Межэтнические отношения в Республике Татарстан: особенности влияния образа «чужого» на этническую идентичность студенческой молодежи основных этнических групп

Актуальность темы

исследования. Усиление миграционных процессов на территории бывшего СССР с начала 1990;х годов обусловило появление во многих городах России этнических групп, которые традиционно в них не проживали. Если в начале 1990;х годов наблюдался процесс активного возращения в Россию русских1, то с течением времени началась активная миграция в Россию титульных этносов из бывших советских республик. Согласно данным о нетто-миграции между Российской Федерацией и странами СНГ, в 1999 г. из стран Средней Азии приехало в Россию 6,5 тыс. человек — представителей коренных этносов, а в том же году из стран Закавказья — 27,9 тыс. человек. В последние годы нетто-миграционный поток в Россию из Армении более чем на 80% состоит из армян, из Азербайджана — наполовину из азербайджанцев (54% в 1999 г.) и на 14% из армян, из Грузии — на 60% из грузин, армян, осетин. Кроме того, согласно данным переписи населения 2002 г., за счет миграционного прироста в России значительно увеличилась численность армян (с 0,53 млн. человек до 1,13 млн. человек), азербайджанцев (с 0,34 млн. человек до 0,62 млн. человек), таджиков (с 0,04 млн. человек до 0,12 млн. человек). В 2005 г. число прибывших в Республику Татарстан граждан из республик Средней Азии возросло на 64% по сравнению с 2004 г., а из республик Закавказья — на 19%4. Соответственно, с начала 1990;х происходит постепенное усиление этнических диаспор, традиционно проживающих в крупных российских городах, именно за счет постоянного притока титульных этносов из республик бывшего СССР.

Распад СССР подтолкнул и процессы этнического самосознания на территории России. Начало 1990;х гг. отмечено ростом интереса к родному языку и культуре со стороны представителей титульных этносов в субъектах Российской.

1 Согласно статистическим данным в 1992 г. в Россию вернулось около 360,1 тыс. человек, а в 1999 г. — всего 135,6 тыс. человек.

2 См.: Население России 2000. / Отв. ред. А. Г. Вишневский. — М., 2001, С.109−110.

3 См.: Об итогах всероссийской переписи 2002 года: Доклад Госкомстата РФ // Население и общество. — 2004. -№ 147−148.

4 См.: Численность, состав и движение населения в Республике Татарстан в 2005 г.: Статистический сборник / Под. ред. В. П. Кандилова. — Казань, Изд. центр Татарстанстата, 2006. — С.83.

Федерации. Однако зачастую рост этнического самосознания происходил на фоне явно выраженного этноцентризма, национал-экстремизма и сепаратизма, как это было в начале 1990;х в Республике Татарстан.

На нынешнем этапе развития российской государственности тенденций национал-сепаратизма практически не наблюдается, чего нельзя сказать о проявлениях ксенофобии и интолерантного отношения к представителям некоренных этнических групп, постоянно или временно проживающих на территории Российской Федерации. Не является исключением в данном отношении и Республика Татарстан.

Данные проблемы обусловлены тем, что формирование этнической идентичности происходит под воздействием различных факторов, таких, как язык, идеология, средства массовой информации, историческая память и, наконец, противопоставление другим этническим группам, которое следует рассмотреть подробнее. По мнению многих этнопсихологов и социальных антропологов, процесс формирования и поддержания этнической идентичности невозможен вне дихотомии «мы» — «они». Формируемый этнос в процессе подобного противопоставления наделяется положительными чертами, в то время как «другой» этнос — нейтральными или негативными. Выгодное позиционирование положительных черт на фоне нейтральности или негативизма «других» этносов создает предпосылки для формирования этнической идентичности. Это же позволяет поддерживать этническую идентичность в дальнейшем.

Процесс формирования этнической идентичности как противопоставление «мы"-"они» может иметь две формы: для первой формы характерно противопоставление «мы"-"другие», для второй — «мы"-"чужие», где «чужие» являются максимально негативизированной частью «других» этнических групп. «Другие» просто отличаются от формируемого этноса, «они» не такие как «мы». Но «чужие» — это «наши враги», они создают проблемы для «нас». Поэтому для процесса формирования и поддержания этнической идентичности доминирующих этносов путем противопоставления «чужим» этническим группам характерен целый ряд негативных социальных явлений, таких, как бытовой расизм в отношении «чужих» этносов, этническая дискриминация и социальное исключение.

Изучение особенностей влияния образа «чужих» этнических групп на этническую идентичность является важным для адекватного понимания этносоциальных процессов, происходящих в модернизирующемся российском обществе. С одной стороны, исследование данного феномена позволяет лучше понять сущность этнической идентичности в современном социокультурном контексте и роли дихотомии «мы"-"они» в формировании и поддержании этнической идентичности, с другой — позволяет выявить негативные аспекты процессов межэтнической интеракции, в частности различные проявления дискриминации по этническому признаку, а также прогнозировать изменения особенностей межэтнических отношений на фоне растущей этнической миграции из республик Закавказья и Средней Азии. Именно поэтому тема данного диссертационного исследования представляется актуальной.

Степень разработанности темы. Тема межэтнических отношений и этнической идентичности, вследствие своей актуальности, является хорошо разработанной как в отечественной, так и зарубежной социологической науке.

Тем не менее, многообразие методологических подходов к определению этничности обусловило фрагментарность понимания этничности и затруднило операционализацию данного понятия. Вокруг этнической идентичности как предмета исследования до настоящего времени велись дискуссии социологов, социальных психологов и социальных антропологов. Каждая из наук по-разному понимает феномен этнической идентичности, акцентируя внимание на тех или иных ее особенностях. Поэтому можно говорить о междисциплинарности этнической идентичности как предмета исследования.

Характерным для зарубежной научной литературы является рассмотрение этничности в форме противопоставления таким понятиям, как раса и социальный класс. В соотношении с понятием «раса» этничность рассматривается в работах М. Мак эн Гэйла, Ф. Антиаса, Э. Баллибара, И. Уоллштайна, А. Браха, М. Хикмена,.

А.Г. Харгревиса, Т. Эриксена и др.1.

Для зарубежной литературы также характерна дискуссия по поводу того, следует ли разделять сами понятия «раса» и «этнос», или же «раса» является проявлением этничности.2 Категория расы в последнее время активно начинает использоваться и в работах отечественных ученых, ориентированных на понимание расы как более широкого термина, включающего и этническую дифференциацию социума.3.

Кроме того, зарубежные исследователи уделяют немало внимания соотношению понятий «этничность» и «социальный класс». Зарубежные исследователи в своих работах обращают внимание на тот факт, что в полиэтничных обществах принадлежность к тому или иному классу зачастую детерминировано этнической принадлежностью.4.

В рамках социологического анализа этничности и этнических идентичностей существует три базовых подхода. С позиции примордиалистского подхода вопросы этничности и этнических идентичностей освещались в трудах Э. Шилза, К. Гиртца, П. Ван ден Берге, Э. Смита, а также отечественных ученых J1.H. Гумилева, В. Ю. Бромлея.5 Инструменталистский подход к феномену.

