История Гражданской войны в России

Эта «самостийность» достигла своего апогея осенью 1919 года, когда члены Рады заключили с горцами Кавказа договор, согласно которому кубанские войска отдавались в распоряжение горского правительства. В момент, когда на Московском направлении решалась судьба всей Белой борьбы, нельзя было назвать такой договор иначе, как изменой. Расправа над «самостийниками», которую учинил приехавший на Кубань генерал Врангель, окончательно подорвала дух многих кубанских казаков, наивно полагавших, что «Рада за нас заступается». Кубанцы массово стали бросать фронт, надеясь у себя дома договориться с большевиками. Нечего и говорить, что после эвакуации добровольцев из Новороссийска кубанцев в лучшем случае ждала Красная армия и польский фронт, в худшем и наиболее частом — северные и сибирские лагеря. Остатки осознававших свою идентичность кубанских казаков были добиты в конце 1920;х и в начале 1930;х годов: коллективизация, голодомор, «чёрные доски», неудачные восстания, подавленные карателями — обо всём этом в произведениях советского агитпропа, типа фильма «Кубанские казаки», не найти ни одного упоминания.

Терское казачье войско, самое малочисленное из трёх казачьих войск Юга России, вынуждено было сойти с исторической сцены самым первым. К моменту Октябрьской революции терских казаков в строю оставалось меньше 40 тысяч человек. Атаман Терского войска Михаил Александрович Караулов своим авторитетом и военно-административными способностями заставил считаться с Терским войском горцев, издавна враждебных терскому казачеству и окружавших его со всех сторон. Но 12 декабря 1917 года атаман Караулов был убит на станции Прохладная революционными солдатами, и горцы с терскими казаками сразу начали резать и отстреливать друг друга. Практически всю Гражданскую войну терцы провели, главным образом, на своей земле, истекая кровью под натиском многократно превосходящих сил горцев и поддерживавших их большевиков. Эвакуироваться из Новороссийска и, впоследствии, из Крыма, удалось лишь единицам во главе с последним Атаманом Терского войска Г.

А. Вдовенко. Большая же часть выживших терских казаков подверглась «расказачиванию», а их земли и имущество были отданы чеченцам. 2, с. 214]

Накануне катастрофы 1917 года наиболее крепкими и ценными сословиями русского народа были — крестьянство, духовенство, купечество и казачество. Именно эти сословия большевики постарались уничтожить в первую очередь. Для этого им надо было натравить разные части русского народа друг на друга. Они и не скрывали этого — например, применительно к крестьянам это озвучил Я. М. Свердлов в мае 1918 года: «Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая… шла в городах… мы и по отношению к деревне сделаем то, что смогли сделать для городов». Из всех сословий расколоть казачество большевикам удалось в наименьшей степени, но достигнутый ими общий раскол русского народа сделал это обстоятельство уже не столь важным. И раскол этот продолжается, в значительной мере, до сих пор.

Глава IV Закончилась ли Гражданская Война сегодня?

К сожалению, в нынешней российской жизни не видно ни нарастания национально зрелого русского мировоззрения, ни крупных политических деятелей, способных возвыситься над идеологическими и социальными последствиями революции 1917 г. и гражданской войны 1918−1921 гг. Поляризация «красного» и «белого» по-прежнему довлеет над сознанием социально активных наших соотечественников, возрождая старую тяжбу русских между собой и лишая их возможности крепкого объединения ради блага страдающей России. А потому наша страна вновь повторяет некогда пройденный цикл саморазрушения. Словно заблудшая обессилевшая душа она вращается в безысходной «сансаре» перевоплощений, понижая с каждым очередным кругом степень своей реальности.

Трагедия гражданской междоусобицы в ХХ веке по своему духовному существу — следствие раскола и взаимного отчуждения различных планов русского самосознания, утратившего свою собственно национальную идентичность. Идеалы социально-экономической справедливости, общественного братства людей, отрицания власти денег над человеческой душою, строительства Великой самобытной цивилизации, соединяющей Азию и Европу и осуществляющей мировое служение, — вот собственно русские компоненты в составе «красной» идеологии, ополчившейся под влиянием материалистического умопомрачения и марксистского «чужебесия» против Православия, традиций отеческой государственности, культурного наследия старой России. Ценности человеческого достоинства, национальной культуры, свободы личности и ее правового обеспечения — вот русские и общехристианские истины в идеологии «белого» движения, не понявшего, к сожалению, социальной правды «левых» идей и вступившего в конфликт не только с бесоодержимыми новыми вождями своего народа, но отчасти и с самими народом.

