Роль адвоката-защитника в уголовно-процессуальном доказывании

Введение

Глава I. Уголовно-процессуальная функция защиты и роль доказывания в её осуществлении

1.1. Уголовно-процессуальная функция защиты в системе других функций: понятие, сущность и проблемы осуществления

1.2. Участие в доказывании по уголовному делу как средство осуществления процессуальной функции защиты Глава II. Формы участия адвоката—защитника в уголовно-процессуальном

доказывании

2.1. Собирание и представление вещественных доказательств

2.2. Собирание и представление документов

2.3. Опрос лиц

2.4. Заявление ходатайств и принесение жалоб как форма участия адвоката—защитника в уголовно-процессуальном доказывании"

2.5. Участие адвоката-защитника в производстве следственных действий по собиранию доказательств

2.6. Привлечение адвокатом-защитником специалистов к участию в уголовно-процессуальном доказывании Заключение Список литературы

Коренное обновление уголовно-процессуального законодательства и законодательства об адвокатской: деятельности и адвокатуре означает подведение определенного итога многолетней дискуссии учёных-правоведов и практикующих юристов о путях совершенствования правового института защиты, по уголовным делам, но не положили конца ни этой дискуссии, ни проблемам, существующим в данной области. Сказанное относится, прежде всего, к проблеме участия защитника в уголовно-процессуальном доказывании, которая имеет особую остроту в стадии предварительного расследования, по-прежнему страдающего существенными недостатками с точки зрения гарантий принципа состязательности сторон (статья 123 Конституции РФ, статья 15 УПК), прав и законных интересов стороны защиты.

Авторы, исследовавшие данную проблему до реформы. уголовно-процессуального законодательства, утверждают, что роль адвоката—защитника в собирании доказательств была незначительна; она в подавляющем большинстве случаев (82%) сводится к запросам документов, характеризующих личность подзащитного обвиняемого. Такой эта роль и остаётся. Предоставление защитнику права собирать доказательства путём, установленным: частью третьей статьи 86 УПК, не привело к сколько-нибудь существенным изменениям в процессуальном положении стороны защиты вообще и адвоката-защитника, в частности. Реализация этого права на практике из-за отсутствия тщательно продуманного правового механизма крайне затруднительна, практически это не дало каких-либо новых рычагов, поэтому проблема участия защитника в уголовно-процессуальном доказывании не только сохранила свою прежнюю актуальность, но и породила новые вопросы, новые противоречивые толкования. Анкетный опрос адвокатов и следователей органов внутренних дел, включая сотрудников Следственного комитета при МВД РФ2 показал: все 100% опрошенных считают, что с введением в действие УПК РФ 2001 года стороны в уголовном процессе не стали равноправными. В то же время: 40% опрошенных полагают, будто адвокат-защитник получил реальные права и возможности собирать доказательства по уголовному делу, 60% респондентов дали на этот вопрос отрицательный ответ, а на вопрос о том, нужны ли дополнительные юридические гарантии права защитника собирать доказательства мнения опрошенных разделились поровну.

Проблеме защиты обвиняемого в уголовном процессе вообще и проблеме участия защитника в уголовно-процессуальном доказывании в частности, в отечественной научной литературе традиционно уделялось и уделяется огромное внимание, что вполне объяснимо, так как тема органически связана с охраной прав личности, её взаимоотношений с государством, которая в нашем обществе (так сложилось исторически) была и остаётся злободневной. В работах В. Б. Алексеева, Р. С. Белкина, Б. Т. Безлепкина, АД. Бойкова, СЕ. Вицина, К. Ф. Гуценко, И. Ф. Демидова, 3.3. Зинатуллина, Б. А. Золотухина, Э. Ф. Куцовой, А. М. Ларина, А. А. Леви, Ю. Ф. Лубшева, П. А. Лупинской, И. Б. Михайловской, С. А. Пашина, И. Л. Петрухина, В. М. Савицкого, Ю. И. Стецовского, М. С. Строговича, С. А. Шейфера и других учёных-процессуалистов сосредоточен обширный материал по данной теме.

Объектом исследования послужили общественные отношения и правовые нормы, сложившиеся ранее и складывающиеся в настоящее время на основе нового уголовно-процессуального законодательства в сфере доказывания с участием адвоката-защитника в стадии предварительного расследования, а также связанные с развитием института состязательности на предварительном следствии. Эти отношения получили выражение в Конституции РФ (статья 48), многочисленных нормах УПК (статьи 11, 16, 49, 51, 53 и другие), в практике органов расследования, прокурорской, судебной и адвокатской практике по уголовным делам.

В работе решаются следующие задачи:

— с учётом нового УПК определить понятие, сущность, актуальные теоретические и практические проблемы: осуществления функции защиты в системе других уголовно-процессуальных функций;

— определить понятие и формы уголовно-процессуального доказывания, а также основные формы участия в нём адвоката-защитника;

— рассмотреть с теоретических позиций каждую из законодательно установленных форм участия адвоката-защитника в уголовно-процессуальном доказывании;

— проанализировать накопившуюся практику участия защитника в реализации принципа состязательности в стадии предварительного расследования;

— определить пути повышения эффективности каждой из форм участия защитника в доказывании по уголовному делу

— раскрыть оправдавшие себя в практической деятельности формы осуществления адвокатом своих полномочий по защите прав и интересов

участвующих в деле лиц на предварительном следствии .