1 См.: Mac an Ghail, М. Contemporary Racisms and Ethnicities /М. Mac an Ghail. — Buckingham: Open University Press, 1999; Anthias, F. Connecting 'race' and ethnic phenomena/F. Anthias // Sociology. — 1992. — N3, — P.421−438- Balibar E., Wallestain, 1. Race, Nation, Class: Ambiguous Identities/ E. Balibar, 1. Wallestain. — London: Verso, 1991; Brah A., Hickman M., Mac an Ghail M. Thinking Identities: Ethnicity, Racism and Culture/ A. Brah, M. Hickman, M. Mac an Ghail. — London: Macmillan, 1999; Hargreavis A.G. Immigration, 'Race' and Ethnicity in contemporary France/ A.G. Hargreavis. — LondonRoutledge, 1995; Mason D. Race and Ethnicity in Modem Britain/D. Mason. -Oxford: Oxford University Press, 1995; Eriksen Т.Н. Ethnicity and Nationalism. Anthropological Perspectives/T.H. Eriksen. — London: Pluto Press, 2002 и др.

2 См.: Banton M. Race Relations/M. Banton. — London: Tavistock, 1967; Banton, M. The Idea of Race/ M. Banton. -London: Tavistock, 1977; Richmond A. Migration, ethnicity and race relations /А. Richmond // Ethnic and Racial Studies. — 1978. — Vol.1. — N1. — P. l-18- Van den Berghe P. Race and Ethnicity: a sociobiological perspective // Ethnic and Racial Studies. — 1978. — Vol.1. — N. 4. — P.401−411- Miles R. Class, race and ethnicity: a critique of Cox’s theory /R. Miles // Ethnic and Racial Studies. — 1980. — Vol. 3. — N. 2. — P.169−187- Banton, M. Racial Theories/ M. Banton. -Cambridge: Cambridge University Press, 1987 и др.

3 См. напр.: Расизм в языке социальных наук/ Под. ред. В. Воронкова и др. — СПб.: Алатейя, 2002; Шнирельман В. Расизм вчера и сегодня /В. Шнирельман //Pro et Contra. — 2005. — № 5. — С.41−65 и др.

4 См. напр.: Ahmad A. In theory: Classes, Nations, Literature/A. Ahmad. — London: Verso, 1992; Amin S. Class and Nation/S.Amin. — London: Heinemann, 1980; Fielding S. Class and Ethnicity: Irish Catholics in England. 1880−1939/S. Fielding. — Buckingham: Open University Press, 1993; Hickman M.J. Religion, Class and Identity: The State, the Catholic Church and the Education of the Irish in Britain/M.J. Hickman. — Aldershot: Avebury, 1995 и др.

5 См.: Shils E. Primordial, Personal, Sacred and Civil Ties /Е. Shils // British Journal of Sociology. — 1957. — Vol. 8. -N. 2. — P. 130−145- Geertz C. The integrative revolution: primordial sentiments and civil policies in the states /С. Geertz// Old Societies and New States — The Quest for Modernity in Asia and Africa /С. Geertz. — Glencoe, Illinois: Free Press, 1963; Van den Berghe P.L. The Ethnic Phenomenon /P.L. Van den Berghe. — N.Y., 1981; Smith A.D. The Ethnic Origin of Nations/A.D. Smith. — Oxford, 1986; Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса/Ю.В. Бромлей. — М.: Наука, 1983; Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера земли/Л.Н. Гумилев. — Л., Изд-во ЛГУ, 1989 и др. этничности представлен в работах А. Коэна, П. Брасса, М. Бэнтона, М. Хечтера, Дж. Дэвиса, С. Рыбакова, М. Губогло и ряда других ученых.1 Конструкционистский подход к определению этничности базируется на трудах таких зарубежных ученых, как Э. Геллнер, Б. Андерсон, Э. Хобсбаум и А. Ланге. В отечественной социологической литературе конструкционистский подход к этничностям нашел свое отражение в трудах В. А. Тишкова.3.

Необходимо отметить, что как для отечественной, так и для зарубежной литературы, характерно рассмотрение этнической идентичности с точки зрения социальной психологии.4.

Теоретические наработки как зарубежных, так и отечественных теоретиков этносоциологии, широко используются для проведения различных социологических исследований межэтнических процессов в полиэтничном обществе. Среди отечественных авторов, которые длительное время занимаются подобными исследованиями, следует отметить Л. М. Дробижеву, А. Г. Здравомыслова, В. В. Коротееву, З. В. Сикевич, В. Воронкова и др.5.

1 См.: Cohen A. Urban ethnicity /А. Cohen. — NY.: Harper and Row, 1974; Brass P. R. Ethnicity and Nationalism: Theory and Comparison / P.R. Brass. — London: Sage, 1991; Banton M. Modelling ethnic and national relations /М. Banton // Ethnic and Racial Studies. — 1994. — Vol. 17. — N. 1. — P. 1−19- Hechter M. Theories of ethnic relations / M. Hechter // The primordial challenge: ethnicity in the contemporary world / /J. J. Stack. — NY.: Greenwood Press, 1986.

— P.13−24- Hechter M. The dynamics of secession / M. Hechter // Acta Sociologica. — 1992. — Vol. 35. — P. 267−283- Davies J. Maslow and Theory of Political Development. Getting to Fundamentals/J. Davis // Political Psychology. -1991; Vol. 12. — № 3. — P. 417- Арутюнов С. А. Этничность — объективная реальность/С.A. АрутюновЮтнографическое обозрение. — 1995. — № 5. — С. 7- Рыбаков С. Е. Философия этноса /С.Е. Рыбаков. -М., 2001; Губогло М. Н. Языки мобилизованной этничности /М.Н. Губогло. — М., 1998 и др.

2 См.: Геллнер Э. Нации и национализм/Э. Геллнер. — М.: Прогресс, 1991; Anderson В. Imagined communities: reflections on the origin and spread of nationalism/B. Anderson. — London — New York: Verso, 1995; Hobsbawm E., Ranger T. Inventing Traditions/E. Hobsbawm, T. Ranger. — Cambridge: Cambridge University Press, 1983; Hobsbawm E. Nations and Nationalism Since 1780: Programme, Myth and Reality//E. Hobsbawm. — Cambridge: Cambridge University Press, 1992; Lange A. Etnisk Deskriminering och Social Identitet: Forskninngsoversikt och Teoretsk Analys/A. Lange. — Liber: Forlag, 1981.

3 См.: Тишков В. А. Этничность, национализм и государство в посткоммунистическом обществе/ В.А. Тишков/ В. А. Тишков // Вопросы социологии. — 1993. — № 12. — С. 3−38- Тишков В. А. Очерки теории и политики этничности в России. — М.: Русский мир, 1997 и др.

4 См.: напр.: Liebkind К. New Identities in Europe: Immigrant Ancestry and the Ethnic Identity of Youth/K. Liebkind.

— Aldershot: Gower, 1989; Tajfel H., Fraser C. Introducing Social Psychology^. Tajfel, C. Fraser. — Harmondsworth: Penguin, 1978; Weinreich P. A Case Study Approach to the Analysis of Identity Structure/P. Weinreich. — University of Bristol, 1973; Сикевич З. В. Социология и психология национальных отношений/З.В. Сикевич. — М., 1999; Стефаненко Т. Г. Этнопсихология/Т.Г. Стефаненко. — М., 2001 и др.

