Барокко в Казани в 18 в.: социокультурный феномен

До середины 19 века все произведения ювелирного искусства изготавливались поштучно. Профессия ювелира требовала многолетней подготовки и относилась к элитным. Каждый предмет, созданный художником-ювелиром, был с одной стороны — функциональной вещью, а с другой — уникальным произведением искусства. Ювелирное изделие, как вещь принадлежащая конкретному человеку, является как бы его визитной карточкой и отражает его вкусы.

XVIII век стал временем становления ювелирного промысла именно как искусства. Само слово «ювелир», столь привычное сейчас, пришло в начале XVIII века на смену старому русскому названию «золотых и серебряных дел мастер». Причем, это не просто замена одного термина другим, а показатель наличия новых тенденций, связанных с европейскими веяниями в русской жизни, культуре и искусстве.

Первые годы XVIII в. Москва продолжает оставаться крупнейшим центром русского серебряного дела. Появляются новые формы и вместе с ними новые орнаментальные мотивы. Также это время начала расцвета русского портрета. Это новое явление нашло отражение в ювелирном искусстве. Уже в самом начале столетия появились первые миниатюрные портреты на эмали. Первыми были выполнены портреты Петра I, Екатерины II, Меньшикова, серебряные портреты царя со всеми детьми. Портрет Петра I в золотой оправе с алмазами («царская персона») служил самой почетной наградой за заслуги. Все эти значимые изменения в ювелирном искусстве того времени влекут за собой и новшества в обработке и использовании драгоценных камней.

Татарское ювелирное дело достигло наивысшего расцвета в XVIII — середине XIX вв. Древнейшим и наиболее крупным центром ювелирного дела была Новотатарская слобода в г. Казани, где располагались целые кварталы с ювелирными мастерскими, и районы Заказанья (Лаишевский, Сабинский, Мамадышский, Рыбно-слободский). Наиболее изящные и технически сложные украшения нередко изготовлялись женщинами.

Ювелиры владели всем технологическим процессом изготовления ювелирных изделий. Основным материалом служило серебро: низкопробное — для основной массы населения и высокопробное с позолотой — для высшего сословия. Золото, бронза и медь использовались крайне редко. Инструментарий ювелира был очень прост. Он состоял из наковальни, напильников, тисков, щипцов, зубил, волочильных досок, пробойников, ножниц, молотка и т. д. Преобладающее место в декоре ювелирных изделий принадлежало цветочно-растительному орнаменту, реже — геометрическому. Еще реже встречались зооморфные, сильно стилизованные мотивы, что было связано с догмами ислама, запрещавшими изображение живых существ.

Издревле наибольшее развитие в ювелирном деле получили чеканка — чуку, литье — кою, гравировка — чоку. Используя чеканку, ювелиры изготовляли преимущественно бляхи — составные части женских украшений, а также браслеты, застежки. Литье применялось при изготовлении жетонов, подвесок для украшений, а также блях. Отливкой из дешевых металлов имитировались старинные «екатерининские» и «елизаветинские» рубли и мелкая монета, которые, как и бляхи, использовались в качестве составляющих элементов украшений для татарок. Техника гравировки часто применялась при декоративном оформлении браслетов, нередко и блях. В виде мотива гравировки часто выступали связанные с восточными традициями благожелательные надписи, выполненные арабской вязью, т. е. декоративным письмом, в котором буквы связаны в непрерывный и равномерный орнамент. Текст нередко сливался с растительным узором в единую орнаментальную композицию. Гравировка на изделиях часто сопровождалась чернью — каралту, реже — насечкой или инкрустацией из другого металла.

Наиболее квалифицированные мастера владели и техникой скани — челтәрләү. Казань — единственный город в Поволжье, где было высоко развито искусство скани, причем оно носило здесь особый характер. Так, в России сканые узоры расцвечивали эмалью. Татарская же скань является исключением, ее завитки дают чисто графические рисунки сложных мелких узоров. С точки зрения техники татарская скань связывается исследователями скорее со среднеазиатской или греческой, чем с русской.

Высшим достижением татарских ювелиров была бугорчатая скань — калкытып челтәрләү, когда каждый завиток сканого орнамента объемно возвышается над плоскостью изделия. Бугорчатой сканью выполнялись ювелирные украшения для женщин высшего сословия. Расцвет искусства скани приходится на середину XVIII — начало XIX в. Для сканых изделий этого периода характерны микроскопическая плотность и точность сканого заполнения, чистота отделки сканого орнамента. Имела распространение и связанная со сканью зернь: мелкие металлические шарики, напаянные на сканый орнамент.

Из драгоценных и полудрагоценных камней часто использовались топазы, аквамарины, аметист, яшма, сердолик и бирюза, которые располагались на поверхности изделия обычно в виде розеток.

В Заказанье в XVIII—XIX вв. у волго-уральских, сибирских татар появляются периферийные ювелирные центры. В Самарской губ. (д. Балыклы, Кшаны, Усманаул), в Предкамье (д. Елхово Озерное, Шаймурзино), в Окско-Сурском междуречье (г. Касимов, с. Байкеево), в Зауралье (с. Ахуново) и др. они создавались казанско-татарскими ювелирами, попавшими в периферийные районы с «волнами» различных исторических переселений или в результате занятия отходничеством.

Поэтому ювелирные украшения периферийных центров выполнялись, как правило, в духе традиций казанско-татарской ювелирной школы. Как и в Заказанье, местные ювелиры работали по заказам, передавая навыки мастерства по наследству. Украшения изготовлялись из серебра заказчика (царских рублевых монет). Оплата взималась серебром, деньгами или натурой (зерном, скотом).

