Любой журналистский текст может стать частью социальной практики, вызывать существенные трансформации в общественном мнении и стать основой для формирования стереотипа. Стереотип чаще всего рассматривается как весьма упрощенный и в то же время устойчивый психический образ, основанный на обобщении личного опыта, предвзятых представлениях, стремлении быстро понять смысл и сущность явления [6].
Если для Европы Россия всегда представляла интерес, то для Америки в целом с её традиционным изоляционизмом, обусловленным географией и историей, интерес к другим культурам не характерен. Образ России привлек внимание лишь в годы «холодной» войны уже в середине XX века. Сейчас американские исследователи подчеркивают мистическую власть российского пространства и даже говорят об идеологии пространства. В частности, для американских историков Ф. Хилл и К. Гэдди сложилось два ведущих образа России, которыми они оперируют, — это пространство и холод [36].
Как уже указывалось, многие стереотипы и символы в восприятии России Западом не только архаичны, но и редуцируют западное общество к наиболее примитивным, домодерным состояниям и формам. Специалистами обнаружено, что имеются серьезные расхождения поверхностных (официально демонстрируемых) и глубинных (спонтанно проявляющихся) пристрастий по отношению к образу России [26, 30].
При анализе интерпретаций образа России в восприятии Западом необходимо помнить, что актуальная ситуация и сегодняшние оценки накладывают на него сильный отпечаток. Такими, обострившими восприятие России, ситуациями в последнее время стали: избрание России в качестве страны-организатора Зимних Олимпийских игр в Сочи в 2014 г., безальтернативные выборы президента в марте 2008 г., война в Осетии в конце августа 2008 г., снятие президентом со своего поста мэра Москвы Ю. Лужкова (см. приложение 1).
На основе анализа материалов о России в СМИ западных стран специалистами делаются выводы об общей отрицательной тональности высказываний. Истоки они видят в недостатке легитимности и отсутствии демократии в России [3, c.111−112].
В связи с этим на прошедшем в марте 2010 г. в институте «Справедливый мир» круглом столе «Образы России: стереотипы, парадоксы и реальность» членом Общественной палаты РФ М. Шевченко было заявлено о том, что необходимо избавиться от ряда популярных стереотипов о России: первый, Россия — это православная страна (в России существуют разные конфессии) и второй, Россия — страна мирного сосуществования народов. Он считает, что «внешние силы» не оставили надежды расчленить Россию, поэтому необходима серьезная национальная политика [17].
В целом реконструкция образов России в глазах Запад происходит под сильным воздействием процессов медиатизации и виртуализации. Нередко сконструированные стереотипы восприятия России и русских оказываются искусственными, виртуализированными.
3.
2. Стереотипы восприятия русских (на примере Германии)
Усиление миграционных из России в Германию актуализировало проблему стереотипов в восприятии русских. Безусловно, их формирование во многом зависит от складывающихся в процессе коммуникации обоюдных социальных представлений, характер которых задаётся, в первую очередь, настроениями принимающей стороны.
Одним из важных инструментов конструирования образа России и русских является пресса — индикатор общественного мнения, общественных настроений, по существу, самостоятельный актор данного поля. Создаваемые прессой дискурсы определяют смысловое пространство, в котором читатель обозначает свою идентичность и обосновывает способы взаимодействия с представителями различных иммигрантских групп, а им, в свою очередь, — способы адаптации в инокультурной среде.
Формированию стереотипов в отношении русских в Германии способствует и то, что совсем нет темы персонификации русских мигрантов в немецкой прессе, т. е. нет сюжетов о конкретных людях, пытающихся устроить свою жизнь в чужом городе или стране, адаптироваться к новым условиям.
Проблема сосуществования немцев и россиян в большей части публикаций в центральной прессе исходно интерпретируется в оппозиционных категориях «мы-они». Анализ различных интерпретаций ситуации, складывающийся вокруг русских в Германии позволяет делать выводы о противоположных оценках. Одни не против приезда русских, поскольку это трудолюбивый народ, другие обеспокоены их большим количеством. Как утверждают теоретики демократии, важным условием демократии и государства «всеобщего благосостояния» в Германии является поддержание относительной культурной гомогенности общества, которая обеспечивает необходимую степень сплоченности и солидарность граждан для изъявления общей воли [29, 30]. Русские в Германии зачастую вызывают недоверие или даже отторжение у коренного населения как представители иной культурной традиции и тем самым способствуют формированию расколов в обществе.
