно на санскрите анатмавада.

Почему буддизм отрицает существование вечного «я»? Отвечая на этот вопрос, мы сразу же сталкиваемся с отличием индийского (родина буддизма — Индия) мышления от европейского. Немецкий философ Кант считал веру в бессмертие души одним из постулатов нравственности. Буддизм, напротив, утверждает, что именно чувство «я» и возникающая из него привязанность к «я» есть источник всех прочих привязанностей, страстей и влечений, всего того, что образует аффективность, затягивающую живое существо в трясину сансарического существования. Но если такой сущности, как душа, нет, то что же такое личность? Буддисты отвечают, что личность есть только имя для обозначения соединенных в определенном порядке групп психофизических элементов. В знаменитом буддийском философском памятнике «Вопросы Милинды» (Милинда паньха) буддийский монах Нагасена беседует об этом с греко-индийским царем Милиндой (Менандром — первая половина II в. до н. э) — после завоевания части Индии Александром Македонским в IV в. до н.э. там были созданы индо-эллинистические государства. Царь утверждает, что если буддисты считают, что души нет и что ни один из элементов психофизического состава человека, равно как и совокупность всех этих элементов, не является личностью, то у буддистов получается, что никакой личности вовсе нет. Возражая царю, Нагасена указывает ему на колесницу и начинает спрашивать царя, что она такое — есть ли колёса колесница? Или, может быть, кузов — колесница? Или не являются ли колесницей оглобли или какие-либо еще детали? На все эти вопросы царь дает отрицательный ответ. Тогда Нагасена спрашивает царя, не есть ли колесница все это вместе. Милинда снова дает отрицательный ответ, а это дает Нагасене возможность сказать, что в таком случае получается — никакой колесницы нет вовсе. Тогда царь возражает и говорит, что колесница суть только имя, призванное обозначить совокупность всех перечисленных частей и деталей. Этот ответ дает возможность Нагасене сказать, что точно так же и личность суть только имя, обозначающее определенным образом упорядоченное единство пяти групп элементов опыта.

Что же это за группы?

В буддийской традиции они называются пятью скандхами (панча скандха; слово «скандха» дословно означает «куча»).

1. Рупа. Группа чувственного, то есть всего, что мы могли бы отнести к области чувственно воспринимаемого и материального; группа чувствований (ощущение приятного, неприятного или нейтрального).

2. Ведана. Группа осознавания различий (круглое — квадратное; белое — черное и т. д.), а также формирования представлений и понятий.

3. Самджня. Группа мотивирующих факторов — волений и побудительных импульсов.

4. Самскара. Именно эта группа элементов ответственна за формирование кармы.

5. Виджняна. Сознание как таковое.

Следует обратить внимание, что порядок перечисления скандх не случаен — он отражает порядок восприятия объекта и его освоения сознанием: вначале только сами чувственные данные, затем сопровождающее их чувство приятного или неприятного, затем формирование конкретного образа воспринятого объекта и оформление затем установки на влечение к воспринятому или отвращение к нему; все эти процессы сопровождаются участием в них сознания, которое присутствует даже на уровне восприятия.

Можно сказать, что пусть буддизм отрицает единую простую душу, но он все-таки признает некие субстанции, некие «кирпичики», их которых сложена личность; эти кирпичики и есть пять скандх.

5. Дхарма.

Скандхи никоим образом не есть субстанции, они именно группы элементов, причем выделяемые достаточно условно и формально — реальны (и то по учению большинства буддийских школ только относительно) именно элементы, а не их группы — скандхи. К учению о дхармах — элементах, образующих группы (скандхи), в свою очередь, формирующих то, что мы называем личностью, теперь и следует обратиться.

Кратко определим само понятие «дхарма», Само это слово образовано от санскритского корня dhr — «держать». То есть дхарма — это «держатель» или «носитель». Таким образом, дхарма есть неделимый элемент нашего психофизического опыта, или элементарное психофизическое состояние.

