Особенности поэтического языка Н. Заболоцкого, набор текста

В ключе странной логики написано в это время стихотворение «Закон простоты» (см. публикацию И. П. Смирнова в ж. «Нева», 1973, № 5), где в необыкновенно выразительный образ совы также внесены эмоционально тягостные, эстетически неприятные окраски: Как шар слепая голова / И пыльны перья, точно книги / На лапах пальцы как вериги /<…> Как проволока все движенья / Ее унылого лица /<…> И кожа липкая коростой.

Сравнений много и в последний период. И возможно ли русское слово превратить в щебетанье щегла-. В затрапезе похожа она на щегла-. Раньше был он /голос/ звонкий, точно птица. Мой зонтик рвется, точно птица; И вопль певца из струнной суматохи, / Как вольный беркут, мчится в небеса; Вперед кахетинцы, потомки орлов; Столяры, маляры, стеклодувы. / Как птенцы из своей скорлупы. / Отворили на радостях клювы: Одни неподвижные канны / Пылают у всех на виду. /

Так, вытянув крылья, орлица / Стоит на уступе скалы, / И в клюве ее шевелится / Огонь, выступая из мглы. Стершееся сравнение: И соколом взглянул он на старуху.

В поздних стихах появляются также индивидуальные перифразы. Гигантский лебедь, белый гений, на рейде встал электроход, Стоит верблюд, <…> косматый лебедь каменного века; Ты послушай, как свищет стальной соловей, / Как трепещет в бетоне железный вибратор.

Многие образные ассоциации находят объяснение в поэтических и культурных традициях, близких Н. А. Заболоцкому, — русском фольклоре и народном мировоззрении, мифологии и символике европейской культуры, в образном строе русской поэзии. «Черные» ассоциации вызывает образ ворона: Крикнув бешеным вороном, весь дрожа, замолчит пулемет; Вставай, проклятый ворон-, И ты пред нею, старый ворон, отныне призван на ответ! (последние два примераобращения к кулаку в поэме «Торжество земледелия»). Воплощение женственной красоты, воли, счастья — лебедь («Последняя любовь», «Птичий двор», «Лебедь в зоопарке», «Торжество земледелия»; ср. еще «Поэт»).

Те же истоки можно увидеть в образах уподобления птиц, в устойчивых символических ассоциациях, появляющихся в стихах среднего и позднего периодов.

В средний период птица — птицы занимают определенное место в мироздании, выстраиваемом поэтом-философом. В птице — светлое и вольное начало. Равномерному страданью животных уже в раннем стихотворении «Прогулка» противопоставлены легкое кружение и старинная песенка птицы. Недаром у Безумного волка возникает мечта летать, как пташка. Прикованность — свобода, приземленность—порыв к небесам; трезвый разум — мечта, вдохновение — в отношении к этим оппозициям птицы, поэты, вдохновенные безумцы едины. Ср. слова учителя из поэмы «Птицы»: Скуден мой разум, ногами к земле пригвожденный, / вы же по воздуху, чистые птицы, парите.

Вступая на путь превращений, поэт после вочеловеченной жизни естественно входит в тело птицы: И птицы Хлебникова пели у воды («Вчера, о смерти размышляя»), Над головой твоей, далекий правнук мой, / я в небе пролечу, / Как медленная птица («Завещание»). Из птицы рождается новый человек.

Вращая круглым глазом из-под век.

Летит внизу большая птица.

В ее движенье чувствуется человек.

По крайней мере, он таится В своем зародыше меж двух широких крыл.

«Осень»

С образами птиц связаны и идеализированные картины созданного разумом человека нового мира: И будешь ты свободней легкой птицы («Осень»); И хоры стройные людей. / Покинув пастбища эфира. / Спускаются на стогны мира / Отведать пищи лебедей («Торжество земледелия»); и размышления о трагической реальности в стихах последнего периода: Снилась мне высокая темница / И решетка, черная, как ночь, / За решеткой — сказочная птица, / Та, которой некому помочь («Чертополох»); И в душе не отдаются крики вольных лебедей («Птичий двор»); Но из миллиона птиц к светилам и зарницам / Едва ли вырывается одна («Во многом знании…»). Хотя дух самого поэта не сломлен: Будь бы я такая птица («Птичий двор»). Стойкость, высота духа и жестокость — тема стихотворения «Журавли», воля и неволя — «Птичий двор»; пошлая обыденность и красота, диво — «Лебедь в зоопарке». Итак, все важнейшие темы прорабатываются в сюжетах и образах, которым дает основу мир птиц.