3 См.: Социальная и культурные дистанции. Опыт многонациональной России / Под ред. Л. М. Дробижевой. -М., Изд-во ИС РАН, 1998; Дробижева Л. М. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации / Л. М. Дробижева [и др.]. — М: Мысль, 1996; Дробижева Л. М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России /Л.М. Дробижева. — М.: Центр общечеловеческих ценностей, 2003; Здравомыслов А. Г. Этнополитические процессы и динамика национального самосознания россиян /А.Г. Здравомыслов // Социологические исследования. — 1996. — № 12- Здравомыслов А. Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве/ А. Г. Здравомыслов. — М.: АспектПресс, 1997; Коротеева В.В.

Тема «чужого» вообще и в контексте межэтнических отношений рассматривается в ряде работ зарубежных и отечественных ученых, например Дж. Эхоу, М. Лианоса, М. Дугласа, С. Кина, В. Вальденфельса, Р. Штихфе, Л. Гудкова, Е. В. Саввы, В. Малахова, М. Е. Морозовой и других.1 Необходимо отметить и работы, посвященные этнической ксенофобии в российском обществе и анализу л практик этноцентристского и расистского дискурса в СМИ. Концепция бытового расизма, предложенная Ф. Эссед3, была использована для анализа проявлений межэтнической интолерантности в ряде зарубежных исследований.4.

Межэтнические процессы в Республике Татарстан рассматривались в работах Т. Г. Исламшиной, Р. Н. Мусиной, Р. И. Зинуровой, Г. Р. Столяровой, Л. В. Сагитовой, Е. А. Ходжаевой, Г. Ф. Габдрахмановой, Е. А. Шумиловой, Т.А.

Воображенные", «изобретенные», и «сконструированные» нации: метафора в науке/В.В. Коротеева // Этнографическое обозрение. — 1993. — № 3- Коротеева В. В. Существуют ли общепризнанные истины о национализме? / В. В. Коротеева // Pro et contra. — 1997. — № 3- Сикевич З. В. Национальное самосознание русских/З.В. Сикевич. — М., 1996; Конструирование этничности / Под. ред. В. Воронкова, И. Освальд. — СПб: Дмитрий Буланин, 1998 и др.

1 См.: Aho J. This Thing of Darkness: a Sociology of the Enemy /J.Aho. — Seattle: University of Washington Press, 1994; Lianos M., Douglas M. Dangerization and the end of deviance: the institutional environment // Criminology and Social Theory / D. Garland and R. Sparks. — Oxford: Oxford University Press, 2000. — P. 261−278- Faces of the Enemy: Reflections on the Hostile Imagination / S. Keen. — San Francisco: Harper and Row, 1986; Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс науки о «чужом» /Б. Вальденфельс // Логос. — 1995. — № 6- Штихве Р. Амбивалентность, индифферентность и социология чужого/P. Штихфе // Журнал социологии и социальной антропологии. — 1998. — Т. I. — № 1- Образ врага / Под.ред. Л.Гудкова. — М.: ОГИ, 2005; Савва Е. В. Гиперпозитивная этническая идентичность: способы формирования образа «чужих» /Е.В. Савва // Социальная идентичность: способы концептуализации и измерения: Материалы Всероссийского научно-методического семинара / Под.ред. O.A. Оберемко, Л. Н. Ожиговой. — Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2004. — С.104−113- Малахов В. Символическое производство этничности и конфликт [Электронный ресурс] /В. Малахов // Язык и этнический конфликт /М. Б. Олкотт, И. Семенова. — М.: Гендальф, 2001. — Режим доступа: http://www.carnegie.ru /ru/pubs/books/volume/36 585.htm, свободныйМорозова М. Е. Другой — такой же, как я или чужой мне? [Электронный ресурс] / М. Е. Морозова // Теоретические и прикладные аспекты исследования языков народов Северного Кавказа и других регионов. — Пятигорск, 2004. — Режим доступа: http://pn.pglu.ru/index.php7Module =subjects& func=printpage &pageid=936&scope=page, свободный и др.

2 См., напр.: Нетерпимость в России: старые и новые фобии / Под ред. Г. Витковской, А. Малашенко. — М.: Московский Центр Карнеги, 1999; Карпенко О. Как эксперты производят «этнофобию'70. Карпенко // Расизм в языке социальных наук / Под ред. В. Воронкова, О. Карпенко, А. Осипова. — СПб: Алетейя, 2002. — С. 23−28- Карпенко О. Языковые игры с «гостями с юга»: «кавказцы» в российской демократической прессе 1997;1999 гг. /О. Карпенко // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. В. Малахова, В. Тишкова. — М., 2002.-С. 162−193 и др.

3 См.: Essed P. Everyday Racism: Reports from women in two cultures /P. Essed. — Claremont: Hunter House, 1990; Essed P. Understanding Everyday Racism: an Interdisciplinary Theory /Р. Essed. — London: Sage Publications, 1991; Essed P. Everyday Racism: a New Approach to Study of Racism /Р. Essed //Race Critical Theories. Text and Context /Р. Essed, D.T. Goldberg. — Oxford: Blackwell, 2002. — P. 176−194.

4 См.: Das Gupta T. Racism and Paid Work /Т. das Gupta. — Toronto: Garamond Press, 1996; Puuronen V. The Messengers of White Power. Everyday Racism and Everyday Life of Racism/V. Puuronen. — Tampere: Vastapaino, 2001; Sabour M. The Socio-Cultural Exclusion and Self-exclusion of Foreigners in Finland/M. Sabour // Social Exclusion in Europe. Problems and paradigms / P. Littlewood. — Brookfield: Ashagate, 1999; Twine F. Managing Everyday Racisms: The anti-racist practices of white mothers of African-Descent Children in Britain IF. Twine // Everyday Inequalities / J. O’Brien, J. Howard. — Oxford: Blackwell, 1998. — P. 237−251.

Титовой, В. Е. Козлова и др.1.

По теме межэтнических отношений и этнической идентичности было защищено значительное количество диссертаций по социологии.2.

Исследовательская проблема. Несмотря на значительное количество научной литературы, как по различным аспектам этнической идентичности, так и по проблематике «чужого», тему особенностей влияния образа «чужого» на этническую идентичность численно доминирующих этносов в контексте межэтнических отношений нельзя считать исчерпанной. Это обусловлено, прежде всего, тем, что в социологии до сих пор нет устоявшегося подхода и консенсуса в понимании того, что считать этносом и как определять этническую идентичность. Определенная неупорядоченность и недостаток концептуализации имеют место при использовании социальных конструктов, описывающих проблематику.

