Конфликт между светским (секулярно-либеральным) и религиозным мышлением в России в XXI веке

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

" Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации"

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

" Конфликт между светским (секулярно-либеральным) и религиозным мышлением в России в XXI веке"

Москва 2015 г.

Содержание Введение Глава 1. Предпосылки возникновения ситуации постсекулярности

1.1 Классическое определение конфликта в социологии

1.2 Секуляризм: упадок религии и господство светского мышления

1.3 Реактуализация религиозного чувства в эпоху постсекулярности

1.4 Новая ситуация постсекулярности в современной России Глава 2. Исследование кейсов

2.1 Анализ реакции на выставку «Осторожно, религия!»

2.2 Дискурс о вине «Pussy Riot»

2.3. Разбор «дела Тангейзера»

Заключение

Список литературы Введение Одной из наиболее актуальных проблем современности является реанимация, реактуализация религиозного чувства. Об этом можно судить не только по увеличению количества верующих людей: религия продвигает свои границы, расширяется из специфической, обособленной сферы распространяясь в области экономики, политики и права, начиная активно влиять на все процессы в них происходящие. Таких примеров достаточно, — для примера можно обратить внимание на движение ислама с его открытым фундаменталистским характером. В этом движении ярко выражено несогласие с секуляризацией между религиозными институтами и всем остальным обществом. Радикальные исламисты проявляют стремление к господству во всех областях человеческой жизни. И этот путь имеет насильственный характер. Например, события, произошедшие 11 сентября 2001 года в США, когда мотивы исламского фундаментализма проявились в самой радикальной из всех известных форм — терроризме и сотрясли все публичное мировое пространство. Та депрессия, в которую было ввергнуто все человечество, страх, общее состояние тревоги, паранойя стали основными в определении поворотного пункта, пережитого всеми. Атаке подверглись ценности американского народа. Но это лишь один из многочисленных примеров проявления крайней формы фундаментализма. Он, в свою очередь, также является только одной, пожалуй, самой яркой стороной оживления религиозных настроений по всему миру.

Пример с исламом не будет единственным. Аналогичная модель государства выстраивается в Израиле и пропагандируется сообществами ортодоксальных иудеев. Можно говорить о росте влияния евангелистского протестантизма, с движением харизматов в Америке. Схожие амбиции выдвигают представители хиндутва в Индии.

Тема всплеска религиозного сознания в XXI веке становится крайне важной и актуальной и в нашей стране. Россия тоже оказалась подвергнута новому всплеску религиозности, где существует не только проблематика ислама, но и активное продвижение православия. Влиятельные круги Русской православной церкви призывают к монолитному единению государства и церкви. Этот рост влияния религии становится настолько сильным, что церковь претендует на роль актора, который может дать ход решению существующих проблем нашей страны. Религиозная деятельность в России в последнее десятилетие представляет собой совокупность постоянно изменяющихся элементов религии. Общество переопределяет к ней свое отношение, переопределяет отношение не только групп, но и отдельных индивидов. Религиозное сознание переходит на другой уровень, изменяется сила влияния религии на все сферы жизни. Государство играет в этом процессе немаловажную роль. Оно совместно с религией представляет собой сложную взаимодействующую систему, результатом действия которой является новое определение религиозной ситуации в стране, при которой возникают новые ориентации мышления в духовной и светской сфере, новые способы взаимодействия верующих и неверующих граждан, конфликты, основанные именно на почве непринятия устанавливаемых ценностей, прав и свободы выражения. Российский секуляризм исчезает, возникает ситуация постекулярности, т. е. новой ситуации в обществе, которая дает понять, что с одной стороны у нас есть светское (советское) наследие, с другой начинает нарастать религиозность. Возникают причудливые переплетения этого наследия с новой религиозностью, постсекулярные гибриды и конфликты.

В России существует новая постсекулярная ситуация, при которой очевидно столкновение двух нормативных моделей мышления, смещения границы между религиозным и светским, возможное их пересечение и возникающие при этом гибриды постсекулярности. Основной проблемой исследования является конфликтность свобод, которой пользуются светская и религиозно-ориентированная части общества: каким образом светское мышление определяет для себя границы влияния на общественные установки и соприкасаются ли эти границы с пониманием установок религиозно настроенных граждан? Что представляет из себя российская постсекулярность и с какими конфликтами она сопряжена? В данном случае мы говорим о столкновении традиционных православных ценностей (институциональных норм и практик) с более современными либеральными.

Актуальность данной проблемы состоит в том, что в настоящее время в России мы часто становимся свидетелями непринятия светским обществом ценностей православного населения (и наоборот) и вспыхивающими на этой почве конфликтами. Церковь пытается продвигать свои традиционные ценности, связанные с семьей, правом, образованием и т. п. На уровне идеологий это приводит к конфликту с «условным врагом» — «Западом», так как возникают антизападные и антидемократические настроения, антилиберализм. Либералы позиционируются оппонентами как «пятая колонна», чуждые нашему обществу, нашей истории вражеские вторжения, от которых необходимо избавиться. Демократия, права человека в рамках этой идеологии тоже представляют собой нечто чужеродное и несвойственное России. По мнению светского общества, религия должна, как и прежде, во времена секуляризма, оставаться институтом, действующим только на своей территории. Но тем не менее, на данный момент религия претендует на особую интегральную роль и участие в дискуссиях о том, какой стратегии развития должна придерживаться государственная власть, что приводит к протесту светского общества. Религиозные традиционалисты, в свою очередь, выступают против светскости. Остро стоит вопрос об оскорблении религиозных чувств: богохульстве, кощунстве над духовными ценностями православных людей. Религиозное сообщество выражает протест оскорблениям, карикатурам, выставкам, демонстрациям символов русской православной церкви в неприглядном и невыгодном свете. В этом случае получается, что с одной стороны стоит такое либеральное право, как свобода выражения, с другой — право религиозного сообщества быть защищенными от критики, святотатства и оскорблений. Примеры таких столкновений из-за религиозных ценностей дают понимание того, как современное общество раскалывается на тех, кому ближе традиционные (в том числе религиозные) модели поведения, и тех, кому ближе секулярный образ мысли.

Объектом исследования является постсекулярное российское общество. С одной стороны, оно состоит из светского общества, сформированного на основе исторических, культурных и политических особенностей, общества, установки которого направлены на гражданские, а не религиозные нормы, в понятии которых церковь является институтом, ограниченным по влиянию, а точнее вообще не имеющем его в вопросах государственной важности, когда все вопросы решаются исключительно государственными институтами. С другой стороны, постсекулярное общество будет включать в себя религиозное общество — в данном случае православное, руководствующееся на основании установленных канонов церкви, совместно исповедующих и распространяющих религиозное учение в России, относящих себя к этой группе добровольно. Общество, которое обладает определенным набором признаков (вероисповедание, соблюдение богослужений и других религиозных обрядов и церемоний, продвижение своего учения на последующее поколение).

Предметом исследования будут являться возникающие отношения противоречия между двумя этими группами, основанные на несогласии сторон подтверждать установленные границы влияния, непринятия авторитета светского общества православным и наоборот, т. е. конфликт интерпретаций общественно-политических явлений, представляющих собой предполагаемую угрозу, в случае какого-либо сдвига опорных точек, когда стороны пытаются сами установить границы между религиозным и светским, каждая по-своему.

Целью данного исследования является определение роли конфликта в постсекуляной ситуации российского общества на примерах столкновения светского и религиозного мышления в 2000;2010;х гг.

Реализация цели исследования потребовала решения следующих задач:

— определить саму специфику конфликта между светским и религиозным мышлением в постсекулярной ситуации;

— выявить, проанализировать позиции светского и религиозного мировоззрения;

— на примере российского общества 2000;2010;х гг. определить ключевые кейсы, выявляющие противоречия между сторонами;

— показать, как конфликт характеризует постсекулярную Россию.

Проведенные в последнее десятилетие отдельными авторами исследования по вопросам установления границ между религиозным и светским мышлением, описанием секулярной и постсекулярной ситуации ограничиваются достаточно общим анализом, существующим в мире, не опираясь на какие-то конкретные кейсы. Кроме того, подход авторов к определению степени угрозы существующей оппозиции светского общества по отношению к существующей связи государства и религии неоднозначен, противоречив и остается дискуссионным.

Исследование проблемы отношения между религиозным и секулярным мышлением, ситуации секулярного и постекулярного дискурса начинает формироваться только во второй половине ХХ века. Более активное изучение взаимодействия светского и религиозного приходится на последнее десятилетие. Историю и причины столкновений разных по своей природе моделей мышления, характеристике секулярности как первоосновы возникновения постсекулярности в своих работах исследовали зарубежные социологи, политические философы, теологи, философы. В их число входят Ю. Хабермас, М. Розати, П. Бергер, Й. Ратцингер, Б. Тернер, Э. Зверде, К. Барт, Дж. Ролз, Дж. Капуто, Дж. Милбанк. Авторы теоретизируют концепции секуляризма и постсекуляризма в рамках общего фундаментального спора. Одним из теоретиков этого вопроса является Ю. Хабермас, который анализирует постсекулярное мышление, его потенциал в качестве «взаимодополняющего процесса обучения» для светского и религиозного общества, как толчок к созданию новой ситуации постсекулярности. М. Розати в этом смысле также исследует ситуацию постекулярности и сопутствующие ей процессы разграничения религии и светскости. Он задает новое прочтение для феномена постсекулярности, устанавливая значение ее специфики и концептуальной значимости, предлагая новую модель для структуризации отношений между современным мировоззрением и религиозными традициями, более полную детализацию элементов общества постсекулярности. Относительно свободы выражения и сохранения приоритета религиозных чувств, то есть темы свободы религии можно отметить таких авторов как Д. Темперман, Д. Т. Ричардсон, М. Хаймбах-Штайнс.

Концепция постсекулярного в понимании русскоязычной науки затрагивается учеными А. Кырлежевым, В. Карповым, Д. Узланером, А. Шишковым, А. Верховским и многими другими. В их прочтениях усматривается ориентация на отношения светского общества с религиозным с учетом сугубо индивидуальной российской ситуации, с влиянием РПЦ и ее православного движения, а также их деятельностью в вопросе установления влияния на политической арене страны.

Методологической основой данного исследования стали научные труды отечественных и зарубежных авторов, их разработки в области теории конфликта, секулярной и постсекулярной ситуации, их теоретический анализ, синтез, научное обобщение, аналогия. Эмпирическая база включает в себя наблюдение, анализ документов, контент-анализ прессы, сравнительный анализ научных источников и документальной законодательной базы России, вторичный анализ данных, полученных другими исследовательскими коллективами.

Данное исследование предлагает детальный анализ следующих понятий:

— секулярность или светскость, как способ мышления и способ восприятия реальности, которые не принимают притязания церкви на роль в политике, на ее сращение с государством и на какое-то особое место у нее в общественной сфере. Среди сторонников секулярного образа мысли много и верующих людей, для которых тем не менее идеалы гражданского общества и демократии не менее важны.

— модернизация, как процесс, способствующий возникновению секулярности и постсекулярности, осуществляющийся посредством инноваций и реформ в общественной системе, ее реконструкцией для скорейшего развития.

— постсекулярность, как оппонент теории секуляризации с ее отвержением роли религиозной системы в политике и государственной сфере. Это современная ситуация в мире, при которой наблюдается резкий рост новых религиозных движений, показывающая, что действительные процессы намного сложнее системы секуляризма.

— традиционные ценности, т. е. нормы морали и нравственности, которые присутствуют на данный момент в представлении российского общества.

— конфликт, как одна из форм социального взаимодействия, борьбу противоположно направленных целей, позиций, взглядов и групп, которая может объясняться культурными, социальными или политическими контекстами.

В исследовании будет проанализировано три кейса:

— художественная выставка «Осторожно, религия!», открытая 14 января 2003 года в Музее им. А. Сахарова, ставшая объектом нападения группы вандалов, обвиняющих организаторов выставки в разжигании религиозной и национальной вражды, оскорблении чувств верующих, открытом богохульстве. Тема выставки, представленные на ней экспонаты стали причиной горячего спора между религиозно-ориентированными гражданами и современными авангардистами. Такое событие совершило переворот в привычном представлении о религиозной символике, возможности ее использования и той степени свободы выражения, которая доступна в таком демократически развитом государстве как Россия.