Говоря о дхармах, надо отметить и еще одно важное обстоятельство, на которое обратил пристальное внимание современный петербургский буддолог В. И. Рудой. Дело в том, что во многих (хотя не во всех) буддийских школах дхармы рассматриваются, с одной стороны, как дравья сат, то есть, реальные элементы, а с другой — как праджняпти сат, то есть как только мыслимые, единицы языка описания опыта. То есть наш опыт конституируется дхармами, но сами дхармы мы также описываем в терминах дхарм. Здесь можно привести такой, правда несколько грубый, пример: наша речь состоит из слов, но слова мы описываем тоже при помощи слов.

Таким образом, резюмируя выше сказанное, следует отметить, что буддизм смотрит на личность как на только лишь имя, призванное обозначить структурно упорядоченную комбинацию пяти групп несубстанциальных и мгновенных элементарных психофизических состояний — дхарм. Это и есть достаточно строгая формулировка принципа анатмавады («без-я», «без-души»), точнее, одного из его аспектов — «бессущностности личности» (пудгала найратмья).

Кроме этого, дхармы подразделяются на «истекающие аффектами» (сасрава) и «не истекающие аффектами» (анасрава). Первые — это дхармы, вовлекающие в круговорот сансары; в процессе занятий буддийской психопрактикой они подлежат постепенному устранению. Естественно, что к ним относятся только дхармы, «входящие в составы». Особняком, однако, стоит дхарма «истина пути» (марга сатья): хотя путь к нирване, равно как и сама нирвана, и может быть объектом привязанности, однако данная привязанность не ведет к присоединению аффектов к данной дхарме, поскольку не находят в ней опоры. Но в целом эти дхармы следует считать «неблагими» (акушала). Второй тип дхарм, напротив, способствует приобретению благих (кушала) качеств и продвижению на пути к нирване. К ним относятся также и те дхармы, которые не «входят в составы» .

Дхармы постоянно возникают и исчезают, заменяясь новыми, но обусловленными предшествующими дхармами по закону причинно-зависимого происхождения. Эти постоянно возникающие и исчезающие бессубстанциальные дхармы в своей совокупности образуют поток, или континуум (сантана), который эмпирически и обнаруживается как «живое существо». Таким образом, любое существо, в том числе и человеческая личность, понимается в буддизме не как неизменная сущность (душа, атман), а как поток постоянно меняющихся элементарных психофизических состояний.

С теорией дхарм тесно связана еще одна весьма важная особенность буддийского мировоззрения, а именно учение о мгновенности (кшаникавада). Буддизм утверждает, что для сансарического существования характерны следующие характеристики: все непостоянно (анитья); все есть страдание (духкха); все бессущностно, или все лишено самости (анатма); все нечисто (ашубха).

Учение о мгновенности непосредственно вытекает из первого тезиса о всеобщности непостоянства. Оно утверждает, что каждая дхарма (и, соответственно и весь комплекс дхарм, то есть живое существо) существует только одно ничтожно малое мгновение, в следующее мгновение заменяясь новой дхармой, причинно обусловленной предыдущей.

Таким образом, нельзя не только дважды войти в одну и ту же реку, но нет и того, кто мог бы дважды попытаться это сделать. По существу, каждое новое мгновение существует новая личность, причинно связанная с предыдущей и обусловленная ею. Используя современную метафору, его лучше всего сравнить с кинопленкой: она состоит из отдельных кадров, которые, однако, мы не видим, когда смотрим фильм. При этом различия между двумя соседними кадрами совершенно ничтожны, и они представляются невооруженному взгляду практически тождественными, различия же нарастают и проявляются постепенно. В этом примере каждая новая жизнь — новая серия безначального сериала, нирвана — конец фильма.

Здесь, правда, может возникнуть вопрос: если никакой души нет, то что же тогда перерождается и переходит из жизни в жизнь? Ответ на него достаточно парадоксален: ни что не перерождается и не переходит. Вопреки распространенному заблуждению, в буддизме вообще нет учения о перевоплощениях, или реинкарнациях. Человек в буддизме не есть воплощенная душа. Он — поток состояний — дхарм, серия кадров — мгновений. Поэтому профессиональные буддологи стараются избегать таких слов, как «перерождение» или тем более «перевоплощение» .