1 См.: Исламшина Т. Г. Возвращение утраченного: Диалог о национальном /Т.Г. Исламшина. — Казань: Татарское книжное издательство, 1991. — 144 сИсламшина Т. Г. Кризис полиэтничного общества и возрождение этнических ценностей: Автореферат диссертации. доктора социологических наук/Т.Г. Исламшина. — Уфа, 1993; Исламшина Т. Г. Этнические ценности полиэтнического общества/ Т. Г. Исламшина. -Казань, Издательство КГТУ (КАИ), 1996; Мусина Р. Н. Республика Татарстан: межэтнические отношения, этничность и государственность/Р.Н. Мусина // Суверенитет и этническое самосознание, идеология и практика. — М., 1995. — С.143−169- Мусина Р. Н. Религиозность как фактор межэтнических отношений в Республике Татарстан / Р.Н. Мусина// Социальная и культурная дистанции. Опыт многонациональной России/ Под.ред. Л. М. Дробижевой. — М., 1998. — С.229−250- Musina R.N. Contemporary Ethnosocial and Ethnopolitical Processes in Tatarstan /R.N. Musina //Ethnic Conflicts in the Post-Soviet World. Case Studies and Analysis/L.Drobizheva [et al.]. -London, 1996. — P. 195−208- Мусина Р. Н. К проблеме этнической идентичности современных татар / Р. Н. Мусина //Единство татарской нации. — Казань, 2002. — С.169−179- Зинурова Р. И. Этническая социализация молодежи /Р.И. Зинурова. — Казань: Изд-во КГУ, 2004; Зинурова Р. И. Особенности этнической социализации в современной России/Р.И. ЗинуроваКазань: Изд. КГТУ, 2006. -260с.- Столярова Г. Р. Этнополитическая ситуация в Республике Татарстан /Г.Р. Столярова// Исследования по прикладной и неотложной этнологии. -Москва: ИЭА РАН, 1994. — № 62- Столярова Г. Р. Феномен межэтнического взаимодействия: опыт постсоветского Татарстана / Г. Р. Столярова. — Казань, Изд. КГУ, 2004. — 315 е.- Сагитова Л. В. Региональная идентичность: социальные детерминанты и конструктивистская деятельность СМИ (на примере Республики Татарстан) / Л. В. Сагитова // Центр и региональные идентичности /Под ред. В. Гельмана, Т.Хопфа. — М.: Летний сад, 2003; Сагитова Л. В Этничность в современном Татарстане: воспроизводство этничности в татарстанском обществе на рубеже 1980;1990;х гг./Л.В. Сагитова. — Казань, 1998; Макарова Г. И. Некоторые этнические аспекты культурной политики Республики Татарстан/Г.И. Макарова //Журнал социологии и социальной антропологии. — СПб., 2001. — Т.4. — № 2- Ходжаева Е. А., Шумилова Е. А. Возрождение религии и этническая идентичность татарской молодежи в республике Татарстан / Е. А. Ходжаева, Е. А. Шумилова // Социологические исследования. — 2003. — № 3-. Габдрахманова Г. Ф. Роль миграции в преобразовании этнической структуры Татарстана /Г.Ф. Габдрахманова //Социологические исследования. — 2004. — № 6- Титова T.A., Козлов В. Е. Толерантность малых этнических групп Татарстана / T.A. Титова, В. Е. Козлов // Социологические исследования. — 2006. — № 6. — С.47−54- Постсоветская культурная трансформация: медиа и этничность в Татарстане 1990;х гг. / Под ред. С. А. Ерофеева, Л. Р. Низамовой. — Казань, Изд-во Казанского ун-та, 2001 и др.

2 См.: Богатова О. А. Гармонизация межэтнических отношений в региональном социуме: Дис. д-ра социол. наук: 22.00.04. — Саранск, 2004. — 435 е.- Лебедева И. В. Социокультурная среда как фактор развития этнической общности: Дис.. канд. социол. наук: 22.00.04. — М., 2004. — 162 е.- Донгак В. С. Этническая идентичность тувинцев: Дис. канд. социол. наук: 22.00.06. — СПб., 2003 183 е.- Степанова Г. С. Этническое самосознание студентов педагогического вуза и его регулирование в учебной деятельности: Автореф. дис. канд. психол. наук: 19.00.07. — Калуга, 1999. — 21 с. и др. инаковости, в частности социального конструкта «чужого». Кроме того, практически отсутствуют исследования, посвященные влиянию образа «чужих» этнических групп на этническую идентичность представителей численно доминирующих этнических групп. Малоизученной являются особенности отношений в Республике Татарстан между основными этническими группами (русскими и татарами) и составляющими этническое меньшинство, которые относятся этническим большинством в разряд «чужих». Таким образом, проблема исследования состоит в том, что в настоящее время в отечественной социологии имеет место недостаток адекватных теоретических средств для анализа влияния образа «чужого» на этническую идентичность.

Цель и задачи исследования

Целью исследования является выявление особенностей влияния образа «чужих» этнических групп на этническую идентичность молодежи основных этнических групп в Республике Татарстан.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

— Рассмотреть теоретико-методологические подходы к исследованию этнической идентичности и определить предметную и методологическую рамки исследования этнической идентичности.

— Проанализировать существующие определения этничности и провести различение данного понятия и родственных понятий расы, нации и социального класса.

— Исследовать феномен образа «чужого», особенности использования данного понятия, а также иных родственных понятий в социологическом дискурсе и сформулировать методологическую рамку изучения влияния образа «чужого» на этническую идентичность.

— Изучить состояние межэтнических отношений в Республике Татарстан с точки зрения практик межгруппового взаимодействия основных этнических групп с «чужими» этносами.

— Рассмотреть основные характеристики этнической идентичности студенческой молодежи численно доминирующих этнических групп в Республике Татарстан.

— Выявить особенности влияния образа «чужого» на этническую идентичность студенческой молодежи основных этнических групп в Республике Татарстан.

Объектом исследования в работе выступают межэтнические отношения в Республике Татарстан. Предметом исследования является влияние образа «чужой» этнической группы на этническую идентичность студенческой молодежи основных этнических групп в Республике Татарстан.

Теоретико-методологические основы исследования. Как следствие комплексности предмета диссертационного исследования для формирования методологической рамки отдельно рассматривается теория и методология исследования этнической идентичности и теория и методология исследования образа «чужого», на основе чего и формируется общая методологическая рамка исследования.

Для объяснения и анализа этнической идентичности был использован структуралистско-конструкционистский подход к изучению этничности (П. Бурдье, Дж. МакКей, Дж. Скот, В. Ильин, А. Здравомыслов) в сочетании с теориями идентичности (А. Турен, Э. Эриксон, X. Тэджфел, Дж. Тернер, Т. Г. Стефаненко, Н.Г. Скворцов).

Методологическая рамка исследования была сформулирована посредством синтеза концепции бытового расизма (Ф. Эссед) с теорией влияния межэтнической толерантности на этническую идентичность (Дж. Берри, М. Плизент, Н.М. Лебедева). Подобный синтез позволяет проследить взаимосвязь между оценками собственной этнической идентичности и каждодневными интолерантными практиками в отношении «чужих» этносов и выявить особенности влияния образа «чужого» на этническую идентичность.

Диссертационное исследование выполнено в соответствии с общенаучными принципами объективности и историзма. В нем применены сравнительно-исторический, комплексный, логический и типологический методы анализа.

Эмпирическая база и методы исследования. Эмпирическую базу диссертационной работы составили социологические исследования, проведенные при участии автора в 2004;2006 годах в рамках международного проекта «Национальное самосознание и межнациональные отношения глазами молодежи современной России». Проведенные исследования включали в себя репрезентативный опрос населения Республики Татарстан по многоступенчатой выборке (выборка — 2500 респондентов) по шкале этнокультурной дистанции Э. Богардуса (октябрь 2004 г.) — полуформализованные глубинные интервью (количество респондентов — 25) с руководителями национально-культурных автономий (НКА) Республики Татарстан, работниками правоохранительных органов, журналистами, учеными, государственными служащими, работниками образования и представителями молодежи (июнь 2004 г. — сентябрь 2005 г.) — опрос учащихся (выборка — 589 респондентов) высших учебных заведений крупных городов Республики Татарстан (май — июнь 2005 г.) — глубинные интервью с молодежью (выборка — 21 респондент) из различных этнических групп, проживающих на территории Республики Татарстан (май 2006 г.). Диссертант принимал непосредственное участие в разработке исследовательского инструментария и его тестировании, сборе эмпирического материала, а также статистической обработке полученных данных.