— конфликт, связанный с хулиганством и святотатством, произошедший 3 марта 2012 года в Москве, более известный российской (да и мировой) общественности как конфликт «Pussy Riot», феминистской панк-рок группы и Русской Православной Церкви. Эта новость стала главной повесткой дня в России. Данное событие настолько шокировало религиозных граждан, что в дело были привлечены правоохранительные органы, подробности судебного процесса являлись главными заголовками газет. Минутное выступление содержало в себе элементы, сумевшие всколыхнуть устоявшееся представление о возможности проявления религиозных чувств, границах дозволенного в местах, символически ассоциирующихся с русской православной церковью. Выступление в Храме Христа Спасителя, так называемый «панк-молебен», вызвало сильный резонанс в обществе, демонстрирующий несогласие группы с радикальной централизацией общественной власти и привлечением в процесс управления страной РПЦ, а также явная поддержка кандидата в президенты В. В. Путина патриархом Кириллом.

— скандальная опера «Тангейзер», поставленная в Новосибирске 20-го декабря 2014 года. В этом событии также прослеживается конфликт церкви и секулярной культуры. Сторонами выступают прогрессивные художники и консервативные верующие. Интерес к «Делу Тангейзера» состоит в том, что, в отличие от дела о «Pussy Riot», позиция верующих в этом вопросе неоднозначна. РПЦ выступает за закрытие дела, настаивая на том, что никакого оскорбления чувств верующих нет, и постановка не имеет за собой умысла к богохульству. Защита выступает на том, что опера понята не так, предполагает совсем иную содержательную линию, пути к размышлению на совсем другие темы, отличные от выделенных и проинтерпретированных общественностью.

Все ситуации представляют собой яркий пример сформировавшейся острой вражды между представителями религиозного мышления и ее оппозиционерами. В связи с этим научная новизна дипломного исследования определяется тем, что в нем на должном уровне осуществлено комплексное исследование кейсов, более детальное рассмотрение разных позиций и той и другой стороны для последующего понимания истинных предпосылок к созданию таких постсекулярных конфликтов в нашей стране и степени нанесенного морального ущерба каждой из сторон.

Источниками анализа стали мнения, высказывания, дискуссии российских экспертов религии, публицистов, самих участников, сторонних наблюдателей, не являющихся свидетелями данных событий. К исследованию привлечены материалы, существующие в пространстве интернета — цитаты, эксплицированные из аккаунтов известных влиятельных фигур в публичной сфере, персон прямо или косвенно относящихся к сфере религиозных практик (в частности к русской православной церкви), представителей власти. Таким образом, методология исследования подразумевает под собой качественный, а не количественный анализ мнений сторон, в которой будет содержаться анализ публикаций, интервью, самих предметов спора (песня, спетая панк-рок группой, картины, представленные на выставке, сценарий оперы).

Структура дипломной работы состоит из введения, двух глав, заключения и списка используемой литературы. В первой главе дается определение конфликта. Выявляется его общая структура, стадии, специфика, деструктивные и конструктивные функции, возможные аспекты решения, ценностное значение. Рассматривается понятие секуляризма, дается его общая характеристика. Дается определение ситуации постсекулярности, предпосылки ее возникновения, форматы существования, обозначение существующего круга проблем, причины столкновения, значение столкновений и процесса постсекуляризма для религиозной и светской сторон. Воспроизводятся позиции представителей религиозного и светского мышления. Рассматривается существующая модель постсекулярности в современной России. Вторая глава включает в себя анализ кейсов, их основную специфику: краткое описание событий, различные точки зрения относительно возникнувшего конфликта, причины возникновения конфликта; значение этой палитры мнений для понимания и характеристики постсекулярной ситуации в российском обществе; роль конфликта во всех трех кейсах — кем, как и зачем он воспринимается, поддерживается, воспроизводится; желателен ли он в плане проявления каких-то значимых моментов общественной жизни: стремятся ли его подавить, чтобы гомогенизировать или унифицировать социальные представления, или, наоборот, раздувают, чтобы сформировать фигуру «врага» .

Глава 1. Предпосылки возникновения ситуации постсекулярности

1.1 Классическое определение конфликта Для того чтобы перейти к анализу понятия постсекулярности как объекта данного исследования и почвы для возникновения конфликтной ситуации между религиозным и светским мышлением, необходимо определить саму сущность конфликта в его теоретико-понятийном ключе. Именно идея конфликта является рефреном, красной линией, проходящей по границе светского и религиозного в новой ситуации постсекулярности. Конфликт в общем смысле можно определить как борьбу интересов и статусов, ущемление прав, притеснение меньшинств, возникновение неприятных ощущений, кризис, достижение индивидуальных целей, проявление силы. Он синонимичен таким понятиям как напряжение, враждебность, девиация, антагонизм, психоэмоциональный взрыв, соперничество сторон, трение, ресентимент, однако не является их полным эквивалентом. В определении Ф. Г. Гиддингса конфликт формируется из противоречия тогда, когда ясна противоположность интересов. По мнению Ю. Хабермаса конфликт может возникнуть только в ситуации взаимных притязаний на значимость, когда стороны входят в открытое столкновение.

Существует множество видов конфликта: классовый, культурный, расовый, политический, религиозный, гендерный, информационный и т. д. Разные языки описания выделяют различные причины его возникновения и по-разному его описывают. В общем определении под конфликтом подразумевается одна из форм социального взаимодействия, выраженная в столкновении противоположно направленных целей, позиций и взглядов, которое может быть обусловлено культурными, социальными или политическими контекстами. Конфликт может возникнуть как борьба за материальные ценности, идеологию, статус, истину, интерпретацию. Структура конфликта включает в себя участников, мотивы, причины, объект притязания, средства для борьбы. Выделяются краткосрочные/долгосрочные, скрыты/открытые конфликты. Конфликт всегда представляет собой динамично развивающееся образование, которое можно представить в виде схемы:

Понятие исходной ситуации > противостояние сторон > эскалация (нагнетание) > кульминация (пик) > спад напряжения > решение.

Решение приводит к выбору способа, при котором конфликт будет урегулирован. Стороны приходят к одному из вариантов: компромиссу, капитуляции, сдаче позиций, убеждению, консенсусу, сотрудничеству. По Дарендорфу аспекты решения состоят из взаимного признания конфликтной ситуации; признания того, что конфликт невозможно решить при существовании общности интересов; оценке организации сторон, участвующих в конфликте; согласия относительно правил игры. Функции конфликта подразделяются на деструктивные и конструктивные. Деструктивные, т. е. разрушающие подразумевают под собой разлад, сбой, опасность, приостановление деятельности, снижение продуктивности, затраты сил, страх, жертвы, постоянный стресс. Конструктивные включают в себя возможность оценки ресурсов, выявление структуры ситуации, мотивацию, активизацию участников к решению, наличие результата, собственное самоопределение. Парсонс говорит о том, что общество — это хорошо интегрированная структура, конфликт же приводит к ее разрушению, в этом смысле выступая за деструктивное действие конфликта. Дарендорф же, считает, что конфликт является необходимым элементом общественного устройства и структуры. Это закономерный и неизбежный двигатель прогресса. Для Дарендорфа положительная роль конфликта имеет большее значение. Необходимо признать, что конфликт есть, что он закономерен, ценен сам по себе и может нести какую-либо пользу.

Социальным конфликт становится тогда, когда в нем предметом спора является важная для общества тема, когда конфликт выражен во взаимодействии. По типам выделяются культурные, этнические и межгрупповые конфликты. Для межгрупповых характерно столкновение интересов, групповой эгоизм, элитизм, формирование новых групп, борьба за статус и ресурсы, антагонизм между меньшинством и большинством. Согласно Л. Козеру, конфликт возникает вследствие дефицита ресурсов: ценностей, престижа или власти. Он определяет границы группы, выражается в действии. Социальный конфликт — это модель взаимодействия, которая при правильном развитии имеет положительные последствия в адаптации и объединении индивидов, а также их устойчивости и жизнеспособности в социальной системе. Те ценности, за которые разворачивается борьба определяют уровень остроты конфликта. Для современного общества понятие конфликта в такой интерпретации является значимым, так как на сегодняшний день немалая часть столкновений возникает по причине борьбы за ценности: права, свобода выражения, статус в обществе, авторитет устанавливаемых практик и норм. В перспективе конфликта религиозного и светского мышления это ценности традиционного религиозного населения и ценности модернизированного светского либерального общества.

1.2 Секуляризм: упадок религии и господство светского мышления В социологической среде только в последнее десятилетие возникло понятие постсекулярного и прежде чем перейти к основному предмету исследования — постсекуляризму, следует обратить внимание на предпосылки, послужившие основанием для его возникновения и прийти к более ясному видению того, что принято понимать под секулярным. Следует отметить, что под секулярным имеется в виду вся совокупность однокоренных ему терминов: секуляризации как процесса, секулярности как качества, присущего обществу и секуляризма как позитивной оценки или пропаганды данного направления. Исходя из этого можно попытаться сформулировать общее определение понятия секулярного, принимая в расчет все частные интерпретации. Таким образом, секулярное (или светское) понимается как процесс, при котором религия теряет силу в общественной жизни и в сознании индивидов. Общество перестает регулироваться религиозной традицией и уходит от обращения к сакральному как высшему атрибуту регуляции жизненного уклада к профанному, рациональному образу жизни, где управление всеми общественными процессами происходит на основании внерелигиозных, светских установок. Возникает процесс «перехода людей и собственности из сферы церковной в сферу «мирскую» «. Можно сказать, что происходит разграничение между светской сферой и нормами и институциями сферы религиозной. В обществе наблюдается общий упадок веры, отказ от использования практик и верований, удаление религии из публичной сферы, ее перенос в сугубо приватную область, ее маргинализация. Понятие веры подвергается проблематизации, когда истинность Бога ставится под сомнение, религия воспринимается как «опиум народа», «духовная сивуха», предмет, затуманивающий разум людей, фальсификационная идеология, не имеющая под собой никаких обоснований.

В словаре Брокгауза и Ефрона под секуляризацией подразумевается изъятие государством церковного имущества. По сути, миссия церкви облегчается, так как владение такой собственностью не соответствует ее основным задачам и природе. Происходит приспособление религии к новому существующему порядку, ее адаптация к новому (в какой-то степени маргинальному) положению, ограничению влияния до минимума. В этом смысле наблюдаются разные формы проявления авторитета светского мышления: от радикального запрета на использование религиозных практик в публичной сфере до более лояльной политики, с выделением религии особого места в обществе как самостоятельного культурного направления с полным правом на существование.

" Многофункциональность, или эластичность (понятий «Sдkularisation, Sдkularisierung» — Э. З.), часто ведет к противоречиям, которые снижают познавательную ценность этой категории для построения конкретно-научной теории. С другой стороны, эта эластичность делает данную категорию весьма пригодной для идейно-политической полемики". Понятие секуляризации, как уже отмечалось ранее, подвергалось множественным интерпретациям. В числе интерпретаторов можно отметить не только социологов, но также политических философов и теологов. В связи с этим, понятие перегружено различными смыслами, что осложняет его общую формулировку. Обращение к секулярной модели мышления косвенным образом присутствовало в работах социологов религии, которые в свою очередь, основаны на терминологии Вебера, Дюркгейма, Тенниса. Но, как отмечает Т. Лукман, эти прочтения не представляют из себя ничего большего как просто повтор тезисов классиков. Тем не менее, Л. Шайнер первый выделил шесть основных тезисов, характеризующих секуляризацию: «упадок религии, её приспособление к «миру», выдавливание религии из общества, трансформация религиозных верований и институтов в свои светские альтернативы, десакрализация мира и, наконец, переход от «сакрального» общества к «светскому». Данные шесть пунктов нуждаются в еще более очерченной формулировке. Д. Мартин считает, что это понятие настолько запутано, что не может являться адекватным определением в социологической теории.