Авторов этих точек зрения объединяет внимание к национальности мигрантов. Русские в Германии не различаются по статусу: кто они — торговцы, студенты, предприниматели. Однако все они связываются с «иной» культурой, им приписывается культурная гомогенность. Описания положения русских в принимающем (немецком) обществе, их экономических действий и мотиваций в том и другом случае сильно различаются. В первом — идентифицируется скрытый конфликт между принимающей стороной и мигрантами, базирующийся на том, что русские могут использовать количественный ресурс для установления своего доминирующего положения. Всё это и формирует этноцентризм и ксенофобию. Во втором случае действия русских описываются как нормальное рыночное поведение, их «этнические» навыки способствуют успешности деятельности, а плодами успеха пользуются все участники рыночного взаимодействия.
В Германии, где о правах национальных меньшинств говорят и спорят много и с чувством, проблема изоляции для русских стоит очень остро. Немцы не привыкли вмешиваться в жизнь соседей, они так трудятся над внедрением толерантности, что готовы мириться с традициями и образом жизни национальных меньшинств даже в том случае, когда они нарушают права человека и построенные на их базе законы. Происходит странная вещь: государство, признавая права меньшинства, перестает защищать каждого его отдельного представителя.
Массовое сознание и принимающая культура немцев конструируют образ чужих, других. Они (русские) для них принадлежат совершенно к другой культуре, живут кучно, традиционно зависят от сообщества своих, в значительной мере криминализированы. Для немцев чуждо даже то, как русские в Германии справляют праздники, ходят в рестораны, общаются с детьми. В русских нет той сдержанности, к которой привыкли немцы.
Вообще немцы любят описывать русскую национальную кухню больше, чем национальные обычаи и элементы нашей культуры. Многие немцы считают, что русские не желают адаптироваться к их культуре, продолжает следовать нормам поведения, существующим на их «этнической родине». Они считают, что русские стремятся к замкнутости, ограничивая социальные контакты, не проявляют активности в поиске социальных связей, которые позволили бы им вписаться в немецкое общество, легче адаптироваться в него. Чаще всего в Германии русские общаются между собой.
Смысловые конструкции, создаваемые русскими и немцами, различны для этих разных культур. Когда общаются между собой люди из разных культур, они пользуются различными запасами знаний. При этом, если они сталкиваются с необходимостью объяснить феномены, нарушающие привычную для себя реальность, они часто ошибаются именно потому, что предполагают, что запас знаний общий для всех, вне зависимости от культуры. Таким образом, этноцентристские установки, убеждения и стремления оказывают влияние на фундаментальные стереотипы поведения, при помощи которых люди конструируют свою реальность в чужой стране.
Для вхождения в иную культурную среду необходимо обладать пониманием механизма возникновения специфических конструкций реальности и знанием: — антропологических универсалий (человек как смыслообразующее существо, этноцентрический человек); основных культурных особенностей Германии. Как известно, исследование немецкого коммуникативного поведения в его сопоставлении с русским находится только в начале пути. Однако исследователи уже отмечают доминантные черты немецкого коммуникативного поведения, выявляющиеся в сопоставлении с русским:
— Большое значение внешнего вида для общения; так, например, немцы всегда обратят внимание, как человек одет, особенно придя на деловую встречу, в какой он обуви, чиста ли она, вовремя ли он пришел, т.к. опоздание даже на 5 минут может привести к срыву всей встречи.
— Внешняя приветливость, жизнерадостность; немцы внешне всегда открыты, улыбчивы и не понимают и не принимают угрюмого и озабоченного выражения лица, так часто встречающегося у русских коллег. В разных сферах коммуникации немцам было непонятно, почему русские так мало улыбаются. Они считают, что человек, не умеющий улыбаться, а, следовательно, расположить к себе окружающих людей, никогда не достигнет успеха. Действительно, в деловой культуре западных стран по тому, насколько улыбчивы работники сервиса, гостиниц, офисов, можно судить об успехе той или иной компании. В то же время многие иностранцы, которым довелось посетить СССР и современную Россию, часто говорят о том, что у нас у многих людей мрачные выражения лиц, что свидетельствует не только о неудовлетворенности многих россиян своей жизнью, но и об отсутствии успеха в деятельности многих наших организаций. Улыбаются наши люди, по мнению иностранцев, скорее общаясь со своими близкими и родными людьми в свободное время и практически никогда на работе.
— Высокий уровень бытовой вежливости; немцы даже в быту, в своём семейном кругу крайне вежливы, корректны, никогда не сорвутся на истерику и взаимные оскорбления, вежливы с родителями, благодарят за принесенную женой чашку кофе, целуются при встрече и прощании со всеми членами семьи.
