Постиндустриальная экономика, её основные характеристики и особенности в современных условиях

п., то вряд ли именно ее можно считать производственнымресурсом. Гораздо больший интерес представляет информация не как общечеловеческая, гуманитарная ценность, а как экономическое благо, как продукт труда, предназначенный для продажи, как товар. Информация, если она производится как товар, то и продаваться должна как товар, позаконам рыночного производства и обмена. В связи с этим необходимо определить, какую часть стоимости продукции предприятия, выпущенной на основе определенной информации, составляет вознаграждение авторов этой информации. Оно зависит от стоимости продукции предприятия или, наоборот, от вознаграждения авторов зависит стоимость продукции? Иначе говоря, стоимость товара складываетсяиз доходов факторов или распадается наних? Теоретический ответ очевиден.

В условиях конкурентных рынков цены даны, производитель воздействовать на них неможет. Из общей выручки от реализациипродукции выделяются части, являющиесявознаграждением факторов производства, т. е. стоимость товара является источникомдоходов. При этом стоимость товара определяется условиями его воспроизводства, ане производства, т. е. затратами не на экспериментально-выставочный экземплярпродукции, а на рыночную партию. Чемона больше, тем на большее число товаровбудут разделены издержки научных исследований и опытно конструкторских разработок и, соответственно, тем дешевле, припрочих равных условиях, должна бытьпродукция. Такая взаимосвязь структурных элементов производства существуетвсегда. В любой отрасли кто-то долженпредложить идею товара, сконструироватьопытный образец, разработать технологиюпроизводства и т. д. Однако оценить этучасть цикла производства товара, образноговоря, его нулевой цикл, без и вне стоимости производимой продукции невозможно.

В процессе реализации продукции, на основе столкновения предложения испроса определяется рыночная цена (рыночная стоимость). А от нее уже будут зависеть факторные доходы. Возможны следующие варианты производства и оценкиинформации как товара.Первый. Интеллектуал продает ужеготовую идею. Работал ли он над ней долгие годы и десятилетия, получил ли ее какмгновенное озарение — не имеет никакогозначения.

Покупатели будут ее оценивать, как и любой другой фактор производства, исходя из того, сколько можно заработатьна товарах, произведенных на ее основе. Продавец идеи в этом случае ничем не отличается от простого товаропроизводителя. Торг продавца и покупателя основан наих представлениях и оценках возможныхдоходов, а осуществление сделки по сутидела как раз и означает сведение сложногоинтеллектуального труда к другим видамтруда, их сопоставление.Второй. Когда в роли продавца выступает не физическое лицо, а юридическое, например, научно-исследовательскийинститут, торг происходит точно так же. НИИ как коммерческое предприятие, позаконам рынка должно возместить своииздержки и получить прибыль. Осуществление сделки и здесь будет означать, чтопроизошло сведение сложного труда, ноуже не индивидуального, а совокупногоработника данного коллектива, к другимвидам труда.Третий. В составе производственного предприятия работает научно-исследовательское подразделение. Если оно самостоятельно продает научную продукциюкак товар, этот случай ничем не отличаетсяот предыдущего. Если же его продукцияпотребляется предприятием, в составе которого оно функционирует, продукт сферы НИОКР оценивается через товары, произведенные данным предприятием.

Однако иэто означает сведение данного сложногоинтеллектуального труда к любым другимвидам труда. Реальная проблема, конечно, состоит не в самом факте сведения, сопоставления разных видов труда, а в пропорцияхэтих соотношений. Каким должно бытьвознаграждение интеллектуального трудаи есть ли объективные критерии определения величины вознаграждения? Оценка информации как производственного ресурса, т. е. исходя из предполагаемой выручки от продажи товаров, произведенных с ее помощью, осложненатем обстоятельством, что в ряде случаевпродать ее как производственный ресурс и, соответственно, получить вознаграждение, можно только один раз, для производства первой партии товаров, воплощающихэту информацию. А далее, во многих видахдеятельности, прежде всего в производствекомпьютерных программ, аудио-, видеопродукции, ряда предметов потребленияинформация об этих товарах лежит на поверхности, доступная непосредственномувосприятию и по законам рыночного производства покупать ее не надо Теперь, вповторных партиях выпуска этих же самыхтоваров производитель не желает сноватратиться на приобретение информации оних. Теория стоимости говорит об этомтак: стоимость товаров определяется затратами на их воспроизводство, а не производство. Это — объективный закон производства, но само производство являетсяподсистемой общества, которое можетвоздействовать на него. Так, например, продавцы информации, да и покупатели, заплатившие за ее использование в производстве, могут посчитать несправедливымто обстоятельство, что последующие производители товара на основе данной информации ее не оплачивают, и в поддержку себе призвать государство и авторскоеправо. Однако законы рыночного обменане предполагают оплату известной информации, заставить платить за нее можнотолько силой государства, навязывая экономике юридические нормы, противоречащие экономическим законам.