Как видим, ювелирное дело у татар находилось на стадии ремесла, связанного с докапиталистическими формами хозяйства. Исключение в этом отношении представляет Рыбная Слобода Лаишевского уезда Казанской губ., где ювелирное дело получило в капиталистический период характер довольно крупного русского кустарного промысла, возникшего на основе существовавшего «во времена царей казанских» татарского ювелирного центра. Русские ювелиры в массовом порядке копировали традиционные татарские украшения для продажи их татарам и другим тюркским народам Европейской и Азиатской России. Продукция их, как правило, отличалась невысоким художественным мастерством и пользовалась спросом у малообеспеченных слоев населения.

В народном декоративно-прикладном искусстве татар — именно в вышивке — ярко проявился расцвет цветочно-растительного орнамента или «восточного барокко». «Восточное барокко» с популярной темой цветочного букета становится выражением эстетического вкуса народа, одной из основ стилистики татарского орнамента. В процессе эволюции цветочного стиля значительную роль начинают играть садовые, луговые и лесные мотивы, в том числе и букетные композиции из астр, хризантем, георгинов, пионов, роз, незабудок, ромашек, васильков и др.

Из геометрического орнамента большое распространение получили повторяющиеся линии, полосы, зигзаги, волны, спирали, изображения шестиконечной и восьмиконечной звезды, солярные знаки — розетки простые и сложные, вихревые и цветочные и т. д. Геометрический орнамент занимает в целом незначительное место в вышивке казанских татар. Значительно большее распространение он получил в творчестве астраханских золотошвеек и у кряшен.

Заметное влияние на стилистику вышитых композиций оказал ислам. Запрет на сюжетные изображения, однако, не смог полностью искоренить излюбленные языческие мотивы, особенно в творчестве окско-сурских мишарей, астраханских и сибирских татар. Они сохранились в завуалированном виде, преобразуясь в загадочные символы и чисто декоративные элементы. Такие анахронизмы можно наблюдать и в золотном шитье казанских татар, отличающихся особой приверженностью к исламским традициям — на молитвенных ковриках — намазлык, футлярах для книг. «Птички счастья» — излюбленный мотив татарских вышивальщиц — нередко украшали бархатные калфачки казанских татарок. В узорах знаменитых казанских полотенец встречаются завуалированные изображения коней, всадников, парных голубей, уточек, драконов, которые утопают в цветочно-растительных узорах, преобразуясь в новые загадочные формы.

«Наиболее характерными композиционными решениями орнаментальных сюжетов можно назвать ленточные, геральдические, сетчатые раппорты, центрально-лучевые и круговые композиции. Существовал и свободный тип композиции, исходящий из мотива цветочного букета, особенно широко применявшийся в расшивке калфаков. Для него характерно свободное живописное исполнение и асимметричность».

Многообразность татарского орнаментального искусства, связанная с богатством различных по происхождению орнаментальных мотивов земледельческих и кочевнических культур, объясняется сложностью этнической и этнокультурной истории народа.

Золотное шитье у татар широко распространилось с конца XVIII в. Для вышивки золотом использовали лучшие сорта однотонных восточных тканей: тончайшей выделки бархат и велюр (на хлопковой или шелковой основе), реже — шелк, парча, тафта, альпак, кисея, сукно, хлопчатобумажные ткани. В качестве основы для золотного шитья изредка применялась и привозная тонкой выделки кожа. Использовались и западноевропейские ткани, особенно сукно, а с появлением мануфактуры в России — и российские.

В золотошвейном деле татар исстари использовались металлические нити, плотно навитые на бумажную или нитяную основу, применялась канитель — тонкая золоченая или серебряная проволока, скрученная в виде спирали. В наиболее выразительных деталях вышивки имела место скрученная в пружину плоская металлическая нить — трунцал. К XIX в. настоящие золотые и серебряные нити встречались редко, их почти повсеместно сменила мишура — позолоченная или посеребренная медь. В самых древних экземплярах вышивки характерно применение плоской золоченой металлической нити «ука» («бить» — в практике русского или «сим» — в практике бухарского золотного шитья). В качестве дополнительного декоративного материала применялись блестки, бисер, жемчуг, стеклярус, позумент, бахрома, кисти, витые металлические спирали, ювелирные поделки и т. д.

Технология золотного шитья татар, как и многих других народов, сопоставима с золотной вышивкой древних восточных цивилизаций. Древний Вавилон, позже — Византия, Персия, а затем Османская Турция — на разных этапах развития цивилизации являлись центрами, где закладывались основополагающие традиции шитья золотом. Большинство технологических приемов в татарском шитье аналогичны традициям русского золотошвейного искусства (лишь по-разному обозначались виды и приемы шитья), и это не случайно, поскольку русское золотное шитье также неразрывно связано с древними азиатскими традициями. Тем не менее нельзя отрицать самобытность и оригинальность татарской вышивки. Существуют присущие только татарскому золотному шитью сочетания технических и стилевых приемов.

Основным принципом в технологии вышивки золотом у татар была гладь «вприкреп», это покрытие драгоценной нитью только лицевой стороны изделия. Как показывают археологические материалы, техника гладевого шва с расшивкой золотыми и серебряными нитями была распространена еще среди населения Волжской Булгарии и Золотой Орды. Так, о «золоченой шелковой материи», использовавшейся при изготовлении женских головных уборов вроде золотоордынской бокки упоминают средневековые путешественники.

