С 1725 по 1762 год в Российской Империи произошло восемь переворотов, каждый из которых возводил на престол нового государя, после чего, как правило, происходила смена персонального состава правящей верхушки. Уже в начале XX в. крупнейший русский историк нового времени Н. И. Кареев указал на то, что практика дворцовых переворотов, характерная для древнего Рима, средневековой Византии и России XVIII в., была незнакома европейским абсолютным монархиям XVII XVIII столетий. В русской историографии специфика этого феномена также осознавалась не случайно В. О. Ключевский счел необходимым выделить целую «эпоху дворцовых переворотов», отличающуюся «некоторыми новыми явлениями в нашей государственной жизни» .
С. М. Соловьев, впервые использовавший этот термин, по-видимому, не придавал ему особого значения и одновременно употреблял такие понятия, как «заговор», «восстание», «правительственный переворот», «свержение», «переворот в правительстве» .
В. О. Ключевский сделал весьма ценные наблюдения для понимания политической системы 1725 1762 годов. Данная им характеристика прочно утвердилась в литературе без раскрытия самого понятия и четкого принципа его применения. По отношению к одним и тем же событиям использовал определения «дворцовый» и «государственный» переворот и С. Ф. Платонов .
С. М. Троицким высказывалось мнение об отсутствии оснований для традиционно существующего понятия, «так как острая борьба между интересами отдельных группировок господствующего класса феодалов имела место и до, и после этих переворотов. Достаточно напомнить о борьбе боярства за власть в малолетство Ивана IV и после его смерти, вплоть до воцарения Михаила Романова в 1613». Возражая на это высказывание авторы статьи И. В. Волкова и И. В. Курукин утверждают, что только с утверждением государственного единства Руси и концентрацией политической власти на рубеже XV XVI вв. борьба за престол стала порождать ситуации, которые вполне напоминают перевороты XVIII в., но при этом они имеют значительные отличия. Во-первых, политическая нестабильность была связана с борьбой отдельных группировок знати в условиях еще относительно слабой централизации и способна привести, как в период Смуты, к полному распаду властных структур. Во-вторых, традиционный патриархальный уклад и выработанные веками ормы политического поведения заставляли и государя, и подданных действовать в определенных рамках. Основываясь на последнем положении, авторы приходят к выводу, что, «как ни странно, беззаконие дворцового переворота все же требует определенного уровня правосознания или хотя бы нежелания смириться с нарушением своих прав и привилегий» .
М. А. Бойцов отмечает, что утвердившаяся хронология дворцовых переворотов носит случайный характер: «В. О. Ключевский кончал „эпоху“ 1762 годом, что и повторяется в наших учебниках. Но ведь основанием для такой хронологии послужило не только относительно спокойное царствование Екатерины в течение тридцати с лишним лет. В. О. Ключевский не мог в публичной лекции, читавшейся в середине 80-х годов, упоминать о перевороте 1 марта 1801 года это было категорически запрещено». Тем самым М. А. Бойцов пытается продолжить «эпоху дворцовых переворотов» не только до восшествия на престол Александра I, но и до выступления 1825 года на Сенатской площади .
Историки сходятся во мнении, что изученность «эпохи дворцовых переворотов» оставляет желать лучшего. Работ, освещающих политические события этого периода практически нет. Е. В. Анисимов объясняет сложившееся положение тем, что это время «как бы остается в тени грандиозной эпохи реформ, первой четверти XVIII. Именно этим, вероятно, следует объяснить малочисленность научной литературы по истории России сразу после смерти Петра и до царствования Екатерины II». Вполне естественно, что и историографических исследований, посвященных «эпохе дворцовых переворотов» не много.
Прежде всего, следует отметить статью С. М. Троицкого «Историография „дворцовых переворотов“ в России XVIII в.», опубликованную в журнале «Вопросы истории» в 1966 году. В ней автор подробно рассматривает работы, в которых затрагивается период с 1725 по 1762 гг. С. М. Троицкий начинает историографический обзор с работ второй половины XVIII века и заканчивает началом 60-х годов XX века. Так же он высказывает мнение о неправомерности закрепившегося термина «дворцовые перевороты». В своей работе он приходит к следующим выводам. Во-первых, дореволюционные историки не смогли дать правильное научное объяснение причин и характера «дворцовых переворотов», а также их значения для исорического развития России. Они были не в состоянии раскрыть сложный, противоречивый характер политической истории России ХVIII в. и показать связь между случайностью и закономерностью, проявившуюся и в «дворцовых переворотах». Истинные причины «дворцовых переворотов» таились в обострении внутриклассовых противоречий среди господствующего класса феодалов, что было связано с консолидацией его в единое привилегированное сословие и обострением антифеодальной борьбы трудящихся масс. Во-вторых, недостаточную исследованность этого явления в марксистской историографии автор объясняет усилением внимания историков к экономике, социальным отношениям и классовой борьбе. В заключении С. М. Троицкий добавляет, что для углубленного понимания внутренней и внешней политики этого периода необходимо монографически разрабатывать историю господствующего класса феодалов, консолидировавшегося в это время в привилегированное сословие.
Краткие историографические обзоры «эпохи дворцовых переворотов» содержатся в работах В. Е. Анисимова, посвященных царствованию Елизаветы Петровны .
В статье И. В. Волковой и И. В. Курукина «Феномен дворцовых переворотов в политической истории России XVII XX вв.» историографический анализ ограничивается упоминанием дореволюционных исследователей В. О. Ключевского, С. М. Соловьева и С. Ф. Платонова; современных Н. Я. Эйдельмана и Е. В. Анисимова. В трудах последних нашли отражение «современные опыты монографического изучения проблемы» .