6. Буддисткая космология.

Центральная и, по существу, единственная проблема буддийского учения — живое существо (человек) и его освобождение. Собственно, все самые казалось бы, абстрактные проблемы, обсуждавшиеся на протяжении столетий буддийскими философами, только кажутся таковыми. Буддизм — учение вполне прагматическое, и знание просто ради знания его интересует очень мало.

Буддийский мыслитель — не древнегреческий философ, на досуге предававшийся поискам истины ради самой истины. Это монах, стремящийся к освобождению сам и желающий привести к нему также и других людей. Именно освобождение — побудительный мотив буддийского философствования. Что такое человек, как устроено его сознание, каковы механизмы его функционирования и как его надо преобразовать, чтобы из страдающего сансарического существа человек превратился в свободное, из профана — в святого, из существа омраченного — в существо просветленное. Отсюда и интерес буддизма к психологии и проблемам сознания. К проблематике же, непосредственно не ведущей к освобождению или нейтральной относительно этой цели, буддизм относился весьма прохладно. В ответ на различного рода абстрактные метафизические вопросы, не имеющие к тому же адекватного выражения в языке (таковых буддийская традиция насчитывает четырнадцать), Будда хранил «благородное молчание. Буддизм, правда, утверждает, что Будде присуще всезнание (сарваджнята), то есть ему ведомы и все истины метафизического порядка. Однако это всеведение обретается в акте пробуждения, для достижения которого следует усердно практиковать Благородный Восьмеричный Путь, а не предаваться пустым словопрениям, бесполезным (да и бесцельным) интеллектуальным играм. Эта установка буддизма полностью определяла и его отношение к вопросу, как устроен мир. Почти все школы классического индийского буддизма не сомневались в существовании мира вне сознания воспринимающего субъекта, а вайбхашики — сарвастивадины были даже уверены, что он вполне точно и адекватно отражается в человеческом сознании в процессе восприятия. Но этот объективный мир в себе совершенно и принципиально не интересовал буддистов. Мир буддийской космологии — это психокосм, то есть мир, уже отраженный в сознании человека и, таким образом, включенный в его сознание, или, точнее — в образующий его дхармический поток, ставший как бы частью того, что можно назвать «личностью». Ведь только вещей этого освоенного и присвоенного субъектом мира можно желать, только к ним можно испытывать отвращение и вообще иметь какие-либо аффективные состояния.

Мир же как объективная реальность совершенно безразличен нам, пребывая «в безмятежности» и недоступности за пределами нашего сознания и нашей заинтересованности. При этом буддисты прекрасно понимали, что этот мир является совершенно по-разному для разных типов живых существ: мир как «местопребывание» четко коррелирует с уровнем развертывания сознания разных живых существ, и один и тот же мир в себе оказывается совершенно разными психокосмами для разных живых существ. Вот элементарный пример. Растет сосна. Для лесника это дерево, которое следует или охранять, или использовать на дрова. Для лисицы сосна — это дом и убежище, потому что под корнями сосны находится ее нора. А что такое сосна для короеда, который живет в сосне и одновременно питается ею, можно только догадываться.

Таким образом, в буддийской космологии описывается не физическая вселенная, а психокосм, прежде всего психокосм человека. Как же выглядит этот психокосм?

Если в рассуждениях о природе личности, дхармах, мгновенности и других аналогичных вопросах буддисты мыслили вполне логично, рационально и дискурсивно, то их рассуждения о космологии явно пронизаны архаическим мифологизмом, пропущенным, однако, через призму общемировоззренческих посылок и доктрин буддизма. Буддисты, по существу, не создавали новую космологию, а заимствовали ее из общеиндийского культурного наследия, слегка видоизменив ее в соответствии с принципами своего учения. Впрочем, буддисты никогда не придавали какого-то исключительного мировоззренческого значения своей картине мира и довольно спокойно трансформировали ее в регионах распространения буддизма под влиянием местных представлений и космологических систем. А такой авторитетный деятель современного буддизма, как Далай-лама XIV, и вообще сказал однажды, что если быть буддистом означает верить в мировую гору Сумеру, расположенные вокруг нее континенты и расположенный под землей ад, то он вообще не буддист.