Во второй половине XX века возникает новая неоклассическая модель секуляризации, благодаря которой возможно определение основы, сформированной из разных представлений о сути секуляризации. Основными представителями этой модели являются П. Бергер, Т. Лукман, Т. Парсонс, Б. Уилсон. Главной фигурой в этом движении выступает Парсонс, опирающийся, с одной стороны, на тезис Дюркгейма о невозможности отречения от религии, в виду природной религиозности общества, а с другой, разработавший предпосылки для исследования понятийного аппарата секуляризации. Саму секуляризацию он отождествляет с «гражданской религией», называя ее «нравственным сообществом». В секуляризации американский социолог видел процесс перехода общества от доиндустриального к современному, модернизированному, к секуляризации как к необходимому процессу, сопутствующему урбанизации, отречением от религиозных символов, плюрализации общественных институтов (секуляризацию как необходимый элемент современности понимал также Бергер). Лукман также считал религию необходимым элементом в жизни общества. Отличие ее позиции от позиции Парсонса состояло в том, что он считал религию неотъемлемой частью человека, а не общества. Лукман говорил о том, что религия не исчезает, но приобретает различные формы вне религиозных институтов. В определении Уилсона существует отсылка к Теннису. Уилсон характеризует секуляризацию как процесс перехода от общинного к общественному образу жизни. Хабермас считает, что влияние секуляризации может иметь положительное значение, но не стоит забывать, что это жестокий урок, он «труден и всё ещё плохо усвоен как религиозной, так и светской частью общества». Она дает понять, что людям свойственно приписывать действиям Бога то, что может являться результатом их собственных бессознательных усилий, приписывать сакральный смысл общественной морали, власти, истории. На Бога возведена слишком большая ответственность в решении политических и социальных задач, хотя это не является его областью влияния. Секуляризация — это разоблачитель религии, которая показывает ее реальный десакральный статус.

Всех этих авторов объединяет идея возникновения нового модернизированного общества, а следствием этого — переопределения роли религии в его жизни, а именно снижению ее социального значения. Секуляризация, таким образом, представляет из себя «процесс, посредством которого религиозное мышление, практика и религиозные институты утрачивают своё социальное значение». Функционирование общества теперь не зависит от религии, она уходит в сферу частного, становится личным делом каждого индивида. Секуляризм выступает как равнозначное понятие прогресса. Теория о необратимом процессе модернизации и ее следствием — секуляризации, все же имеет свои исключения, в числе которых находится США, где рост модернизации послужил наоборот ростом религиозности. В этом случае социологи находят выход, открывая новое понятие внутреннего секуляризма в стране.

Общество усложняется, дифференцируется, рационализируется, прюрализируется, становится автономным, другими словами — усложняется. Ранее существующая общая система ценностей разрушается и на ее место приходят многочисленные картины мира, частные мировоззрения, взгляды и системы ценностей, которые развиваются независимо друг от друга и имеют равные права на существование уже не принимая в расчет символы религии и следуя собственной логике и законам. Человек становится движимым более приземленными, «мирскими» установками. «Единая целостная религиозная система ценностей, регулировавшая все сферы общества, распадается на множество несовместимых осколков, среди которых религия — один из таких осколков». В связи с развитием рыночных отношений религия также становится товаром, предметом потребительского отношения. Теперь уже человек диктует религии то, какой она должна быть. По мнению светского общества, религиозные институты претерпевают существенные изменения: из самых авторитетных образований они превращаются в подобия сект, наблюдается тенденция к сплочению с целью дальнейшего совместного выживания в ситуации правящей светскости, модернизация собственного управленческого аппарата для более успешного существования в новых условиях, определение своей роли как особого института, имеющего статус специалистов в сфере религиозной деятельности. Религия адаптирует свои идеи под вырабатывающиеся светские традиции и ценности.

Вышеперечисленные ученые не считают секуляризацию процессом, способствующим полному исчезновению религии. Секуляризация является толчком для переопределения роли религии, сохранения ее уже в новой форме, с учетом влияния модернизации. И секуляризация здесь не воспринимается как спасительный для общества процесс. «В конце концов, и атомная бомба — продукт разума» , — отмечает Й. Ратцингер (Папа Бенедикт XVI), ставя под вопрос безопасность откровенной власти разума. В состоянии полной эмансипации разума от религиозных добродетелей он может совершать разрушительные вещи.

Волна критики секуляризации, приходящаяся на 60-е гг., связанная с неожиданным ростом религиозных настроений также повлияла на формирование неоклассической модели секуляризации, продолжавшегося вплоть до 80-х гг. Связано это было с тем, что критики позволяли себе смешивать понятия секуляризации как факта и секуляризма как особой идеологии, ведущий общество к прогрессу. Это заставило исследователей устанавливать четкое определение того, что подразумевается под секулярной моделью в ее строгом научном смысле. К. Доббелере связывает все ранее существовавшие теории воедино, представляя авторов, относящихся к кругу научных исследователей секуляризации. Но даже в его работе присутствует разделение между тем, что принято подразумевать под секуляризацией: лаицизацию (т.е. изменение положения религии в обществе) и изменения сугубо индивидуальной религиозности.

1.3 Реактуализация религиозного чувства в эпоху постсекулярности Задача данного исследования состоит в определении того как авторы, работающие с религиозной проблематикой, мыслят идею конфликтности в контексте взаимоотношений светской и религиозной части общества.

Проблема состоит в фиксации и описании ситуации конфликтности культур религиозного и светского мышления. Дискурс секулярного в последние десятилетия доминировал в западном (так же, как и в российском) мировоззрении. При либеральном законодательстве такое преобладание авторитета означает существенную разницу общественных ролей секулярного и религиозного образа мышления. Как уже отмечалось ранее, секулярный тип дискурса имел большее значение, больший авторитет, оставляя религию за границей публичной сферы, выделяя для нее место только в частной жизни индивида (как видно из практики радикального секуляризма Советского Союза). Религиозный выбор становится личным делом каждого. В процессе взаимодействия в публичной сфере верующий индивид обязан переходить на язык светскости и корректировать, подстраивать свои установки под ценности светского общества, что вызывает определенные сложности. Здесь существует проблема определения универсальности самого светского языка. «Фактом остается то, что наша секулярная рациональность, какой бы очевидной она ни представлялась нашему западному разуму, не становится от этого доступной всякому «рацио» «, — говорит Хабермас в «Диалектике секуляризации». Схожее высказывание присутствует и у Д. Узланера, который делает предположение, что секулярная действительность может рассматриваться только как один из исторических примеров современности. Кырлежев высказывает схожий тезис о том, что саму секуляризацию можно считать лишь одной из форм религии, но никак не общей парадигмой. Это только одна из многих историй, которую рассказывают люди с ограниченным историческим видением. Таким образом, универсальность секулярного дискурса ставится под вопрос, а место религии в современном обществе начинает определяться по-новому. Священное не может исчезнуть полностью, продолжают существовать эпистемологические парадигмы, в рамках которых оно мыслится закономерным.

В этом случае Й. Ратцингер соглашается с тезисом Хабермаса. По его мнению, не существует такой единой рациональной формулы, имеющей возможность послужить основой для всех. У секуляризма есть слабые участки, которые выступают мишенью для оппонента. Светский разум действует только в частных научных измерениях бытия человека, не учитывая другие, более широкие, теряя способность видеть целостную картину. Составляя большинство, светское общество может быть в то же время несправедливым и слепым к видимым проблемам. Исходя из этого, можно считать, что теория секуляризма в принципе несовершенна и нуждается в корректировке.

" Перед лицом конфликтов и кричащей социальной несправедливости в весьма «фрагментированном» мировом сообществе с каждой новой ошибкой усугубляется разочарование" , — говорит Хабермас, делая акцент на том, что в обществе наблюдается уход граждан в приватную жизнь, по причине несостоятельности демократической воли и мнения. В либеральном обществе правят конституционные порядки и нормы, необходимые для формирования в сознании индивида «конституционного патриотизма» и развития солидарности. Хабермас предполагает, что солидарность между культурой светского и религиозного, несмотря на свою абстрактную и правовую опосредованность может возникнуть только в случае принятия властями всей значимости культурно-ценностных ориентиров. Государству необходимо принимать в расчет все культурные источники, так как они являются основными элементами образования норм и межличностной солидарности.

На смену разоблачителям несостоятельности религии, «расколдовывающие» ее и предлагающие видеть в ней только «отчужденное сознание» пришли новые разоблачители, которые доказывают несостоятельность теории секуляризма, критикуют модернистских критиков, разочаровываются в тех, кто расколдовывает, ищут новое просвещение, которое будет просвещено относительно старого. Капуто говорит о таком возникающем «повторении просвещения» только другими средствами как о постсекулярном стиле.

Американские исследователи 90-х гг. выдвигают новую парадигму в противовес старой, но в то же время из нее вытекающей. По их мнению, новая теория сможет изменить представление о соотношении современной светской мысли и религии, сделав прямо противоположные выводы тем, которые вытекают из парадигмы секуляризации. В обществе возникает ситуация постсекулярности, при которой светскому обществу приходится принимать в расчет нормы и принципы религиозного сообщества, оценивая их действительную необходимость и вклад в формирование общезначимых установок и мотивов. Отстранение от такого принятия может привести к фатальному результату. Также, принятие значимости религии устанавливает новые способы мирных взаимоотношений между религиозными и нерелигиозными гражданами. Развитие общественного сознания происходит в ситуации постсекулярности и именно она видоизменяет как светское, так и религиозное мышление. На этом основании, по мнению Хабермаса, каждая сторона имеет возможность переопределять роль своего оппонента и учитывать ее значимость и пользу для решения каких-то общих проблем. В этом смысле не только верующие должны понимать свою некоторую обособленность, но и сами неверующие должны понимать чувства и установки верующих, проявляя к ним толерантность. Хабермас называет такие отношения «взаимоотношением веры и разума». Автор настаивает на том, что несогласие обоих сторон будет существовать всегда, и светское мышление в этом случае не может обозначать себя единственным авторитетным образованием, ей придется считаться с религией.

П. Бергер утверждает, что религии теперь находятся в условиях свободного рынка. Религиозные организации уже достаточно привыкшие к новому положению продавца услуг начинают этим активно пользоваться, т.к. в обществе существует потребность в вере в сверхъестественное, наличии духовных компенсаторов, и религиозных институтах, которые предлагают широкий спектр возможностей. Возникает религиозное предпринимательство. Спрос на религию растет с увеличением численности таких организаций. Человек может быть не согласен с установками и ценностями основной религии. В этом случае он может выбрать из нового расширенного списка образовавшихся религий. Таким образом, можно сказать, что модернизация сыграла для религии роль мотиватора, который поспособствовал ее расцвету и помог по-новому определить для нее задачи. Современность дает возможности, плацдарм для развития религии. Но нельзя не отметить, что существует и обратный процесс: не только современность определяет ход развития для религии, но и религия теперь зачастую определяет те формы, которые обретает современность. Тезис Вебера — как раз об этом: «концентрация религиозной деятельности и символов в одной институциональной сфере сама по себе уже определяет остальные сферы общества как „мир“, как профанную реальность, по крайней мере, отчасти изъятую из-под юрисдикции сакрального» .

Этому тезису противопоставлена позиция П. Вагнера, который стремится опровергнуть степень влияния религии на становление современности. Он приводит пример с возникновения обществ ЮАР и Бразилии для которых традиционные религиозные установки не сыграли никакой роли, так как не являлись инструментом для создания общей мировоззренческой системы на протяжении многих лет. Они учреждаются заново, когда происходит объединение уже существующих традиций с традициями переселенцев.

Секуляризм оказывается в ситуации религиозного возрождения, который замечен в движении пятидесятничества в протестантизме, исламе на Западе. Очевидно возрождение иудаизма в Америке, католицизма на глобальном Юге, индуизма и буддизма в Европе и Америке. Бергер приводит пример с Турцией, которая бросает вызов светскости, когда пассивное сопротивление светскости возымело свои плоды и получило власть. Также ярким примером является Израиль и Индия. Всплеск религиозных настроений присутствует и в русском православии. Исходя из этого, становится понятным, что вызов религиозного сознания светской культуре происходит повсеместно и приобретает различные формы. Движения религиозных традиционалистов зачастую радикальны, но и секуляристы, в свою очередь, могут вести себя также как фундаменталисты: обе стороны отказываются подвергать сомнению свои установки мышления, проявляют агрессию и воинственность, враждебность по отношению к оппоненту. Но это касается только ярых фанатиков. По большей части общество состоит из индивидов с более умеренными взглядами.

