Так же подхлёстывали концентрацию преторианцев в Риме, всё возрастающие политические репрессии, особенно связанные с «оскорблением императорского величия» [1, с. 153−154].
Преторианцы приняли от Тиберия его родовую эмблему — скорпиона. Скорпион изображался с тех пор, как на штандартах, так и на щитах гвардейцев [13, p. 132]. Эти мероприятия, по сути, завершили процесс формирования гвардии как самостоятельного военного подразделения.
Концентрация гвардейцев в Риме привела к увеличению их роли в повседневной жизни города. Они продолжали обеспечивать порядок на улицах, различных мероприятиях и участвовать в тушении пожаров. Например, преторианцы занимались ликвидацией пожаров в храме Весты и крупнейшем каменном театре в городе на тот момент — театре Помпея [3, с. 91]. За участие в тушении последнего, префекту Сеяну даже был поставлен памятник ещё при жизни [10, с. 143]. Примерно тогда же он получил беспрецедентное для человека его должности и социального статуса отличие — преторские инсигнии [12, p. 169].
Сам префект претория имел всадническое происхождение, исключавшее разветвленные родственные и политические связи с нобилитетом. Это прочно привязывало его к императору, а незаурядные деловые качества быстро сделали префекта претория в глазах Тиберия человеком незаменимым во всех делах. Император видел в гвардейцах и их префекте главную опору своей власти и гарантию безопасности от сенаторов, с которыми постепенно у него портились отношения. На фоне всего этого и началось быстрое возвышение Сеяна. В.
Н. Парфёнов связывает рост влияния префекта претория с конфликтом в императорском семействе, в котором Сеян сыграл не последнюю роль [6, с. 69]. Старый император всё сильнее сближался с гвардией и её командиром.
Он даже козырял своими телохранителями перед сенатом, открыто показывая, кто на самом деле является его опорой. В 25 г. н. э. Тиберий продемонстрировал сенату учения преторианской гвардии. По мнению Диона Кассия, целью этого мероприятия было устрашение «отцов-сенаторов» многочисленностью и силой императорской охраны [12, p. 183]. Зрелище, разумеется, должно было быть впечатляющим, но едва ли его следует понимать лишь как примитивную акцию устрашения и демонстрацию военной мощи гвардии. Главную роль в этом представлении должен был, несомненно, играть префект претория и старшие офицеры, командовавшие учениями.
Таким образом, сенаторам был наглядно продемонстрирован особый характер отношений между Тиберием и высшим офицерством.
После смерти Друза, наследника принцепса, Сеян предпринял попытку жениться на его жене Ливилле, и получил хотя и уклончивый, но обнадеживающий ответ от Тиберия [10, с. 169−171]. На наш взгляд, нельзя отрицать, что на фоне подобного возвышения претория, усиливалась не только роль его личности, но и вообще роль всей гвардии в политической жизни страны.
Среди современных исследователей бытует мнение, что Сеян ставил перед собой цель стать императором [6, с. 63−88]. В историографии такое мнение бытует благодаря Тациту, который весьма детально описывает восхождение и деятельность префекта в высших эшелонах власти. Так или иначе, апогеем карьеры префекта гвардии стало его совместное консульство с Тиберием в 31 г. н. э. В этот же год Сеян был убит по приказу императора, поскольку был уличён в попытке захвата власти, что детально описано в «Истории» Диона Кассия [12, p. 184].
Возможно это так же отразилось и на отношении императора к преторианцам в целом, но это можно лишь только предположить. Следует так же отметить, что у Веллея Патрекула, присутствует информация о том, что Тиберий, возвышая Сеяна, проверял его. Префект не прошёл проверку и был убит [5, с. 94−95].
Нет никаких сведений о том, что после казни префекта положение гвардии в политической системе как-то пошатнулось. Место префекта занял Квинт Серторий Макрон, который до этого занимал пост префекта вигилов — городской стражи. Он находился постоянно при Тиберии во время его затворничества на острове Капри и именно он доставил секретный приказ о казни Сеяна, а так же распоряжение о его назначении на пост префекта претория. Интересно, что в ликвидации Сеяна и содействию выполнении миссии Макрона, преторианцы не принимали участия. Квинт полагался только на вигилов [12, p.