Традиционные буддийские представления о мире — психокосме — таковы: вселенная по своей природе троична (вспомните архаичные представления о трех мирах — нижнем, среднем и верхнем), она состоит из трех уровней, или трех миров — мира желаний (камадхату), мира форм (рупадхату) и мира не-форм (арупадхату). Из-за ее трехслойности эта вселенная часто называется «троемирием», или «троекосмием» (траялокья). Мир желаний (камадхату) — место, где живут (или — которое переживают) почти все живые существа, за исключением некоторых высших божеств и чрезвычайно продвинутых йогинов. В мире желаний пребывают обитатели адов, голодные духи, животные, люди и большая часть богов. В центре плоской земли находится устремленная в невообразимую высь гора Сумеру, вокруг которой располагаются дворцы тридцати трех богов мира Брахмы. Гора Сумеру окружена несколькими кольцами гор, образованных различными металлами. За ними простирается гладь мирового океана, в котором находятся четыре континента, один из которых — «наш» континент (его название — Джамбудвипа; в средневековых источниках так обычно называется Индия). Под землей находятся обиталища претов и система десяти («холодных» и «горячих») адов, самый нижний и страшный из которых называется «нирая» («без избавления»), поскольку срок пребывания в нем невероятно долог, хотя все-таки и конечен. Миров-троекосмий, подобных нашему, неизмеримо много, они существуют по тем же законам как бы параллельно нашему миру.

Космическое время циклично и безначально, то есть ни один из циклов не может считаться первым. Мир никем не создан, идея божественного творения буддизмом принципиально отвергается по целому ряду соображений как этического (благой Бог не мог бы сотворить мир, суть которого — страдание живых существ), так и метафизического характера. Причина существования миров — энергия совокупной кармы живых существ предыдущего мирового цикла (подобно тому как будущая жизнь существа обусловливается его кармой, имеющейся на момент смерти).

После разрушения одной вселенной существует лишь бесконечное пространство (акаша), в котором в некоторый момент начинают веять некие ветерки, постепенно крепнущие и превращающиеся в мощнейший ураган, постепенно сгущающийся до состояния «алмазной твердости» и приобретающий форму круга. Этот круг затвердевшего ветра образует основание нового мира. И он есть не что иное, как объективировавшаяся энергия совокупной кармы живых существ разрушившейся вселенной. Дальнейшее формирование мира происходит сверху вниз. Вначале внезапно появляется небесный дворец с богом Брахмой на престоле, после этого вокруг него появляются другие тридцать три бога небес мира желаний. Они видят Брахму и восклицают: «Это Брахма! Он вечен, он был всегда! Он всех нас создал!» — так возникает вера в бога-творца. Клубящиеся в выси златоцветные облака начинают изливать дождь, который заливает диск ветра внизу и постепенно образует мировой океан. Из растворенной в нем мути формируются континенты и гора Сумеру. Последними появляются ады.

Люди, появившиеся на земле после формирования континентов, вначале божественны и подобны богам мира форм; срок их жизни равен 84 000 лет. Земля же в это время покрыта особым земляным пирогом, источающим несравненный аромат. Люди могут не есть вообще, но этот аромат их настолько влечет, что они начинают есть земляной пирог, и постепенно съедают его. Тем временем срок их жизни понемногу сокращается, тела грубеют, формируются органы пищеварения, и к тому моменту, когда весь пирог, покрывающий землю, оказывается съеден, люди уже не могут обходиться без пищи. Тогда им ничего не остается, как начинать выращивать рис. Но риса на всех не хватает, и тогда люди начинают проводить межи, отделяя свой участок от чужого, появляется собственность. Однако поскольку риса становится все меньше и меньше, одни люди начинают нарушать межи полей других людей и воровать рис. Воцаряется беспорядок, и начинаются столкновения между людьми. Тогда люди решают, что наступило время наведения порядка, и принимают решение избрать самого достойного из своего числа для поддержания порядка. Так появляется первый царь. Он отбирает себе в помощники наиболее уважаемых людей, чтобы они непосредственно поддерживали порядок. Так появляется сословие кшатриев (воинов и правителей). В это время в мире начинают появляться Будды.