Постсекулярность не является возвратом к ситуации, существующей до возникновения секулярности, где определение религии было просто невозможно в виду ее диффузного распространения во все сферы без какого-либо обособления, описания как отдельного явления. Можно указать на вероучения, структуру церкви, молитвенные практики, символику и переживания психологического характера. Но нужно учесть, что в досекулярной системе все эти религиозные элементы являлись неотделимой частью совокупной частной и общественной повседневной жизни. Поэтому такое выделение некоторых элементов будет скорее искажением реальной роли религии в культуре и в жизни, а не определением того явления или объекта, которое требуется определить.

Как уже говорилось, постсекулярность возникает как оппозиция секуляризму. «Когда этот секулярный разум перестал быть всеопределяющим, в том числе и пространственно — в глобальном масштабе, и когда обнаружилось, что он не может справиться с актуальными проблемами, тогда и наступила постсекулярная эпоха» , — говорит Кырлежев, предлагая постсекуляризацию в качестве выхода из этой проблемы. Только тогда удастся создать для религии собственную концепцию, при которой будет учитываться и досекулярная и секулярная модель. Постсекулярность разделяет религиозное и светское мировоззрения на два полюса социального и индивидуального существования. Светское понимается как «докультурное», существующее для жизни и выживания, а религиозное как собственно религиозное, которое опознается во всех культурах. Таким образом, постсекулярнось является полем для существования двух полюсов.

Д. Капуто в своей работе «Как секулярный мир стал постсекулярным» утверждает, что новая ситуация постсекулярности не является «ни некритичной, ни наивной». Она образовалась в ходе повторного процесса, когда критические возражения секуляризма стали сами подвергнуты критике. Автор замечает, что об упадке религии говорили только в академической среде до того момента, когда она не возвратилась уже в сферу продвинутых интеллектуалов и те придали ей легитимность, разоблачая ее разоблачителей, дискредитируя ее дискредитирующих, устраняющих ее устранителей. «Цветок религии — это один из цветков в нашей антологии постмодерна», обобщает Капуто и на примере США ясно, что нынешняя постсекулярность позволяет светскости принимать возникновение множества религиозных институтов, религия уже воспринимается как идеология, имеющая место в современном обществе.

Тема постсекулярности становится в последние годы одной из популярных, выходя за пределы исследований социологов религии в более широкую публичную сферу. Тем не менее, понятию «постсекулярного» и смежным концепциям (например, «десекуляризации») все еще необходимо в эмпирическое доказательство и теоретизирование: так как, рассуждая о постсекулярном, мы говорим о новой социальной реальности, которая еще только формируется. В. Карпов предпочитает работать с аналогичным постсекуляризации понятием десекуляризации, которое берет из работ Бергера. Он видит повсеместное обращение к феномену возрождения религии и считает, что это только прибавляет доказательства в пользу реального существования десекуляризации. Автор считает, что незначительное внимание уделено, прежде всего, раскрытию, прояснению самого понятия, которое считается само собой разумеющейся, очевидностью, что приводит к резкому контрасту с множеством определений секуляризации. Отсутствие такого конкретного определения, понятийного аппарата затрудняет дальнейшие исследования феномена десекуляризации, а также крупномасштабный анализ примеров этого явления. Карпов предполагает, что такой низкий уровень развития объясняется «культурным отставанием», заостренностью внимания на процессах упадка религии на Западе XVIII — XIX вв. Кроме того, любой всплеск религиозности воспринимается как вызов фундаментализма, снова усложняя задачу для теоретиков объективной десекуляризации. В представлении Бергера десекуляризация является ответом секуляризации. Он отказывается от приравнивания десекуляризации к любому возрождению досекуляризованной религии, говоря о ее новом обличии с расширением ее влияния на все сферы общества в целом, но не выживания и адаптации религии. В этом смысле обе теории не входят друг с другом в состояние конфликтности. Секуляризация и десекуляризация — это две дополняющие друг друга научные модели, два серьезных концепта, которые рассказывают о сложных взаимоотношениях между обществом и религией. Так, десекуляризация включает в себя: сближение между когда-то секуляризованными образованиями и религиозными установками; возвращение религии в публичную среду; возрождение религиозных практик и верований. При этом составляющие могут развиваться неравномерно и несогласованно.

Бергер выделяет три типа секуляризма, из который только один, самый умеренный, существующий в Америке подходит для мирного существования обеих сторон. Светскости необходимо умеренно относиться к религии, признавать ее специализацию как общественного института. Необходим принцип разделения церкви и государства, где второе не вступает во вражду и в дискуссии, касающиеся религиозных дел. Кроме того, необходима защита со стороны государства в виде актов законодательства о религиозной свободе. Каждая из сторон должна помогать друг другу, давать возможность проявлять себя в решении круга проблем, возникающих в обществе. В этом Хабермас видит решение проблемы конфликта между светским и религиозным мышлением: «Нерелигиозные граждане, поскольку они выступают в роли граждан государства, не должны принципиально отказывать религиозному видению мира в потенциале истинности и не должны отнимать у верующих сограждан права вносить с помощью религиозных понятий свой вклад в общественную дискуссию». Соответственно, то же касается и носителей религиозного мировидения в отношении нерелигиозных граждан. Они даже должны способствовать усвоению принятых в религиозном сообществе понятий для общедоступного понимания. Схожее мнение по этому вопросу имеет и Ратцингер, который говорит о необходимости общего участия в формировании системы права, в справедливом ее распределении. Каждая из этих сторон является универсальной сама по себе и не стоит недооценивать сохраняющуюся силу христианского понимания действительности. Ситуация постекулярности дает право на существование обеих моделей мышления, взаимном обучении и самоограничении. Кроме того, Ратцингер обозначает это «универсальным процессом очищения», при котором возможно совместное очищение, признание необходимости друг друга.

1.4 Новая ситуация постсекулярности в современной России Характеристика религиозного и светского достаточно противоречива. Она представляется как «внецерковная, мультиконфессиональная, профетическая, харизматическая, неоспиритуалистическая, неогностическая, трансцендентальная, неинституциональная, приватная, синкретичная, деконфессиональная, пантеистическая и т. п». Это заметно в значительной степени секулярной стране — посткоммунистической России. До последнего десятилетия здесь присутствовала абстрактная «принципиальная» форма секуляризма, где религия воспринималась только как разновидность, тема или модус культуры. Секуляризация XX столетия сумела разрушить ту культурную организацию, где существовало сложное переплетение между гражданским, политическим, культурным, поведенческим и религиозным. В новой советской организации не было места для такого элемента как религиозное отношение к жизни.

Конфликт межу светским и религиозным мышлением присутствует в любом обществе, Россия в этом смысле не стала исключением. В понимании Карпова рост религиозного сознания, наблюдаемый в России, можно считать действительным случаем десекуляризации потому, что он является реакцией на принудительную секуляризацию при советской власти. Также российскую постекулярность можно воспринимать как продукт современности, где существуют различные переплетения политических и религиозных идентичностей: религиозных фундаменталистских и правоконсервативных направлений, представлений мессианства, религиозно-политической картины мира российского общества и церковно-государственных установок.

Светское общество не видит в религии ее необходимости как культурного элемента. «Радикальная сепарация „религиозного“ и „культурного“ — не что иное, как секуляристский фундаментализм» , — уточняет Кырлежев. Фундаменталисты религии стремятся проникнуть во все сферы общества и культуры, светский фундаментализм наоборот — «зачистить» все пространство культуры и общества от любых проявлений сакрального, приписать ему свойства иррациональности. Таким образом, уводя религиозное в сугубо приватную сферу, светское сознание стремится подражать западному образцу секуляризма. В светском мышлении это выглядит как расчерченная идеология, без достаточной рационализации, не обоснованная конкретным эмпирическим материалом. И это можно было бы принять за данность, но разве можно говорить о полном угасании религии под гнетом светского давления при постоянно изменяющемся и развивающемся обществе? Возрождение религии опровергает схему советского мышления.

Постсекулярность позволяет установить действительное наличие чистой религии и чистого светского, без каких-либо примесей. И в этот момент религия вырывается из отведенного ей секуляризмом места и выходит в публичное и культурное пространство. Здесь происходит столкновение, в этом поле возникают споры на темы нравственности и мировоззрения, «идет борьба — Kulturkampf, culture war („культурная война“) — за определение ценностных приоритетов общества» .

Российское православие не имело опыта давления модели западноевропейского секуляризма. Оно, скорее, имело дело с атеизмом, а не светскостью советской власти. Исходя из этого, можно отметить, что РПЦ входит в пространство постсекулярного уже после принятия закона о религиозной свободе. Понятия компромисса между светскостью и религиозностью как в западном образце в России не существовало, так как не существовало ситуаций, при которых возникал именно такой спор: были либо тотальное уничтожение священников вместе с их имуществом, либо империя православия. Таким образом, в ситуации постсекулярности как новой, несформировавшейся ситуации православию и постсоветскому секуляризму пришлось по-новому определять отношение ролей, значимости и места в жизни общества. В отличие от светского сообщества, православие охотно признает усиление роли постсекуляризма.

Православие появляется как новая для секуляризма «традиционная» религия наряду со все возникающими множественными религиями. Это создает опасность для секуляризма, так как теперь роль православия отличается от той, что была до радикального давления светскости. Религия в России приобретает новую мощь и энергию в борьбе со светским мышлением. Совокупность опыта изоляции, попытка уничтожения секуляризмом определяют для религии необходимость к сопротивлению. Православие, в этом смысле, является самым внушительным религиозным институтом. В 1990;е постсекулярность развивалась также активно, но в последние годы очевидно сближение церкви и властных структур. Возможно, это обусловлено религиозной направленностью самого президента, который активно участвует во всех православных мероприятиях, поддерживает связь с патриархом Всея Руси. Религиозная идеология начинает пропагандироваться уже с помощью власти, СМИ. Такое партнерство по-новому расчерчивает пространство религиозного и светского. Религия получает возможность быть защищенной со стороны аппарата правления. Теперь государство считает необходимым вмешаться в отношения светского и религиозного общества, которые по своей сути представляют негосударственный, а социальный конфликт после открытых публичных столкновений.

Итак, в первой главе мы определили понятия конфликта, секулярности и постсекулярности в их теоретико-познавательном ключе, выявили их характектерные черты. Исходя из этого, можно сделать следующие выводы:

1) Однозначного определить, что представляет из себя постсекулярность нельзя, так как общество постоянно развивается и вместе с ним изменяется отношение к возрождению религии, к несостоятельности секуляризма, в результате чего возникают противоположные полюса мышления.

2) Постсекулярную ситуацию характеризует конфликт, разделяя общество на две части — религиозную и светскую.

3) Модернизация предполагает переопределение собственного положения религиозного и секулярного мышления. Религиозное мышление при этом находит в модернизации способ к возрождению, определению для себя новых возможностей в развитии, нахождению консенсуса с государством для дальнейшей защиты своих установок легитимными средствами, партнерству с государством. Секулярное общество не желает мириться с новым положением религии, предпочитая оставить для нее место только культурного института, но теряет свои изначальные позиции, входит в конфронтацию с религиозными движениями, не желая по-новому расчерчивать границы влияния, пытается отстоять суверенное право на управление общественными установками в стране;

4) У каждой из сторон присутствуют свои активисты (светские и религиозные фундаменталисты), радикально отстаивающие установки, традиционные ценности стороны, за которую выступают. Это приводит к ужесточению возникшей конфликтной ситуации, более сложному определению возможности разграничения сфер влияния.

Глава 2. Исследование кейсов Эмпирических исследований на тему постсекуляризма в России, которые смогли бы операционализировать все теоретические разработки на данный момент явно недостаточно. В этой главе по общим критериям будут проанализированы следующие кейсы: дело «Pussy Riot», дело «Тангейзера», дело «Осторожно, Религия!». В критерии анализа входят: причины конфликтного столкновения, участники конфликтного события, пространство, позиции конфликтующих сторон. На данных примерах будет проанализировано значение конфликта для постсекулярной России.

2.1 Анализ реакции на выставку «Осторожно, религия!»

