Природа-сфинск в поэзии Тютчева

Для Тютчева — и в этом он сходится с Платоном и с Шеллингом — высшая цель поэзии есть творчество мифов. Почти все великие создания его, начиная от самых ранних и кончая позднейшими, суть мифы, т. е., говоря коротко, символы-действия. В этом смысле никакого «поворота к реализму» в его позднем творчестве нет, если не считать повышения числа злободневно-политических стихов. Но в смысле веры в абсолютное существование внеи надчеловеческой действительности (объективного) Тютчев всю жизнь был, конечно, реалистом (за исключением, разве, очень краткого времени около 1850 г.).

Гениальность и своеобразие Тютчева как поэта заключается главным образом в особой яркости проявления символической энергии слова — в особом даре поэтически использовать для воплощения своих мифологем его смысловую многозначность. Он потому заражает нас верой в «ноуменальную» подлинность того, о чем говорит, что сам от души верит в это. Мне кажется, что на русском языке нет поэзии, обладающей большей силой внушения, чем лирика Тютчева. И тот, кто полюбит ее, не может не услышать голос Хаоса в вое ночного ветра, причем уже не в стихах только, а и бессонной осенней ночью, в живом воплощении этого Хаоса; не может не испытать тайную сладость «растворения» души в сумерках или высшее счастье созерцания звездной сферы в зеркале неподвижных вод.

Цель настоящей работы — анализ одной из мифологем в поэзии Тютчева, природы — сфинкса.