Поэтому одной из важнейших исследовательских проблем для социолога, изучающего «этнически свою» повседневную социальную реальность — ту, в которой он родился, вырос и живет, — становится выработка процедур «остранения» (или «проблематизации») привычно непроблематичных черт повседневных взаимодействий. Гарфинкель был одним из пионеров в разработке таких процедур: с проводимыми им экспериментами можно в полной мере ознакомиться в приведенном ниже переводе. Данные эксперименты могут быть интересны по крайней мере в двух аспектах. Во-первых, они, как можно увидеть, создают «этнически чуждые» эффекты в самой гуще рутинной повседневной жизни и подрывают само ее рутинное протекание. Такие эффекты, вообще говоря, могут возникать (и действительно время от времени возникают) в повседневной жизни спонтанно, как случайные недоразумения, но сам статус недоразумения подчеркивает их исключительность (из «правильного» рутинного ее протекания). Целенаправленное создание таких странных эффектов, легшее в основу экспериментов Гарфинкеля, извлекает наружу — через контраст — те рутинные конституенты повседневных сред взаимодействия (обыденного порядка), против которых они оказываются направлены. Во-вторых (и для Гарфинкеля это оказывается, судя по всему, более интересным), такие эксперименты показывают в работе процедуры рутинизации, или опривычивания — имманентное свойство повседневной жизни (или, говоря точнее, индивидов, принимающих ее как данность и воспроизводящих ее своими действиями) все в себя впитывать и ассимилировать, находить всему «непривычному» рутинное «привычное» место, подводить все, выпадающее из системы привычных ожиданий, под какую-нибудь привычную категорию. Гарфинкелевские эксперименты демонстрируют как спонтанную «находчивость» людей в рутинизации непривычного и необычного, так и относительную скудность набора тех привычных категорий, под которые предпринимаются попытки его подвести.
Для российской социальной реальности актуальность данной проблемы проявляется в следующем:
1. Переход из одного «макросистемного состояния» («социализма») в какое-то другое (какое именно и «системное» ли, еще остается неясным) предполагает на микроуровне повседневной жизни (а «макросистемные состояния» реализуются не иначе как через обыденные взаимодействия в повседневной жизни) переход от одних установок, структур взаимодействия, моделей действия (экономического, политического и т. д.) к другим, а это неизбежно в какой-то степени затрагивает базисные конститутивные ожидания («базисные правила игры») в обществе и дестабилизирует «нормативный» («нормальный») порядок на уровне повседневной жизни. В связи с этим есть ряд вопросов, на которые хотелось бы иметь ответ. До какой степени возможно установление новых макросистем действия (задаваемых в качестве целевого ориентира) без критического подрыва той повседневной организации взаимодействий, которая лежит в основании самой возможности относительно «нормального» и «бесперебойного» функционирования этих систем? Иначе говоря, где та критическая черта, за которой размывание повседневного порядка (при всей его способности к саморутинизации и «перевариванию» нового) может принять необратимый катастрофический характер и привести к крушению стоявших на нем прежде специализированных систем действия (остановке экономики, потере властью своей легитимности и т. п.)? И есть ли вообще эта черта или повседневный порядок обладает неограниченной способностью к саморегенерации?
2. В системное изменение Россия вошла с определенным багажом традиционной организации повседневных взаимодействий. Споры по поводу его содержания развертываются преимущественно, если не всецело, в рамках политической дискуссии и носят определяющий их идеологический оттенок. При исследовании «ценностей» и социологи легко оказываются в плену идеологического контекста, поскольку при использовании таких, например, методов, как опрос, получаемым эмпирическим материалом становятся осмысленные вербализации, оставляющие за кадром невербализируемый непроблематичный нормативный «фон», могущий сколь угодно отличаться от вербализируемых «официальных» ценностных ориентиров и гораздо более значимый в организации действительного поведения. Например: вероятно, никто никогда не признается «официально» в анкете или интервью, что считает допустимым обман в сделках и договорах, тогда как практики обмана, одностороннего нарушения обязательств, злоупотребления доверием приняли в России угрожающие масштабы (невыплата или несвоевременная выплата зарплаты, все формы «дефолтов» в отношениях между государством и другими организациями, между Россией и другими государствами, между государством и гражданами, между организациями и гражданами, между организациями и между гражданами), стали привычной, рутинной чертой повседневности, разве что не перешедшей на уровень неосознаваемой непроблематичности, и уже обросли многочисленными рационализациями и конвенциональными обоснованиями, призванными их легитимировать («недобросовестность государства», «кризис», «трудные времена», «политика геноцида» и т. д., не говоря уж о более экстравагантных). О низком уровне доверия в обществе красноречиво говорят такие, например, показатели: широкое недоверие ко всем политическим партиям и действующим политикам; предпочтение населением формы домашнего хранения сбережений (недоверие к государству и банкам); забастовки и иные политические акции, спровоцированные просрочкой выплаты заработной платы; широкие масштабы наемных