Именноэтим можно объяснить живучесть пиратства, причем не только в менее развитыхстранах, но и в высокоразвитых. Оно порождено конфликтом экономических июридических законов, тем обстоятельствам, что юридические законы объективным экономическим законам противоречат. Учитывая эту логику, можно предположить, что само экономическое бытиепрепятствует извлечению интеллектуальной ренты производителями информации, объективные экономические законы взламывают юридические формы, не соответствующие внутреннему содержаниюпроцессов, облеченных в эти юридическиеформы. Нет никаких объективных причиндля оценки интеллектуального труда, включенного в совокупный общественныйтруд в качестве наемного труда, по какимто иным критериям, отличным от рыночных, т. е. отличным от стоимости рабочейсилы. Предположение о преодолении (деструкции) стоимости в постиндустриальном обществе базируется всего лишь надвух гипотезах — об информации как непосредственной производительной силе и остановлении нематериальной мотивациидеятельности. Последнее предположениенуждается хоть в каком-то экономическомобосновании. Общегуманистическоепредставление об идеалах человечества для характеристики экономической деятельностиявляется слишком абстрактным аргументом.

Отмечая изменения в структуре общественного производства, исследователиобращают главное внимание на структурузанятости [9, с.199−314; 4, № 6,с.49]. Чащевсего приводятся такие цифровые иллюстрации. В 1900 году в развитых странахзанятых приходилось на материальное производство, в 1950 — 41,9%, в 2000 -29,3%. Соответственно на производствоуслуг — 43,1%, 58,1%, 70,7% [10, с.535]. ВСША за эти же годы занятость в материальном производстве снизилась с 71,4% до41,3%, и затем до 23,3%. Занятость в производстве услуг расширилась с 28,6%до58,7% и затем до 76,7% [там же].

Такаяже тенденция свойственна и Западной Европе. Там занятость в материальном производстве составляла в 1900 г. 50,5%, в1950 — 36,6%, в 2000 г. — 30,0%. Соответственно в производстве услуг: 49,5%, 63,4%, наблюдалась и в Японии: занятость в материальном производстве составляла65,3%, 62,5%, 41,0%. В производстве услуг- 34,7%, 37,5%, 59,0% [там же].

Подобнаятенденция свойственна бывшему Советскому Союзу: занятость в материальномпроизводстве составила 84,0%, 74,1%, 40,0%; в производстве услуг — 16,0%, 25,9%, 60,0% [10, с.538]. То же и в России:

занятость в материальном производствеснизилась с 86,2% до 73,5% и 43,1%, а впроизводстве услуг расширилась с 13,8%до 26,5% и 56,9% [там же]. Однако общеизвестно, что структура потребления определяется не структурой занятости в экономике, а структуройсовокупного общественного продукта. Структура и динамика ВВП развитыхстран за последние сто лет не дает оснований для вывода о снижении роли материального производства. Так, развитымистранами в 1900 году производилось 28,8%ВВП материальным производством, в 1950; 27,8%, в 2000 — 32,1%. Сферой услугсоответственно 71,2%, 72,2%, 67,9% [10,с.521]. Динамике отраслевой структуры

ВВП США свойственны такие же тенденции. В 1900 году доля сферы материального производства составляла 30,6% ВВП, в1950 — 23,0%, в 2000 — 30,7%. Соответственно сферы услуг — 69,4%, 77,0%, 69,3%[там же]. То же — в Западной Европе. В1900г. доля материального производствасоставляла 28,4% ВВП, в 1950 — 34,2%, в2000 — 34,0%; сферы услуг — 71,6%, 65,8%, 66,0%. Аналогично — в Японии. В 1900 г.

доля материального производства составляла 31,3% ВВП, в 1950 — 23,9%, в 2000 -31,2%; сферы услуг — 68,7%, 76,1%, 68,8%[10, с.522]. Подобная тенденция свойственна и бывшему Советскому Союзу. Зарассматриваемые годы для него доля материального производства составила 48,8%, 38,7%, 45,7%; производства услуг — 51,2%, 61,3%, 54,3% [10, с.524]. России тенденцияувеличения доли материального производства в ВВП свойственна в гораздо большейстепени. Так, за эти же годы доля материального производства выросла с 41,3% до42,9% и 62,0%; доля производства услугсократилась с 58,7% до 57,1% и 38,0% [тамже]. Из приведенных данных видно, чтонесмотря на снижение доли занятых в материальном производстве, отмечаемое вконцепциипостиндустриализма, долястоимости, создаваемой материальнымпроизводством, растет, а не падает. Еслиследовать логике идеологов постиндустриализма, то в авангарде процесса идутменее развитые страны.