Деятельность адвоката-защитника исследуется с позиции тех задач, которые определены новыми уголовно-процессуальным законодательством и Федеральным законом об адвокатской деятельности и адвокатуре РФ, расширившими полномочия защитника в доказывании на стадии досудебного производства. Теперь правом воспользоваться квалифицированной юридической помощью могут не только лица, в отношении которых начато уголовное преследование или применены меры процессуального принуждения, но и лица, участвующие в рамках предварительного расследования в качестве свидетелей.

ГЛАВА 1. УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ ЗАЩИТЫ И РОЛЬ ДОКАЗЫВАНИЯ В ЕЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ

1.1 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ ЗАЩИТЫ В СИСТЕМЕ ДРУГИХ ФУНКЦИЙ: ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ И ПРОБЛЕМЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ

Преступность сопровождала развитие человеческого общества на протяжении всей его истории. На всех этапах своего развития общество пыталось установить причины этого социального явления, предпринимались многочисленные способы борьбы с этой общественной патологией, разрабатывались различные теории, объясняющие корни этого явления. Истории известны различные типы уголовного судопроизводства, которые, сменяя друг друга, развивали и совершенствовали уголовно-процессуальное право. Тот или иной тип судопроизводства предопределялся экономическими, политическими, социальными, идеологическими, религиозными причинами. Различие в них во многом зависит и от того, как распределены функции между. участниками процесса. Сами же функции? определялись теми целями и задачами, которые ставили во главу угла тот или иной тип судопроизводства.

По своему происхождению понятие функции философское, мировоззренческое. В своём изначальном смысле оно означает отношение двух (групп) объектов, в котором изменение одного из них ведёт к изменению другого. Введённая в научный оборот немецким учёным Лейбницем (1646 — 1716 г. г.), категория функции постепенно приобрела фундаментально научно-теоретическое значение, причёминтерес к ней последовательно возрастал по мере распространения в различных областях науки функциональных методов исследования.

Толковый словарь русского языка СИ. Ожегова определяет понятие функции (лат. Рипсйо — исполнение) как: (1) работа производимая органом, (2) роль, значение чего-нибудь, (3) обязанность, круг деятельности. Гёте говорил, что функция — это существование, мыслимое нами в действии.

В юридической науке понятие функции широко используется прежде всего в связи с общим понятием права. В этом контексте функции определяются как направления правового воздействия, выражающие роль права в организации (упорядочении) общественных отношений. В соответствии с данным определением, опирающемся на понятия роли и направлений деятельности, принято различать функции социально-политические, социально-юридические, охранительные и регулятивные.

Одновременно в зависимости от специфики соответствующей отрасли человеческих знаний о природе и обществе концептуального аппарата, на котором эти знания основаны, категория функции обрастала определёнными смысловыми оттенками, варьируясь в частных, второстепенных признаках и оставаясь постоянной в главном, определяющем содержании. Так, например, если в математике функцияэто понятие, выражающее зависимость переменных величин от других, то в общественных науках функция обычно определяется через понятие роли, которую выполняет определённый специальный институт или процесс по отношению к целому (например: функция денег в экономике; функция государства, общественная функция семьи и т. д.).

Соответственно приведённой общей дефиницией выводится и более: частное определение понятия функции в уголовном процессе. В наиболее авторитетных научных источниках под ними понимаются «определяемые нормами права и выраженные в соответствующих направлениях уголовно-процессуальной деятельности специальное назначение и роль её участников», «виды, отдельные направления уголовно-процессуальной деятельности», «виды (компоненты, части) уголовно-процессуальной деятельности, которые различаются по особым непосредственным целям, достигаемым в итоге производства по делу».

При очевидном единодушии относительно содержания самого понятия уголовно-процессуальной функции процессуалисты долгое время расходились во мнениях и дискутировали по повод их количества, наименования, а самое главное по поводу того, какие субъекты уголовно-процессуальной деятельности какие функции осуществляют и в чём выражается содержание каждой. Эта дискуссия касалась и касается, в частности, взаимосвязанных и взаимозависимых функций обвинения и защиты. Хотя их существование по сути дела никем не оспаривается, однако по поводу обеих функций, а. также по поводу того, кому они принадлежат и как разграничены, существуют различные точки зрения. Причём эта полемика обусловлена прежде всего тем, что ясного, исчерпывающего ответа на данный вопрос нет и никогда не было в самом законодательстве, о чём свидетельствует и его история.

В соответствии с постреформенным уголовно-процессуальным законодательством Российской Империи (Устав уголовного судопроизводства 1864 г.) следователь при участии полиции собирал доказательственную базу по делу «с полным беспристрастием», приводя в известность как обстоятельства, уличающие обвиняемого, так и обстоятельства, его оправдывающие (статья 265 Устава уголовного судопроизводства). Он же, следователь, письменной повесткой или «словесным требованием» «призывал» к себе обвиняемого, а не явившихся в срок и не представивших удостоверения о законных причинах неявки, подвергал приводу (статьи 377 и 389 Устава уголовного судопроизводства) и допрашивал его, начиная это следственное действие с удостоверения в самоличности прибывшего или доставленного лица и объявлении, в чём оно обвиняется (статьи 398 и 403 Устава уголовного судопроизводства). Судебный следователь самостоятельно избирал меру «пресечения способов уклониться от следствия» как то: 1) отобрание вида на жительство или обязание подпиской о явке к следствию и неотлучке с места жительства; 2) отдача под особый надзор полиции; 3) отдача на поруки; 4) взятие залога; 5) домашний арест; 6) взятие под стражу (статья 416 Устава уголовного судопроизводства). По окончании производства по делу следователь объявлял всем участвующим в деле лицам, что следствие закончено, испрашивал у обвиняемого «не желает ли он представить ещё что-либо в своё оправдание» (статья 476 Устава уголовного судопроизводства) и отсылал «всё производство к прокурору или его товарищу» (статья 478 устава уголовного судопроизводства).

