Британский парламентаризм и его влияние на развитие государственно-правовых институтов России. 
Конец XVIII – начало XX вв

Бурные революционные события XVII в. положили начало становлению демократических институтов буржуазного государства в Англии. В этом процессе особое место занял период XIX — начала XX вв., в течение которого были проведены реформы, превратившие британский парламент из контролируемой короной аристократической «корпорации» в важнейший инструмент буржуазной государственной системы.

Актуальность исследования обусловлена несколькими причинами. Во-первых, изучение конституционализма, как государственно-правового фактора исторического процесса, является одной из приоритетных задач исторической науки. В подобном контексте особую важность приобретает исследование проблем именно британского парламентаризма. Подчеркивая его значение, известный русский историк Н. И. Кареев писал: «. Все современные конституции, как бы они не отклонялись в ту или другую сторону, этим своим образцом или прототипом, имеют государственное устройство Англии"1.

Во-вторых, восприятие парламентских реформ XIX — начала XX вв. в Великобритании, по нашему мнению, стало той гранью, которая наиболее отчетливо разделила отечественную государственно-правовую мысль в области анализа европейского политического развития на либеральное, консервативное и радикальное направления. Изучение этого сложного и многогранного интеллектуального процесса позволяет вскрыть отличия во взглядах либералов и консерваторов, солидаризировавшихся в негативном отношении к революции как методу преобразований, определить узловые моменты критики буржуазного реформизма отечественными радикалами. На наш взгляд, во многом именно британский конституционализм стал той основой, на которой строили свои теоретические воззрения в государственно-правовой сфере отечественные политики и общественные деятели, историки, социологи, юристы всех направлений, констатируя, не смотря на существенные различия в их представлениях, его фундаментальное значение.

В-третьих, британский реформаторский опыт стал интересен для России во второй половине XIX — начале XX вв., когда модернизация государственно-правового механизма самодержавия стала важнейшей задачей внутриполитического развития страны, от решения которой зависели судьбы миллионов соотечественников. «Самодержавие, отжившее свой век, -писал в 1862 г. находившийся в эмиграции В. П. Долгоруков, — должно уступить место правлению конституционному, которое, в свою очередь, должно развивать в стране чувство законности, чувство любви к долгу, чувство самоуважения, без коих нет граждан, достойных этого имени. Конституционный образ правления, довершая гражданское воспитание страны, служит наилучшим приготовлением к окончательному политическому переходу, то есть переходу к республике, которая, разумеется, есть окончательная и высшая цель гражданского общества, но к коей гораздо безопаснее приближаться постепенно. Быстрый скачок от самодержавия. прямо к республике нам кажется весьма рискованным, потому что не может совершиться без глубокого потрясения всего государственного механизма: едва ли может подобный скачок совершиться в России без бури, без крови, не поставив все вверх дном, и потому мы предпочли бы еще несколько человеческих поколений образ правления монархически-конституционный». Выбор путей и способов конструирования конституционного государства в России предполагал внимательное отношение к европейскому в целом и, как к базовому, британскому опыту в этой области.

В-четвертых, сравнительно-исторический анализ внутриполитической истории Великобритании и России со второй половины XVIII до начала XX в. позволяет выявить, на наш взгляд, принципиальные отличия в развитии политико-правовых сфер обеих стран, показать специфику двух государственных моделей.

Наконец, обращение к конституционной истории Великобритании имеет большое прикладное значение на современном этапе. По нашему мнению, устойчивая традиция эффективного парламентаризма может сформироваться в России при условии внимательного отношения власти и общества к опыту других стран и первоначальных попыток его адаптации к отечественным внутриполитическим реалиям, что делает вновь актуальным его британский компонент.

Объект исследования распадается на два самостоятельных, но тесно взаимосвязанных в предлагаемом контексте компонента. С одной стороны это британский парламентаризм как основа политической системы Великобритании. С другой — общественно-политическая мысль России в ее развитии, как важнейший фактор внутриполитического процесса.