Научная новизна работы определяется как постановкой самой научной проблемы, так и полученными на теоретическом и эмпирическом уровнях результатами. Данная работа является одним из первых социологических исследований, в которой дается комплексный анализ особенностей влияния образа «чужой» этнической группы на этническую идентичность молодежи основных этнических групп в Республике Татарстан. Новизна диссертационной работы заключается в следующем:

— Дана авторская интерпретация понятий «этничность», «этническая идентичность" — конкретизированы отличия понятия «этничность» от родственных понятий «раса», «нация», «социальный класс».

— В результате семантического анализа ряда социальных конструктов, используемых для описания инаковости («другой», «чужой», «посторонний», «маргинал», «чужак», «враг», «монстр», «чужой другой»), выделены их основные отличия и осуществлена концептуализация понятия образ «чужого».

— Особенности влияния образа «чужого» на этническую идентичность рассматриваются через призму синтеза теории межэтнической толерантности с концепцией бытового расизма.

— Эмпирическим путем выявлены этнические группы, которые воспринимаются в качестве «чужих» и выступают в качестве маркера этнической и расовой идентификаций этническим большинством Республики Татарстан (цыгане-люли, чеченцы), а также определены особенности влияния образа «чужих» этнических групп на этническую идентичность студенческой молодежи численно доминирующих этносов Республике Татарстан.

— Введен в научный оборот значительный объем эмпирического материала о межэтнических отношениях в Республике Татарстан.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в работе проведено разграничение между рядом родственных терминов, характеризующих дифференциацию в социуме (этнос, нация, социальный класс), а также дан анализ и проведено обобщение основных подходов к исследованию образа «чужой» этнической группы. Отдельные выводы диссертационного исследования могут послужить исходным пунктом специальных научных исследований.

Практическая значимость исследования определяется актуальностью проблемы межэтнических отношений. Предлагаемые диссертантом выводы могут быть учтены при выработке концептуальных основ государственной политики в сфере регулирования межэтнических отношений и трудовой миграции. Результаты диссертационного исследования могут быть включены в курсы «Социология» и «Этносоциология и национальная политика», преподаваемых для студентов Института экономики, управления, права и социально-гуманитарных технологий Казанского государственного технологического университета. Кроме того, содержание работы может быть востребовано исследователями, работающими в смежных областях — политологами, психологами, культурологами и т. д.

Положения, выносимые на защиту:

1. Наиболее адекватным подходом для исследования феномена этничности является полипарадигмальный структуралистско-конструкционистский подход, поскольку этничность обуславливается как социальной структурой, так и символической реальностью.

2. Социальные персонажи, описывающие инаковость, т. е. совокупные образы других этнических групп, являются социальными конструктами, которые можно объединить в общее синтетическое понятие «чужого».

3. Образ «чужого» представляет собой результат репрезентации этнической группы, в отношении которой превалируют интолерантные практики. Образ «чужого» не является пассивным отражением в массовом сознании этнического большинства, а выступает в качестве активного начала, что означает реальные последствия для «чужой» этнической группы, в частности в виде различных проявлений межэтнической интолерантности.

4. Образ «чужого» оказывает влияние на этническую идентичность индивида, что может быть прослежено через феномен этнической толерантности. Адекватным методологическим подходом для анализа особенностей влияния образа «чужого» на этническую идентичность является синтез теорий межэтнической толерантности с концепцией бытового расизма, которая объясняет природу и структуру межэтнической интолерантности на уровне каждодневных интеракций между индивидами.

5. Этнокультурная ситуация в Республике Татарстан характеризуется наличием бытового расизма по отношению к этническим меньшинствам. «Чужими» в Татарстане являются, в первую очередь, среднеазиатские цыгане-люли и чеченцы. Молодежь, проживающая в республике, менее толерантно относится к этническим меньшинствам и более индифферентно воспринимает дискриминационные практики, которые осуществляются в отношении последних.

6. Этническая идентичность студенческой молодежи основных этнических групп, проживающих в Республике Татарстан, является менее выраженной по сравнению с мини-групповым и лингвистическо-конфессиональным типами социальной идентичности. Собственная этническая идентичность воспринимается студенческой молодежью основных этнических групп как членство в реально существующей общности, основанной на кровном родстве.

7. Идея «чужого» существует в массовом сознании студенческой молодежи основных этнических групп независимо от субъективно негативного отношения к каким-либо конкретным этническим группам, что свидетельствует о распространенности бытового расизма среди названной категории населения.

8. Образ «чужого» оказывает влияние на этноконфликтную идентичность одновременно с отсутствием значимого влияния на этнопозитивную и этнонигилистическую идентичности. Выраженность представлений о «чужих» имеет положительную, хотя и не сильную корреляцию со степенью выраженности этнической идентичности, а также со степенью выраженности аффективного и когнитивного компонентов этнической идентичности. Это позволяет сделать вывод, что образ «чужого» не является основным фактором формирования и поддержания этнической идентичности в Республике Татарстан. Кроме того, студенческая молодежь основных этнических групп республики воспринимает «чужих» в качестве совокупной категории «черных», что, в свою очередь, оказывает большее влияние на расовую, нежели этническую идентичность.

Апробация исследования. Результаты диссертационного исследования изложены на конференциях различного уровня, в том числе на XVI международном социологическом конгрессе, г. Дурбан (июль, 2006 г.), всероссийских междисциплинарных научных конференциях с международным участием Седьмые Вавиловские чтения «Глобализация и проблемы национальной безопасности России в XXI веке», г. Йошкар-Ола (декабрь 2003 г.) — Восьмые Вавиловские чтения «Мировоззрение современного общества в фокусе научного знания и практики», г. Йошкар-Ола (ноябрь 2004 г.) — Вторые Сорокинские чтения «Будущее России: стратегии развития», г. Москва (октябрь 2005 г.) — Первые Казанские социологические чтения «Современное российское общество: состояние и перспективы», г. Казань (ноябрь 2005 г.) — Девятые Вавиловские чтения «Безопасность человека, общества, природы в условиях глобализации как феномен науки и практики», г. Йошкар-Ола (декабрь 2005 г.) — «Девиация и делинквентность: социальный контроль», г. Нижний Новгород (апрель 2006 г.) — «Толерантность и интолерантность в современном обществе: общее и различное», г. Санкт-Петербург (апрель 2006 г.) — Всероссийский социологический конгресс «Глобализация и социальные изменения в современной России», г. Москва (октябрь 2006 г.) — Десятые Вавиловские чтения «Потенциалы России в глобальном мире: проблема адаптации и развития», г. Йошкар-Ола (ноябрь 2006 г.) — республиканской научно-практической конференции «Адлеровские социологические чтения», г. Альметьевск (март 2006 г.) и опубликованы в виде тезисов выступлений.

Содержание диссертационного исследования также обсуждалось на семинарах в рамках международного проекта «Национальное самосознание и межнациональные отношения глазами молодежи современной России» в городах Санкт-Петербург (март 2004 г.), Йоенсуу (Финляндия) (июнь-июль 2004 г.- сентябрь 2004 г.- август 2006 г.), Казань (сентябрь 2004 г., ноябрь 2005 г.- март 2006 г.), Петрозаводск (февраль 2005 г.).