Прокурор за время производства следствия наблюдал за его производством (статьи 278−287 Устава уголовного судопроизводства), а по получении материалов предварительного следствия решал, «следует ли обвиняемого предать суду или же дело о нём должно быть прекращено или приостановлено» (статья 510 Устава уголовного судопроизводства).

Заключение

прокурора о предании обвиняемого суду излагалось в форме «обвинительного акта», в котором должны были быть «означены» время, место, обстоятельства" совершённого преступления, сущность доказательств, собранных по делу против обвиняемого, и квалификация преступления: «какому именно преступлению соответствуют признаки рассматриваемого деяния» (статьи 519−520 Устава уголовного судопроизводства). Если материалы следствия позволяли прекратить или приостановить уголовное преследование, прокурор выносил соответственно заключение о прекращении или приостановлении дела. Затем эти заключения направлялись в суд для разрешения дела по существу. Таким образом, функция обвинения принадлежала только прокурору, она реализовывалась либо в форме поддержания обвинения, либо в форме прекращения обвинения, отказа поддерживать обвинение.

Окончательное разрешение дела имело место только в суде, в том числе и путём его прекращения. Суд утверждал постановление о прекращении уголовного дела. В статье 277 Устава 1864 г. было прямо указано: «Производство следствия может быть прекращено только судом. Когда судебный следователь не найдёт оснований продолжать следствие, то приостановив производство, испрашивает на прекращение дела разрешения суда через прокурора». Поступившее в окружной суд уголовное дело с обвинительным актом прокурора в обязательном порядке проходило стадию предания суду, служившую своеобразным процессуально-судебным фильтром, призванным не пропускать дела к судебному разбирательству, надлежащим образом не подготовленного, и лицо затем, после положительного решения о предании суду, на этапе «приготовительных к суду распоряжениях» председательствующего, получало право; избирать защитника как из присяжных, так и из других лиц, «коли законом не воспрещалось ходатайствовать по чужим делам» (статья 565 Устава, уголовного судопроизводства). По просьбе подсудимого председательствующий; назначал защитника из состоящих при суде присяжных поверенных, а «за недостатком сих лиц, из кандидатов на; судебные должности, известных председателю по своей благонадёжности» (статья 566 Устава уголовного судопроизводства).

Таким образом, с позиции современности наиболее примечательными чертами уголовного судопроизводства Российской Империи в плане разфаничения процессуальных функций можно назвать следующие.

1. Привлекая к следствию в качестве обвиняемого определённое лицо, следователь, тем самым, начинал осуществление функции уголовного преследования, но ни «венчал» её составлением итогового обвинительного процессуального документа (обвинительного акта, обвинительного заключения), ни прекращением уголовного дела (уголовного преследования). Прокурор как главный? орган уголовного преследования «подхватывал» эту функцию, принимал её у следователя сразу же, как только последний с участием обвиняемого завершал собирание доказательств. Из этого следует, что привлечение лица в качестве обвиняемого следователем, применение к нему обеспечительных мер уголовно-процессуального принуждения, а равно допрос обвиняемого и производство с его участием выступают не самостоятельными, не главными направлениями следственной деятельности, а лишь необходимым условием для установления им фактических обстоятельств дела, что в свою очередь служит условием для осуществления функции обвинения прокуратурой и разрешения дела судом.

2.Защитник подключался к осуществлению функции защиты только «перед лицом суда»; на всём протяжении предварительного следствия обвиняемый оставался без юридической помощи. Это положение — результат длительной борьбы двух направлений юридической мысли. При разработке проекта Устава уголовного судопроизводства Российской Империи 1864 года господствовала идея допуска защитника на предварительное следствие. и все разногласия, существовавшие между членами комиссии (а это 26 ведущих процессуалистов и практиков) касались лишь вопроса о том, какие меры следует принять для предупреждения злоупотреблений со стороны защитников. В допуске защитника на предварительное следствие отказал Государственный Совет Империи по тем мотивам, что он может воспрепятствовать успеху законных действий обвинительной власти преждевременным оглашением; обстоятельств, которые изобличают виновного. Впоследствии вплоть до начала? ХХ-го столетия вопрос о реформировании предварительного следствия на началах состязательности сторон и участия в нём защитника неоднократно поднимался в юридической печати («Журнал гражданского и уголовного права», «Русские ведомости», «Юридическая газета», «Судебная газета», «Право», «Журнал министерства юстиции») и на Международном конгрессе криминалистов в Петербурге в 1902 году. Министерством юстиции неоднократно создавались комиссии «для исследования недостатков предварительного следствия», однако серьёзных подвижек в этом деле так и не получилось.

3.Разрешение уголовного дела реально и полностью отделено от уголовного преследования и находится всецело в руках судебной власти; ни следователь, ни прокурор закончить начатое уголовное дело не вправе ни по реабилитирующим, ни по нереабилитирующим основаниям.