Краткая хронология: 18 февраля 2003 года группа в составе шести человек разгромила выставочный зал музея «Мир, Прогресс, Права человека» им. Сахарова, где уже четыре дня была открыта выставка под названием «Осторожно, религия!». Уничтожению подверглась часть экспонатов выставки, часть была украдена. В прокуратуру поступило заявление, но не на имя погромщиков, а на имя организаторов выставки — Ю. Самодурова и Л. Василовской. В ходе разбирательства суд признал Самодурова и Василовскую виновными в совершении действий, направленных «на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства группы лиц по признакам национальности, отношения к религии, совершенные публично». Заявление на имя погромщиков по обвинению их в хулиганстве также было подано в прокуратуру, но суд отказал в возбуждении уголовного дела, не найдя состава преступления.

Противоборствующими сторонами выступили художники, участвующие в выставке, ее организаторы и сами погромщики. Конфликт был моментально освещен в СМИ, что дало почву для возникновения разделения мнений защиты искусства и защиты православия. Интересно, что заявление и многочисленные жалобы на директора музея поступили от лиц, не присутствовавших на выставке. Обвинительная сторона настаивает на факте оскорбления чувств верующих путем кощунственного обращения с символами православной религии, публичном богохульстве и осквернении религиозных понятий. Служба коммуникаций Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата выразила свое возмущение в отношении выставки: «нагнетание страстей вокруг подобных выставок расценивается Русской Православной Церковью как провокация, цель которой — разделить общество, настроить людей против Церкви, представить православных христиан экстремистами». В этом высказывании содержится призыв Церкви к объединению своих сил, призыв верующих людей к абстрагированию от провокационной выставки. По мнению РПЦ, кощунственные действия не могут иметь оправдания. Чувства верующих глубоко оскорблены и данная выставка не может иметь право на существование, так как является не демонстрацией искусства, а уничижением веры православного человека. Представители РПЦ относят данное мероприятие к действию, запрещенному законом, и обращаются к государству, призывая власти уделить инциденту достаточное внимание, пресекая дальнейшие попытки провокации вражды по отношению к религии в российском обществе. В подтверждение этому можно привести цитату из заявления службы: «чтобы мир в обществе сохранялся и утверждался, государство должно, исполняя закон, полностью исключить из жизни страны оскорбление религиозных чувств и символов» .

В числе осуждающих присутствует немалое количество верующих людей, которые пытаются создавать обширные компании, препятствующие всяческим проявлениям современных художников. Одним из методов можно посчитать официальное обращение к Президенту РФ, в котором представители (имена в документе не прописаны, количество группы неизвестно) призывают В. Путина повлиять на дело и предотвращать в дальнейшем любые подобные проявления, в которых присутствуют мотивы религиозной ненависти и в той или иной степени мотивы оскорбления чувств верующих. А. Чуев, являясь одним из представителей религиозных организаций в Гос. Думе сообщил о нескольких тысячах писем с просьбой рассмотреть дело. В своем интервью он пообещал сделать все возможное, чтобы защитить верующие «меньшинства». Чуев также сообщил, что в планах комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций разработка законопроектов, в которых предусматривается выделение для России религиозных организаций и последующая их поддержка государством. По итогам голосования 265 депутатов Государственной Думы из 267-ми проголосовали за ее закрытие, только 2-е проголосовали против.

С таким определением ситуации в корне не согласны организаторы и участники выставки. По их мнению, конфликт вызван недостаточной осведомленностью с целями и основной идеей мероприятия. Ошибочная интерпретация формируется уже на начальном этапе. Само название выставки «Осторожно, Религия!» понято не так, считают художники. По словам самих участников, в этом названии содержится более глубокий смысл, нежели тот, который восприняла общественность. Верующие сами обратили высказывание против себя. Религия здесь воспринимается как самая большая ценность в сознании верующего человека и именно поэтому с ней нужно обходиться бережно, охранять ее от вредоносного воздействия внешних факторов, разрушающих представление о вере как таковой. Общество трансформируется и усложняется — вместе с ним модифицируется и религия, отношение к ней. Те, кто не хочет принимать такие изменения остаются в плену консервативных установок. Почему прогресс воспринимается негативно? О. Саркисян, автор произведений, участвующих в выставке, говорит по этому поводу следующее: «Присутствие Бога обнаруживается в культурной памяти, в символических визуальных знаках. В живой традиции канонические образы приобретают естественное развитие, оставаясь частью общественных коммуникативных практик. Религиозные знаки обнаруживают и религиозное чувство, проявляющееся в коллективных представлениях и психических связях» .

" Осторожно, религия! — говорит современный художник, как бы призывая не терять критическую дистанцию по отношению к церкви, полностью утратившей свою автономию по отношению к государству и благословляющей насилие" , — говорит А. Альчук, участник выставки, настаивая на том, что РПЦ утратила свое истинное предназначение и поэтому стала предметом критической оценки художников.

В развивающемся плюрализме современного общества, его постоянной дифференциации религия тоже претерпевает процесс усложнения. Все, что касается вопросов веры, которые определяют и структурируют повседневную жизнь в религиозном обществе в постмодернистском понимании приобретают характер личного выбора. В этом смысле массовое искусство XXI века тоже отчасти становится религией. Самодуров задает вопрос: не является ли, наоборот, действие погромщиков кощунством по отношению к религии искусства?

Традиционное православие не хочет делить свое монопольное влияние с другими религиями. По мнению директора музея, церковь пытается сформировать фигуру современного врага российского общества в участниках выставки, используя для этого православно-националистические организации, а также органы власти, в данном случае прокуратуру. «Организаторы кампании используют разгром и скандал, возникший вокруг выставки „Осторожно, религия!“, как удобный предлог для усиления и установления клерикального диктата в нашей стране и как акт политического давления на правоохранительные органы» , — говорит об обвинительной стороне организатор выставки, замечая, что группе нападающих не было предъявлено обвинение даже в хулиганстве. Также Самодуров упрекает правоохранительные органы в недостаточном ознакомлении с работами выставки, так как не было проведено никакой специальной экспертизы, обвиняющая сторона даже не видела произведений, и, вероятно не знает, что только в части работ использовалась православная символика. Смысл, заложенный в работы участниками не стали воспринимать всерьез. Директор музея приводит множество примеров работ, в которых нет никакого кощунственного замысла. Наоборот, работы направлены на акцентирование пороков современного человека и религия в этом смысле выглядит как спасительная сила. «Не убеждай никого как в религиозной истине в правоте тех взглядов и теорий, в которые ты веришь и считаешь истиной, потому что религиозные истины находятся только в Библии» , — этими словами он характеризует смысл одного из представленных произведений, в котором демонстрируется подмена понятий, опредмечивание религии, возведение собственных кумиров (власть, деньги, и т. д) в ранг сакральной силы. Также он замечает, что в публикациях СМИ событиям придается субъективная окраска, выставка и все ее участники предстают в совершенно неприглядном свете, что еще больше увеличивает пропасть между современным искусством и традиционными установками верующих.

Исходя из вышеперечисленного, можно обобщить позиции обеих сторон:

1) Православное сообщество в России, в частности религиозные институты, негативно настроены к любого рода действиям, в той или иной мере оскорбляющим чувства верующих. Для них не имеет значения, какая идея закладывалась в мероприятие изначально. При попытке критического взгляда «извне» на сакральные ценности его носители обвиняются в кощунстве. По их мнению, властным структурам необходимо вмешаться в ситуацию, защитить «меньшинства» и применить санкции к настоящим нарушителям пространства верующих, предотвратив их дальнейшие возможные вторжения.

2) Художники не понимают столь агрессивной реакции со стороны института Церкви и скандала, который возникает на почве непринятия нового образца современности. Выставка является проявлением постмодернистского искусства, это совершенно открытая область культуры. В культуре возможны самые разнообразные формы. Религия в обществе XXI века также является частью общей культуры и поэтому ресурс ее культурного капитала может неограниченно использоваться для проявления свободы мысли и слова. По их мнению, власти не должны вмешиваться в такого рода культурные споры.

2.2 Дискурс о вине «Pussy Riot»

Краткая хронология: 21 февраля 2012 года в Москве в Храме Христа Спасителя российская анонимная рок-группа «Pussy Riot» провела акцию, обозначенную как «панк-молебен». Три девушки в весьма провокационном стиле попытались исполнить песню «Богородица, Путина прогони!», за что были почти сразу выдворены за пределы храма охраной. По материалам съемки был смонтирован видеоролик, впоследствии выложенный на YouTube, благодаря чему получивший известность по всей стране и за ее пределами.

Данное событие моментально стало причиной широкого общественного резонанса. Действие, безусловно, расценили как скандальную выходку, но мотивы ее совершения трактовались по-разному. Все российское общество разделилось на защитников — тех, кто выступает за свободу слова в демократическом государстве и обвинителей — тех, кто счел выступление рок-группы поводом оскорбить чувства верующих. Таким образом, в конфликте участниками выступили две стороны: православное и светское общество. В каждой стороне выступили свои активисты, представляя свою группу интересов. Дело было передано в суд, получив колоссальную огласку в СМИ, что послужило причиной еще большего розжига конфликта между сторонами и интерпретациями. В ходе следствия каждая из сторон оперировала своими аргументами в пользу отстаиваемой позиции — общественность получила возможность наблюдать за ходом процесса и формулировать свое представление о ситуации. В связи с чем получилась очень пестрая палитра мнений относительно сложившейся обстановки.

В число осуждающих поступок входят представители православной веры в России. Основными потерпевшими суд определил присутствующих в храме в момент выступления (всего восемь человек). Надежде Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерине Самуцевич было предъявлено обвинение в «хулиганстве по мотивам религиозной ненависти, совершённом группой лиц по предварительному сговору». Такой приговор вызвал бурю негодования среди общественности, так как ее часть считает, что преступление и наказание несоизмеримы.

В ходе судебного разбирательства обвиняемые объяснили мотивы своих действий. И здесь их позиция весьма противоречива, так как девушки сами не знали как описывать свой поступок. В тексте припева повторяется: «Богородица, мать, Путина прогони, Путина прогони, Путина прогони!». До начала суда они отождествляли его со своего рода молитвой, говоря о том, что если по итогам мирных митингов моментального результата нет, то таким способом они призывали божественные силы повлиять на политические процессы, происходящие в стране. Участницы группы сообщили, что большинство из них является верующими. Именно такой радикальный способ и именно центральный храм страны стали самыми подходящими для той молитвы, которую девушки обратили к сакральным силам.

Среди представителей РПЦ мнение разделяется. Кто-то считает, что это действительно можно считать формой скоморошества. Так, протодиакон Андрей Кураев говорит о том, что, в принципе, особой вины в совершенном действии нет: это можно отождествить с актом «законного безобразия» во время Масленицы. Иерей Димитрий Свердлов попросил у девушек прощения за ту ненависть, которую проявила часть православного населения России по отношению к ним. Иерарх АПЦ правозащитник Глеб Якунин написал стихотворение, в котором также расценивает действие «Pussy Riot» как проявление юродства и не более.

С этой точкой зрения не согласен протоиерей В. Чаплин. Он находит в совершенном «панк-молебне» мотивы кощунства «по отношению к святыням православных христиан, к их чувствам». Группа сделала попытку разжечь войну между верующими и неверующими людьми, но тем не менее, Церковь и государство должны проявить милосердие по христианскому принципу «ненавидь грех и люби грешника» .

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл заявил, что русская земля существует благодаря православной вере и церкви. Любого верующего человека это должно оскорбить: «Нет, появляются люди, которые оправдывают это кощунство, минимизируют его, стараются представить как некую забавную шутку. И печально, и от горечи сердце мое разрывается, что среди этих людей есть и те, кто называет себя православными». Исходя из речи можно заключить, что патриарх находит действие кощунственным и недопустимым. постсекулярность секуляризм религия социология В. Легойда отказывается видеть в действиях группы хоть малейший религиозный мотив, настаивая на сугубо политическом характере выступления. Он считает, что Церковь не должна вмешиваться в судебное разбирательство, а политическим прениям не место на территории сакрального института и суд является единственной инстанцией, которая компетентно и справедливо решит данный вопрос и вынесет приговор.