«Развитие национального искусства связано с появлением общих и универсальных, т.н. стереотипных форм национальной культуры. Одной из таких форм становится татарский костюм. Он обретает универсальность, общенациональные черты и распространяется в городах, в местах компактного проживания татар. На селе, фольклорный костюм продолжал сохраняться, хотя и здесь зажиточные слои населения предпочитали общенациональные формы одежды. Другой стереотипной формой национальной культуры был комплекс татарского жилища, оформление его экстерьера и интерьера. Претерпели изменения в сторону общенациональной специфики все виды искусства, получившие развитие в форме ремесленного или промышленного производства, связанного с тиражируемым и массовым выпуском продукции. Это относится к отдельным видам украшений, металлической утвари, головных уборов, обуви, безворсовым коврам, тканым изделиям, шамаилям. Формируется общенациональная мода и общенациональный стиль как показатель объединения татар на основе общности художественно-эстетических вкусов».

Татарское народное декоративно-прикладное искусство, являясь частью как материальной, так и духовной культуры этноса, включает в себя различные виды художественного творчества, связанные с оформлением жилища, костюма, традиционной обрядовой и праздничной культуры. В течение столетий татарское народное художественное творчество сложилось в своеобразный синтез оседло-земледельческой и степной кочевнической культуры. В наиболее развитых видах народного искусства татар (кожаная мозаика, золотное шитье, тамбурная вышивка, ювелирное искусство, закладное ткачество) четко просматриваются традиции древних оседлой городской и степной кочевой культур. Особая роль в формировании этого искусства принадлежит Казанскому ханству — государству с высокоразвитыми ремесленными традициями, истоки которых связаны с городскими ремеслами Волжской Булгарии и Золотой Орды. После распада Золотой Орды кочевая стихия захлестнула ее некогда мощную и яркую городскую культуру. И только в оседлых районах, прежде всего в Казанском ханстве, ее наследие было воспринято, продолжало жить и развиваться, постоянно обогащаясь и подпитываясь традициями местного финно-угорского и славяно-русского населения, достигнув наивысшего расцвета в XVIII — середине XIX вв.

Таким образом, можно сделать общий вывод. В культуре нарождающейся с 18 в. татарской нации традиционное искусство, сформировавшееся на этапе средневекового развития этноса, явилось одним из составных частей национальной культуры и стало важнейшим фактором, формирующим национальное самосознание татар. Развитие татарской городской культуры и ремесленного производства в 18 — середине 19 вв. происходило во взаимодействии со сложившимися традициями сельской культуры, сохранявшей достижения феодальной эпохи, способствовало созданию образцовых, т.н. классических форм, в искусстве. Именно они послужили процессам становления общеэтнических традиций в национальном искусстве. Влияние стиля барокко на повседневную культуру татар в Казани XVIII века практически не выражено.

В качестве особенной отрасли развития Казани и Заказанья в эпоху барокко необходимо отметить развитие промышленности. C древнейших времен население Среднего Поволжья и Приуралья было знакомо с обработкой различных руд для изготовления орудий труда, украшений и предметов быта. О разработке рудников и деятельности ремесленников свидетельствуют сохранившиеся следы горных шахт и остатки плавильных ям, найденные при археологических раскопках.

В топонимике Казанской губернии встречались названия населенных пунктов, свидетельствовавшие о рудных месторождениях или занятиях населения, связанных с обработкой металлов. Среди них — Малые, Средние и Большие Бакырчи (в переводе с татарского «бакыр» — медь). Недалеко от Мамадыша существовали д. Бакырка и речка Бакырка.

Сразу после завоевания Казанского ханства в крае были начаты поиски ископаемых месторождений, которые должны были обеспечить развитие горной промышленности. Правительство стало уделять значительное внимание разработке рудных месторождений на Камско-Вятских землях. С этой целью из Москвы присылали сведущих людей и в помощь к ним направляли мастеров-плавильщиков, рудокопов и ссыльных. Управлением горных дел на местах ведали воеводы тех округов, где была найдена руда.

В этот период поиском рудных месторождений занималось не только правительство, но и многие частные лица. Рудоискательная горячка охватила все сословия, и в XVI—XVII вв.еках горным делом занимались купцы и военные, духовенство и простые крестьяне.

В XVIII веке государственные преобразования, проводимые Петром I, потребовали огромного количества металла. Начало Северной войны лишило Россию импорта шведского железа. Именно потребности войны со Швецией стали главным импульсом в петровских мерах, касавшихся промышленности. Стремясь добиться резкого увеличения производства меди, железа и чугуна, Петр Великий выбрал самый простой путь для создания экономической независимости государства — развитие горного дела и заводов. Для успешного привлечения к этому важному государственному делу заинтересованных лиц, российский государь не скупился на льготы и привилегии и освобождал будущих фабрикантов и заводчиков «от служб».

Указом 1700 года каждому желающему было предоставлено право искать, разрабатывать рудные месторождения и строить заводы. Был учрежден особый Приказ рудокопных дел, который заведовал горным промыслом.

Для становления горного дела Петр I приказал нанимать европейских мастеров, поощрял их переселение в Россию, чтобы «заводить там заводы». К поиску привлекались пленные шведы, которых отправляли на Урал и в Казанскую губернию.

В январе 1705 года Приказом рудокопных дел в Казань и низовые города Казанской губернии были направлены опытные «рудосыскных дел мастера» шведы Фридрих Блиер и Юрий Шмит, цеховой мастер Крестиан Франк, переводчик Павел Бривцын и двое учеников.

Позднее Блиер писал в представлении Сенату, что «в Казанской губернии также находится изрядная медная руда, от центнера до 20, 30, 40 и 50 фунтов в себе меди содержащая, также и самородная сера». На берегу р. Вятки было найдено меднорудное месторождение. Не имея возможности создать завод, шведы построили простые горны, в которых плавили богатую руду.

Капитан П. Рычков, позднее совершавший обследования российских земель, отмечал в своих записках, что владельцу Саралинского завода С. Красильникову «завод достался от отца, а до него здесь находился медный завод, заведенный шведами».