С другой стороны и суд, несмотря на то, что следователь входил в его штат, и несмотря. на то, что суду были предоставлены широчайшие полномочия по надзору за предварительным следствием, никоим образом не вмешивался в осуществление функции уголовного преследования. Согласно статьям 491 и 493 Устава уголовного судопроизводства участвующие в деле (в стадии предварительного следствия) лица могут приносить жалобы на всякое следственное действие, нарушающее или стесняющее их права. Жалобы на действия следователя, как предпринятые им собственной властью, так и по требованию прокурора или его товарища, приносятся окружному суду. Это правило в полной мере и даже в первую очередь относится и к обвиняемому — участнику процесса, занимающему центральное место среди субъектов уголовно-процессуальных правоотношений и больше других заинтересованному в строжайшем соблюдении его прав и интересов, потому что от этого зависит судьба человека. Главное, что нужно понять в этой связи, заключается в следующем: в судебном порядке могли быть обжалованы любые решения и действия следователя, нарушающие или стесняющие права любого участника процесса, за исключением тех, что составляют поддержание функции уголовного преследования. Какую бы жалобу не рассматривал и не разрешал суд, он не вправе был ни решать, ни предрешать вопрос о виновности, ни высказываться на эту тему; ни одобрять, ни порицать действия следователя, связанные с привлечением данного лица в качестве обвиняемого и с обоснованностью предъявленного обвинения. Эти правила считались общепризнанными.

Выдающийся правовед того времени профессор Санкт-Петербургского университета И. Я. Фойницкий (1847−1913г.г.), комментируя статью 10 Устава уголовного судопроизводства, которая гласила: «Каждый судья и каждый прокурор, который в пределах своего участка или округа удостоверится в задержании под стражею без постановлений уполномоченных на мест и лиц, обязаны освободить лишённого свободы», в 1896 году писал: «Крупный вопрос в этой области: может ли судья входить в исследование достаточности данных для задержания, если оно применено компетентным органом? Он должен быть разрешен отрицательно, так как всякий орган, уполномоченный на задержание, тем самым уполномочен на разрешение вопроса о достаточности к тому данных. Только вопрос о компетентности органа и о соблюдении формальных условий задержания подлежит оценке суда».

Советская власть, пустившая на слом весь прежний механизм государственной власти, естественно, не могла оставить в целости систему царской уголовной юстиции, а также уголовного судопроизводства и разрушила их до основания, определив их, фактически, в дореформенные рамки уголовно-процессуальных отношений. С 1917 года в России начинается формирование принципиально нового механизма правоохранительной деятельности и уголовной репрессии, главной и примечательной чертой которого является то, что политический сыск и оперативно-розыскная деятельность криминальной милиции (уголовный сыск), дознание и предварительное следствие, а также прокурорская и судебная власть, и даже пенитенциарная система в этом механизме друг от друга обособлены лишь относительно. В действительности же все перечисленные институты представляют из себя как бы узлы единой конвейерной репрессивной машины. Система уголовно-процессуальных функций здесь выглядит существенно иначе. Предварительное следствие от правосудия по уголовным деламполностью обособляется, рассредоточивается по различным ведомствам, прежде всего осуществляющим оперативно-розыскную; деятельность, а следователь своего «юстиционного благородства» лишается и становится служащим, исключительно близким к милицейскому чиновнику. Наряду с установлением и исследованием фактических обстоятельств преступления к его компетенции относится задержание по подозрению в совершении преступления, избрание и применение меры пресечения, вплоть до отстранения от занимаемой должности, привлечение в качестве обвиняемого, изменение и дополнение ранее предъявленного обвинения, составление обвинительного заключения, а также широчайшие права окончательно разрешить судьбу следственного производства, причём не только путём реабилитации невиновного, но и прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, предполагающим формулирование окончательного вывода о виновности в совершении преступления, в том числе и по таким, которые являются не обстоятельствами, исключающими производство по делу, а обстоятельствами, позволяющими освободить виновного от уголовной ответственности.

В научно-теоретическом плане проблема уголовно-процессуальных функций в СССР была впервые поднята в 1939 году. Первенство в обсуждении этой проблемы принадлежит виднейшему советскому процессуалисту М. С. Строговичу. Именно с этих пор в советский: научный обиход вошли концепция трёх процессуальных функций — уголовного преследования (обвинения), защиты и судебного разрешения дела, а также принцип состязательности сторон в уголовном процессе.

На пути последовательного развития «теории трёх функций» самым настоящим камнем преткновения оказалась стадия предварительного расследования в советском уголовном процессе. В связи с тем, что она никак не могла объяснить сути следственной деятельности, особенно до появления в деле подозреваемого и обвиняемого, автор «теории трёх функций» сделал вывод: «На предварительном следствии эти три функции слитны, соединены в руках следователя».

В 1975 году концепция уголовно-процессуальных функций на предварительном следствииполучила своё дальнейшее развитие в работах В. М. Савицкого, который также присваивая следователю функцию расследования, отмечал, между тем, что она «исчерпывает себя в результате прекращения дела до предъявления кому-либо обвинения или же в момент вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого. В последнем случае она уступает место функциям обвинения, защиты и разрешения дела.». Дальнейшее обсуждение проблемы уголовно-процессуальных функций в стадии предварительного расследования пошло по пути увеличения их числа. Назывались: предупреждение преступлений, прокурорский надзор, охрана прав всех участников уголовного судопроизводства, быстрое и полное раскрытие преступлений, воспитание граждан в духе неуклонного исполнения законов л уважения правил социалистического общежития, привлечения общественности к борьбе с преступностью и другие.

