Драма Островского Гроза в критике Аполлона Григорьева

Блок со свойственной ему проницательностью и произнес об «одном из русских Гамлетов», как назвал его Ф. М. Достоевский, самые точные слова: «Григорьев много любил — живою, русскою, «растительной» любовью. Страстно любил женщину, с которой ему не суждено было жить. Любил свою родину, и за резкие слова об этой любви много потерпел от «теоретиков» или «тушинцев»: от людей с побуждениями «интернациональными», «идейными» — мертвыми. Он любил страстно и самую жизнь, ту «насмешливую», которая была с ним без меры сурова, но и милостива, ибо награждала его не одною «хандрой», но и «восторгами». Григорьев был грешен и «страстен» .

Никто до Аполлона Григорьева, ни после него не останавливался так часто на творениях Островского.

Понимая художественное произведение как продукт самовыражения автора, Григорьев в своих опытах характеристики литературных произведений срамился именно к выявлению авторской позиции практически не допускал иной интерпретации текста, иного понимания его смысла, кроме авторского. Поэтому он выбирал я своих статей, как правило, литературный материал, близкий ему духовно. В этом отношении критический метод Григорьева явно противоположен реальной критике, которую авторская позиция в произведении в сущности не интересует и даже может быть помехой для объяснения социальной функции текста. Органическая критика престает быть литературной критикой в привычном понимании термина как суждения и становится своеобразным выявлением самосознания автора путем вживания в художественный текст.

Актуальность исследования состоит в том, что изучая статьи современников-литературоведов, можно лучше понять глубину и трактовку описываемых явлений. Разнообразие взглядов дает более полную картину, помогает всесторонне проанализировать текст. Не может быть и не должно быть единства во мнениях о «Грозе». Возможно, это как раз тот случай, когда в споре все же рождается истина.