В. Потапов выступает за скорейшее освобождение девушек из-под стражи: «Дело не в Путине, Путин тут — ничто (хотя храм все равно не место для политических демонстраций), а в том, что они произносили очень много кощунственных вещей» , — говорит Потапов, соглашаясь с тем, что поступок девушек был не этической ошибкой, а глубоко безнравственным хулиганством. Но он также замечает, что наказание неравноценно вине и его следует заменить на более лояльное.

Существует позиция, при которой верующее население выступает против церкви и объясняет это ее видимым сближением с государством. Эта сторона находит в панк-молебне мотивы протеста к объединению церкви и государства. Так, например, высказывается В. Голышев: «1. Девушки пришли помолиться — в дом молитвы; 2. Молились они в той форме, которую сочли наиболее подходящей на нашего времени и данного места; 3. В богослужебной практике приходов РПЦ сегодня столько дикой неуставной отсебятины — пошлой, безвкусной, а зачастую откровенно кощунственной — что говорить о нарушении каких-то „правил“ девушками из Pussy Riot просто смешно». Также он высказывает протест РПЦ, в которой видит уже не религиозный институт, а сугубо коммерческую организацию, ищущую поддержку в лице представителей власти. Здесь дело касается определения той степени, в которой сам Храм Христа Спасителя можно отнести к религиозному, а не светскому институту. Такой точки зрения придерживается Я. Кротов: «Был выбран храм, который не принадлежит церкви, это собственность московской мэрии. Неоднократно говорилось о том, что в этом же помещении проводятся дефиле-топлесс, девушки демонстрируют бриллианты. И тогда отвечали: а это не патриархия, это собственность московской мэрии». Но здесь тоже существуют противоречия. «Художник имеет право на критику РПЦ, имеет право на уничтожительную, оскорбительную критику института. Но храм, вне зависимости от того, воры ли, агенты ли КГБ — его служители, воспринимается воцерковленными людьми, как свое сакральное пространство» , — говорит М. Гельман. Из этого можно сделать вывод, что художник считает неправильным использование религиозного пространства в качестве проявления своего творчества. Творчество должно оставаться в пределах творчества, а религия в пределах религии и не стоит эту черту переступать.

Есть также позиция, осуждающая бездействие церкви к ведущемуся расследованию и нежеланием защитить девушек, когда она имеет прямое к этому отношение. В защиту такого мнения высказывается российский певец С. Лазарев: «Вы что? Я верующий человек, я ВЕРЮ в Бога! Но меня в этой ситуации гораздо больше оскорбляет жестокость моей веры, слабость и безразличие церкви! Мирзаеву за убийство человека прокурор просит 2 года ограничения, а за молебен для Pussy Riot просят 3 года колонии». В. Новодворская считает, что такое радикальное вмешательство властей не принесет никаких положительных результатов, а только уменьшит число верующих в России.

Среди российского общества существует мнение, что «панк-молебен» являлся протестом против государства в ответ на его попытку захватить религиозную среду, вмешиваться в процессы, происходящие в пространстве институтов религии, формировать новые санкции, защищающие чувства верующих, но урезающие права человека на свободу слова.

Относительно события в Храме Христа Спасителя высказывались и деятели искусства и культуры. Они позиционируют панк-молебен как акцию, направленную исключительно против монопольного управления государством всеми общественными делами и перешагивании той самой границы между религиозным и светским, захватом государства пространства верующих. Так, существуют высказывания относительно вмешательства властей в дело: «Свободу Pussy Riot „…“ Господь сам покарает „…“ Не знаю, пусть их епархия анафеме предаст, или что там делается в таких случаях. А в тюрьму-то чего сажать?!» , — говорит певец Noize MC, настаивая на том, что девушки нарушают договор другого характера, совсем не относящийся к стороне светского и государство не в праве решать их дальнейшую судьбу. Схожее мнение по данному вопросу имеет и И. Лагутенко, солист группы «Мумий Тролль»: «Мне порядком надоело и задолбало все, что связано с этим „Кискиным бунтом“: и само действо, и реакция органов и общественности». В интервью он также высказывается против такого «нелепого и жестокого обвинения», которое неприемлемо в стране с относительно либеральными взглядами и правом на свободу слова. Известный актер Никита Джигурда записал видеоролик, в котором поддерживает «Pussy Riot». Также множество актеров, звезд и деятелей искусства не поддерживают решение суда, его вынесением слишком жестокого приговора. В поддержку позиции преувеличения властных полномочий государством выступили многие политические, общественные деятели. Так, А. Мальгин, посчитал скандальное выступление группы не больше, чем хулиганской выходкой, выказал осуждение судебной системе РФ, ее односторонним рассмотрением дела и некомпетентным методам.

Общественное мнение по данным социологических опросов также разнится. По данным исследовательских центров 70% россиян оценивают действия панк-группы как негативные, 7% высказывают более лояльное отношение, 1% поддерживает, 46% процентов находят меру пресечения релевантной, 35% - чрезмерной, по другим данным 86% общественность считает, что девушки должны понести наказание, 10% из них считают приговор обоснованным, 35% только наслышаны об акции, 36% достаточно осведомлены. 44% граждан России в той или иной мере верили в справедливость судебного разбирательства и установленного приговора, 36% россиян посчитали, что мера пресечения будет соответствовать доказательствам, 18% посчитали решение суда «заказом сверху», 15% — «в равной мере и то, и другое» .

Реакция российской власти на данный инцидент резко негативная. Сам В. Путин, против которого, в принципе, и было направлено выступление, посчитал, что наказание, определенное судом, не соответствует мере пресечения, но позже публично подтвердил, что бунтующие «получили то, что хотели», отвергнув возможность своего влияния на судебный процесс. Сам президент позиционирует себя как глубоко верующий человек, в своем официальном статусе участвует в различных православных мероприятиях, что транслируется в многочисленных СМИ. Тем самым он легитимирует тесную связь церкви и государства.

Решение суда по делу «Панк-молебна» вызвало шквал негодования со стороны Запада. Такие политики как А. Меркель, Б. Джонсон, К. Маккартни, Д. Лидингтон, Т. Ягланд и многие другие высказали свое неодобрительное мнение в отношении российских властей, считая действие рок-группы неприемлемым, но, в то же время, несправедливым вынесенный приговор суда. Правозащитные организации также обвинили Россию в путинизме и клерикализме. Такого враждебного настроя к действиям российской власти придерживаются многие деятели искусства, считая, что власть ограничивает свободу самовыражения в России и не имеет адекватных средств для решения данного конфликта мирным путем.

Мнения, высказывания и действия, относящиеся к делу «Pussy Riot» взорвали сеть Интернета. Исходя из вышеперечисленных позиций, можно сказать о том, что как в России, так и на Западе нет однозначного определения данной ситуации. Нет определенного понимания того, чем являлась акция «Pussy Riot» — православным перфомансом или панковским молебном. На данный момент к верующим себя относит 69% населения страны, но среди этого значительного количества нет единой позиции в оценке происходящего и объяснении мотивов совершенного действия. Тем не менее, однозначно можно выделить несколько самых популярных интерпретаций в российском обществе характеризующих действие «Pussy Riot» как:

1) Политическую акцию, созданную оппозицией в преддверии предвыборной компании. Считается, что она обращена исключительно к властям и должна рассматриваться как попытка разрушить зарождающееся монопольное правление РПЦ в монолитном союзе с властными структурами в стране с демократическими установками. Она должна расцениваться как протест, проявление свободы слова, но не акт вандализма, так как в намерения группы не входило оскорбление чувств верующих.

2) Акция кощунства и вандализма, направленная на собственный пиар. Центральный Храм страны выбран специально для более скандальной окраски действия, ролик выложен в Интернет для последующего распространения с целью показать несостоятельность института Церкви и разрушить представление о православии как основного сакрального наследия российского общества с осквернением его ценностей.

Исходя из реакции на судебный приговор мнения тоже неоднозначны. Позиции по отношению к российской судебной системе и реакции церкви разделяются:

1) Даже если были оскорблены чувства верующих (хотя неизвестно, по каким критериям эта принадлежность определяется), приговор о двух годах лишения свободы является слишком жестоким наказанием. Нарушителей могли привлечь к ответственности другим, более гуманным способом — общественными работами или административным штрафом, публичным извинением перед верующими и теми, кто считает себя оскорбленным. Суд, рассматривая материалы дела руководствовался, в основном, показаниями потерпевшей стороны, несмотря на множество приведенных аргументов защиты. Права и свобода выражения ограничены и художники лишены права на самовыражение.

2) Мера пресечения абсолютно соответствует содеянному. Это не только хулиганство, но и богохульство, пусть и непреднамеренное. Церковь в этом смысле не имеет никаких рычагов давления и средств к защите, поэтому только государство может пресекать такие действия и выбранный способ гарантирует исключения таких кощунственных акций, направленных против религиозных организаций и верующих людей.

3) Действия девушек должна судить только Церковь, которая остается безучастной к сложившейся ситуации. Со светской стороны это только протест, на который каждый имеет право. Нарушены законы института религии, и поэтому только Церковь в праве определять, что в данном контексте уместно: отлучение от Церкви, призыв к публичному раскаянию перед верующими или прощение. Таким внутрицерковным прецедентом может выступить, например, Трульский собор.

Из таких мнений складывается следующая картина конфликта постсекулярости. Верующее население разделяется на тех, кто испытывает неприязнь к методам государства, считая, что его полномочия превышаются, затрагивая суверенную организацию, относящуюся только к сфере религиозного, и на тех, кто приветствует такой сдвиг границы. Остальная часть, т. е. нерелигиозное общество напротив, выступают против чрезмерного внимания, направленного на такое событие, сдвиг фокуса в сторону религиозных установок, которые начинают захватывать светское пространство.

2.3 Разбор «дела Тангейзера»

Краткая хронология: 20 декабря 2014 года в Новосибирском театре оперы и балета состоялась премьера спектакля по мотивам оперы Вагнера «Тангейзер». Российский режиссер привнес свои коррективы — перенес действие в современность. Тангейзер — режиссер, который снимает фильм о путешествиях Христа в гроте Венеры, где тот придается плотским утехам. Фильм не принимает общественность, обвиняя режиссера в богохульстве, и он отвергнут обществом. Постановка получила одобрительные отзывы критики, была воспринята как новаторская, получила популярность у зрителей.

На почве непринятия такого спектакля произошел конфликт между деятелями искусства и верующим сообществом. По версии СМИ, в феврале этого года в прокуратуру области поступило обращение от митрополита Новосибирского и Бердского Тихона, который заявил, что к нему поступали обращения от множества людей с жалобами на директора театра Б. Мездрича и режиссера оперы Т. Кулябина. По данной ситуации было возбуждено административное дело, Мездричу и Кулябину предъявили подозрение в оскорблении чувств и нарушении прав верующих. На защиту обвиняемых встало все театральное сообщество. Возле театра проводились митинги, требующие закрытия постановки, где участвовали сотни людей. Решение суда об отсутствии состава нарушения освободило обвиняемых в ответственности. Спектакль на данный момент снят с репертуара театра, а его директор уволен, «за неуважение к мнению граждан и невыполнение рекомендаций учредителя» .

Митрополит Тихон сообщил, что «верующие люди возмущены, пишут письма и звонят, просят посодействовать в соблюдении законов РФ», объясняя свою позицию тем, что в «Тангейзере» Кулябина нарушены права верующих людей, режиссер использует церковную символику не по назначению. Здесь имеется в виду осквернение религиозного атрибута — креста, а также оскорбление самой фигуры Иисуса Христа. На сайте министерства культуры РФ опубликовано обращение к епархии с просьбой отозвать заявление в прокуратуру и решить вопрос в формате диалога: «…представителям конфессий необходимо понимать, что уважение к церкви достигается не через обращения в правоохранительные органы, а через терпеливую, вдумчивую проповедь и разъяснение своей системы ценностей». Представители РПЦ на этот счет подчеркивают, что никаких заявлений от епархии в суд не поступало. Дело сформировано с заявлений десятков оскорбленных людей. Также они отмечают, что сложившуюся вокруг постановки ситуацию не стоит воспринимать как «навязывание церковной цензуры». Тем не менее, они не отрицают факта нарушения части 1 статьи 148 УК РФ представителями театра, с помощью столь провокационной вариации постановки.