В связи с изменившимся в конце XX века вектором развития нашей страны, когда назрела реальная необходимость к переходу и строительству общества, основанного на политическом плюрализме, приоритете прав и свобод человека, в общественном сознании стала утверждаться иерархия ценностей, выработанная цивилизацией и принятая в современном мире. В наш повседневный обиход стали входить демократические принципы организации уголовного судопроизводства. На это была направлена и деятельность группы независимых экспертов под руководством Б. А. Золотухина, результатом которой явилось принятие Верховным Советом РСФСР постановления от 24 октября 1991 года «О Концепции судебной реформы в РСФСР», которая в частности предусматривала организацию судопроизводства на принципах состязательности и равноправия сторон. Господствующее место заняла позиция, согласно которой следователь осуществляет уголовно-процессуальную функцию уголовного преследования (обвинения); он является органом уголовного преследования. Она; получила поддержку законодателя. Согласно части 1 статьи 21 УПК РФ 2001 г. уголовное преследование от имени государства осуществляют прокурор, а также следователь и дознаватель, Согласно пункту 55 статьи 5 УПК РФ под названием «Основные понятия, используемые в настоящем Кодексе»: уголовное преследование это процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления. Система уголовно-процессуальных решений и действий, отражающих осуществление: функции уголовного преследования органами предварительного расследования по действующему законодательству выглядит следующим образом.

1. Согласно части 1 статьи 146 УПК РФ при наличии законных повода и основания орган дознания, дознаватель или следователь с согласия прокурора, а также прокурор в пределах своей компетенции возбуждают уголовное дело, о чём выносится соответствующее постановление. Уголовное дело может быть возбуждено как по признакам объективной стороны преступления без указания на конкретное лицо, так и в отношении конкретного лица, которое является подозреваемым (пункт 1 части 1 статьи 46 УПК РФ). В последнем случае возбужденное уголовное дело означает начало уголовного преследования в отношении данного лица, которое как участник уголовного судопроизводства стороны защиты наделяется соответствующими правами для защиты от подозрения в совершении определённого преступления (часть 4 статьи 46 УПК РФ).

2.При наличии оснований и условий, предусмотренных статьёй УПК РФ, орган дознания иследователь вправе принять решение о задержании лица и лично выполнить это решение или применительно к следователюпоручить задержание органу дознания. Такое задержание без каких-либо дополнительных уголовно-процессуальных актов ставит лицо в положение подозреваемого в строго процессуальном значении этого понятия, которое, будучи стороной защищающейся, наделяется комплексом прав, в том числе правом иметь защитника. Задержание по подозрению в преступлении также означает начало уголовного преследования в отношении данного лица.

3. Аналогичное правоотношение складывается и в том случае, когда лицо задержанию не подвергалось, но в отношении него на основании достаточных доказательств, собранных по уголовному делу, применена любая мера пресечения в порядке, предусмотренном статьёй 100 УПК РФ, то есть до предъявления обвинения: Такое лицо также становится подозреваемым, который, как сторона защищающаяся, также имеет определённые права для защиты от официально заявленного подозрения, в том числе, — право иметь защитника. Значит, применение меры пресечения до предъявления обвинения относится к числу актов уголовного преследования.

4. Согласно пункту 4 части 3; статьи 49 УПК РФ защитник участвует в уголовном деле, в частности, с момента объявления лицу, подозреваемому в совершении преступления, постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы. Законодательная идея, заключённая в данном положении, очевидна: назначение судебно-психиатрической экспертизы является принудительным вторжением государства в сферу личной жизни человека; оно может быть сопряжено даже с помещением в психиатрический стационар (статья 203 УПК РФ), что по всем признакам равносильно лишению свободы. Поскольку; такое действие основывается на подозрении в совершении преступления, оно не может расцениваться иначе как начало уголовного преследования, причём начало гораздо более «жёсткое», чем скажем применение меры пресечения подписки о невыезде. Естественно, что оно порождает право на защиту, включающее право иметь защитника.

5. Согласно пункту 5 части 3 статьи 49 УПК РФ защитник допускается к участию в деле, также, в частности, с момента начала осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления. Как и в предыдущем случае, данное положение означает, что орган расследования начал уголовное преследование, от которого гражданин демократического государства с того же самого момента получает право на защиту, в том числе и с помощью профессионального юриста — адвоката.

При наличии достаточных доказательств, дающих основания для обвинения лица в совершении преступления, следователь (прокурор, орган дознания) выносит мотивированное постановление о привлечении данного лица в качестве обвиняемого (часть 1 статьи 171 УПК РФ), вызывает лицо, которое становится обвиняемым с момента вынесения данного постановления (часть 1 статьи 47 УПК РФ) и по общему правилу, не позднее трёх суток предъявляет ему в установленном законом порядке обвинение, то есть: извещает обвиняемого о дне предъявления обвинения и одновременно разъясняет ему право самостоятельно пригласить защитника либо ходатайствовать об обеспечении участия защитника; удостоверившись в личности, объявляет ему постановление, о котором идёт речь, разъясняет существо предъявленного обвинения и в присутствии защитника (при его участии в деле) разъясняет обвиняемому его права на предварительном следствии; (статья 172 УПК РФ). Этот комплекс уголовно-процессуальных действий охватывается более общим понятием привлечения в качестве обвиняемого, которое отождествляется с понятием привлечения к уголовной ответственности, что само по себе свидетельствует о важнейшем месте, которое занимает данный комплексный уголовно-процессуальный акт в системе актов уголовного преследования.

После привлечения лица в качестве обвиняемого осуществление функции уголовного преследования выражается в следующем:

— собирании дополнительных доказательств, на которых базируется предъявленное обвинение, а так же новыхдоказательств о новых преступлениях или новых эпизодах преступной деятельности; изменении и дополнении обвинения, что может выражаться в частности в том, что обвиняемому на основе вновьсформированных обвинительныхдоказательствах инкриминируются новые эпизоды преступной деятельности в рамках той же уголовно-правовой нормы, по которой квалифицировано деяние, уже вменявшееся в вину данному лицу, а так же с изменением квалификации в сторону, ухудшающую положение обвиняемого, а равно инкриминируются совершенно новые обвинения, то есть новые фактические обстоятельства, образующие новый состав преступления и влекущие дополнительную квалификацию по соответствующей статье (части или пункту статьи) Особенной части УК.