В свете национально-исторической точки зрения нет никакого безусловного превосходства «красного» над «белым» или «белого» над «красным», но есть общенародная трагедия идеологического расщепления и военно-политического противоборства двух групп лучших представителей нации. К этому признанию вплотную и в общественно влиятельных формах приблизилось наше художественное сознание еще в советский период, стоит только вспомнить многосерийный фильм «Адъютант его превосходительства», в котором показана глубокая русскость и своего рода благочестивая праведность как в образах «белых», так и «красных». Общественная мысль значительно отстала от опыта художественного сознания гражданской трагедии 1918−1921 гг. Однако задача интеграции, культурного синтеза названных выше национально равноценных принципов, до сих пор монополизируемых и противопоставляемых «коммунистами» и «демократами», — задача, жизненно необходимая для оздоровления русской основы Российской государственности и преодоления угрозы новой гражданской войны. Религиозно традиционные и национально самобытные основы общественной жизни России, принципы социальной справедливости и некапиталистического развития в экономике, обеспечение прав гражданской свободы и творческого суверенитета личности, стратегия развития страны как суверенной евразийской цивилизации, играющей осевую геополитическую и геокультурную роль в отношениях Востока и Запада, — вот комплекс идей, призванных дать основание современному «Русскому проекту», способному «снять» роковую поляризацию «красного» и «белого» и санкционировать национально собирательную политику высшей власти. Продолжение же, а тем паче силовое навязывание государством антинародно-буржуазного, западнического курса русскому большинству неминуемо приведет нас к реанимации крайне «левых», густо «красных» идеологем и к угрозе новой гражданской стычки. 9, с. 241]

Сегодня, для развития России в контексте культурно многогранного, но информационно интегрированного мира, более чем когда-либо необходим гибкий синтез многоразличных идей и принципов социальной жизни, а не односторонний европоцентристский догматизм. И, как ни странно, к этому синтезу гораздо ближе нынешние «красные», чем их «либеральные» оппоненты. Именно последние унаследовали доктринерский, тоталитарный и деспотический опыт «классических» большевиков, в то время как современные деятели КПРФ, под влиянием вразумляющих исторических поражений и общественной критики КПСС, обрели политическую умеренность и стремление к поиску среднего пути. Деструктивную роль антинациональных раскольников, беспочвенных экспериментаторов и провокаторов гражданской распри играют ныне, главным образом, «либералы». Политиканские обвинения былой советской власти со стороны так называемых правых (которые на самом деле либерал-большевики, стоящие гораздо левее нынешних, весьма консервативных, по существу русских и уже чуть ли не православных «коммунистов» из КПРФ) во всех смертных грехах последнего периода российской истории препятствуют национально конструктивному синтезу, о котором я выше вел речь, и лишают нас всякой положительной связи с прошлым, без чего нация обречена восстать или погибнуть. Ведь народ не может сделать шага в лучшее будущее, если он не опирается на достигнутое в недавнем прошлом состояние своих социальных сил, если он разрушает эту точку опоры и хочет все начать заново, как будто бы не было исторического опыта, который сформировал данную социальную систему со всей ее культурой, государственностью, экономикой.

Поэтому, независимо то того, хороша или плоха была в свое время советская система, она должна и будет служить точкой опоры для развития страны. Более того, по многим геополитическим и геоэкономическим особенностям советский строй заслуживает положительной оценки, ибо достаточно соответствовал параметрам русской ментальности, самобытным условиями Евразии. С социально-экономической точки зрения он оказался достаточно легитимен в контексте народной традиции, а также эффективен в отстаивании жизненных интересов нашей евразийской цивилизации. Создание высокоразвитого научно-технического комплекса; победа во Второй мировой войне; построение социально ориентированной экономики, сведшей до минимума власть денег над личностью и обществом; культурная интеграция евразийского пространства в 22 млн. кв. км.; развитие мощной оборонной промышленности, давшей ядерное вооружение и надежно обеспечившей наш цивилизационный суверенитет — крупнейшие исторические достижения русского народа и всех народов Великой России.