Содержание диссертационного исследования нашло отражение в 16 научных публикациях автора.

Структура и объем диссертации

Структура диссертационной работы соответствует цели и задачам исследования. Работа состоит из введения, двух глав, разделенных на параграфы, заключения, списка использованной литературы и приложений.

Результаты исследования также показывают значительную корреляцию между этнической самоидентификацией респондентов и их конфессиональной идентичностью. Полученные данные свидетельствуют о размытости этнического маркера дифференциации в молодежной среде и большей выраженности конфессионального маркера, а также об эффекте замещения этничности конфессиональной принадлежностью. Это подтверждается и мнением респондентов — представителей студенческой молодежи, опрошенных в ходе качественных исследований межэтнических отношений и этнической идентичности. Полученные данные позволяют сделать вывод, что, несмотря на незначительность доли «активных верующих» в молодежной среде, фактор конфессиональной принадлежности играет важную роль в представлении о «своем» и в дальнейшем будет составлять все большую конкуренцию фактору этничности.

Результаты проведенных исследований показывают, что существуют устойчивые представления о «чужих» этносах, не зависящие от самопрезентации респондентов, как лиц с наличием или отсутствием негативного отношения к каким-либо этническим группам. Иначе говоря, представления о «чужом» не зависят, в полном соответствии с концепцией бытового расизма, от осознания неприязни к ним.

Образ «чужого», согласно результатам исследования, влияет на этноконфликтную идентичность. Исследования подтверждают гипотезу о положительной корреляции этноконфликтной идентичности с межэтнической интолерантностью респондентов, которая выражается в наличии этнических групп, к которым опрошенные испытывают неприязнь, и означает наличие ярко выраженных представлений о «чужих». С другой стороны, образ «чужого» не оказывает сколько-либо значимого влияния на этнопозитивную идентичность, что следовало бы ожидать исходя из аксиомы Берри, Плизента и Лебедевой. Не оказывает влияние образ «чужого» и на этнонигилистический тип этнической идентичности.

Анализ влияния образа «чужого» на степень выраженности этнической идентичности студенческой молодежи основных этнических групп Республики Татарстан показывает, что выраженность представлений о «чужих» положительно коррелирует со степенью выраженности этнической идентичности, иначе говоря, подтверждается роль образа «чужого» в формировании и поддержании этнической идентичности. Положительна и аналогичная корреляция с аффективным и когнитивным компонентами этнической идентичности. Однако сочетание низкого значения корреляции (г < 0,3) между вышеозначенными переменными с высокой статистической значимостью данной корреляции (р < 0,001) позволяет сделать вывод, что образ «чужого» как фактор формирования и поддержания этнической идентичности не является основным. Это также позволяет подтвердить вывод о сильном распространении бытового расизма в Республике Татарстан. Полученные результаты свидетельствуют о рассмотрении этническим большинством межэтнической дискриминации через «расовые», а не этнические категории. Выявленные «чужие» этнические группы, а именно цыгане-люли и чеченцы, в большинстве своем рассматриваются не в этнических категориях, а в расовой дихотомии «белые-черные», о чем, в частности, свидетельствуют отдельные результаты проведенных исследований, например, оскорбительные клички, которые используются в отношении этнических меньшинств. Дальнейшая проработка данного вопроса может стать перспективным направлением продолжения работы автора.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Одним из актуальнейших феноменов современности является рост этнического самосознания, который сопровождается значительным распространением межэтнической интолерантности. Ряд этнических групп, прежде всего меньшинств, рассматривается доминантным этническим большинством как «чужие», следствием чего являются различные проявления бытового расизма. С другой стороны, «чужие» этнические группы играют определенную роль в формировании и поддержании этнической идентичности основных этносов. Отсюда интересным для исследования представляются особенности влияния образа «чужой» этнической группы на этническую идентичность основных этнических групп, что мы рассматриваем на примере студенческой молодежи Республики Татарстан.

Этничность, как социальный феномен, изучается в рамках различных дисциплин, таких, как этносоциология, этнопсихология, этногеография, этнодемография, этническая экономика и рядом других. Для настоящей работы в качестве основной выбрана предметная рамка социологии, поскольку она позволяет рассмотреть формирование и поддержание этнической идентичности как социальный процесс. Предметная рамка этнической психологии выбрана нами в качестве дополнительной.

В рамках социологической науки существует значительное количество теоретических подходов к объяснению феномена этничности, которые с известной долей условности можно разбить на модернистские и постмодернистские. Впервые проблема этничности была рассмотрена в рамках конфликтно-радикального подхода (К.Маркс, Ф. Энгельс) и концепции социального действия (М. Вебер). Для конфликтно-радикального подхода характерно рассмотрение этничности в контексте экономических отношений, а также в качестве вторичной категории по отношению к социальному классу. В рамках концепции социального действия М. Вебер предложил дефиницию этнической группы, под которой он понимал группу людей (отличающуюся от родственных групп), которые сохраняют веру в свое общее происхождение таким образом, что это обеспечивает основу для создания общности. Вебер также обращал внимание на то, что этническую группу цементирует общность социального действия. Работы М. Вебера явились основой теорий межэтнических конфликтов, в частности теории социального исключения (Р. Дарендорф, Ф. Паркин, Дж. Голдтроп).

С теориями ассимиляции мигрантов связано объяснение поведения этнических меньшинств в рамках полиэтничного общества. Сторонники концепции «плавильного котла» (Р. Парк, Э. Бэрджес) считали, что путь к интеграции в принимающее общество для этнических меньшинств лежит через ассимиляцию, а сторонники концепции реорганизации мигрантов (У. Томас, Ф. Знанецкий) полагали, что полная ассимиляция не является абсолютно необходимым следствием интеграции в принимающее общество, заложив, тем самым, основы политики мультикультурализма.

В рамках примордиалистского подхода (Э.Шилз, К. Гирц, Э. Смит, Ю. Бромлей, JI. Гумилев) этничность описывается как исконная данность человеческого общества, расширенная родственная группа (социобиологическое направление), а также как общность на основе общей культуры и объективных характеристик (язык, религия, мировоззрение, менталитет, территория) (эволюционно-историческое направление).

В инструменталистском подходе (А. Коэн, П. Брасс, М. Бэнтон, М. Хечтер, Дж. Дэвис, С. Рыбаков, М. Губогло) этничность рассматривается как инструмент для решения социальных, политических и личностных проблем. Особенно популярной в рамках данного подхода является идея об этничности как результате манипуляции элит, добивающихся политических и экономических преференций.

Конструкционистский подход к этничности (Б. Андерсон, Э. Гелнер, В. Тишков, В. Коротеева) отрицает объективность существования всех этнических образований и рассматривает их как продукт индивидуального и группового сознания, как особую форму дискурсивной практики, разделяющей мир на «нас» и «них». Этничность в рамках конструкционизма — это не более чем «изобретенная» или «воображаемая» общность.

Транзакционистский подход (Ф. Барт) рассматривает этничность как аттрибутивную единицу, ограниченную социальными границами, и поддерживающую свое существование через трансакции с иными этническими общностями. Социопсихологический подход (Д. Хоровитц) исходит из того, что этническая принадлежность обусловлена только мифами об общем родстве и чувстве групповой гордости по отношению к другим группам. Сторонники этносимволического подхода (Дж. Армстронг, Э. Смит, С. А. Арутюнов, Н.Н. Чебоксаров) полагают, что этническая мифология и символика обуславливают сохранение единства этнической группы и ее поддержание.