убийств в среде предпринимателей на почве задолженностей (при отсутствии других способов возвращения долга); избегание обращений в милицию жертвами таких преступлений, как мошенничество, изнасилование и т. д.; аномальная популярность профессий, связанных с манипулированием массовым сознанием; и многое другое. Низкий уровень доверия на уровне повседневных взаимодействий должен учитываться социологами как один из важных долговременных (в силу своей рутинизации) факторов массового поведения, который будет в значительной степени определять социальные процессы в России, по крайней мере, в ближайшей исторической перспективе. Процедуры измерения доверия, анализ исторических колебаний уровня доверия, анализ возможностей целенаправленного нерепрессивного укрепления доверия в обществе — это то, чего у социологии в настоящее время пока еще, по всей видимости, нет
3. Нарушение и дестабилизация фоновых ожиданий, как умело демонстрирует Гарфинкель в своих экспериментах, всегда имеет моральную составляющую, причем не абстрактную, а вполне конкретную, подкрепленную сильными чувствами людей. Поэтому, учитывая массовое снижение уровня базисного доверия в обществе, можно говорить о серьезнейшем моральном кризисе в современной России — не абстрактном, а вполне конкретном, реализующемся в обыденных взаимодействиях между людьми, простирающемся в той или иной степени в разум, душу и тело каждого. Моральный кризис в конвенциональном политическом дискурсе обычно отступает на задний план, однако при этом не утрачивает всей своей значимости: задаваемые в качестве целевого ориентира экономические и политические системы действия, сколь бы хорошими они сами по себе ни казались, будут работать только при условии стабилизации базисного морального порядка повседневной жизни (альтернатива — репрессивный режим тотального насилия и контроля государства над гражданами).
4. Опасность этого морального кризиса в обществе усугубляется тем, что стратегия недоверия во взаимодействиях, в аспекте целедостижения, является безусловно выигрышной (по сравнению со стратегией доверия): асимметрия обязательств располагается таким образом, что сторона (индивид, группа, юридическое лицо), принявшая такую стратегию, имеет максимальный шанс выиграть, тогда как сторона, принявшая стратегию доверия, имеет максимальный шанс проиграть; стратегия доверия к «партнеру» становится реально наказуемой; «доверчивость» становится синонимом «наивности» (к чему в русском языке есть отчетливая тенденция) и неофициально наделяется непроблематичной отрицательной ценностью; «недоверие» же становится необходимым позитивно ценимым элементом «разумности», «практичности» и «здравого смысла» .
В данной главе нами предпринята попытка дать характеристику возможным практическим перспективам использования подхода Г. Гарфинкеля в социологических исследованиях. Приведения примеров экспериментов и следующих из них заключений позволяют составить представление об их возможностях. Особо следует отметить, их универсальность, т. е. использование этнометодологии может быть полезно при решении разных исследовательских задач. Однако следует помнить о том, что для ученого в данном контексте очень важным является умение абстрагироваться от ситуации, чтобы суметь создать необходимый кризисный эксперимент, или провокацию.
Приведенный нами пример изучения феномена доверия в рамках этнометодологии является лишь одной из большинства возможностей не просто применения подхода, но и его актуальности для понимания современных российских реалий.
Заключение
В заключение работы следует отметить, что предложении Г. Гафрикелем подход и проводимые им эксперименты могут рассматриваться как универсальный прикладной подход, который адекватен для исследования любой социальной реальности, ситуации и взаимодействий. Однако при этом следует учитывать, что этнометодология все же в большей степени прикладная теория, чем фундаментальная. По сути она ничего не объясняет, а предлагает ряд процедур, выраженных в кризисных экспериментах, для решения исследовательских задач различного рода.
Заслугой Г. Гарфинкеля безусловно следует считать его предложение обратить внимание не на явные взаимодействия, а на неосознаваемые в силу своей рутинности, привычности аспекты общения и действий людей. Это позволяет видеть социальную реальность в качественно новом разрезе, что в свою очередь позволяет находить новые подходы к разрешению различного рода социальных проблем.
Перспективы использования этнометодологии широки. Их универсальность позволяет обратиться к ним не только профессионалам, но любителям. Несмотря на некоторую неэтичность проводимых исследователем экспериментов, они позволили открыть новые стороны процессов взаимодействия, коммуникации и т. д.
Сегодня этнометодологический подход и получаемые при его использовании результаты могут применяться на разных уровнях, начиная от государственного управления, и заканчивая межличностным общением. Особо следует обратить внимание на его применение в контексте внутриорганизационных форм взаимодействия, коммуникации, в ходе делового общения.
1. Абельс Х. Романтика, феноменологическая социология и качественной социальное исследование // Журнал социологии и социальной антропологии. — 1998. — Т.1, № 1. — С. 98−124.
2. Гарфинкель Г. Исследование привычных оснований повседневных действий // Социологическое обозрение. — 2002. -
Т. 2., № 1. — С.
42−70.
3. Гарфинкель, Г. Исследования по этнометодологии / Пер. с англ. З. Замчук, Н. Макарова, Е.