По своему национально-историческому смыслу народные подвиги в советский период соразмерны подвигам борьбы с Великой степью во времена Киевской Руси, освобождению от татарского ига в московскую эпоху, преодолению смутного времени и освоению Сибири в XVII веке, победе над масонской империей Наполеона, созданию русской классической культуры в XIX столетии. При этом, как и всякое историческое свершение, достигнутое при советской власти было следствием своего рода святости, аскетизма, предельного самопожертвования миллионов отдельных личностей, положивших жизни свои на алтарь служения Родине и народу. Если бы наши доблестные деды и отцы думали о рынке, прибыли, демократии, своих правах на частную жизнь; если бы они следовали либеральной вере в своеволие отдельного лица над ценностями Традиции и в приоритет его интересов над жизненными интересами нации и государства, скорее всего, не было бы и в помине ни автора этой статьи, ни его читателей, ни того общественного организма, которой до сих пор называется Россией. 6, с. 176]

Конечно, как властные руководители жизни, как строители, как созидатели «красные» совершили много грехов. Но ведь мир вообще греховная сфера бытия, где государства и цивилизации крепятся железом и кровью. Неизвестно, что создали или натворили бы «белые», если бы они разбили большевиков. Но проигравший, пораженный, не создавший задуманного — неподсуден истории. Это великое духовное преимущество потерпевшего неудачу в борьбе за власть в мире и над миром. Став жертвой победителей, он нравственно возвышается в исторической памяти народа над греховной мирской действительностью. И не всякому даруется эта возвышенная трагическая судьба.

В последнем, глубинном, духовно-личностном смысле «красные» и «белые» — настоящие герои русской истории, жертвенно служившие по совести понимаемой Правде, а также Родине, Народу, Чести, Свободе, мировому Братству людей. И то, что нынешний мир не вмещает эти высокие идеи, что он смеется над всякого рода жертвою, что он выбирает не Правду и Честь, а рынок.

Любой проблеск бескорыстности, духовной цельности, жертвенного начала в нашем убогом смертном житии христианин должен свято чтить как отблеск Божией Истины о мире и человеке. Массово проявленные способности искренне Верить и самоотверженно Служить сами по себе являются признаками окрыленного народа. Нам есть чему учиться у всех тех наших предков, которые когда-либо стремились вершить историю, а не торгашески приспосабливаться к конъюнктуре. И мы не должны допустить, чтобы (то ли по глупости, порочности и беспочвенности правителей, то ли по расчету их незримых «кукловодов») русские вновь столкнулись между собой в кровавой гражданской смуте.

Но для консолидации русского большинства нам необходимо понять самим и сделать достоянием общественного сознания, что над всеми политическими мнениями русских людей должно наконец-то возвыситься сознание глубокого единства трех обязательных при всех условиях и для каждого русского задач: задачи сохранения, во-первых, жизни, во-вторых, религиозной традиции, в-третьих, культурной самобытности и государственной суверенности своего народа.

Лишь в свете практически конкретных и вместе с тем духовно высоких целей национального служения нам не трудно будет согласить между собой частные политические программы и социально-экономические проекты различных цветов. Если же живое христианско-национальное чувство родственного единства всех многоразличных русских людей в веках истории нам окажется недоступным, тогда бесовские стихии мира сего вновь расколют наш народ по самым неожиданным линиям изломов его заземленного идолопоклоннического сознания.

Заключение

Гражданская война стоила России колоссальных потерь. Народное хозяйство было в корне разрушено: промышленное производство упало до 5 — 20%, сельскохозяйственное — до 50% от уровня 1913 г. Общие людские потери составили, по разным подсчетам, от 10 до 12 млн.; из них в боевых действиях погибло со всех сторон свыше 1 млн., жертвами красного и белого террора, а также бандитизма стали около 2 млн., умерло от ран, голода, холода и болезней 5 — 7 млн., до 2 млн. эмигрировало.

Важнейшим итогом Гражданской войны явилось окончательное утверждение в России большевистской диктатуры и гибель государственных образований и политических сил, одни из которых представляли и имущие привилегированные социальные группы дофевральской России и боролись за ее реставрацию, соглашаясь лишь на некоторые демократические «уступки», другие — Россию демократическую, объективно выражающую интересы широких средних слоев города и деревни, прежде всего крестьянства.