Общество в данном случае разделяется на тех, кто принимает и не принимает такой вариант оперы. Во-первых, некоторые театралы, обсуждая постановку не согласны с такой вольной интерпретацией Вагнера. Сама постановка не являет собой чего-то нового и даже перенесение сюжета в современность не помогает провальной идее, работу называют неряшливой и в целом не заслуживающей одобрительных откликов. Во-вторых, непонятна необходимость присутствия образа Христа в картине — это воспринимается только как провокационный жест. То же касается и скандального постера с изображением Христа между женских ног. «В кулябинском случае это называется не творчество, а троллинг — введение образа Христа с целью позлить и раскачать православное наше сообщество. А оно у нас, действительно, очень живое и очень граждански зрелое» , — в этом высказывании улавливается позиция тех, кто не согласен с экспериментом, тех, кто считает, что благодаря театральной критике в творчестве современных режиссеров стираются границы между провокацией и творческим риском.

" Творцы должны руководствоваться собственным чувством стыда, а не страхом цензуры" , — такое мнение выразил российский режиссер Н. Михалков касаемо «Тангейзера». Многими деятелями культуры опера рассматривается как желание получить известность среди масс путем такой скандальной постановки. В ситуации со спектаклем путь к популярности, выбранный режиссером оперы, является опасным, так как к использованию религиозных символов в России (в отличие от Запада) относятся с большой внимательностью. Кулябин вторгается в область сакрального неосторожно и неудивительно, что его действия привели к такому результату.

Сам Т. Кулябин объясняет свой вариант «Тангейзера» тем, что современный контекст был выбран исключительно для доступности сюжета, близости его к реалиям сегодняшнего дня, отражении действительности в которой живет общество. Что касается вопросов о необходимости Христа в картине, то здесь режиссер считает, что заранее обезопасил себя от цензуры: Христос предстает в фильме не как истинный Христос без кавычек, а всего лишь как актер, исполняющий его роль. Плакат — это только картинка, вырванная из контекста, в ней нет никакого умысла к святотатству, а судить спектакль по нескольким картинкам — неправильно. Поэтому Кулябина не волнуют отзывы общественности. Его целью было «максимально подробно и внятно решить оперу Вагнера», предугадывать же отзывы он не собирался. Автор постановки замечает, что никаких жалоб от якобы оскорбленных людей лично ему не поступало. На вопрос о наличии цензуры со стороны государства режиссер отвечает неоднозначно. Сам он считает, что официально Россия считается светским государством и цензуры быть не должно: «я воспитан и образован в той системе координат, что театр — это театр, церковь — это церковь, больница — это больница, а университет — это университет». Тем не менее, он приходит в недоумение, когда церковь посредством государства пытается вмешаться в творческий процесс, помешать выражению мысли художника и поставить для него свои ограничения. Реакция на оперу зависит исключительно от того контекста, в котором она воспроизводится. Автор указывает на то, что сделать из оперы сатиру на церковь не являлось его задачей, он не собирался показывать взаимоотношения церкви и современного художника, а если бы собирался, то взял бы за основу другое произведение. Кулябин согласен на диалог с «оскорбленной» стороной в формате мирной беседы, где он смог бы выслушать ее позицию (так как не понимает такой агрессии) и объяснить свою.

Общественная защита Кулябина назвала его преследования мракобесием, которое неприемлемо для современного общества XXI века. Пространство театра — это не церковь, а светское учреждение, где верующие не в праве вмешиваться. Все, что они могут — это не ходить на спектакль. В защиту «Тангейзера» выступил губернатор Новосибирской области, призывая правоохранительные органы не вмешиваться в конфликт. Многие деятели искусства высказались против такой радикальной позиции церкви. В числе них О. Табаков, который заявил, что РПЦ необходимо вести конструктивный диалог, а «не размахивать уголовным кодексом» .

И. Бражников предполагает, что такое гуманное решение суда по делу «Тангейзера» можно расценивать как извинение за приговор «Pussy Riot». Понятно, что ситуации отличаются. Опера ставилась в пределах театра, не вмешиваясь в церковное пространство. Кощунство в «Тангейзере», несмотря на «постмодернистское закавычивание» все-таки имеется. Бражников утверждает, что художник имеет право на религиозное кощунство только если за этим стоит талант. Если же таланта нет, то использование сакрального является пошлостью и кощунством, причем неоправданным. Бражников отмечает, что такой постановкой Кулябин оскорбил чувства ценителей искусства, так как вся «соль», которую так стремился передать режиссер потеряла свою силу. То же касается и оборота «оскорбление чувств верующих», которое автор статьи подвергает анализу: «Чувства могут быть приятными или неприятными. „…“ А оскорбление — понятие этическое». Тем самым он показывает несостоятельность данного оксюморона разводя его по рациональным и моральным критериям. Таким образом, признание режиссера невиновным подтверждает тезис о том, что тема «оскорбления верующих» сейчас потеряла свою актуальность. Современность не располагает ни талантливыми режиссерами, ни реальными «верующими». «Нет принципов и нет чувств». Вера проявляется в уверенности в невидимом и искусство, с его «иконоборческой» направленностью и религия одинаково претендуют на такую уверенность. Поклонение же символам и иконам скорее свидетельствует о неуверенности. Поэтому не стоит обвинять режиссера картины — он не боролся с религиозными символами, а создал из них китч, который смог спровоцировать определенного склада людей. Возвышенное, то, что ранее составляло суть религии и искусства теперь не котируется, оно не интересует режиссера.

" Стало быть, и вера «верующих», и искусство Т. Кулябина — это «соль, потерявшая силу» «.

Исходя из вышеперечисленных позиций можно заключить, что опера «Тангейзер» определяет несколько ключевых моментов в пространстве конфликта между религиозным и светским мышлением в России:

1) Сторона светского общества признает уже очевидное влияние РПЦ на властные структуры. «Тангейзер» — это уже третье дело, получившее огласку по всей стране за последние 15 лет, в котором суд определяет возможность наложения санкций на тех, кто в какой-то степени оскорбил чувства верующих.

2) Позиции внутри религиозного и светского сообщества разделяются. Вопрос стоит в необходимости использования религиозных символов светским сообществом. Представители искусства признают, что это достаточно хрупкая ценность, оберегаемая религиозно настроенными людьми. В связи с этим, отношение к ней должно быть очень осторожным.

3) В отличие от дела «Pussy Riot», дело «Тангейзера» для его постановщиков закончилось мирным образом. Такое решение суда воспринимается общественностью как шаг государства к примирению двух сторон. Учитывается факт того, что опера ставилась в пространстве театра, что заранее дает ей защиту со стороны института искусства.

4) Светская сторона призывает РПЦ к конструктивному диалогу для того, чтобы объяснить свою интерпретацию постановки, доказать отличный от оскорбительного контекст, а также отсутствие необходимости прибегать к решению вопроса с помощью судебных практик.

5) РПЦ, в свою очередь, не подтверждает факт обращения к властным структурам за поддержкой, отрицая, таким образом, связь между институтом церкви и государством. Представители РПЦ предпочитают не участвовать в данном споре, но поддерживают мнение о реально нанесенном моральном ущербе религиозному обществу.

Заключение

Итак, наше исследование касалось следующих вопросов:

— что подразумевает под собой конфликт?

— какие процессы предшествуют возникновению постсекулярности?

— каковы позиции светского и религиозного общества?

— что представляет собой постсекулярность в России? В чем ее особенность?

— как конфликт характеризует российское постсекулярное общество?

— какие итоги можно подвести, опираясь на анализ кейсов?

В первой главе представлена теоретическая база, на которой основывается исследование. Определяется фигурирующее в исследовании понятие конфликта. Описываются предпосылки возникновения постсекулярной эпохи — процесс секуляризации. Отмечается влияние современных процессов плюрализации и дифференциации, т. е. усложнения общества в XXI веке. Определяется положение светской и религиозной стороны в современном постсекулярном пространстве. С помощью теоретических разработок социологов религии и философов приводятся аргументы в пользу обеих сторон. На примере российских социологов российское общество рассматривается в контексте постсекулярности. Выявляется специфика постсекулярности в стране.

Вторая глава включает в себя детальный анализ трех кейсов. Каждый из них рассматривается согласно общим критериям: краткая хронология, повод, участники, пространство, позиции «за» и «против». Приводятся позиции обеих сторон для того, чтобы отчетливее проследить настроения, присутствующие в обществе на сегодняшний день, а также степень вовлеченности в конфликт, используемые религиозным и светским обществом методы для обвинения оппонента и своей защиты. На основании такой палитры мнений формируется представление о специфичности постсекулярной картины в России и роли конфликта в ней.

По итогам можно сформулировать следующие выводы:

1) В результате исследования кейсов нам удалось определить, что конфликт в Российском постсекулярном обществе играет существенную роль. Общество разбивается на клерикалов и либералов. Конфликт позволяет религиозному и светскому сообществу выдвинуть на передний план собственные установки и убеждения и попытаться доказать, что эти убеждения превалируют в современном мире. Религиозное сообщество стремится вырваться из оков советской секулярной ограниченности, доказать свои права, быть защищенной со стороны государства, с помощью законодательных актов установить контроль над возможностью любых действий, относящихся к использованию религиозных установок или символов в публичном пространстве. Светское общество не желает мириться с запретами религии, оно настаивает на свободном проявлении своего слова, художественной неограниченности и возможности самовыражения, обвиняя религиозный институт во вторжении в светское пространство, путем создания тандема с властными структурами. Конфликт поддерживается, в первую очередь, средствами массовой информации, которые показывают несоответствие существующей на данный момент ситуации в стране либеральной политике. С помощью открытых дебатов в пространстве интернета, телевидения и т. п. каждая из сторон начинает воспринимать оппонента как врага. Власти стремятся подавить конфликт с целью гомогенизировать социальные представления, но этого сделать не удается, так как религиозное сообщество все больше утверждается в светском пространстве, соответственно требует, чтобы его ценности воспринимались наряду с ценностями светского общества.

2) На примере проанализированных кейсов мы попытались выделить черты, характерные для постсекулярного российского общества. Учитывая всю неоднозначность позиций, их множественность, можно сделать вывод о том, что ни та ни другая сторона не владеют культурным пространством постсекулярного общества полностью, хотя у каждой находится достаточное количество активистов. Ни светскому ни религиозному сообществу не удается установить свою единую систему ценностных ориентаций, релевантную для всего российского общества. Постсекуляризм в России не подчиняется какой-то единой логике. Вместо этого можно говорить о наличии разных нормативных моделей, столкновении разных моделей постсекуляризма.

3) Дальнейшее использование религиозных символов в светском пространстве невозможно ограничить законодательными актами, так как в данном случае нарушаются права человека на свободу самовыражения. Также, можно отметить, что государство прислушивается к мнению церкви, религия перестает быть только общественным институтом. Ее прямому или косвенному влиянию подвергается аппарат управления.

4) В постсекулярной России идет борьба за символические ресурсы. В этой борьбе государство сливается с церковью, ища в ней поддержки, а церковь находит эту поддержку в новой государственной национальной идее. Граждане притязают на либеральные ценности. Государство, церковь и граждане являются игроками на общем пространстве, где пытаются отвоевать капитал общественной значимости.

5) Для такой борьбы в России не существует публичного пространства, которое бы создавало условия для толерантного отношения к альтернативным ценностям друг друга.

6) В России не развит общий конструктивный публичный язык, средствами которого могли бы решаться взаимные притязания, споры и конфликтующие интерпретации. В нашей стране нет пространства публичной критической аргументативной дискуссии, где представители разных точек зрения могли бы встретиться и поговорить. В европейской практике существуют такие площадки, где противоположные точки зрения сталкиваются и разговаривают друг с другом, пытаясь убедить оппонента, доказать право на свое мнение. Это контрастирует реакцией в нашей стране: с силой проявления эмоций, ненависти, агрессии, негативной энергии, моментальным обращением в суд как единственную опосредующую эти позиции инстанцию для решения подобных споров. Использование только судебных практик исключает возникновение публичного языка.

1. Федеральный закон Российской Федерации от 29 июня 2013 г. N 136-ФЗ г. Москва. «О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан». [Электронный ресурс] [http://www.pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&link_id=1&nd=102 041 891, доступ от 24.05.2015].