История заводской промышленности XVIII века получила освещение в трудах отечественных исследователей уже в период ее формирования и становления. Авторами этих работ были сами организаторы заводской промышленности, государственные чиновники и члены академических экспедиций 1760−1770-х годов, которые были современниками, очевидцами и активными участниками организации промышленных предприятий.

Одним из первых, кто составил описание заводов, явился В. Н. Татищев, который был не только историком, но и главным начальником уральских казенных заводов. В 1720 году Берг-коллегия направила его в Сибирскую губернию, где ему предлагалось «приложить труд поиску месторождений медной и серебряной руд в Сибири, построить заводы и начать выплавку меди и серебра». На В. Н. Татищева возлагались административно-финансовые функции, на бергмейстера И. Ф. Блиера — техническое руководство за всеми горнозаводскими работами.

В 1721 году Татищев встал во главе Горной канцелярии, которая руководила деятельностью казенных заводов и осуществляла надзор за частной промышленностью. Позднее канцелярия была преобразована в Сибирское Высшее Горное Начальство, которому подчинялись не только сибирские, но и казанские заводы (к Казанской губернии тогда отходили земли Вятской и Уфимской губерний). В 1734 году Татищев вновь был направлен на Урал «для размножения заводов».

В царствование Анны Иоанновны была составлена особая инструкция, по которой разрешалось отдавать казенные фабрики частным лицам на особых условиях, а для работы нанимать вольных людей.

Промышленное развитие Казанской губернии в XVIII веке имело свои характерные отличия. Если на большей территории России развивалось производство чугуна, железа и меди, то в Казанской губернии действовали преимущественно медеплавильные заводы. Расположение ряда восточных уездов Казанской губернии на западных отрогах горного Урала определило довольно быстрое развитие медеплавильной промышленности.

Активный поиск руд и использование рудников, уже известных с XVII века, привели к тому, что в первой половине XVIII столетия на территории Казанской губернии действовало около 10 заводов, которые выплавляли медь и чугун.

С конца XVII века по 1731 год в 7 верстах от г. Елабуги, на речке Сарали действовал Саралинский завод, который имел чрезвычайно удобное положение. К нему были приписаны главные и древнейшие рудники — Актазицкий и Ахметьевский, получившие свое название от близлежащих татарских деревень. В 1729 году недалеко от Саралинского завода началось строительство еще одного медеплавильного завода — Коринского. Коринский завод строился на средства тульского купца Семена Красильникова. Это был вододействуемый, с завершенным производственным циклом. Мощность завода была небольшой, но достаточно высокой по сравнению с заводами XVII—XVIII вв.еков.

Одним из первых «рудознатными» мастерами было обнаружено меднорудное месторождение около д. Кукмор Мамадышского уезда. Его владельцем стал казанский купец А. С. Иноземцев, который в 1743 году построил медеплавильный завод. Первоначально завод был устроен около д. Янцевой, но вскоре за недостатком воды был переведен в село Кукмор. Кукморский завод стал одним из первых медеплавильных заводов Казанского края, и его деятельность на многие годы вперед определила занятия местного населения. Впоследствии владельцами и совладельцами завода были известные татарские купцы: в конце XVIII века — купец Абсалямов, в начале XIX века — Утямышев.

В 1747 году симбирским купцом Артемием Маленковым на реке Берсут был построен завод, который по названию реки стал известен как Берсутский (Берсудский) медеплавильный завод.

В 1758 году на речке Кичуй, правом притоке р. Шешмы, симбирским купцом Г. И. Глазовым, рядом с Кичуйской крепостью, был построен Богословский медеплавильный завод.

В 1759 году в 60 верстах от Мамадыша по указу Берг-коллегии казанскому купцу П. Келареву было разрешено строительство Мешинского (Таишевского) завода «для добывания и выплавки добротные, медь содержащие руды». К заводу было приписано 23 рудника.

В 1763 году на реке Вятке при истоке речки Пижмы казанскими купцами Иваном и Афанасием Кобелевыми был устроен Пижманский завод. Владельцы завода вели свое происхождение от служилых татар. В XVIII веке они были достаточно известными и состоятельными людьми, имели несколько медеплавильных заводов в Мамадышском и Малмыжском уездах. К Пижманскому заводу было приписано до 186 рудников, находившихся на рр. Вятке и Каме. Наибольшим содержанием меди отличались рудники по берегам Камы.

Среди предпринимателей XVIII столетия хорошо известен род балахнинских купцов Осокиных. Купеческий род Осокиных ведет свое происхождение от выходцев из крепостных крестьян Троице-Сергиева монастыря — Петра и Гавриила Осокиных. В фондах Национального музея РТ хранится комплекс материалов, связанных со строительством Осокиными нового медеплавильного завода. На примере этих документов можно проследить документальное и юридическое закрепление частного предприятия в XVIII столетии. К заводу было приписано более 200 рудников и приисков. В 1770 году производительность завода составляла около 1500 пудов штыковой меди и до 200−300 пудов листовой меди.

Территория Казанской губерния занимала центральное положение на Средней Волге и Нижней Каме. Медеплавильные заводы возникли на западных отрогах Уральского хребта. Десять медеплавильных заводов давали в XVIII веке десятки тысяч пудов штыковой меди, которая шла на изготовления вооружения, на монетный двор и изготовление ремесленных изделий.

Однако к концу века производительность заводов Казанской губернии снижается, заводы перепродаются или закрываются. Упадок медеплавильного производства губернии связан с целым комплексом социальных и экономических причин, но в значительной мере объясняется тем, что выплавка меди становилась все более нерентабельной (процент содержания меди в казанских рудах составлял 2,5−3% в отличие от уральской руды, где содержание меди доходило до 30−40%).

