Введение
Сегодня мало кто оспаривает тот факт, кто ключевая роль в семье принадлежит женщине. Именно ее сознание, поведение, ее роль как супруги, матери, работницы предъявляют к ней высокие требования.
Несомненно, что профессиональная деятельность, общение с людьми, участие в общественной жизни расширяют кругозор женщины, обогащают ее интеллектуальный и эмоциональный мир и уже этим создают возможность для возрастания шансов матери как воспитательницы, повышают ее авторитет в глазах ребенка. Но наряду с этим вовлечение женщин в общественное производство нередко оборачивается и серьезными потерями в области воспроизводства главной производительной силы общества — человека. Статистика фиксирует обратную корреляцию между уровнем профессиональной занятости женщин и уровнем рождаемости. Причем на уход за детьми профессионально занятые женщины тратят значительно меньше времени, чем неработающие. Время, специально отведенное на общение с детьми работающей матерью, практически малозначимо (Э.И. Мартынова, Л.Т. Шинелева). Эта тенденция сокращения рождаемости особенно наглядно проявляет себя в условиях социальной неопределенности, что характерно на нынешнем этапе рыночных отношений.
Эта двойственность влияния профессиональной занятости женщин непосредственно переносится и на процесс воспитания. Однако положительные и отрицательные моменты данного воздействия зависят как от нравственно-психологического климата в семье, так и от личности матери, уровня ее образованности, общей культуры, авторитета у ребенка. Следовательно, есть семьи и профессии, где указанное влияние является положительным, но немало и таких (речь идет о малоквалифицированном труде), где профессиональная работа матери приносит больше вреда, чем пользы.
1. Смена социальных позиций Модели социально одобряемого поведения женщин внедряются в повседневные практики множеством способов. Не последнюю роль играет идеология. При этом действенность любой идеологической установки зависит прежде всего от того, насколько внедряемый постулат адекватен глубинным пластам сознания, хранящим генетическую память о мере поощряемого терпения и оправданного протеста.
В годы Советской власти образ Золушки имел множество персонификаций. Любая попытка их простого перечисления является заведомо ущербной, поскольку наряду с «Золушками», олицетворяющими основную интенцию целых десятилетий, существовали и «Золушки» -однодневки, быстро набирающие популярность, но так же быстро и теряющие ее. Кроме того, помимо «Золушек» союзного значения существовали образы-примеры и более мелкого масштаба, вплоть до поселковых вариантов.