Так, доля материального производства в структуре ВВПэтих стран на протяжении ХХ века снизилась с 40,0% в 1900 году до 38,7% в 1950 и31,5% в 2000 [10, с.523]. Идея формирования постиндустриального общества является концептуальным отражением падения доли аграрногосектора в структуре занятости и структуре

ВВП. Наиболее распространенное представление таково: снижение доли аграрного (первичного) сектора в структуре занятости и ВВП сопровождается ростом промышленности (вторичного сектора), а затем рост производительности общественного труда выражается в снижении долипромышленности и расширении сферыуслуг (третичного сектора). Однако статистические данные не подтверждают такое

Тпредположение. На протяжении всего ХХвека доля промышленности в структуре

ВВП развитых стран растет. Так, она составляла в 1900 году 16,0%, в 1950 -18,5%, в 2000 — 23,7%. Такая же тенденциясвойственна США: 18,4% в 1900 г., 16,8% вно — в Западной Европе. Доля промышленности в ВВП составила в 1900 году 15,8%, в 1950 — 21,9%, в 2000 — 24,7%. В Японии:

11,3%, 10,4%, 23,6% [10, с.522]. Тенденцияроста доли промышленности в ВВП наблюдается и на постсоветском пространстве. Так в бывшем Советском Союзе за отмеченные годы доля промышленности вВВП составляла соответственно 24,4%, 24,4%, 32,3%. В России — 23,3%, 27,6%, 45,0% [10, с.524]. Не подтверждается гипотеза о падении роли материального производства и промышленности и при анализеотраслевой структуры занятости в абсолютном измерении. Во всех развитыхстранах, в США, Западной Европе, Японииабсолютная численность занятых как в материальном производстве, так и в промышленности за рассматриваемый периодросла [10, с.531−532]. Однако бывшему

Советскому Союзу и России свойственнаиная тенденция. В первом занятость зарассматриваемый период составляла в материальном производстве соответственно42,0 млн. чел., 63,0 и 48,0; в промышленности — 10,0 млн. чел., 23,0 и 28,0. В России в материальном производстве — 25,0млн.

чел., 36,0 и 28,0; в промышленности 7,0 млн. чел., 15,0 и 14,5 [10, с.534]. Отмеченные обстоятельства позволяют сделать следующие выводы.

Абсолютная численность занятых на протяжении всего ХХ века растет как в производстве услуг, так и в материальном производстве, Однако, темпы роста занятости всфере услуг превышают темпы роста занятости в материальном производстве, потому доля занятых в сфере услуг за истекший век увеличилась. Несмотря на увеличение доли занятых в сфере услуг, долястоимости этой сферы в ВВП не увеличивается, а уменьшается на протяжении сталет. Но ведь именно стоимость, а не занятость характеризует пропорции потребления. Это заставляет предположить, чтоструктура общественных потребностей отличается удивительной стабильностью. НТП, информатизация общества и производства не внесли в нее существенныхкорректировок.

Развитие материальногопроизводства продолжает оставаться магистральным направлением экономическогопрогресса в развитых странах. Поэтому и встранах, переживающих период рыночнойтрансформации, в центре внимания экономической политики государства должнопродолжать оставаться именно материальное производство. Заключение

Подводя итог нашим рассуждениям, отметим, что сторонники постиндустриальной теории зачастую отмечают методологическую сложность четкого определения отдельных типов общества и тем более их хронологических границ. Ни то, ни другое не рассматривается ими в качестве потенциального недостатка создаваемой теоретической системы, ибо таковая обращена в первую очередь на изучение и утверждение эволюционного, а не революционного начала в истории человечества. Р. Арон считал индустриальный строй «типом социума, который открывает новую эру в историческом развитии». Но постиндустриальные тенденции не замещают предшествующие общественные формы как стадии социальной эволюции. Они часто сосуществуют, углубляя комплексность общества и природу социальной структуры. Подобные представления о доиндустриальном и индустриальном периодах предполагают, что и обществу постиндустриальному вряд ли может соответствовать четкая дефиниция, основанная на одном или хотя бы небольшом числе базовых характеристик. Даже в развернутых определениях постиндустриального общества отсутствует четкое обозначение фундаментального признака. Определить хронологические рамки подобного социума оказывается достаточно сложно.