Глубокая связь есть в ряду: птица — поэт; птица — дитя; птица — душа. Традиционная ассоциация птица, соловей — певец, творец, поэт — присутствует в стихах, обращенных к иволге, скворцу, соловью, которые звучат особенно лично и открыто эмоционально, так как в них выражено переживание поэтом своей певческой природы. Чувство соприродности поэта птицам — важная часть миросозерцания Н. А. Заболоцкого:

Пусть в зеленую книгу природы Не запишутся песни синиц, —

Величайшие наши рапсоды Происходят из общества птиц.

Пусть не слушает их современник.

Путешествуя в этом краю, ;

Им не нужно ни славы, ни денег За бессмертную песню свою.

«Птичьи песни»

Именно птицам был дан дар начальной речи: О деревянная музыка старого чистого леса! Первый существ разговор, колыбель человеческой речи! (поэма «Птицы»). Стих и птица подобны. Ср. косвенную ассоциацию: …мой трепетный стих /

Рвался к тебе из ладоней моих. И прямую: То, что было птицей, теперь лежит написанной страницей. Неслучайно и то, что Птицы, одетые в светлые шлемы, / Сидят на воротах забытой поэмы (значение этих слов шире, чем сообщение о птицах и зверях, упоминаемых в «Слове о полку Игореве»). В структуре целого мира птицы — малые дети Вселенной (поэма «Птицы»). Ср.: Но зайцы и птицы садятся за парты / («Читайте, деревья, стихи Гезиода»). Таковы же их отношения с человеком: Здесь птицы, как малые дети, / Смотрели в глаза человечьи («Сагурамо»).

Но кажется, и поэты среди людей — дети. Ср.: И неужели это так и нужно. / Чтобы в отдаленье жил писатель / и вечно неудобный, как ребенок?

(«Руки»).

Ассоциация «птица—душа» также принадлежит к традиционно поэтическим, см.: [Кожевникова 1986. 81; 79−80]. Прямо, в форме творительного сравнения, эта связь выражена в стихотворении «Ласточка»: И душа моя касаткой / В отдаленный край летит, но смысловые связи «певческая сущность поэта—его душа—певчая птица» наполняют и содержание стихотворения «Уступи мне, скворец, уголок».

Многие птицы-музыканты, каждый со своим инструментом: у иволги незаметная дудочка, у щегла — окарина, дятел — органист, у певчих птиц — флейточки, скворец — первый весенний певец из березовой консерватории, соловей — влюбленный певец (ср. «Соловей» и вывернутый мир в стихотворении «Белая ночь»: Казалось. Они испытывали жалость. Как неспособные к любви). Многие птичьи образы имеют часто устойчивые ассоциативные и символические ореолы: ястреб — рощи царь-, голубь — сладостная птица; кукушкадитя простое (но есть и второй ряд, о нем далее); иволга — леса отшельница, молчаливая странница… (Это один из самых близких поэту лирических образов. Иволге поэт доверил спеть «песню жизни моей».

В позднем стихотворении «Я трогал листы эвкалипта» есть строки: Где нежная иволга стонет / Над светлым видением луга, / Где взоры печальные клонит / Моя дорогая подруга.) …глухарь — словно идолище древнее, поет песню прадедов воинственных; малиновка — маленький друг (поэма «Птицы» и «Кто мне откликнулся в чаще лесной?»).

В поэме «Птицы» выделены кукушка, ворон, голубь. Как разгадать мне кукушки таинственной время, азбуку ворона, голубя счет и гербовник. О причастности кукушки к времени жизни говорилось в стихотворении «Свадьба» — так, кажется, можно истолковать слова: Ему кукушка не певала / Коварной песенки своей (ему — цыпленку в фаянсовом столовом гробике).