— Этикетность общения; немцы очень пунктуальны и строго соблюдают все правила этикета, даже мельчайшие и кажущиеся русским излишними.
— Сдержанность в личном общении; немцы никогда не будут бурно проявлять своих эмоций, громко смеяться или рыдать публично.
— несклонность вступать в разговор с незнакомыми людьми; немцы могут показаться русским необщительными, так как завязать на улице, в метро, в ресторане разговор с незнакомым человеком для них не характерно.
— Дистантность общения; для немцев не допустимо подходить к собеседнику слишком близко, всегда остается т.н. «личное, приватное» пространство, так же дистантность может быть эмоциональной и означать закрытость личной жизни для малознакомых людей и коллег. Они недоумевают, как русские могут «открыть душу» первому встречному.
— Приоритетность тем денег и еды в общении; немцы, особенно, во время торжеств и застолий (деловых и семейных) часто обсуждают расставленные блюда, продукты, из которых они приготовлены, способы приготовления блюд, качества напитков, их стоимость. Это не характерно для русских, как и тема денег, которая постоянно фигурирует на таких мероприятиях.
— Открытость обсуждения денежных вопросов с собеседником; русские часто считают денежную тему «щекотливой», тогда как немцы могут прямо сказать о своем недовольстве выставленной стоимостью или размером гонорара.
— Любовь к «практическому» юмору; немцы редко могут шутить просто и открыто, также у них редко допустимы шутки «ниже пояса», но анекдоты и смешные истории, касающиеся бытовых или деловых ситуаций, банкротства или неожиданного богатства, очень популярны.
— Невмешательство в общение третьих лиц также характерно для немцев, что ещё раз подчеркивает их педантизм и приверженность к соблюдению установленных правил. Когда русские проявляют подобное поведение, немцы обвиняют их в низкой культуре.
Небезынтересным является и мнение немцев о русском деловом мире и русских вообще.
Мнение немцев о русских:
— недостаточная готовность к проявлению инициативы и риску;
— отсутствие высказываний, выражающих расхождение мнений в обсуждениях и переговорах;
— почтительное отношение к начальству даже при его профессиональной некомпетентности;
— активное участие в обсуждениях и переговорах только небольшой части коллектива при традиционно пассивном соучастии остальных;
— компетентность партнёров не всегда оценивается по их профессиональным способностям;
— отсутствие, как правило, ответственных или виновных в принятом решении;
— решение личных проблем в рабочее время (на рабочем месте) как норма;
— распространение влияния и власти вышестоящих на нижестоящих;
— чрезмерное курирование зарубежных (немецких) партнёров или, наоборот, предоставление их самим себе;
— игнорирование плановых обязательств или повестки встреч;
— любопытствующее вмешательство в сферу личной жизни зарубежных партнёров;
— частые празднества и застолья, принуждение к выпивке и тостам.
Например, у одного русского в Германии, возникли проблемы по работе в связи с педантизмом немцев, скурпулезностью и зацикленностью на чём-то одном, а он мог делать несколько дел одновременно. Поскольку подобный стиль работы стал уже традиционным для немцев, то часто они даже не замечают, что делают что-то непривычное с точки зрения представителя другой культуры. Как правило, они вполне адекватно реагируют на ситуацию, но делают они это в рамках образцов поведения, принятых в немецкой культуре. Такие вещи действительно могут вызвать (и вызывали) у немцев определенное раздражение.
Во время пребывания в иной культуре необходимо было понимать представления немцев, их отношение к русским и к России, понимание ими сущности нового периода жизни — вхождение в иную культуру с иными условиями жизни и организацией деятельности, ценностями и требованиями.
В дальнейшем при анализе других наблюдений было выяснено, что развитие стереотипов восприятия зависят от личностного состояния совместимости с новой культурной средой, возникающим окружением, где переживается чувство удовлетворенности, эмоционального благополучия и душевного здоровья. Выявление содержательной стороны межкультурных контактов, принятие новых ценностей, способов поведения позволяло определить последовательность изменений межкультурного общения, его значение для личности: напряжение/ксенофобия — адаптация — личностный рост.
Интересно, что сенсорика также представляет собой тип невербальной коммуникации, основывающейся на чувственном восприятии представителей других культур. В зависимости от того, как мы чувствуем запахи, ощущаем вкус, воспринимаем цветовые и звуковые сочетания, ощущаем тепло собеседника, мы строим наше общение с этим собеседником.