Классические общеэтнические формы ярко представлены в образцах декоративного искусства, которое охватывало почти все сферы материально-художественного производства, существовавшие тогда в татарском обществе. В период с середины 18 до середины 19 вв. складывается образцовый — классический татарский костюм как своеобразный комплекс традиционных компонентов, образующих целостный художественный ансамбль. Формируется классический стиль в орнаменте, цветовых соотношениях, получают развитие присущие только для татар техники исполнения в таких видах искусства как кожаная мозаика, ювелирное дело, золотое шитьё, вышивка, ткачество и другие, создается единый художественный ансамбль интерьера и экстерьера жилища. В обрядовых и бытовых изделиях, в одежде, народном зодчестве, в оформлении предметно-пространственной среды обитания выявляется целостная художественно-эстетическая идея, которая находит выражение в классических видах искусства, впоследствии ставших общенациональными.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В проблематике архитектуры русского барокко спорной и особенно трудной представляется динамика становления стиля — с предпосылок его к зарождению и далее стадии зрелости. При построении некой его модели необходим отказ от стереотипов суждений о русском барокко по меркам классического проявления этого стиля в Италии, поскольку речь идет о варианте — «славянском барокко» — с его спецификой и существенным синхронным смещением стилевой фазы, через которую прошли многие европейские школы. Отсюда неординарный путь становления русского барокко.

Татарская слобода второй половины XVIII века, представлявшая собой застроенное одно-двухэтажными домами пространство со свободно развившейся планировкой на живописном высоком берегу озера Кабан, необычайно украсилась после постройки мечетей в стиле барокко. Высокие, богато декорированные и ярко окрашенные здания мечетей возвышались над деревянной застройкой, обогащая ее силуэт вертикалями своих минаретов.

Надо сказать, что архитекторы русского барокко уже имели к тому времени богатый опыт в формировании своеобразных местных школ зодчества и оставили после себя немало незурядных произведений церковного и светского назначения, в том числе и в Казани, отмеченных печатью индивидуальности и своеобразия. В этих постройках они смело сочетали традиции народного искусства со стилевыми характеристиками западноевропейской архитектуры. Опираясь на этот опыт, а также используя богатые традиции татарского зодчества, эти мастера сумели достичь нового качества архитектуры и прийти к новаторским решениям, смело аранжируя западный стиль в духе местных традиций.

Двухвековой кризис, на протяжении которого религия ислама в неравном противоборстве с воинствующим православием отстаивала само право на существование, губительным образом сказался на архитектуре мечетей, позволив сохранить лишь самый непритязательный и утилитарный тип здания с минаретом на крыше. Внезапное потепление отношений с царским правительством дало возможность возвести монументальные каменные мечети в центре Казани, хотя при этом и не было достигнуто должного осмысления поставленной задачи. Стремясь использовать благоприятный момент, казанское купечество и духовенство поспешило немедленно заложить фундаменты двух мечетей, попутно решая, по-видимому, вопросы конкретного воплощения их внешних форм с русским архитектором. Недостаток времени не позволил сколько-нибудь тщательно продумать варианты композиционного построения будущих зданий, и за основу был принят привычный, традиционный тип здания с минаретом на крыше.

В провинции носителем стилевых признаков барокко был преимущественно декор, соседство которого с декоративными мотивами нарышкинского стиля и местного узорочья создавало странное соединение форм. Эта картина встречалась в ситуации XVII в. Однако в некоторых проявлениях и здесь процессе развития стиль барокко привел к появлению еще одной провинциальной модификации этого стиля, в частности, в архитектуре Казани. Но во многих провинциальных очагах в условиях заторможенности культурного развития и живучести средневековых традиций он так и не достиг полноты выражения. В застройке Казани XVIII века можно видеть совсем немного примеров архитектуры барокко в её чистом виде.

Реформы Петра I в области быта способствовали развитию декоративно-прикладного искусства. Правда, Россия и в допетровское время не была скудна мастерами-умельцами; немало шедевров их творчества хранится в наших музеях. Это высокохудожественные образцы литья, ковки, чеканки, резьбы, вышивки, ткачества. XVIII столетие расширяет сферу производства и использования предметов декоративно-прикладного искусства. Пережитки феодальной замкнутости уходят в прошлое, хотя во многих областях существуют по-прежнему ремесла, сохраняющие свою специфику, технические приемы, устоявшиеся эстетические критерии, но, благодаря развитой торговле, связь между этими центрами, а также с Москвой и Петербургом стала постоянной и интенсивной. В конце XVII—первой половине XVIII века эти черты народного искусства включаются в систему барокко. Русскому декоративно-прикладному искусству чужда чрезмерная вычурность. Предмет не должен терять своей естественной формы ни когда он выполняет утилитарные функции, ни когда он служит украшением.

Итак, модель становления русского барокко в архитектуре выявляет всю неординарность его пути, обусловленную спецификой нашей истории и ее духовной культурой. На его становление и утверждение ушло более ста лет. Вторую половину XVII в. следует рассматривать лишь как культурное приготовление стиля с накоплением генофонда барокко в архитектуре. Активное становление его начинается в культурном контексте петровского времени, а кульминация приходится на середину XVIII в. Вместе с тем, можно говорить о трех модификациях русского барокко в архитектуре, выделяя Петербург, Москву и затем провинцию.

Барокко в славянских культурах. М., 1982.

Барокко и классицизм в истории мировой культуры. М., 2001

Бессонова Т. В. Казанская суконная слобода в XVII — первой половине XIX вв. / Т. В. Бессонова; Ин-т упр. — Набережные Челны: Изд-во Ин-та упр., 2000. — 254 с.