С циферблатами древних часов сравнивает поэт и темные души петухов — звездочетов ночей. В их возгласах присутствует таинственный разум созвездий, их известия во многом уже непонятны, как вымерший стих. В стихотворении «Петухи поют» есть еще одна линия ассоциаций — с огненным витязем, Егорием, связанная, по-видимому, с легендой, окружающей день Егория — вешнего. Этим контекстам противостоят два сниженных типа контекста: а) бытового мира — Опротивели Марусе петухи да гуси (ср. «Лицо коня»), б) оборотного мира — В Гурзуфе всю ночь голосят петухи.

Образы уподобления в стихах о птицах часто приходят из мира человека и при этом часто опосредованно через литературные произведения: соловей — в свою Клеопатру влюбленный Антоний; образ, воплощенный в строчках: И стрепет, вылетев из-под копыт, / Шарахается в поле, как лазутчик перенесен из атмосферы «Слова о полку Игореве», см.: [Заболоцкий 1986).

Вглядывание в поведение птиц, вслушивание в их пение часто также приводит к ощущению похожести птиц на людей: короткие головы в плечи вобрав — это о дятлах;

Эти колбочки исследовав.

Словно химик или врач, В длинных перьях фиолетовых По дороге ходит грач.

— в длинных перьях, как в длинном пальто.

Итак, мы видели глубокое взаимопроникновение мира птиц и мира человека, вживание человека в птичью природу, одухотворение ее, отразившееся в образных связях.

Далее мы хотели бы охарактеризовать те типичные контексты употребления слов этой лексической группы, смена которых говорит об изменении семиотических установок, об изменениях в структуре поэтического мира Н. А. Заболоцкого. Будут описываться именно специфические типы контекстов и их функции, а не значения слов, которые в основном являются прямыми, общеязыковыми.

1. Лубочный, условно стилизованный мир: Журавель летает с гиком, / Потрясая головой. / Из клюва развевался свиток. / Где было сказано: «Убыток / Дают трехпольные труды» («Торжество земледелия»).

2. Конструируемый новый мир. Это контексты периода «Смешанных столбцов» и поэм. Передача разума низшим и малым существам создает мир нового равноправия. Волк разговаривает с кукушкой («Безумный волк»);

Злаков войну нарисуем мы.

Битву овса с воробьями —

День, когда птица упала.

Сраженная листьев ударом

«Школа Жуков»

Ср.: Здесь конь с редиской и укропом / Беседы длинные ведет («Торжество земледелия»).

3. Философская гипотеза о единстве мира. Живое единое тело, единое мировое сознание:

Если бы воля моя уподобилась воле Природы, если бы слово мое уподобилось вещему слову, если бы все, что я вижу — животные, птицы, деревья, камни, реки, озера — вполне однородным составом чудного тела мне представлялись — тогда, без сомненья, был бы я лучший творец, и разум бы мой не метался, шествуя верным путем.

Поэма «Птицы»

Поэма «Птицы» (см. о ней: [Заболоцкий 1984]) также создает картину соединения человека с птицами и деревьями в познавательном действии (изучается голубя киль — прообраз людского строенья). В конце ее возникает тема жизни и смерти (гибнет голубь, готовится к уходу из жизни человек):

Да, человек есть башня птиц.

Зверей вместилище лохматых, В его лице — миллионы лиц Четвероногих и крылатых…

Но все они в лучах сознанья Большого мозга строят зданье…

И всех живых преображенье В одном сознанье мировом.

«Деревья»

4. Философское видение мира как множества разделенных миров. Борьба за существование. Контакт, взаимоотражение, релятивизм взаимовосприятий:

а) Жук ел траву, жука клевала птица.

Хорек пил мозг из птичьей головы

«Лодейников»

б) И сдвигая телескопики Своих потухших глаз.

Птица думала. На холмике Катился тарантас.