Диссертант считает, что более глубокое понимание природы этничности предполагает интеграцию нескольких теоретических подходов, поскольку, как отмечают сторонники ряда структуралистско-конструкционистских концепций этничности (П. Бурдье, Дж. МакКей, Дж. Скот, В. Ильин, А. Здравомыслов), феномен этничности обладает как объективными, так и субъективными чертами. Следовательно, необходимо изучать этничность через синтез примордиализма и конструкционизма.

Использование структуралистско-конструкционистской парадигмы для объяснения феномена этничности означает, что как примордиализм, так и конструкционизм рассматриваются как объяснительные схемы не в отношении этничности в целом, что обуславливает острое противоречие (реальное versus нереальное), а в отношении ее отдельных аспектов, которые данные подходы объясняют наиболее адекватно. Кроме того, использование как примордиализма, так и конструкционизма для исследования этничности можно трактовать в рамках принципа дополнительности Н. Бора, согласно которому для исследования какого-либо феномена формулируется основной подход, например, структурный функционализм, а частные случаи данного феномена исследуются с помощью дополнительно вводимых теорий, например, феноменологии. Необходимо, тем не менее, оговориться, что диссертант склонен говорить не о дополнительности одного подхода по отношению к другому, а о равнозначимой взаимодополняемости конструкционисткого и примордиалисткого подходов.

Диссертант полагает, что применительно к предмету настоящего исследования примордалистский подход наиболее адекватно описывает формирование и поддержание этнической идентичности в семьях с гомогенным этническим составом, а также представления членов этнической группы о том, что цементирует данную этническую общность. Конструкционистский подход наиболее оптимальным образом раскрывает механизм формирования и поддержания этнической идентичности в семьях с гетерогенным этническим составом, а также изменения степени выраженности этнической идентичности в зависимости от социального окружения индивида, под воздействием культуры, идеологии, СМИ и т. д. Кроме того, необходимо принимать во внимание тот факт, что этническая идентичность, согласно ряду исследований в рамках социальной психологии, формируется до того, как ребенок начинает рассматривать мир в бинарной оппозиции «мы-они», что вполне адекватно объясняется примордиалистским подходом. В дальнейшем, этническая идентичность начинает изменяться, усиливается или ослабевает, в частности, под воздействием образа «чужого», что хорошо интерпретируется в рамках конструкционистского понимания этничности.

Проанализировав понятия этничности в рамках примордиализма (Н. Глейзер, Д. Мойнихен, Э. Смит, У. Альтерматт, К. Гирц, Ю. В. Бромлей, С. М. Широкогоров, С. А. Токарев, J1.H. Гумилев, С.А. Кравченко) и конструкционизма (Э. Геллнер, М. Бэнкс, Т. Х. Эриксен, В. А. Тишков, В. Малахов, С.В. Лурье), а таюке рассмотрев основные подходы к определению других понятий, используемых для описания дифференциации человеческого социумапонятий расы (Ц. Тодоров, Т. Х. Эриксен, П. Ван дер Берге, Р. Дженкинс, М. Бэнтон, Н.Г. Скворцов), нации (Ф. Майнеке, К. Гиртц, Г. Кон, JT. Гринфилд, Л. Шеро, Э. Смит, К. Нильсен, Дж. Янмаат, В. А. Тишков, А.Г. Здравомыслов) и социального класса (К. Маркс, М. Вебер), можно сделать вывод, что исходя из специфики диссертационного исследования, различиями между этничностью, расой и нацией можно пренебречь.

Проведенное различение между указанными выше терминами, позволило сформулировать авторское понимание этничности, под которой понимается структурно-символический феномен группового членства и межгруппового взаимодействия, который:

А) основывается на представлении об исконности и реальном существовании групповой общности и межгрупповых различиях;

Б) приобретает значимость исключительно в контексте межгруппового взаимодействия, выступая в качестве одного из маркеров дифференциации в социуме;

В) является следствием иррациональной эмоциональной привязанности индивида к содержанию «этнического», которое он усваивает через интеракцию с иными членами этнической общности.

На основе рассмотрения основных теорий этнической идентичности (А. Турен, Э. Эриксон, X. Тэджфел, Дж. Тернер, Т. Г. Стефаненко, Н.Г. Скворцов) и межэтнической толерантности (Дж. Берри, М. Плизент, Н.М. Лебедева) было сформулировано наше понимание этнической идентичности как осознание индивидом собственной этничности, т. е. принадлежности к определенной этнической группе. Рассмотрение подходов к типам этнической идентичности позволило сформулировать авторскую типологию, включающую этнопозитивную, этноконфликтную и этнонигилистическую идентичности.

Образ «чужого» является сложным понятием, что обуславливает рассмотрение теоретической интерпретации, как феномена образа, так и его смыслового содержания — феномена «чужого».

Существуют различные подходы к пониманию феномена «образа» (философский, психологический, культурологический, социологический), из которых социологический подход представляется наиболее адекватным. В данном подходе образ трактуется как результат репрезентации объекта. Автор является сторонником теории С. Холла, согласно которой репрезентация объекта играет активную роль в его конструировании, что обуславливает влияние образа на социальную реальность.

В научной литературе используется множество терминов для описания «иного»: «маргинал», «другой», «враг», «монстр» и т. д. Представляется, что в аналитическом плане различия между ними незначительны, что позволяет ввести общее понятие «чужого» для обозначения этнической группы, в отношении которой осуществляются дискриминационные практики. Под «образом чужого» мы понимаем результат соответствующей репрезентации, имеющей реальные последствия для «чужой» этнической группы, в частности в виде различных проявлений межэтнической интолерантности.

Взаимоотношения между «своими» и «чужими» этническими группами могут рассматриваться с позиции разных подходов, в частности теории социального неравенства (В. Ильин), концепции символического насилия (П. Бурдье), теории доминирования (М. Фуко), теории конструирования социальных проблем (X. Блумер, М. Спектор, Дж. Китсьюз), теории социальных границ (Ф. Барт) и тендерных теорий (С. Гилман, К. Кон, С. Хупер, Дж. Голдштейн). Превращение этнических групп в «чужих» осуществляется с целью придать хоть какой-то оттенок легитимности проявлениям интолерантности, в чем значительную роль играют доминирующие в обществе нормы и ценности (Дж. Ван дер Занден), которые делают феномен этнической интолерантности «незаметным» для доминирующих этносов (Ф. Эссед). Образ «чужой» этнической группы, будучи социальным конструктом, нуждается в постоянном реконструировании в сфере символической реальности, для чего используются различные средства — медиа-стереотипы (Т. Дйик, С. Манн, М. Затс), «экспертные» оценки и «научные» объяснения (В.Воронков, О. Карпенко) и т. д.

Наиболее адекватной методологической рамкой для исследования особенностей влияния образа «чужой» этнической группы на этническую идентичность является синтез концепции бытового расизма (Ф. Эссед) с теорией влияния межэтнической толерантности на этническую идентичность (Дж. Берри, М. Плизент, Н.М. Лебедева), согласно которой существует прямая корреляция между позитивной этнической идентичностью и уровнем толерантности к иным этническим группам. Таким образом, используя концепцию бытового расизма представляется возможным выявить спектр проявлений интолерантности в отношении «чужих» и проследить взаимосвязь между оценками собственной этнической идентичности и интолерантными практиками.