Как уже указывалось, особенно большое значение имеют запахи. Это, прежде всего, относится к запахам тела и используемой косметики. Запахи, привычные в одной культуре, могут показаться отвратительными в другой. Обычной темой при обсуждении русских в Германии, к примеру, является чрезмерное, на их взгляд употребление парфюмерной продукции, особенно в повседневной жизни. Также русские женщины чрезмерно увлекаются косметикой и, по мнению немцев, иногда выглядят вызывающе.
Необходимо признать, что пока в Германии, да и на Западе вообще существенная часть русских и их детей, не только с политической и правовой точки зрения, но и с социально-экономической, культурной остается гражданами «второго сорта».
Полученные результаты позволили разработать модель преодоления стереотипов в отношении России и русских. Её основу составляют следующие положения:
Разнообразие человеческих типов, национально-культурных традиций, обычаев, поведения является залогом жизнеспособности;
Процесс восприятия новой культуры и страны, адаптации к ним должен рассматриваться как организованная деятельность, направленная на развитие возможностей самой личности в условиях изменяющихся культурных форм и соответствующих как традиционным культурным образцам, так и новым;
Межкультурное общение есть залог толерантности;
Позитивное восприятие России возможно, если общественное мнение Запада будет учитывать своеобразие индивидуального и культурного развития России, направленность сформировавшихся способов отношения (на себя, на взаимодействие и на результаты) и их валидность (симпатия, антипатия, безразличие).
Конечным продуктом работы по обеспечению толерантности является собственная активность личности, направленная на овладение новым уровнем образования, обеспечивающим развитие новых способов взаимодействия.
Итак, учёт рассмотренных стереотипов в восприятии России и русских, выявивших различия в коммуникативном поведении, не могут не влиять на успешность межкультурной коммуникации и развитие межкультурной компетентности. Принято считать, что преодоление стереотипов и этноцентризма — это основная задача межкультурного обучения. Решить эту задачу можно только в результате подготовки к диалогу культур, искоренению стереотипов в восприятии.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В целом формирование стереотипов восприятия России и русских в глазах Запада шло под сильным воздействием политических и литературных процессов. Сконструированный ещё в XVIII в. европейскими просветителями имидж деспотичной русской цивилизации оказался чрезвычайно прочным и надолго укоренившимся в сознании Запада.
Коммуникативное кодирование стереотипов и эмоций, связанных с восприятием России и русских на Западе позволяет вычленить такие из них, как холод, деспотизм, Сибирь, пространство, недоверие, гнев, отвращение, благодарность, жалость, несчастье и др.
В результате проведенного исследования была выявлена связь между историко-социальными событиями и стереотипами восприятия России и русских. Именно они задают эмоциональные фреймы — разные — в разные эпохи.
Не исключено также, что одно и то же событие могло вызвать различное отношение не только у представителей разных стран, но и у разных людей в одной стране.
Восприятие России и русских на Западе включает в себя специфику используемых социокультурных и политических дискурсов; своеобразие представлений о культурах и цивилизациях вообще; представления о допустимых (и недопустимых) её элементах; имидж русской власти (включая представление о мере её сакральности или иной трансцендентности), надежнее всего обеспечивающий страх и покорность подчиненных; характерные черты символического оформления русской цивилизации, принятые формы её самопредъявления и вообще различные культурные топосы, фигурирующие в культурной и политической практике России.
В целом можно отметить дефицитарность стереотипического и символического восприятия России и русских на Западе не только в XIX в. или в годы «холодной войны», но и сегодня. Особенности восприятия русской цивилизации включают в себя такие концепты как, деспотизм, сила, подражательность/отторжение, непредсказуемость, загадочность, пространство, холод. При этом подражательность постепенно уходит на второй план и начинается формирование концепта «отторжение» (от Европы) в связи с проводимой политикой В. В. Путина, что означало крах этого подражательства, неудачную попытку «европеизировать» и просветить Россию.
Если русских интеллектуалов XIX в. (Пушкина, Чаадаева, А. Тургенева) горячила глобально-политическая роль, которую Запад тогда приписывал России, то сегодня она вызывает, скорее, недоумение. В сформированное восприятие европейцев очень легко легла схема Токвиля — его схематическое противопоставление свободного Запада, и России, страны деспотизма.
Таким образом, в сознании Запада был сформирован образ России как деспотической, авторитарной страны, где нет и не может быть законности и гражданской культуры, где отсутствует свобода, нарушаются элементарные права человека.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Алпатов М. А. Французские современники о Росcии XVIII в. // Русская историческая мысль и Западная Европа (XVIII — первая половина XIX в.). — М.: Наука, 1985. — С.109 — 141.
Бессмертный Ю. Л. Некоторые соображения об изучении феномена власти и о концепциях постмодернизма и микроистории // Одиссей. Человек в истории.