8. Деятельность органа предварительного следствия по осуществлению функции уголовного преследования завершается составлением обвинительного заключения, а органа дознания — обвинительного акта — процессуальных документов, в которых подводятся итоги предварительного следствия и обосновываются главные выводы о том, что обвиняемыйв совершении инкриминируемого ему деяния изобличён, или же прекращением уголовного преследования путём вынесения постановления о прекращении уголовного дела, либо постановления о направлении дела в суд для рассмотрения вопроса о применении принудительных мер медицинского характера. В двух последних случаях уголовное преследование прекращается.

Как деятельность прямо противоположная уголовному преследованию функция защиты в уголовном судопроизводстве своим содержанием имеет опровержение вышеперечисленных уголовно-процессуальных действий и решений (актов) органов уголовного преследования (дознавателя, органа дознания, следователя и прокурора), их оспаривание, противопоставление им своих собственных, противоположных или смягчающих, оценок, выводов и предложений, а также обжалование этих актов. Среди обжалуемых и оспариваемых актов можно выделить следующие:

— возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица (своего подзащитного);

— законности и обоснованности задержания данного лица в порядке статьи 91 УПК РФ;

— применения иных мер принуждения или: производства иных процессуальных действий, основывающихся на подозрении лица в совершении преступления и затрагивающих его права и свободы;

— применения в отношении данного лица меры пресечения;

— назначения в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления, судебно-психиатрической экспертизы;

— привлечения лица в качестве обвиняемого;

— изменения обвинения в сторону, ухудшающую положение обвиняемого;

— решения органа расследования об окончании производстваследственных действий; с составлением обвинительного заключения (акта) и направления дела прокурору, а также самого обвинительного заключения (акта);

— постановления органа расследования (прокурора) о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям.

Защита осуществляется самим лицом, в отношении которого предпринято уголовное преследование, его защитником и законным представителем, а также гражданским ответчиком и его представителем, которые согласно главе 7 УПК РФ представляют сторону защиты. Причём решающее значение в её осуществлении имеет участие в деле защитника — адвоката, профессионального юриста, выполняющего конституционную задачу оказания гражданам квалифицированной юридической помощи.

Социально-правовое предназначение работ защитника отметил ещё в 1885 году знаменитый адвокат С. ААндреевский, который отметил, что «убеждённая, защита есть законный противник и следственной власти; и прокурорского надзора, и обвинительной камеры. Он вправе сказать им: до сих пор вы работали без нас, но мы пришли, как люди свежие, обозрев то, что вы сделали, мы ясно видим, как вы глубоко ошиблись, всё, что вы нашли и усмотрели, только сбивает с дороги. Истина вовсе не там, где вы её искали. Вот в какой стороне, вот где она, по нашему убеждению, эта истина!». При этом необходимо отметить, что деятельность защитника и пределы её распространения формировались и зависели во многом от уровня развития уголовно-процессуальных отношений, правовой культуры.

Законодательство об осуществлении функции защиты в уголовном процессе, развиваясь в тесной неразрывной связи с законодательством об уголовном преследовании, прошло такой же сложный путь своего развития, в котором как в капле воды отражается судьба и биография российского уголовного процесса, который в свою очередь является индикатором общественно-политического и нравственного климата в стране. Исторические особенности развития нашей страны — существование на протяжении почти всего XX века в условиях тоталитарного режимаво многом предопределили характер предстоящих перемен. Достаточно напомнить, что в досудебное производство по уголовному делу защитник был допущен только на предварительное следствие (а не дознание) после кодификации советского уголовно-процессуального законодательства в конце 50-х в начале 60-х годов прошлого века, и что за истекшие с тех пор 40 лет принципиальных, существенных нововведений в арсенал его процессуальных средств осуществления функции защиты и участия в уголовно-процессуальном доказывании не вносилось (исключением можно назвать возрождение в узких пределах института судебного контроля за применением меры пресечения в виде заключения под стражу на предварительном следствии и продления срока содержания под стражей в названной стадии — 1992 г., — когда защитник получил право обжаловать указанные следственно-прокурорские решения и действия в судебном порядке). Становилась очевидной необходимость провозглашения и соблюдения прав и свобод человека, причём акцент должен был быть поставлен именно на соблюдение, потому что провозглашение прав имело место и припрежнем законодательстве и режиме.

Но осуществление органом расследования функции уголовного преследования по времени не всегда совпадает с возбуждением уголовного дела.

И, наконец, следователь вправе самостоятельно, без

предварительного контроля со стороны прокурора и суда

прекратить уголовное дело по реабилитирующим основаниям: за

отсутствием события преступления, за отсутствием состава

преступления и за недоказанностью участия обвиняемого в

совершении преступления, что во всех отношениях равнозначно

судебному оправданию, иначе говоря, является полной

реабилитацией подозреваемого, обвиняемого со всеми;

вытекающими отсюда восстановительными и компенсационными

последствиями, предусмотренными законодательством. Причём,

если реабилитирующее прекращение следователем уголовного

дела состоялось по результатам его дополнительного

расследования, после отмены частично или даже полностью

исполненного обвинительного приговора, то вступившее в

законную силу постановление следователя является надлежащим

формальным основанием для восстановительно-компенсационных правоотношений, возникших в связи с причинением невиновному вреда не только на предварительном следствии, но и вреда, причинённого в связи с осуждением и отбыванием наказания по отменённому приговору. Это следует рассматривать не с точки зрения осуществления следователем функции разрешения уголовного дела, а с позиции отказа следователя от уголовного иска, ведь даже часть 4 статьи 27 закрепляет положение, согласно которому допускается прекращение уголовного преследования в отношении подозреваемого, обвиняемого без прекращения уголовного дела. Те же функции осуществляются и органом дознания с той лишь разницей, что при производстве дознания привлечение в качестве обвиняемого и составление обвинительного акта, который является аналогом обвинительного заключения следователя, возбуждается не в отношении конкретного лица, а по признакам объективной стороны преступления, уголовному преследованию предшествует следственная деятельность по исследованию самого события преступления и версий о том, кто его совершил. Эту следственную функцию принято называть функцией доказывания фактических обстоятельств или функцией исследования обстоятельств дела.