Исходя из сформулированной методологии, был проведен ряд исследований, которые решали задачи выявления «чужих» этнических групп с точки зрения основных этносов в республике, особенностей этнической идентичности численно доминирующих этносов, и дальнейшего нахождения взаимосвязи между образом «чужого» и этнической идентичностью.

Для выявления этнических групп, которые являются «чужими» в представлении этнического большинства в Республике Татарстан, была использована шкала этнокультурной (межэтнической) дистанции, предложенная Э. Богардусом. Результаты исследования межэтнической дистанции по шкале Богардуса позволяют заключить, что в целом для населения Республики Татарстан характерно относительно толерантное отношение к представителям этнических меньшинств. Наименьшая межэтническая дистанция существует между русскими и татарами, следующую группу составляют чуваши и ближайшие соседи: мари, мордва и удмурты. За ними следуют украинцы и евреи, а также выходцы из стран Кавказа и Средней Азии. Максимальная этническая дистанция существует между основными этносами Татарстана и чеченцами, цыганами, вьетнамцами и арабами. Исследование также показывает, что молодые жители Татарстана в большей степени склонны дистанцироваться от представителей других этнических групп, проживающих в России и странах ближнего зарубежья. В то же время они терпимее, по сравнению с населением в целом, по отношению к представителям стран Запада (США, Германия). Соответственно, для дальнейших исследований межэтнических отношений и этнической идентичности была сформирована специальная выборка, состоящая из представителей студенческой молодежи крупных вузов Республики Татарстан. Выбор студенческой молодежи в качестве объекта исследования обусловлен не только большим распространением этнической неприязни и радикальных идей в молодежной среде, но и тем, что особенности восприятия межэтнических отношений молодежью во многом детерминирует будущее состояние межэтнических отношений в социуме.

Проведенные в рамках подготовки диссертации качественные исследования студенческой молодежи показывают, что, несмотря на общее благополучие межэтнических отношений, в Республике Татарстан распространены различные проявления бытового расизма в отношении этнических меньшинств, чаще всего нерезидентов республики. Бытовой расизм в республике характеризуется, в первую очередь, неприязненным отношением к выходцам из республик Средней Азии и Кавказа, неготовностью к диалогу и раздражением от близкого общения с представителями иных этичностей, верой в невозможность дружбы между представителями разных этнических групп и уверенностью в том, что некоторые этнические группы должны быть ограничены в правах на территории Татарстана. Непосредственные проявления бытового расизма также не единичны: ответы респондентов указывают на значительную распространенность материалов в СМИ, шуток и анекдотов, унижающих достоинство определенных этнических групп. Многие респонденты сталкивались с фактами использования оскорбительных кличек и прозвищ по отношению к определенным этническим группам. Ответы респондентов также позволяют судить о распространенности неприязненного отношения к представителям иных этнических групп, постоянно или временно проживающих на территории Республики Татарстан.

Результаты количественных исследований состояния межэтнических отношений в Республике Татарстан подтверждаются и мнением респондентов, принимавших участие в качественных исследованиях. Они, признавая, что республика является традиционно толерантной в вопросах отношений между этносами, тем не менее, выражают озабоченность определенными тенденциями их развития. Опрошенные констатируют мирное существование двух основных этнических групп в республике — русских и татар, но отмечают наличие негативных проявлений в отношении этнических меньшинств, в основном, приезжих. Существующие проблемы пока не критичны, но дальнейшее усиление миграционных процессов и их реструктуризация (в частности, увеличение доли мигрантов из т.н. «дальнего зарубежья») может с большой степенью вероятности поставить этнический вопрос более остро, особенно с учетом того, что на бытовом уровне отношение к приезжим этническим меньшинствам в целом трудно назвать положительным.

Наиболее вероятным претендентом на роль «чужого» этноса являются среднеазиатские цыгане-люли, которые ассоциируются с асоциальными проявлениями и совершенно не интегрированы в российское общество, а также представители чеченского этноса, которые подвергаются наиболее явной и распространенной дискриминации, в первую очередь, со стороны правоохранительных органов. Амбивалентным является и отношение к трудовым мигрантам из стран Средней Азии и Кавказа. С одной стороны явно выраженной неприязни в отношении данной группы не имеется, с другой — ассоциации, связанные с трудовыми мигрантами, не особенно положительны: мигрантов склонны обвинять в нарушении экономических прав местного населения, этнической преступности и т. д. Кроме того, большей интеграции трудовых мигрантов в принимающее общество препятствует сложность российского законодательства о регистрации иностранных граждан и значительный уровень коррупции в органах внутренних дел. Объективные и субъективные трудности в легальном прохождении процедур регистрации и сжатость определенных законодательством сроков способствует конструированию образа девиантного «чужого» — трудового мигранта-нелегала, который сознательно нарушает нормы российского законодательства и не желает интегрироваться в российское общество. Это, в свою очередь, способствует дальнейшему распространению негативного отношения к приезжим этническим меньшинствам на бытовом уровне и распространению в отношении них бытового расизма.

Исследование места этнической идентичности в системе социальной идентичности респондентов позволяет сделать вывод, что этническая самоидентификация матери имеет большее влияние на выбор этничности в семьях со смешанным этническим составом, нежели этническая самоидентификация отца. Проведенный анализ позволил выделить пять типов социальной идентичности: суперэтническую идентичность, этногеогенерационную идентичность, статусно-национальнаую идентичность, конфессионально-лингвистическую идентичность и минигрупповую идентичность. Ответы респондентов показывают, что в целом наиболее ярко выраженной является минигрупповая идентичность, несколько менее выражена конфессионально-лингвистическая идентичность. Метаэтническая общность россиян, согласно распределению ответов респондентов, занимает место в таком типе социальной идентичности, как статусно-национальная идентичность, причем идея нации как согражданства в условиях нашей страны не воспринимается большинством респондентов. Факторный анализ ответов респондентов показал, что этническая идентичность респондентов входит в структуру такого типа социальной идентичности как этногеогенерационная идентичность, которая включает в себя общности на основе этничности, географического фактора и принадлежности к одному поколению. Этническая (национальная) идентичность респондентов, так же, как и метаэтническая этничность россиян, выглядит размытой и характерна для незначительной доли опрошенных.

Как этноконфликтная, так и этнонигилистическая идентичности респондентов выражены относительно слабо, в противоположность этнопозитивной идентичности, которая превалирует у более чем половины опрошенных. Аффективный компонент этнической идентичности является доминирующим в противоположность тому, что когнитивный компонент этнической идентичности у большинства респондентов является слабо выраженным.

Восприятие респондентами родины показывает, что основное различие между респондентами-русскими и респондентами-татарами заключается в том, что для первых понятие глобальной родины подразумевает Россию, а для вторыхРеспублику Татарстан. В то же время идея «локальной» родины (населенный пункт) и «бывшей общей» родины (СССР) поддерживается русскими и татарами в примерно равной степени.

Несмотря на то, что респонденты отметили различные факторы, которые сближают представителей их этнической группы, значения факторной вариации подтверждают гипотезу о распространенности социобиологического вида примордиализма на природу этничности в общественном сознании.