209−211]. А после ареста префекта он немедленно направился в лагерь гвардейцев, что бы предотвратить волнения. Видимо император, и его новый фаворит опасались, что у Сеяна среди рядовых преторианцев имеются сообщники. По мнению К. В.
Вержбицкого все эти события имели под собой династическую подоплеку и могут рассматриваться как борьба императора за сохранение власти в роду Юлиев-Клавдиев [2, с. 135].
Таким образом, можно совершенно определенно говорить о деятельном участии преторианцев в административных делах империи и подготовке военно-бюрократического аппарата в преторианских когортах, расцвет которого приходится на период правления династии Северов. Я считаю необходимым отметить, что, скорее всего, Август, создавая когорты преторианцев, не рассчитывал на их участие в управлении империей в такой мере, в какой они участвовали на самом деле, но так как при Августе и Юлиях-Клавдиях еще не существовало четко сформировавшегося имперского бюрократического аппарата, и этот аппарат нуждался в преданном и дисциплинированном среднем и нижнем звене, то преторианцы больше всего подходили для этой роли. На такой службе они достигали всаднического звания и впоследствии занимали высшие всаднические должности префектов и прокураторов.
При всем участии в государственных переворотах преторианцы сохраняли верность императору почти до самого конца. По видимому, рядовой состав преторианских когорт не менялся полностью после переворотов, а оставался прежним. Полностью он изменялся только при Вителлии и Септимии Севере (когда их заменили на лично преданных легионеров при Севере и даже вольноотпущенников при Вителлии) и был окончательно заменен на простых телохранителей при Константине. Возможно, именно окончательным изъятием у преторианцев бюрократических функций руководствовался Константин. Если говорить о причинах роспуска преторианских когорт, можно предположить, что не последнюю роль в этом сыграла религиозная направленность преторианцев. Будучи изначально очень замкнутой корпорацией *43 и имея, как и все легионы, своих собственных покровителей и, таким образом, противопоставляя себя (особенно со времени Септимия Севера, когда вся армия превратилась в особую замкнутую корпорацию) не только гражданскому населению, но и в силу своего высшего статуса и всей остальной армии, преторианцы могли быть принципиальными противниками христианства, к которому склонялся Константин *44. Он уже не нуждался в военном и бюрократическом аппарате принципата и периода «солдатских» императоров, так как еще со времен Диоклетиана началось формирование новой абсолютной монархии и новой бюрократии.
Сказав об участии преторианцев в функционировании имперской бюрократии, необходимо сказать несколько слов и о непосредственных командирах преторианских когорт — префектах претория. Они играли важную роль в управлении империей. Иногда число префектов доходило до трех (SHA, VII, 6, 12−13; IX, 7, 5), причем часто один из префектов был военным, а другой юристом (Dig., 50, 1, 35; SHA, IV, 10−11). Должность префекта претория включала в себя функции министра безопасности, внутренних и военных дел.
Именно поэтому уже в правление Тиберия было два префекта претория: Сей Страбон и его сын Сеян. Я не буду касаться здесь всей деятельности и функций префекта претория, но отмечу, что в истории преторианских когорт эта должность занимает особое место. Префект претория был близок к императору или назначался в силу какой-либо политической ситуации и стоял обособленно от всей массы преторианцев. Поэтому во время кризисов преторианцы не всегда подчинялись своим префектам или смотрели сквозь пальцы на частую смену последних при одном императоре (SHA, VII, 6, 6−8). В истории должности префекта претория можно заметить тенденцию борьбы влиятельных вольноотпущенников за пост префекта претория, как за высшую административную должность (Tac. A
nn., XI, 35; XIII, 20; Herodian., I, 12, 3−8; 13, 1; 4; 6; SHA, VII, 6, 12−13). Постепенно префект претория превращается в первого министра. А со времени Константина эта должность полностью теряет прежнее военное значение и становится чисто административной. И уже с исчезновением преторианских когорт она приобретает совершенно другую направленность, никак не связанную напрямую с гвардейскими военными формированиями.