1995. — М.: Наука, 1995. — С.15 — 34.
Бушуева Н. В. Обзор международной конференции по политической психологии «Образы государств, наций и лидеров» // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. — 2008. — № 3. — С.111−112.
Василенко И. А. Образ России в виртуальном диалоге культур // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. — 2008. — № 3. — С.3−21.
Гро Д. Россия глазами Европы // Отечественные записки. -2007. — № 5.
Грушина В. Ю. Стереотипы восприятия России в массовом сознании Великобритании в период Первой мировой //
http://community.livejournal.com/image_of_russia/63 376.html.
Грэм С. Неведомая Россия // Отечественные записки. — 2007. — № 5.
Дидро Д. Собр. Соч. — Т.
10. — С.393 — 453.
Записки бригадира Моро де Бразье // Современник. — 1837. — № 2. — С.218−300.
Записки графа Сегюра о пребывании в России. — СПб., 1865. — 211 с.
Зубов Н. Они о нас (Sky News. The Guardian) // Власть. — 2010. — 6 сентября. — С.
30.
Иванов Е. Различая национализм: проблемы метода как проблемы практики // Логос. — 2006. — № 2. — С.34 — 47.
Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Политические исследования. — 1997. — № 4. — С.21−34.
История западной литературы (1800−1910) / под реж. Ф. Д. Батюшкова. — М., 1913. — 493 с.
Карпова Н. В. Политическая культура в процессе становления гражданского общества // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. -2006. — № 1. — С.
41.
Кудашова Ю. А. Образ России в рассказе В. Каминера «Blut auf der Schönhauser Allee» //
http://www.rae.ru/forum2010/7/101.
Круглый стол «Образы России: стереотипы, парадоксы и реальность», 24 марта 2010 г. //
http://spravmir.ru/events/202—q-q-24−2010;.
Культурный ассимилятор. Тренинг адаптации к жизни в Санкт-Петербурге / отв.
ред. Н. А. Головин и Р. К. Тангалычева. — СПб., 2009. — 365 с.
Кюстин А. де Россия в 1839 г. — М., 1990. — 352 с.
Лысенко В. Г. Познание чужого как способ самопознания // Вопросы философии. — 2009. — № 11. — С.61−73.
Мамедова Л. Концепция «британства» Гордона Брауна. Попытка модернизации политики мультикультурности // Свободная мысль. — 2009. — № 3. — С.49 — 56.
Мильчина В. Русофилы, русофобы и «реалисты»: Россия в восприятии французов // Отечественные записки. — 2007. — № 5.
Монтескье Ш. О духе законов. Любое издание.
Прохода В.А., Рязанцев В. В. Межэтнические отношения: взгляды студентов МГУ // Вестник МГУ. Сер.
18. Социология и политология. 2007. -№ 1.-С.105 — 111.
Руссо Ж. Общественный договор. Любое издание.
Ситуация в странах мира и имидж Российской Федерации //
http://www.ancentr.ru/resources/doc/imidz.doc.
Стереотипы уже в кладовке: образ России в сознании венгров //
http://perevodika.ru/articles/15 194.html.
Токвиль А. Демократия в Америке. — М.: Прогресс, 1994. — 496 с.
Тэйлор Ч. Демократическое исключение (и «лекарство» от него?) / Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. — М., 2002. — 232 с.
Турен А. Способны ли мы жить вместе? / Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология (под ред. В.Л. Иноземцева). — М., 1999. -584 с.
Хилханов Д. Л. Этническая идентичность: роль хозяйственно-экономических и культурно-языковых факторов. — Автореф… дис. докт.
соц.наук. — Улан-Удэ, 2007. — 26 с.
Цимбаев Н.И. «Под бременем познанья и сомненья…» (идейные искания 1830-х гг.) // Русское общество 30-х гг. XIX в. (Мемуары современников). — М.: Изд-во МГУ, 1989. — С.5 — 47.
Чаадаев П. Я. Сочинения. Составление и примечания В. Ю. Проскуриной. М.: Правда, 1989. — 488 с.
Чаадаев П. Я. Философические письма, адресованные даме // Русское общество 30-х гг. XIX в. (Мемуары современников). — М.: Изд-во МГУ, 1989. — С.120−136.
Язык мой… Проблема этнической и религиозной нетерпимости в российских СМИ. — М.: Центр «Панорама», 2002. — 345 с.
Fiona Hill, Clifford Gaddy. The Ciberian Curce: How Communist Planners Left Russia Out in the Cold. Wash., D.C.: Brookings Institution Press, 2003.