Тарантас бежал по полю, В тарантасе я сидел И своих несчастий долю Тоже на сердце имел.

Стихотворение «Птицы»

И я стоял у каменной глазницы.

Ловил на ней последний отблеск дня Огромные внимательные птицы Смотрели с елки прямо на меня

«Начало зимы»

Оседлав изоляторы, совы сидят, И в глаза они смотрят тебе

«В тайге»

Неслучайно появляется ситуация: человек, поглощенный зрелищем умирания, и птицы, наблюдающие за ним в этот момент, птицы, как бы глазами вечной природы смотрящие на него, с его временной жизнью.

5. Знаковое значение в современной культуре и в поэзии приобрели некоторые контексты, где поведение птиц ставится в связь с временем года, временем суток. У Заболоцкого:

Утро. Петух запевает, светает, пора!; Петух пел песнь навеселе / Свет дня был виден на селе (ср. «Звезды, розы и квадраты»).

Наступление ночи. Вот уже первые капли упали, / Замолчали в кустах соловьи; И только выпь кричала за рекой; И затихают шорохи и вздохи, / И замолкают птичьи голоса.

Осень. Облетают последние маки / Журавли улетают, трубя-, Обрываются речи влюбленных. / Улетает последний скворец.

Весна:

Скоро проснутся деревья, Скоро, построившись в ряд.

Птиц перелетных кочевья В трубы весны затрубят.

Эти контексты традиционны для поэзии, у Н. А. Заболоцкого они появляются в поэмах, но чаще всего встречаются в поздний период.

Нужно выделить и традиционную символизацию, отражающую высокие моменты человеческой жизни (соловьи—любовь):

Сияла ночь, играя на пандури.

Луна плыла в убежище любви, И снова мне в садах Пасанаури На двух Арагвах пели соловьи.

«Ночь в Пасанаури»

Позабылись и черные косы И отпели в кустах соловьи

«Генеральская дача»

В поздних стихах появляются контексты, в которых жизнь природы сливается с состоянием человека, психологизируется, контексты, «аккомпанирующие» основному изображению:

А грачи так безумно кричали.

И так яростно ветлы шумели.

Что, казалось, остаток печали Отнимать у него не хотели

«Приближался апрель к середине»

И Ленин на холме Караганды Глядит в необозримые просторы, И вкруг него ликуют птичьи хоры Звенит домбра и плещет ток воды

«Город в степи»

И вздрогнуло сердце от боли.

И светлые слезы печали Упали на чаши растений, Где белые птицы кричали

«Я трогал листы эвкалипта»

У Н. А. Заболоцкого история мира во времени и структура мира взаимосвязаны. Птицы символизируют начало, детство истории (см. интересные мысли о том, что природа, повторяя человеческую историю, вначале проходит ступень античности; об античных ассоциациях, связанных у поэта с темой малых существ: жуков, птиц, в: [Мальчукова 1987]). Вместе с тем птицы — ступень в превращениях человека. Высший момент гармонии — соединение всего живого мира вокруг человека, переживающего радость своего продолжения. Знак его — согласное музицирование:

А там, внизу, деревья, звери, птицы.

Большие, сильные, лохматые, живые, Сошлись в кружок и на больших гитарах.

На дудочках, на скрипках, на волынках Вдруг заиграли утреннюю песню,

Встречая нас. И все кругом запело.

Список используемой литературы Заболоцкий Н. Н. Взаимоотношения человека и природы в поэзии Н. А. Заболоцкого // Вопр. лит. 1984. № 2.

Заболоцкий Н. Н. Путь к «Слову» // Альманах Библиофила, М., 1986. вып. 21.

Кожевникова Н. А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. М., 1986.

Мальчукова Т. Т. Античная культура в поэзии Н. А. Заболоцкого // Филол. науки.

1987. № 6.

Павловский А. И. Советская философская поэзия. Человек и природа. Л., 1984.

Филиппов Г. В. Русская советская философская поэзия. Человек и природа. Л., 1984.

Языки русской поэзии ХХ века / Сборник научных трудов. М.: ИРЯ РАН, 1989.