Бикбулатов Р. Казань и ее слободы / Ренат Бикбулатов, Рафаэль Мустафин. — Казань: Заман, 2001. — 203 с.

Бретаницкий Л. С. Проблемы типологизации архитектурного наследия Переднего Востока эпохи средневековья.— В кн.: Бретаницкий Л. С. Художественное наследие Переднего Востока эпохи феодализма. М., 1985.

Буганов В. Петр Первый и его время СПб: Наука, 1996.

Виппер Ю. Б. Барокко в западноевропейской литературе XVII столетия. -В кн.: Творческие судьбы и история. М., 1990.

Власов В. А. Стили в изобразительном искусстве. Иллюстрированный словарь. М., 2003.

Генксль Г. Народное образование на Западе и у нас /Библиотека самообразования/. — Спб, Брокгауз и Эфрон. — 1906.

Два города — две судьбы: [Санкт-Петербург — Казань: сб. ст. / ред. А.В. Минеева]. — Санкт-Петербург: Славия, 2005. — 207 с.

Девятых Л. И. Из истории казанского купечества / Леонид Девятых. — Казань: Титул, 2002. — 157 с.

Девятых Л. И. Казань. Забытое и незнаемое / Леонид Девятых. — Казань: Титул, 2002. — 399 с.

Достойны памяти потомков: (Гор. головы Казани 1767−1917 гг.): Сб. док. и материалов / Гл.

арх. упр. при Каб. Министров Респ. Татарстан, Нац. арх.

Респ. Татарстан; [Составители А. М. Димитриева и др.]. — Казань: Гасыр, 2002. — 351 с.

Древняя Казань глазами современников и историков / М-во культуры Респ. Татарстан и др.; Сост. и авт. коммент. Ф. Ш. Хузин,[к.ист.

н., лауреат Гос. премии РТ в обл. науки и техники], А. Г. Ситдиков; [Редкол.: К. Ш. Исхаков и др.]. — Казань: Фест, 1996. — 443 с.

Дульский Н. М. Западная культура и барокко в Казани.— В кн.: Старая и Новая Казань. Под ред. С. П. Сингалевича. Казань, изд. Академцентра Татнаркомпроса, 1927.

Завьялова М. К. Татарский костюм = Tatar costume: Из собр. Гос. музея Респ. Татарстан: [Альбом] / М. К. Завьялова. — Казань: ЗАМАН: Фонд «Туран», 1996. — 251 с.

Золото и серебро казанских татар: Из собр. Нац. музея Респ. Татарстан = Gold and silver of the Kazan Tatars / [Редкол.: Л. Г. Алексеева и др.]. — Казань: Заман, 2002. — 159 с.

История Казани в документах и материалах, XX век / под ред. д.ист.

н. Р. У. Амирханова. — Казань: Магариф, 2004. — 711 с.

Исхакова Р. Р. Деятельность Казанской учительской семинарии в конце XIX начале XX вв. / Р. Р. Исхакова. — Казань: Новое знание, 2002. — 19 с.

Исхакова Р. Р. Казанская татарская учительская школа и ее роль в формировании и становлении национального образования / Р. Р. Исхакова. — Казань: Новое знание, 2002. — 30 с.

Казань / [Авт.-сост. С.А. Хворостухина]. — М.: Вече, 2003. — 206 с.

Казань в легендах = Казан турында легендалар / [Авт.-сост. — С. Гилязутдинов, А. Гилязутдинова; Худож. Загир Хакимов]. — Казань: Дом печати, 2003 (ГУП Полигр.

издат. комб.). — 93 с.

Казань. Времен связующая нить: [Ист. очерк: Тысячелетию г. Казани посвящается / Девятых Л. А., Белоглазов А. В., Илялова И. И. и др.]. — Казань: Титул, 1999. — 274 с.

Кириченко Е. И. Архитектурные теории ХIХ века в России. М., 1986.

Копылова В. И. Ювелирное искусство Урала (XVIII-XX вв.) / В. И. Копылова. — 2-е изд., испр. и доп. — Екатеринбург: Банк культ. информ., 2000.

Кузнецова Л. Петербургские ювелиры. Век восемнадцатый, бриллиантовый…- М.: Центрполиграф, 2009.

Кузнецова Л. Украшения императрицы// Антик-инфо 2005 № 30.

Кэссин-Скотт Д. История костюма и моды: Нагляд. Эволюция стилей одежды с 1066 г. до настоящего времени: Ил. энцикл. — М.: ЭКСМО-пресс, 2002.

Лазарев А.Г., Лазарев А. А. История архитектуры и градостроительства. Ростов-на-Дону, 2003. 508 с.

Лисевич М. М. История Казани глазами эрудитов / Мансур Лисевич. — Казань: РИЦ «Лиана», 1998. — 80 с.

Лихачев Д. Барокко и его русский вариант XVII в. / Русская литература. Л. 1969, № 2.

Москва — Казань. Величие России = Moscow — Kazan. Grandeur of Russia: [книга-альбом / авт.- сост. С. Перевезенцев, д.ист.

н.]. — Москва: Голден-Би, 2005 (М.: Типография «Новости»). — 361 с.

Новиков Ф. Беседы о мастерстве зодчего.— В сб.: Панорама искусства, № 10. 1977. С. 23.

Остроумов В. П. Казань. Очерк по истории города и его архитектуры. Казань, 1978.

Панченко А. Русская культура кануна петровских реформ. Л., 1984.

Пилявский В. И. История русской архитектуры. М., 1984. — 564 с.

Проскурякова Т. С. О традиционализме в монументальной архитектуре Сибири XVIII в.— Архитектурное наследство, № 34, 1986.