До появления в деле процессуальной фигуры подозреваемого следственная функция уголовного преследования заключается в исследовании обстоятельств дела и проявляется в чистом виде, не пересекаясь ни с какими другими по той простой причине, что других ещё нет. Но осуществление данной функции при успешном развитии процесса расследования приводит к установлению оснований для начала уголовного преследования определённого лица, его задержания, привлечения в качестве обвиняемого, применения меры пресечения и т. д. А начало уголовного преследования с неизбежностью означает и начало осуществления функции защиты, то есть процессуальной деятельности прямо противоположного направления, однако исследование обстоятельств дела на этом не прекращается, оно продолжает развиваться во взаимодействии с функциями обвинения и защиты.

Осуществляя уголовное преследование, следователь одновременно причастен и к осуществлению защитительных действий, потому что, устанавливая подлинную картину события преступления, он обязан объективно выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также не только отягчающие, но и смягчающие его ответственность обстоятельства. Это значит, что он, будучи обвинителем, тем не менее, не имеет права отдавать предпочтение обвинительной версии, игнорируя фактические обстоятельства, и должен одинаково относиться и к обвинительным, и к оправдательным доказательствам.

Не претерпела существенных изменений и прокурорская компетенция по осуществлению функции уголовного преследования. Как орган надзора за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия (статья 1 ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации»), для которого функция уголовного преследования является основной, прокурор по действующему уголовно-процессуальному законодательству сохранил всю полноту своих процессуальных полномочий в обоих аспектах отношений с органами расследования в сфере осуществления данной функции.

«Многоплановость» российского следователя, дознавателя и прокурора внутренне порочна, она способна любого из них при производстве по уголовному делу поставить в драматическое положение в психологическом и нравственном отношениях, когда тот или другой представитель стороны обвинения (возьмём следователя) будет вынужден опровергать самого себя, ставить под сомнение результаты своей же деятельности, добросовестно предпринятой в одном направлении и разрушать их собственными действиями, предпринятыми с другого направления. Так, например, задержав лицо по подозрению в совершении преступления и объявив ему о сущности подозрения, а затем, заключив подозреваемого под стражу и предъявив ему обвинение, следователь обязан выслушать и проверить оправдывающие обвиняемого показания, например, заявление об алиби. И если в результате такой проверки приоритет приобретёт оправдательная версия обвиняемого, следователь обязан отложить собственную обвинительную версию, и довести проверку контрверсии до логического завершения и реабилитировать невиновного гражданина, который пострадал от ошибочных властно-принудительных действий того же самого должностного лица, при этом в соответствии с требованиями статьи 135 УПК определить размер и вынести постановление о производстве выплат в возмещение причинённого вреда.

Ещё более глубокий коллизионный смысл имеет и ситуация, когда оправдательную версию выдвигает защитник, ходатайствующий о проведении конкретных следственных действий, результаты которых призваны эту версию подтвердить. Следователь не вправе отказать в производстве следственных действий по собиранию доказательств, если обстоятельства, об установлении которых заявлено ходатайство, могут иметь значение для дела (часть 2 статьи 159 УПК РФ). Значит он обязан в пику своей собственной обвинительной версии и, невзирая на то, что на основании этой версии он выполнил ряд процессуальных действий, связанных с уголовным преследованием (задержание, арест, временное отстранение от должности), и ответственен за них, добросовестно выполнить следственные действия, о которых ходатайствует защита, чтобы добыть оправдательные доказательства, либо дать объективную оценку установленным защитой обстоятельствами, поставив под сомнение проделанную им работу и свою собственную профессиональную пригодность.

Так, например, если следователь задержал лицо, затем заключил его под стражу и предъявил обвинение в получении взятки, что, как правило, проводится в первые дни производства предварительного расследования, а в последствии принял ходатайство защиты о производстве обыска у взяткодателя, хранящего документы, отражающие тот факт, что взятка спровоцирована, следователь обязан, перестав быть обвинителем, «наступить на горло» самому себе, удовлетворить ходатайство защиты и произвести тщательный обыск, чтобы добыть обстоятельства, опровергающие обвинение, им же предъявленное, удостоверить свою собственную ошибку, выразившуюся в привлечении к уголовной ответственности невиновного со всеми вытекающими отсюда нравственными и психологическими, юридическими и служебными последствиями, а затем, осуществляя функцию разрешения уголовного дела, прекратить его за отсутствием в действиях обвиняемого состава преступления, реабилитировать гражданина, разъяснить жертве следственной ошибки правовые последствия реабилитации и обеспечить реальное осуществление прав и законных интересов им же кровно обиженного человека. Я уже не говорю о ситуации, которая совсем не кажется нереальной, когда следователю придётся «объясняться» за свою позицию перед вышестоящими должностными лицами. В силу указанных обстоятельств предварительное следствие страдает неизлечимым недугом обвинительным уклоном и правовым нигилизмом. Согласно данным специального исследования, проведённого более десяти лет тому назад научно-исследовательским институтом проблем укрепления законности и правопорядка 35% следователей подвержены обвинительному уклону; 42% проявляют пренебрежительно нигилистическое отношение к выполнению предписаний уголовно-процессуального законодательства, а каждый второй следователь полагает, что в его работе «цель оправдывает средства». По сегодняшней ситуации можно сказать, что эти цифры за прошедший период могли только увеличиться, так как никаких оснований для обратной тенденции в настоящее время нет.