Трифонова. — СПб.: Питер, 2007. — 336 с.
4. Гарфинкель Г. Обыденное знание социальных структур: документальный метод интерпретации в профессиональном и непрофессиональном поиске фактов // Социологической обозрение. — 2003.
— Т. 3, № 1. — С.
3−19.
5. Гарфинкель Г. Понятие «Доверия»: Доверие как условие стальных согласованных действий и его экспериментальное изучение // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 11 Социология. Реферативный журнал. — 1999.
— № 4. — С.126−166.
6. Гарфинкель Г. Что такое этнометодология? // Социологическое обозрение. — 2003.
— Т. 3., № 4. — С. 3−25.
7. Гарфинкель Г., Сакс Х. О Формальных Структурах Практических Действий // Социальные и гуманитарные науки. Серия 11: Социология. Реферативный журнал — 2003 — № 2 — С. 94−136.
8. Девятко И. Ф. Модели объяснения и логика социологического исследования. — М. Ин-т социологии РАН, 1996. — 172 с.
9. Добреньков В. И., Кравченко А. И. История зарубежной социологии. (Серия: Классический университетский учебник) — М.: ИНФРА-М, 2006. — 624 с.
10. Ионин Л. 2006
Социология как Non-fiction. О развитии этнометодологии // Социологический журнал. — 2006. — №½ — С. 74−90.
11. История социологии в Западной Европе и США.- М., 1993. — 424 с.
12. История теоретической социологии. В 4-х т. Т.1,2,3,4. / Ответ. ред. и сост. Ю. Н. Давыдов. — СПб, 2000.
13. Кравченко А. И. История социологии: Учебник. — М.: Издательство Проспект, 2006. — 408 стр.
14. Кравченко С. А. Социология: Парадигмы через призму социологического воображения: Учеб. пособие для вузов. — М.: Экзамен, 2002. — 511 с.
15. Мышляева Т. В. Доверие в современном обществе // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия Социальные науки.- 2006. — № 1. — С. 301−307.
16. Сафонова Татьяна. Непонимающая социология: Истории из жизни этнометодологов // Журнал социологии и социальной антропологии. ;
2005. — Т. 8., № 4. — С. 22−31.
17. Сафонова Т. В., Соколов М. М. Представление себя «культурным» в повседневных взаимодействиях // Социологический журнал. — 2005. — № 1. — C. 37−50.
18. Семенова В. В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию. — М.: Добросвет, 1998. — 292 с.
19. Сериков А. Е. Социология Курс лекций. — Самара Самарская гуманитарная академия, 2003. — 80 с.
20. Социология: Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов, В. Л. Абушенко, Г. М. Евелькин, Г. Н. Соколова, О. В. Терещенко. — М.: Книжный дом, 2003. — 1312 с.
См.: Кравченко С. А. Социология: Парадигмы через призму социологического воображения. — М., 2002. — С. 149.
Гарфинкель Г. Исследование привычных оснований повседневных действий // Социологическое обозрение. — 2002.
— Т. 2., № 1. — С. 42.
Цит. по: Сериков А. Е.
Социология: Курс лекций. — Самара: Самарская гуманитарная академия, 2003. — С. 60.
Гарфинкель Г. Указ соч. — С. 42−43.
См.: Кравченко С. А. Социология: Парадигмы через призму социологического воображения. — М.: 2002. — С.149−150.
См.: Гарфинкель Г. Исследование привычных оснований повседневных действий // Социологическое обозрение. — 2002. — Т. 2., № 1. -
С. 43−44.
См. напр.: Гарфинкель Г. Обыденное знание социальных структур: документальный метод интерпретации в профессиональном и непрофессиональном поиске фактов // Социологической обозрение.
— 2003. — Т. 3, № 1.
— С. 3−19.
Гарфинкель Г. Исследование привычных оснований повседневных действий // Социологическое обозрение. — 2002.
— Т. 2., № 1. — С.
45.
Цит. по: Семенова В. В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию. — М., 1998. — С. 56.
См.: Абельс Х. Романтика, феноменологическая социология и качественной социальное исследование // Журнал социологии и социальной антропологии. — 1998. — Т.1, № 1. — С. 98−124.
См.: Гарфинкель Г. Обыденное знание социальных структур: документальный метод интерпретации в профессиональном и непрофессиональном поиске фактов // Социологической обозрение. — 2003. ;
Т. 3, № 1. — С. 5−11; Кравченко С. А. Социология: Парадигмы через призму социологического воображения.
— М.: 2002. — С. 151.
Гарфинкель Г. Исследование привычных… — С. 48.
Там же.
См.: Гарфинкель Г. Понятие «Доверия»: Доверие как условие стальных согласованных действий и его экспериментальное изучение // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 11 Социология. Реферативный журнал.
— 1999. — № 4. — С.126−166.
Там же.
Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 11 Социология. Реферативный журнал. — 1999 — № 4 — С. 122−123