Республика Татарстан: православные памятники (середина ХVIначало ХХ веков) / [К.и.н. Е. В. Липаков (рук.), Е. В. Афонина, Е. Б. Долгов и др.] - Казань: Фест, 1998. — 304 с.

Рощектаев А. Путеводитель по святыням Казанской епархии. Режим Эл. доступа:

http://zhurnal.lib.ru/r/roshektaew_a_w/indexdate.shtml

Свердлова Л. М. Купечество Казани: дела и люди / Л. М. Свердлова. — Казань: Матбугат йорты, 1998. — 168 с.

Скоробогатов А. В. Государство и общество в идеологии и политике императора Павла первого/ Науч.

ред. А. Б. Каменская. -Казань: Таглитамат, 2004.

Славянское барокко (Историко-культурные проблемы эпохи). М., 1979.

Стригалев А. А. Художественный образ в архитектуре и его структура.— В кн.: Теория композиции в советской архитектуре. M., 1986.

Султанов Р. И. Историческая география Казани: город и его предместья в ХVI-XVII веках: тысячелетию Казани посвящается / Р. И. Султанов. — Казань: Магариф, 2004. — 268 с.

Султанов Р. И. Историческая география Казани: город и его предместья в ХVI-XVII веках: тысячелетию Казани посвящается / Р. И. Султанов. — Казань: Магариф, 2004. — 268 с.

Тверской Л. Н. Русское градостроительства до конца 18 века. Л., 1953. — 213 с.

Ткачев В. Н. История архитектуры. М.: Высшая школа, 1987. — 271 с.

Фальборк Г., Чарнолусский В. Народное образование в России. — Спб., б.г.

Флоровский Г. Пути русского богословия. — Париж, 1937.

Халитов Н. X. Характерные черты и особенности архитектуры казанских татар XVIII века.— В кн.: Взаимодействие интернационального и национального в изобразительном искусстве Татарстана. Казань, 1981. С. 64.

Хрестоматия по истории педагогики. T.

4., 4.

2. — М, 2008.

Хрестоматия по русской литературе XVIII века М., 1987.

Шаталова И. В. Стили ювелирных украшений/ И. В. Шаталова. — М.: 6 карат, 2004.

Сарабьянов Д. В. Русское искусство XVIII века и Запад.— В кн.: Художественная культура XVIII века. Материалы научной конференции. М., 1974, с. 283.

Алексеева Т. В. Некоторые проблемы изучения русского искусства XVIII века.—В кн.: Русское искусство XVIII века. М., 1973, с. 17.

Власов В. А. Стили в изобразительном искусстве. Иллюстрированный словарь. М., 2003.

Барокко и классицизм в истории мировой культуры. М., 2001. С. 124.

Барокко в славянских культурах. М., 1982. С. 12.

Власов В. А. Стили в изобразительном искусстве. Иллюстрированный словарь. М., 2003. С. 112.

Там же.

Буганов В. Петр Первый и его время СПб: Наука, 1996. С. 34.

Лазарев А.Г., Лазарев А. А. История архитектуры и градостроительства. Ростов-на-Дону, 2003.

Остроумов В. П. Казань. Очерк по истории города и его архитектуры. Казань, 1978.

Дульский Н. М. Западная культура и барокко в Казани.— В кн.: Старая и Новая Казань. Под ред. С. П. Сингалевича. Казань, изд. Академцентра Татнаркомпроса, 1927.

Бикбулатов Р. Казань и ее слободы / Ренат Бикбулатов, Рафаэль Мустафин. — Казань: Заман, 2001. С. 119.

Лисевич М. М. История Казани глазами эрудитов / Мансур Лисевич. — Казань: РИЦ «Лиана», 1998. С. 35.

Республика Татарстан: православные памятники (середина ХVIначало ХХ веков) / [К.и.н. Е. В. Липаков (рук.), Е. В. Афонина, Е. Б. Долгов и др.] - Казань: Фест, 1998.

Журавский А.В., Липаков Е. В. Православные храмы Татарстана. — Казань, 2000.

Республика Татарстан: православные памятники (середина ХVIначало ХХ веков) / [К.и.н. Е. В. Липаков (рук.), Е. В. Афонина, Е. Б. Долгов и др.] - Казань: Фест, 1998. — 304 с.

Рощектаев А. Путеводитель по святыням Казанской епархии. Режим Эл. доступа:

http://zhurnal.lib.ru/r/roshektaew_a_w/indexdate.shtml

Рощектаев А. Путеводитель по святыням Казанской епархии. Режим Эл. доступа:

http://zhurnal.lib.ru/r/roshektaew_a_w/indexdate.shtml

Лисевич М. М. История Казани глазами эрудитов / Мансур Лисевич. — Казань: РИЦ «Лиана», 1998.

Халитов Н.Х., Архитектура мечетей Казани — 1991.

Казань. Времен связующая нить: [Ист. очерк: Тысячелетию г. Казани посвящается / Девятых Л. А., Белоглазов А. В., Илялова И. И. и др.]. — Казань: Титул, 1999.

Бикбулатов Р. Казань и ее слободы / Ренат Бикбулатов, Рафаэль Мустафин. — Казань: Заман, 2001. С. 171.

Ereрев В. В. Казанские архитекторы 2-й пол. XVIII и 1-й пол. XIX вв. Докторская диссертация. Казань, 1952

Остроумов В. П. Казань. Очерк по истории города и его архитектуры. Казань, 1978.

Девятых Л. И. Казань. Забытое и незнаемое / Леонид Девятых. — Казань: Титул, 2002.

Лисевич М. М. История Казани глазами эрудитов / Мансур Лисевич. — Казань: РИЦ «Лиана», 1998.

Остроумов В. П. Казань. Очерк по истории города и его архитектуры. Казань, 1978.