Решающей причиной победы большевиков стал выбор, сделанный основной массой российского крестьянства. Это был выбор вынужденный и не окончательный, выбор не в пользу социализма по-большевистски, а против буржуазно-помещичьего и самодержавно-бюрократического строя по-российски. Отрицательно реагируя на насилие, несправедливость и нереалистичность в политике большевиков, крестьяне б конце концов были вынуждены примириться с ней дабы избежать еще худшей альтернативы — возвращения помещиков. Но их интересы и традиции мелких товаропроизводителей отторгали сами основы большевистской политики и идеологии. В 1920 г. крестьяне жили надеждой, что с окончательным изгнанием белогвардейцев и помещиков в стране установятся мир, порядок и справедливость в их понимании: вслед за свободой распоряжаться землей они получат свободу распоряжаться продуктами своего труда.

Однако вынужденная готовность крестьян временно нести тяготы «военного коммунизма» ради победы над белыми была ошибочно истолкована большевиками как их восприимчивость к коммунистическим идеям, а с другой стороны — как доказательстве эффективности массированной пропаганды светлого коммунистического будущего в сочетании с мерами принуждения и террора против колеблющихся и сопротивляющихся.

К концу Гражданской войны в РСФСР и союзных с ней советских республиках (или на части их территорий, контролируемой Красной армией) под давлением объективных экономических и военно-политических обстоятельств сложилась своего рода чрезвычайная военно-хозяйственная диктатура. Сама логика вооруженной борьбы в крестьянской стране с разрушенной экономикой и государственностью направила большевиков на путь создания однопартийного диктаторского режима, огосударствления и милитаризации экономики, насаждения «военного коммунизма».

Исходя из утопических представлений о возможности непосредственного перехода от капитализма к социализму, большевики увидели в победах на хозяйственном и военном фронтах лучшее доказательство реальной возможности скачка в социализм при помощи «военно-коммунистических» диктаторских методов. Несмотря на недовольство крестьян продразверсткой большинство коммунистов, в том числе и Ленин, в 1920 г. было уверено, что крестьяне будут давать государству хлеб по разверстке и после войны, по крайней мере до полного восстановления промышленности и транспорта. «Военно-коммунистические» тенденции и диктаторские методы стали в 1920 г. главными теоретическими и практическими ориентирами для партии большевиков.

К 1921 г. в стране сложилась громоздкая «военно-коммунистическая» партийно-государственная машина. Отождествление вынужденных «военно-коммунистических» методов управления экономикой и социальной сферой с «коммунистически организованным трудом и распределением» привело к тому, что создаваемое большевиками «пролетарское» государство в крестьянской стране взяло на себя непомерно много в регулировании общественной жизни. В результате большевики вместо «диктатуры пролетариата» создали диктатуру неповоротливого военно-бюрократического партийно-государственного аппарата, неспособного оперативно реагировать на изменение социально-экономической и политической ситуации и исправлять собственные ошибки с минимальными потерями.

«Военно-коммунистические» деформации затронули как органы Советской власти, так и большевистские организации сверху донизу. В стране образовался мощный бюрократический слой, включивший в себя как партийное, так и советское чиновничество, почти уже не связанный с народными массами и перенявший худшие черты российской дореволюционной бюрократии. Этот слой быстро превратился в особую социальную силу, приобрел огромное влияние и возможность действовать в своих собственных интересах, чаще всего чуждых и далеких от чаяний народа. Опыт Гражданской войны убедил этот слой в универсальности средств насилия и пропаганды в решении экономических, социальных, политических и идеологических проблем. Наконец, именно этот слой стал главной опорой большевистской диктатуры, подменив собой и подмяв под себя ростки «непосредственного участия трудящихся в управлении государством».

Этот новый правящий социальный слой в 1921 г. отказался от «военного коммунизма» только тогда, когда столкнулся с реальной угрозой крестьянской войны. Только почувствовав угрозу потери власти, он перешел к «новой экономической политике» со значительным опозданием, что стоило стране огромных людских и хозяйственных потерь. Такой частичный возврат к рынку (т.е. к капитализму, по понятиям большевиков) партийно-государственная бюрократия не могла считать ничем иным, как только «временным вынужденным отступлением» — даже вопреки мнению своего вождя, в конце жизни пришедшего к выводу, что нэп — это «всерьез и надолго». Твердолобый марксизм и «чрезвычайные» управленческие навыки нового правящего слоя сами по себе обрекали нэп на скорую ликвидацию.