Заключение
После краткого ознакомления с представителями династии Юлиев — Клавдиев складывается впечатление, что начиная от первого и до последнего императора происходит своеобразный упадок, регресс — каждый последующий правитель «хуже» предыдущего. Здесь можно высказать лишь несколько доводов.
Во-первых, не обязательно деградировали именно правители. Возможно сама система, которая была выбрана первыми представителями династии Юлиев — Клавдиев, постепенно «старела»; перед государством постоянно ставятся все более сложные задачи, сами люди меняются, и, соответственно, необходимо что-то менять и в управлении этим государством. А в нашем случае мы видим постоянную смену правителей, действовавших похоже, хотя многие нововведения и сильно отличаются друг от друга. И логическим итогом является прекращение этой династии.
Во-вторых, начиная с первого представителя династии Юлиев — Клавдиев создалось правило, согласно которому к власти приходит чаще всего тот человек, которых или имеет огромную силу (будь то большая армия или «свои» люди в правительстве, сенате и т. д.), или находился рядом с предыдущим правителем и вовремя предпринял необходимые действия. Таким образом, не было создано закона, регулирующего переход власти от одного человека к другому. В итоге у власти мог оказаться и человек, который не обязательно сможет качественно руководить государством, направлять его развитие в нужную сторону. И в династии Юлиев — Клавдиев были люди, которым можно было бы найти замену и получше.
Но в целом династия Юлиев — Клавдиев оказала огромное влияние на ход истории как римской империи, так и всего мира.
Абрамзон М. Г. Монеты, как средство пропаганды официальной политики римской Империи. М., 1995. С. 151.
Геродиан. История императорской власти после Марка/ пер. А. И. Доватура, Н. М. Ботвинника и др., под. ред. А. И. Доватура. М., 1996. С. 186
Дьяченко А. Ю. Преторианцы и Тиберий: оценка взаимоотношений [Текст] / А. Ю. Дьяченко // Молодой ученый. — 2013.
— № 6. — С. 618−621.
Джонс А.Х. М. Гибель античного мира/ Пер. с англ. Т. В. Горяйновой. Ростов-на-Дону, 1997. С. 305.
История Древнего Рима / Под ред. В. И. Кузищина. М., 1994. С. 210.
Крист К. История времен римских императоров от Августа до Константина/ Пер. с нем. Т. I. Ростов-на-Дону, 1997. С. 543;
Кулаковский Ю. А. Армия в римской империи // Киевские университетские известия.
1884.№ 8. С.
120.
Корнелий Тацит. Сочинения/ Пер. А. С. Бобович, Я. М. Боровский, М. Е. Сергеенко. Т.I. Л., 1969.
Крист К. История времен римских императоров. Т. I. С. 150.
Колосовская Ю. А. Рим и мир племен на Дунае I—IV вв. н.э. М., 2000. С. 75−76.
Крист К. История времен римских императоров… Т. I. С. 544
Махлаюк А. В. Некоторые ментальные аспекты корпоративности Римской армии (I-III вв.н.э.).М., 1994.С.
11.
Машкин Н. А. Принципат Августа. М. 1949. С. 508.
Сергеенко М. Е. Жизнь в древнем Риме. С. 36 и прим. 31.
Смышляев А. Л. Септимий Север и principales// Вестник Московского Университета. Серия 9.
1976.№ 6.С.
82.
Ушаков Ю. А. Роль преторианской гвардии во внутриполитической жизни Римской империи при первых императорах// Античная гражданская община (МЗГПИ). М., 1984. С. 115−131
Ушаков Ю. А. Преторианская гвардия в политической жизни Римской Империи… С. 7−10.