Положение адвоката-защитника в современном российском уголовном процессе, трудности и проблемы осуществления им своей функции органически связаны с изъянами правового регулирования и организации предварительного следствия, когда следователь сам устанавливает фактические обстоятельства дела, он же осуществляет функцию уголовного преследования, разрешает ходатайства стороны защиты и даже сам разрешает уголовное дело путём его прекращения по реабилитирующим основаниям и при всём при этом вмонтирован в структуры исполнительной власти и поднадзорен другому органу уголовного преследования — прокуратуре. Многоплановость следственной работы, иначе говоря «многовластие» следователя имеет глубокие историко-политические корни, произрастающие из тоталитарного, карательно-репрессивного прошлого государства, наследницей которого является Россия и её система правоохранительных органов. Основанное на демократических принципах и подчинённое целям обеспечения подлинного правосудия, независимое и объективное предварительное расследование не было нужно режиму, господствующему в советское время, такое расследование априори не могло вписаться в действовавший механизм государственной власти, как не могло вписаться в него и само подлинное правосудие. Ещё И. Я. Фойницкий в своих работах точно определил, что розыскной процесс усиливается «по мере политического угнетения личности». Не могли вписаться в такой процесс в реальности не только демократические принципы, но и люди с либеральными взглядами на действующие нормы, так как система в целях своей неуязвимости не позволяла создавать прецеденты.

В тоталитарном государстве, где весь механизм государственной власти подчинён тому, чтобы удерживать в узде народ, общество и влиять даже на отдельные личности, система органов, которая именуется уголовной юстицией в самом широком смысле данного слова, то есть политический и уголовный сыск, дознание, предварительное следствие, прокурорский надзор за ними и даже само правосудие по уголовным делам, а так же мощная пенитенциарная система, будучи обособленными лишь условно, для отвода глаз обывателя, на самом деле представляли из себя единый конвейер перемалывания судеб людей, которые так или иначе не вписались в установленные системой рамки или по каким-либо другим причинам стали неугодны власть имущим. Именно этот механизм не только предопределил такое построение предварительного расследования, при котором следователь и орган дознания под надзором прокурора выступают полновластными вершителями судьбы уголовного дела, следовательно, и обвиняемого, но и породил ряд уродливых тенденций практики, отражающих тот факт, что следователь в уголовном процессе выступает не просто обвинителем, а обвинителем страстным, заинтересованным, а это значит предвзятым, необъективным, иначе говоря, не следователем в подлинном, изначальном смысле данного понятия, а судебная практика закрепила этот вывод чрезвычайно низким процентом оправдательных приговоров. Декларируемая законом независимость имеет место только на бумаге. На всех уровнях, особенно в системе МВД, доминируют спецслужбы и спецподразделения оперативного реагирования: РУБОП, угрозыск, ОБНОН и др. Следователь в их понимании только лицо, которое должно придавать законную процессуальную форму их оперативно-розыскным данным, основанным зачастую на догадках и предположениях, построенных из личных корыстных или профессиональных интересов. Да и сама структура построения следователя и оперативного работника построена так, что следователь во многом зависим от работников уголовного розыска, что не может не иметь обратного влияния на следователя, заключающегося в искусственной подгонке данных следствия к оперативной информации.

Одна из этих тенденций, обладающих огромной инерционной силой и поэтому сохранившаяся до наших дней, заключается в том, что законная форма окончания уголовного процесса — оправдание подсудимого и даже досудебное прекращение уголовного дела по реабилитирующим основаниям, получила совершенно ненормальное толкование. Независимо от конкретных обстоятельств дела, она повсеместно расценивается как свидетельство нарушения органами расследования закона со всеми вытекающими неблагоприятными организационными выводами служебного характера. Самостоятельный взгляд следователя на этапные решения постоянно подвергается ревизии и усиленному контролю, особенно если это влечёт облегчение положения преследуемого лица. Согласно ведомственной инструкции² в системе следственных органов внутренних дел города Москвы установлен следующий порядок изменения меры пресечения арестованному лицу: постановление следователя районного отделения милиции должно быть «санкционировано» начальником следственного отдела милиции, начальником следственного отдела округа и начальником Главного следственного управления г. Москвы, что не имеет ничего общего с законом, но широко распространено на практике.

На рубеже 20-го и 21-го столетий (1996;2001г.г.) на пути разделения процессуальных функций уголовного преследования, защиты и разрешения уголовного дела, становления состязательных начал в уголовном процессе и возвращения правосудию его подлинного изначального смысла Конституционным Судом РФ и законодателем был предпринят ряд важных шагов: суд был лишён права и обязанности, подчиняясь советской доктрине о его «активной роли», возбуждать уголовное дело в отношении конкретного лица, продолжать судебное разбирательство, несмотря на отказ государственного обвинителя поддерживать обвинение, по своей инициативе возвращать уголовное дело для производства дополнительного расследования в целях пополнения обвинительных доказательств, предъявления более тяжкого обвинения или привлечения к уголовной ответственности новых лиц.