7. Будда Шакьямуни.

Взгляд на жизнь Будды приближает его учение к нам. Он родился 2580 лет назад в царской семье и, вероятно, выглядел как eвропеец: тексты описывают его высоким, сильным и голубоглазым. Королевство его родителей находилось на южной границе современного Непала вокруг города, называвшегося тогда Капилавасту. Раскопки показывают, что в нём имелись как система канализации, так и центральное отопление — роскошь по сравнению с нынешним Лумбини поблизости и многими другими городами третьего мира.

Здесь не было никакого непорочного зачатия — мать использовала свою самую последнюю возможность родить ребёнка. А вскоре после его рождения три йогина сказали родителям следующее: «Он поистине особенный. Если он не столкнётся со страданием мира, то станет всем, чем вы хотите. Став могущественным королем, он покорит соседние королевства и оправдает все ваши ожидания. Если, однако, он почувствует страдание, свойственное обусловленному существованию, то откажется от своего положения и принесёт в мир просветляющие духовные открытия». Его родители хотели иметь наследника престола, а не поэта, мечтателя или философа, и решили быть очень осторожными.

Они окружили молодого принца всем, что могло понравиться молодому здоровому человеку: красивыми женщинами (тексты говорят о пяти сотнях), возможностями для занятий спортом и сильных впечатлений, и самыми прекрасными учителями для образования. Чего бы он ни пожелал, ему достаточно было намекнуть. Его подсознание также не содержало никаких тревожащих впечатлений, которые могли бы всплыть на поверхность, и в первые 29 лет жизни он знал только радость. Затем, однако, его мир перевернулся.

Вследствие предсказания йогинами, будущего Будду ограждали от всего неприятного, поэтому со страданием он столкнулся лишь в зрелом возрасте, но в основных своих физических проявлениях оно предстало очень убедительно.

В течение трёх дней он увидел последовательно: больного человека, старика и мертвеца. Осознание того, что болезнь, старость и смерть — части жизни каждого, потрясло его до глубины души, и после возвращения во дворец он провёл беспокойную ночь. Где бы ни искал, он не находил ничего такого, на что могли бы положиться его друзья и он сам. Слава, удовольствия и имущество — исчезнут. Куда ни обращал он взор, наружу или внутрь, всё оказывалось непостоянным. Нигде не было ничего вечного. Следующим утром он проходил мимо йогина, погружённого в медитацию. Их умы встретились, и будущего Будду осенило, что он нашёл истинное прибежище. Похоже, этот йогин переживал нечто реальное и вневременное. Он воспринимал не только движение мыслей и чувств внутри и различные условия и миры снаружи, но и само свое осознавание.

Его состояние ума указало принцу на истинную сущность всех и каждого: всезнающее пространство, делающее всё возможным, на его сияющую ясность, игриво выражающую богатство ума в виде внутренних и внешних проявлений, и на его безграничную любовь, которая ничему не препятствует. Наконец-то! Озарённый принц понял, что абсолютная истина, которую он искал, — это ничто иное, как сам ум.

В его время не существовало таких духовных «реактивных двигателей» или «полос для обгона», которые содержатся в тибетских учениях Махамудра или Маха Ати, Чаг Чен или Дзог Чен. Будда мог показать эти самые эффективные методы только после своего просветления. Тогда никто ещё не обладал видением, способным включить все аспекты жизни в путь — чистку зубов, занятия любовью, размышления, сон и еду — и использовать их для узнавания ума.