Обычно утверждается, что новые тенденции стали нарастать после Второй мировой войны, хотя зачастую это происходило в формах, дававших, казалось бы, возможность говорить об экспансии индустриализма. В случае применения в качестве критерия степени развитости третичного сектора критической точкой считается середина 50-х годов ХХ века, когда в США количество работников сферы услуг превысило количество занятых в материальном производстве. Однако реальные изменения, заставившие большинство авторов говорить о современных развитых обществах как о постиндустриальных, относятся к 70-м годам и включают радикальное ускорение технического прогресса, быстрое изменение структуры занятости, становление нового менталитета у значительной части населения. Основной лейтмотив постиндустриального общества — разнообразие. К принципам постиндустриального общества можно отнести: плюрализм, децентрацию, фрагментарность. Если говорить об экономике, то разнообразие обнаруживается не только в типах техники, товарном ассортименте и видах услуг, но и в потребности в широком спектре различных профессий. Причем рабочий «третьей волны» мыслится уже не как придаток конвейера, которого можно заменить любым другим, а как разносторонне развитая, изобретательная, инициативная личность. С точки зрения осмысления процессов, реально имеющих место в современном постиндустриальном обществе, значимыми представляются также работы Дж.

Бенингера, Т. Стоуньера, Дж. Нисбета. Ученые предполагают, что наиболее вероятный результат развития социума в ближайшем будущем — это интеграция существующей системы с новейшими средствами массовой коммуникации. Развитие нового информационного порядка не означает немедленного исчезновения индустриального общества. Более того, возникает вероятность установления тотального контроля за банками информации, ее производством и распространением.

Информация, став основным продуктом производства, соответственно, становится и мощным властным ресурсом, концентрация которого в одном источнике потенциально может привести к возникновению нового варианта тоталитарного государства. Такую возможность не исключают даже те западные футурологи (Е. Масуда, О. Тоффлер), которые оптимистически оценивают будущие преобразования социального порядка. Список использованной литературы1.

Борисов Е. Ф. Экономическая теория: учебник для вузов / Е. Ф. Борисов.- 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Проспект, 2007.

— 384с.

2.Горшков А. В. Российские реформы и западные экономисты: В помощь экономисту / Челяб. гос. ун-т, Челябинск, 2001. — 30с.

3.Горшков А. В. Экономическая теория и экономика реформируемой России / А. В. Горшков, Л. И. Макарова, В. В. Седов. — Челябинск: Челяб. гос. ун-т, 2008. — 205с.

4. Седов В. В. Экономическая теория: в 3 частях; учебное пособие / В. В. Седов.

2-е изд., доп. и перераб. — Челябинск: Челяб. гос. ун-т, Б.г. Ч. 3: Макроэкономика. ;

2007. — 115с.

5. Симкина Л. Г. Экономическая теория: учебник для вузов / Л. Г. Симкина.- 2-е изд. — СПб.: Питер, 2007. — 384с.

6. Станковская И. К. Экономическая теория: учебник / И. К. Станковская, И. А.

Стрелец.- 3-е изд., испр. — М.: Эксмо: Мирбис, 2008. — 446с.

7. Носова С. С. Экономическая теория: Учебник для студентов высших учебных заведений. — М.: Гуманит. издательский центр ВЛАДОС, 2003. — 520с.

8. Экономика: учебник / Под ред. Е. Н. Лобачевой. — 2-е изд. Стереотип. — М.: Издательство «Экзамен», 2004. — 592с.

9. Экономика: Учебник / Под ред. доц. А. С. Булатова. 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Издательство БЕК, 2004. — 816с.

10. Экономическая теория. Учебник / Под ред. В. И. Видяпина, Г. П. Журавлевой. — М.: ИНФРА-М, 2003. — 713с.

11. Экономическая теория: учебник для вузов / Т. Г. Бродская; под общ.

ред. В. И. Видяпина.

изд. испр. и доп. — М.: ИНФРА-М, 2007. — 672 с.

12. Балацкий Е. В. Мировая экономическая наука на современном этапе: кризис или прорыв? //Науковедение № 2, 2005.

13. Горшков А. В. Инновационная экономика: региональная модель/ А. В. Горшков // Вестник Челябинского университета.

Сер. 8, Экономика. Социология. Социальная работа. — 2004.

14. Иноземцев В. Л. Понятие творчества в современной экономической теории // ПОЛИС. Политические исследования. 1992. No 1−2.

15. Информационная экономика — экономика постиндустриального общества. Толстяков Р. Р. // Проблемы информатизации.

— 2006. — № 2.

16. Постиндустриальное гостеприимство. Давыдов А. // «Эксперт» 2007, № 15. — 416с.

17. Современные проблемы развития постиндустриального общества в городах США и Европы. Гнедовский В. А. // Русский архипелаг — 2004, № 14.

18. Городская агломерация: старое название — новое содержание // «Российское Экспертное Обозрение», № 4−5 (22), 2007.