Еще одним важнейшим итогом Гражданской войны стало фактическое образование военно-политического и военно-хозяйственного союза советских республик во главе с Россией и политическим центром в Москве. Двигателем этого процесса было отнюдь не стремление трудящихся разных национальностей, веками живших в одном государстве и связанных тесными хозяйственными и культурными узами, объединиться в «братскую семью» для защиты от внутренних и внешних врагов, а усилия партии большевиков, ставшей монопольно правящей во всех советских республиках как в результате внутренних революционных процессов, так и в результате экспорта революции силами объединенной РККА. Создание такого союза в границах если не всей, то хотя бы большей части бывшей Российской империи рассматривалось большевиками в качестве важнейшего условия выживания их диктатуры по мере того, как жизнь разрушала их иллюзорные надежды на скорую международную социалистическую революцию и экономическую помощь пролетариата развитых стран.

Наконец, Гражданская война и интервенция сформировали у большевиков основные тактические приемы внешней политики, важнейшими из которых стали: игра на экономических и политических противоречиях капиталистических стран, использование торговли в качестве «пряника» и Красной армии в качестве «кнута» в отношениях с соседями, обострение в других странах через нелегальные структуры Коминтерна, а такие путем политико-экономического давления и пропаганды, социальных конфликтов и кризисов, создающих условия для вооруженного экспорта революции. Такое «мирное сосуществование» по сути было ничем иным, как выжиданием нового кризиса западной цивилизации и подготовкой к вооруженному столкновению с ней. В ходе будущего столкновения, которое большевики считали неизбежным, надлежало решить задачу, не решенную в 1918 — 1920 гг.: завершить «советизацию» всей территории бывшей империи и начать «советизацию» Центральной и Западной Европы.

Короткая история Белого движения подвела итог России, погибшей в феврале 1917 г. В белом тылу получили ускоренное и полное завершение те экономические, социальные, политические и духовные процессы, которые привели Российскую империю к революционному кризису 1917 г. Поэтому борьба белых армий закономерно завершилась их поражением. Тем не менее Белое движение, опираясь на неустойчивую поддержку средних слоев и половинчатую помощь союзников, своим отчаянным сопротивлением затянуло Гражданскую войну в центре России на три года, а на востоке Страны — на пять. И в исторической перспективе Белое движение отнюдь не потерпело полного поражения. Ибо, подавляя его вооруженное сопротивление, большевистская власть в России сумела победить и окончательно утвердиться только ценой перерождения из «пролетарской демократии» в диктатуру руководящих партийно-государственных бюрократических структур, что решающим образом предопределило ее последующую эволюцию в обреченный на гибель тоталитарный режим.

С этой точки зрения победителей в Гражданской войне не было, а проиграл больше других — народ.

Белое Движение: начало и конец. М., Моск. Рабочий, 1990.

Белое дело. Генерал Корнилов. М., Голос, 1993.

Белое дело. Дон и Добровольческая армия. М., Голос, 1992.

Белое дело. Кубань и Добровольческая армия. М., Голос, 1992.

Белое дело. Ледяной поход. М., Голос, 1993.

Валентинов А. А. Крымская эпопея./АРР, т.5, М., Терра-Политиздат, 1991.

Волков С. В. Русский офицерский корпус / С. В. Волков. — М., 1993.

Волков С. В. Трагедия русского офицерства / С. В. Волков. -М, 1999.

Деникин А. И. Очерки русской смуты / А. И. Деникин. -Париж. -1921. -Т.

1. Вып. 1. С.

47. 9.

Журавлев В. А. Периодическая печать о российском офицерстве 1917 года: нерешенные проблемы и трагические последствия / В. А. Журавлев // Клио.- 1999. № 1(7).

Ильин И. А. Белая идея / И. А. Ильин // Молодая гвардия.-1992. -№ 1−2.

Кулаков В. В. Структура и социальный состав белого движения Юга России (1917;1920 гг.) /В.В. Кулаков //Российский исторический журнал. — 2009. № 1.

Поляков Ю. А. Гражданская война в России (поиски нового видения) / Ю. А. Поляков // История СССР. -1990. № 2.