Поскольку оседлать великого тигра непосредственного опыта тогда было невозможно, принцу оставалось только выбрать гораздо более медленный путь отказа от мира. Ему пришлось ограничить количество будничных отвлечений. Отбросив полную наслаждения личную жизнь, он исчез в холмах и лесах северной Индии.

У него, желавшего более всего остального познать природу ума, не оставалось времени для неторопливого поиска, поэтому следующие шесть лет были напряжёнными. Живя в лесах северной Индии, молодой принц достигал совершенства даже в самых суровых практиках, которые ему давали. Его мотивация порой оттесняла рассудительность, и однажды, он чуть не уморил себя голодом.

Он учился у лучших учителей своего времени и практиковал учения всех школ мысли, известных и сегодня. Охватывая сферы материализма, нигилизма, трансцендентализма и экзистенционализма, он быстро превосходил своих гуру одного за другим, но каждый раз опять обнаруживал, что не приблизился к цели. Как ни велики были их умения управлять событиями, происходящими в уме, никто не знал сам ум. В конце каждого пути не оказывалось ничего постоянного, на что он мог бы положиться.

Проведя шесть лет в безвестности в тогда ещё приятной северной Индии, молодой принц пришёл в место, которое сейчас называется Бодхгайя. Сегодня это — деревня, полная иностранных храмов и нищих, в двух третях пути от Дели к Калькутте, в неимоверно перенаселённом штате Бихар. Когда Будда прибыл туда, пробудилась его глубокая мотивация принести пользу всем существам и, усевшись под развесистым деревом около небольшой реки, он решил оставаться в медитации чтобы достичь полного развития ума.

Неделей позже, в полнолуние мая, он достиг цели. В день, когда он стал Буддой, ему исполнилось 35 лет (спустя сорок пять лет он умер в день того же полнолуния). Когда просветление растворило последние завесы, покрывавшие его ум, всякое разделение между пространством и энергией в нём и вокруг него исчезло, и он стал вневременным, всеведущим осознаванием.

Разные традиции объясняют этот процесс по-разному, но согласно высшему взгляду, Маха-Ануттара-Йога-Тантры, его благословила всепронизывающая истинная природа, проявляющая себя как Будды прошлого, настоящего и будущего. Они сконденсировали свою совершенную мудрость в форму Сарва-Будда-Дакини, белой женщины-Будды, и соединились с ним, и мужские и женские энергии, как и все прочие противоположности, слились в единое совершенство. Каждым атомом своего тела он знал всё и был всем.

Встав с места, на котором достиг цели, Будда пересёк реку и провёл три недели под известным деревом в Бодхгайя. Там он приучал своё тело к работе с интенсивным потоком просветлённых энергий. Также, он дал прибежище нескольким богам, но не учил людей.

Первое поучение людям было дано спустя четыре недели в Оленьем Парке близ Сарнатха, деревни примерно на полпути между Дели и Калькуттой. Близлежащий город Бенарес — очень святой для индуистов: они сжигают там мертвецов на берегах Ганга и сбрасывают остатки в реку.

Пятеро искателей истины, первыми пришедшие к нему, были не самыми привлекательными из учеников. Сварливые по натуре, они поклонялись ему, когда он практиковал крайний аскетизм, но теперь их отталкивали его лучезарная радость и здоровье. Считавшие такие состояния «мирскими» и думавшие главным образом о себе, они были как раз теми клиентами, которых лучше отослать куда-нибудь в другое место.

Однако, когда любопытство задело лучшие из их закостеневших представлений, они все же смогли спросить только: «Почему ты так светишься? Что с тобой случилось?» Его ответ вылился в знаменитые «Четыре Благородные Истины». Будда, скорее всего, высказал их примерно так: «Обусловленное существование есть страдание. У страдания есть причина. У страдания есть конец, и есть пути, ведущие к этому концу» .

8. Буддизм в России.