Халитов Н. X. Характерные черты и особенности архитектуры казанских татар XVIII века.— В кн.: Взаимодействие интернационального и национального в изобразительном искусстве Татарстана. Казань, 1981. С. 64.

Халитов Н.Х., Архитектура мечетей Казани — 1991.

Бикбулатов Р. Казань и ее слободы / Ренат Бикбулатов, Рафаэль Мустафин. — Казань: Заман, 2001.

Халитов Н. X. Характерные черты и особенности архитектуры казанских татар XVIII века.— В кн.: Взаимодействие интернационального и национального в изобразительном искусстве Татарстана. Казань, 1981. С. 69.

Дульский Н. М. Западная культура и барокко в Казани.— В кн.: Старая и Новая Казань. Под ред. С. П. Сингалевича. Казань, изд. Академцентра Татнаркомпроса, 1927.

Дульский Н. М. Западная культура и барокко в Казани.— В кн.: Старая и Новая Казань. Под ред. С. П. Сингалевича. Казань, изд. Академцентра Татнаркомпроса, 1927.

Султанов Р. И. Историческая география Казани: город и его предместья в ХVI-XVII веках: тысячелетию Казани посвящается / Р. И. Султанов. — Казань: Магариф, 2004.

Халитов Н.Х., Архитектура мечетей Казани — 1991.

Новиков Ф. Беседы о мастерстве зодчего.— В сб.: Панорама искусства, № 10. 1977. С. 23.

Проскурякова Т. С. О традиционализме в монументальной архитектуре Сибири XVIII в.— Архитектурное наследство, № 34, 1986. С. 123.

Кириченко Е. И. Архитектурные теории ХIХ века в России. М., 1986. С 13, 14.

Султанов Р. И. Историческая география Казани: город и его предместья в ХVI-XVII веках: тысячелетию Казани посвящается / Р. И. Султанов. — Казань: Магариф, 2004.

Скоробогатов А. В. Государство и общество в идеологии и политике императора Павла первого/ Науч.

ред. А. Б. Каменская. -Казань: Таглитамат, 2004.

Остроумов В. П. Казань. Очерк по истории города и его архитектуры. Казань, 1978.

Лисевич М. М. История Казани глазами эрудитов / Мансур Лисевич. — Казань: РИЦ «Лиана», 1998.

Лисевич М. М. История Казани глазами эрудитов / Мансур Лисевич. — Казань: РИЦ «Лиана», 1998.

Флоровский Г. Пути русского богословия. — Париж, 1937. — С. 231.

Фальборк Г., Чарнолусский В. Народное образование в России. — Спб., б.г. — С.

38.

Хрестоматия по истории педагогики. T.

4., 4.

2. — М, 2008. -С.74−75

Султанов Р. И. Историческая география Казани: город и его предместья в ХVI-XVII веках: тысячелетию Казани посвящается / Р. И. Султанов. — Казань: Магариф, 2004.

Лисевич М. М. История Казани глазами эрудитов / Мансур Лисевич. — Казань: РИЦ «Лиана», 1998.

Султанов Р. И. Историческая география Казани: город и его предместья в ХVI-XVII веках: тысячелетию Казани посвящается / Р. И. Султанов. — Казань: Магариф, 2004.

Барокко и классицизм в истории мировой культуры. М., 2001.

Барокко в славянских культурах. М., 1982.

Панченко А. Русская культура кануна петровских реформ. Л., 1984.

Остроумов В. П. Казань. Очерк по истории города и его архитектуры. Казань, 1978.

Евангулова О. С. Изобразительное искусство в России первой четверти XVIII века. М., 1987. С. 270.

Стригалев А. А. Художественный образ в архитектуре и его структура.— В кн.: Теория композиции в советской архитектуре. M., 1986.

Барокко в славянских культурах. М., 1982.

Жабрева, А. Э. История костюма [Текст]: библиографический указатель книг и статей на русском языке, 1710−2001 / А. Э. Жабрева; Под ред.

Л. С. Лаврентьевой, Н. А. Сидоренко; БАН. — СПб.: Профессия, 2002.

Республика Татарстан: православные памятники (середина ХVIначало ХХ веков) / [К.и.н. Е. В. Липаков (рук.), Е. В. Афонина, Е. Б. Долгов и др.] - Казань: Фест, 1998. — 304 с.

Рощектаев А. Путеводитель по святыням Казанской епархии. Режим Эл. доступа:

http://zhurnal.lib.ru/r/roshektaew_a_w/indexdate.shtml

Скоробогатов А. В. Государство и общество в идеологии и политике императора Павла первого/Науч.

ред.А. Б. Каменская,-Казань:

Таглитамат, 2004. С.

26.

Стригалев А. А. Художественный образ в архитектуре и его структура.— В кн.: Теория композиции в советской архитектуре. M., 1986.

Власов В. А. Стили в изобразительном искусстве. Иллюстрированный словарь. М., 2003.

Барокко в славянских культурах. М., 1982.

Взаимодействие интернационального и национального в изобразительном искусстве Татарстана. Казань, 1981. С. 64.

Взаимодействие интернационального и национального в изобразительном искусстве Татарстана. Казань, 1981. С. 64.

Буганов В. Петр Первый и его время СПб: Наука, 1996.

Остроумов В. П. Казань. Очерк по истории города и его архитектуры. Казань, 1978.

Лисевич М. М. История Казани глазами эрудитов / Мансур Лисевич. — Казань: РИЦ «Лиана», 1998.

Бикбулатов Р. Казань и ее слободы / Ренат Бикбулатов, Рафаэль Мустафин. — Казань: Заман, 2001.

Бикбулатов Р. Казань и ее слободы / Ренат Бикбулатов, Рафаэль Мустафин. — Казань: Заман, 2001.