2. Бергер П. Фальсифицированная секуляризация // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2012, № 2 (30).

3. Барт К. Откровение Божие как «снятие» религии // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2012, № 2 (30).

4. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. Избранные произведения: Пер. нем/ Сост., общ. Ред. И послесл. Ю. Н. Давыдова: Предисл. П. П. Гайденко. — Москва: Прогресс, 1990. — 808 с. — (Социологич. Мысль Запада).

5. Верховской А. Противодействие «религиозному экстремизму»: российское государство в поисках ответов на вызовы десекуляризации // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2013, № 2 (31).

6. Гиддингс Ф. Основания социологии // Красанд, 3-е издание, М., 2012. — 432 с.

7. Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта // Социологические исследования. — 1994. — № 5. — С. 142−147.

8. Добродум О. Конфликты религиозной идентичности в глобальном мире // Конфликтология. — 2014. — № 2.

9. Зверде Э. Осмысливая секулярность // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2012, № 2 (30).

10. Карпов В. Концептуальные основы теории десекуляризации. Государство. Религия. Церковь, Москва, 2012, № 2 (30). С.114−165.

11. Капуто Д. Как секулярный мир стал постсекулярным // Логос № 3, 2011.

12. Козер Л. А. Функции социального конфликта / Пер. с англ. О. Назаровой; Под общ. ред. Л. Г. Ионина. — Москва: Дом интеллектуальной книги: Идея-пресс, 2000. — 295 с.

13. Кырлежев А. Постсекулярная концептуализация религии: к постановке проблемы // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2012, № 2 (30).

14. Кырлежев А. Постсекулярная эпоха // Континент. 2004. № 120.

15. Кырлежев А. Секуляризм и постсекуляризм в России и в мире // Отечественные записки. — 2013. — № 1(52).

16. Ленин В. «Социализм и религия» // Полн. собр. соч., 5 изд., т. 12. — С. 142—147.

17. Маркс К. «Об отношении рабочей партии к религии» // Пролетарий, М.:1909, № 45, 13 (26).

18. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Американская социологическая мысль. М. 1996. —526 с.

19. Ричардсон Д. Т. Социальное конструирование правового плюрализма // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2013, № 2 (31).

20. Роззати М. Постсекулярные современности: социологическое прочтение // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2014, № 1 (32).

21. Темперман Д. Свобода выражения и религиозные чувства в плюралистических обществах: проблема экстремальных высказываний // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2013, № 2 (31).

22. Тернер Б. Религия в постсекулярном обществе; Теоретизируя на тему постсекулярного общества // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2012, № 2 (30).

23. Узланер Д. Картография постсекулярного // Отечественные записки, Москва, 2013, № 1 (52).

24. Узланер Д. От секулярной современности к «множественным»: социальная теория о соотношении религии и современности // Государство, Религия, Церковь в России и за рубежом. — 2012. — № 1.

25. Узланер Д. Расколдовывание дискурса: «религиозное» и «светское» в языке Нового времени // Логос. — 2008. — № 4.

26. Узланер Д. Религия и правоприменение в России: ключевые проблемы. Дело «Пусси райот» и особенности российского постсекуляризма // Государство, Религия, Церковь, Москва, 2013, № 2 (31).

27. Узланер Д. Становление неоклассической модели секуляризации в западной социологии религии второй половины XX в. // Религиоведение. — 2008. — № 2. — СС. 135−148.

28. Хабермас Ю., Й. Ратцингер. Диалектика секуляризации. О разуме и религии // Библейско-богословский институт св. Апостола Андрея. Москва, 2006, — 112 с.

29. Хабермас Ю. Между натурализмом и религией. Философские статьи. II. Религиозный плюрализм и гражданская солидарность. Религия и публичность // Весь Мир. Москва, 2011, — 293 с.

30. Хабермас Ю. Расколотый Запад / пер. с нем. О. Величко и Е.Петренко. М.: Весь мир, 2008. — 192 с.

31. Хаймбах-Штайнс М. Религиозная свобода и дебаты по поводу обрезания в Германии // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2013, № 2 (31).

32. Шишков А. Некоторые аспекты десекуляризации в постсоветсой России // Государство. Религия. Церковь, Москва, 2012, № 2 (30).

33. Dobbelaere K. Towards an Integrated Perspective of the Processes Related to the Descriptive Concept of Secularization // The Secularization Debate (Eds. W. H. Swatos, D.V.A. Olson). Lanham, Boulder, N.Y., Oxford: Rowman & Littlefield Publishers, Inc., 2000.

Материалы исследования:

1. Александр Калягин и Олег Табаков заступились за оперу «Тангейзер» [Электронный ресурс] [http://www.svoboda.org/content/article/26 881 119.html, доступ от 11.06.2015].

2. Бражников И. Яд и соль «Тангейзера» [Электронный ресурс] [http://pravaya.ru/comments/23 724, доступ от 12.06.2015].

3. Дело против режиссера [Электронный ресурс] [https://versia.ru/nachalos-rassledovanie-dela-ob-oskverneniya-chuvstv-veruyushhix-postanovkoj-opery-vagnera-tangejzer, доступ от 11.06.2015].

4. Заявление Службы коммуникации Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата. [Электронный ресурс] [http://old.sakharov-center.ru/museum/exhibitionhall/religion_notabene/hall_exhibitions_religion_patriarh.htm, доступ от 25.05.2015].

5. Законное безобразие в храме. «Коммерсантъ-Власть», № 8 (962) от 27.03.2012 [Электронный ресурс] [http://www.kommersant.ru/doc-y/1 867 748, доступ от 11.06.2015].

6. Горбачёв А. Алексеев И. «Афиша», № 317.

7. Комментарий Новосибирской Епархии Русской Православной Церкви, официальный сайт Новосибирской митрополии РПЦ [Электронный ресурс] [http://nskmitropolia.ru/news/1300/, доступ от 11.06.2015].

8. Кокшенева К. Как спектакль Новосибирского театра вывел народ на улицу, Столетие [Электронный ресурс] [http://www.stoletie.ru/kultura/delo_tangejzera₉₅₆.htm, доступ от 12.06.2015].

9. Кураев А.: Убит последний свободный священник Московской патриархии. РБК, 06.08.2013 [Электронный ресурс] [http://top.rbc.ru/society/06/08/2013/868 992.shtml, доступ от 11.06.2015].

10. Лидер группы «Мумий Тролль» призвал власти отпустить Pussy Riot. «Эхо Москвы», 12.08.2012 [Электронный ресурс] [http://echospb.ru/articles/108 691/, доступ от 05.06.2015].

11. Марат Гельман об акции Pussy Riot в Храме Христа Спасителя, ЖЖ, [Электронный ресурс] [http://starcom68.livejournal.com/535 405.html, доступ от 07.06.2015].

12. Меркель считает неадекватным приговор по делу Pussy Riot [Электронный ресурс] [http://www.dw.com/ru/-xml-mrss, доступ от 28.05.2015].

13. Минкульт просит Новосибирскую епархию отозвать обращение в прокуратуру, Известия [Электронный ресурс] [http://izvestia.ru/news/584 729, доступ от 11.06.2015].

14. Мэр Лондона Борис Джонсон высказался против содержания девушек из группы Pussy Riot в тюрьме. «Эхо Москвы» [Электронный ресурс] [http://echo.msk.ru/news/915 066-echo.html, доступ от 28.05.2015].

15. «Не оскорблял», Симбирский курьер [Электронный ресурс] [http://sim-k.ru/2015/03/24/ne-oskorblyal/, доступ от 11.06.2015].

16. Новодворская В. Узницы без совести // Комсомольская правда, 11.04.2012.

17. Никита Михалков выступает против вольной трактовки классики [Электронный ресурс] [http://tass.ru/kultura/1 929 637, доступ от 11.06.2015].

18. Последствия «Тангейзера»: раскол в сообществе и дебаты о цензуре [Электронный ресурс] [http://ria.ru/culture/20 150 330/1055526055.html, доступ от 11.06.2015].

19. «Предугадывать реакцию — не мое дело», Режиссер Тимофей Кулябин о «Тангейзере» и оскорблении чувств верующих, Медуза [Электронный ресурс] [https://meduza.io/feature/2015/02/27/predugadyvat-reaktsiyu-ne-moe-delo, доступ от 11.06.2015].

20. Проскурнина О. Торнбьорн Ягланд: «Странно, что в центре Европы есть такой авторитарный режим». «Ведомости», 05.05.2012.

21. Путин одобрил приговор Pussy Riot. «Аргументы и Факты», 07.10.2012.

22. Реакция на выходку «Pussy Riot» — это тест на зрелость гражданского общества // Православие и мир. 07.03.2012. [Электронный ресурс] [http://www.pravmir.ru/vladimir-legojda-reakciya-na-vyxodku-pussy-riot-eto-test-nazrelost-grazhdanskogo-obshhestva/доступ от 08.06.2015].

23. Результаты голосования депутатов Государственной Думы с использованием электронной системы подсчета голосов по депутатским объединениям (итоговые). Заседание 12.02.03. Вопрос 18, Время 17:06, повторно. О проекте постановления Гос. Думы «Об обращении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации К Генеральному прокурору Российской Федерации В. В. Устинову в связи с проведением выставки «Осторожно, Религия!» «[Электронный ресурс][http://old.sakharov-center.ru/museum/exhibitionhall/religion_notabene/duma2.jpg, доступ от 27.05.2015].

24. Речь участницы выставки Саркисян О. [Электронный ресурс] [http://old.sakharov-center.ru/museum/exhibitionhall/religion_notabene/hall_exhibitions_religion3.htm#sarkisyan, доступ от 27.05.2015].

25. Ростова Н. Протоиерей Виктор Потапов: «Церковь должна требовать их освобождения или иного наказания» [Электронный ресурс] [http://slon.ru/world/protoierey_viktor_potapov_tserkov_dolzhna_trebovat_ikh_osvobozhdeniya_ili_inogo_nakazaniya-816 062.xhtml, доступ от 10.06.2015].

26. Самодуров Ю. О выставке «Осторожно, Религия!» и событиях вокруг нее [Электронный ресурс] [http://old.sakharov-center.ru/museum/exhibitionhall/religion_notabene/hall_exhibitions_religion_replies_samodurov.htm, доступ от 30.06.15].

27. Самсонова О. Патриарх Кирилл впервые открыто прокомментировал акцию Pussy Riot. «РИА Новости», 24.03. 2012 [Электронный ресурс] [http://ria.ru/society/20 120 324/604695745.html, доступ 06.06.2015].

28. Сергей Лазарев вступился за Pussy Riot. РБК, [Электронный ресурс] [http://top.rbc.ru/society/09/08/2012/663 863.shtml, доступ от 24.05.2015].

29. Текст песни «Богородица, Путина прогони!» [Электронный ресурс] [http://webkind.ru/text/55 181 590_6568245p967396439_text_pesni_bogorodica-putina-progoni.html, доступ от 09.05.2015].

30. Словарь Брокгауза и Ефрона, Сахар — Семь мудрецов // Российская Государственная Библиотека [Электронный ресурс] [http://dlib.rsl.ru/viewer/1 003 924 203#?page=349, доступ от 08.05.2015]

31. Треть россиян верит в честный суд над Pussy Riot; Акции протеста и в поддержку власти, дело PUSSI RIOT — московский опрос, «Левада-Центр». [Электронный ресурс][http://www.levada.ru/17−08−2012/tret-rossiyan-verit-v-chestnyi-sud-nad-pussy-riot, доступ от 05.06.2015].

32. Хулиганки из «Pussy Riot»: Посадить? Оштрафовать? Отпустить? «Всероссийский центр изучения общественного мнения», ВЦИОМ, [Электронный ресурс] [http://wciom.ru/zh/print_q.php?s_id=843&q_id=59 051&date=01.04.2012, доступ от 28.05.2015].

33. Чаплин В. Cуд по Pussy Riot должен предотвратить такие поступки в будущем // Деловая газета «Взгляд» 11.03.2012.

34. Pussy Riot prisoners' release appeal dismissed (англ.). Punknews.org, 12.06.2012 [Электронный ресурс] [http://www.punknews.org/article/48 069/pussy-riot-prisoners-release-appeal-dismissed, доступ от 03.06.2015].