На территории Российского государства буддизм существует с начала XVII века, когда некоторые калмыцкие племена приняли российское подданство. С XVII века тибетский буддизм распространился и в Бурятии — сюда он пришел благодаря местным подвижникам, которые обучались в Тибете, главным образом в монастырях Гелугпы, и затем приносили Учение Будды в свою страну. В 1741 году Указом императрицы Елизаветы Петровны буддизм был признан одной из российских религий. В 1914 году под протекторат России перешёл Урянхайский край (ныне — Республика Тыва), где были давние буддийские традиции. В трудные 30-е годы XX века наступил период гонений на буддизм и буддологию как науку. Многие ламы и монахи погибли в лагерях, большинство храмов и монастырей были закрыты или разрушены. Почти на два десятилетия в России полностью прекратились какие-либо буддологические исследования. Частичное возрождение буддизма и буддологической традиции началось в 1950;е и в 1960;е годы, но на официальном уровне они были реабилитированы лишь на рубеже 80−90-х годов. В 1989 создается группа буддологии Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН под руководством В. И. Рудого — первое со времен Щербатского официально оформленное буддологическое направление. С тех пор появились также другие отделения и кафедры буддологии в нескольких университетах, и процесс восстановления востоковедческой науки в целом идет все быстрее. В Бурятии, Калмыкии, Туве, Санкт-Петербурге восстанавливаются уцелевшие буддийские храмы и открываются новые, при монастырях создаются учебные заведения, приглашаются тибетские учителя. В настоящее время в России представлены многие буддийские школы: тхеравада, японский и корейский дзэн, несколько направлений Махаяны и практически все существующие в мире школы тибетского буддизма.

Буддизм провозглашён нынешней российской властью одной из четырёх традиционных для России религий, наряду с православием, исламом, и иудаизмом.

9. Даши-Доржо Итигэлов.

Говоря о буддизме в России, следует упомянуть о феномене, которое до сих пор не могут объяснить учёные всего мира.

11 сентября 2002 года в Иволгинском дацане состоялось вскрытие саркофага с прахом Даши-Доржо Итигэлова (1852−1927 гг.). Тело было изъято из бумхана — места захоронения ламы в местности Хухэ-Зурхэн в присутствии руководства и священнослужителей Буддийской традиционной Сангхи России. Всеобщее удивление вызвало то, что спустя 75 лет с момента захоронения тело Великого ламы сохранилось в прекрасном состоянии — в той самой позе лотоса, которую принял Итигэлов, когда, медитируя, уходил из жизни.

Даже среди очень продвинутых буддийских практиков достижение нетленнего тела — редчайший случай, считают представители Буддийской традиционной Сангхи России. Только великие Учителя, уходя из жизни, могут войти в состояние медитации-самадхи и очистить свое тело так, что после смерти оно сохраняется. Это происходит потому, что процесс смерти — угасание жизненных функций тела — находится под сознательным контролем. Но не всякое тело может сохраниться нетленным, утверждает старейший бурятский Гэлэк-Балбар лама. Можно только предположить, что Хамбо лама Даши-Доржо Итигэлов был практиком величайшего уровня, который достиг прямого постижения Пустоты.

Факты биографии двенадцатого Пандито Хамбо ламы Даши-Доржо Итигэлова Рано оставшись сиротой, Даши-Доржо Итигэлов воспитывался у зажиточного по тем временам Надмита Батуева в местности Оронгой — ныне Иволгинский район. Достигнув 16 лет, он отправился на учебу в Анинский дацан Хоринской степной Думы. В те годы этот дацан являлся одним из самых известных по уровню образованности своих лам-священнослужителей. Там он провел около 20 лет, изучая санскрит, тибетский язык, логику, философию. Свои знания буддийских наук Даши-Доржо Итигэлов совершенствовал в Цугольском и Агинском дацанах, а также служил в Тамчинском дацане — резиденции Хамбо ламы. Скорее всего, в одном из них он защитил звание габжи-ламы, что соответствует званию кандидата философских наук. Вернувшись в Янгажинский дацан в местности Оронгой, он стал штатным буддийским философом, занять это место было очень трудно и одновременно почетно, потому что штатные ламы состояли фактически на государственном обеспечении.