«Бог может сделать однажды бывшее небывшим», — утверждает вслед за Дамиани Шестов. Он всеми силами пытается это доказать, показать, фактически кричит об этом читателю. В этом утверждении — средоточие его личной веры, ее эмоциональная основа. Все в руке Бога, для него нет невозможного, и вот — «бывшее становится небывшим», и человек не знал грехопадения, а Кьеркегор не терял Регину Ольсен. Вот главное различение — окаменевшее «есть» и творческое «да будет!», участия в котором, получается, человек сам себя лишил.
Вера, высшая вера — это обретение Бога, а не только высокая мораль или религия, они не самодостаточны, без такой веры они — ничто. Безграничное доверие к Богу, не требовательное по своей сути и не нуждающееся в «достаточном основании». Шестовское изложение идеи веры как высшего доверия, мне кажется, очень близко к кьеркегоровскому. Только Кьеркегор избрал своим героем Авраама, а Шестов — Иова. Впрочем, Кьеркегор и сам становится героем Шестова, тот видит в его судьбе ту же трагичность, что и у Иова. Но такая вера, какую описывает Кьеркегор, трудна для падшего человека, и он отворачивается от древа жизни к древу познания. Падение — источник трагичности его разума, который уводит к смерти: «познание, врезываясь в бытие, неминуемо приводит ко всем ужасам существования и к смерти».
Шестов, таким образом, противопоставляет «древо жизни» — бытие как оно есть и каким оно может быть — и «древо познания» — цементно застывшую метафизику. Область сказочного, «навсегда опороченная разумом» — вот куда, по Шестову, уводит человека вера, открывая дорогу свободному творчеству. «Знание не оправдывает бытия, оно само должно получить от бытия свое оправдание», — полагает Шестов. «Человек хочет мыслить в тех категориях, в которых он живет, а не жить в тех категориях, в которых он приучился мыслить: древо познания не глушит более древа жизни».
Шестов Л. И. Афины и Иерусалим. М., АСТ, 2001. — 400 с.