Предмет исследования также можно разделить на два взаимосвязанных компонента, из которых первый в рамках предлагаемой концепции оказывает существенное влияние на второй. Под первым мы понимаем эволюцию британского парламентаризма в направлении буржуазно-демократических ориентиров. Второй определяется в исследовании как процесс восприятия этой эволюции отечественной общественно-политической мыслью, под воздействием которого происходит ее дифференциация в области анализа европейского политического и государственно-правового развития, с целью «ретрансляции» монархической власти и ее окружению либеральных, консервативных и радикальных представлений о путях и методах развития российского самодержавия.

Сложная объектно-предметная направленность настоящего исследования обусловила специфику подхода к определению его хронологических рамок. В целом они охватывают период второй половины XVIII — начала XX вв. По нашему мнению, именно в течение этого времени британский парламентаризм претерпел принципиальные изменения, и его «ганноверская модель» с контролируемым короной и аристократией парламентом трансформировалась в реальную буржуазную демократию при сохранении монархической формы правления. Во многом благодаря обращению к проблемам британского парламентаризма на протяжении второй половины XVIII — первой половины XIX вв. отечественная общественная мысль дифференцировалась в области освещения европейского политического процесса. Во второй половине XIX в., используя и британский опыт, ей были выработаны концептуальные подходы к проблеме государственно-правовых изменений в России, необходимость которых со всей очевидностью проявилась в начале XX в. Наибольшая активность отечественных радикалов в интересующей нас области приходится на конец 50-х — начало 60-х гг. XIX в., либералов — на 60-е — 70-е гг. XIX в., консерваторов — на 60-е — начало 80-х гг. XIX в. В начале XX в. наблюдается активизация правительственных кругов и всего спектра общественно-политической мысли при обсуждении конституционных вопросов. Подобная асинхронность была обусловлена менявшейся общественно-политической обстановкой в стране, которая либо содействовала, либо, напротив, препятствовала анализу проблем британского и отечественного конституционализма.

Цель исследования состоит в том, чтобы проследить эволюцию британского парламентаризма в конце XVIII — начале XX вв. и изучить ее влияние на формирование, либерального, консервативного и радикального подходов к проблеме средств и методов преобразований, направленных на буржуазно-демократическую модернизацию государственно-правовой системы самодержавной России посредством ее трансформации в монархию с парламентской компонентой.

Цель исследования обуславливает решение конкретных задач:

— обобщить и проанализировать накопленный в исторической науке материал по проблемам развития британского парламентаризма в конце XVIII — начале XX вв.;

— выявить предпосылки модернизации британского парламентаризма, сложившиеся к концу XVIII в.;

— дать целостную и всестороннюю характеристику его эволюции в конце XVIII — начале XX вв. посредством детального изучения важнейших событий этого процесса и их последствий для государственно-правовой системы Великобритании;

— проанализировать восприятие британской политической системы в России во второй половине XVIII — первой половине XIX вв. и показать влияние этого процесса на дифференциацию отечественной общественно-политической мысли;

— раскрыть феномен влияния внутриполитической трансформации Великобритании путем реформирования ее парламентской системы на формирование радикального, либерального и консервативного подходов к проблеме переустройства политической системы самодержавной России в духе буржуазного конституционализма во второй половине XIX — начале XX вв.- выявить принципиальные отличия политических систем Великобритании и России рассматриваемого периода, обусловивших специфику государственно-правового развития обеих странвыяснить взаимосвязь между активизацией отечественной общественно-политической мысли в области восприятия и освещение европейского и, в первую очередь, британского, политического процесса и реформаторскими тенденциями в России.

Источниковая база исследования может быть разделена на несколько групп.

Первую составили документы официального и личного характера, относящиеся к конституционной истории Великобритании. Особенности парламентского механизма Англии второй половины XVII — первой половины XVIII вв., учет которых был необходим в настоящем исследовании, в достаточном объеме раскрывает предпринятое в 1946 г. АН СССР издание «Законодательство английской революции. 1640 — 1660 гг.». Обращение к сочинениям Генри Сент-Джон Болингброка, Дэвида Юма,

Эдмунда Берна, Уильяма Блэкстона4 и других английских мыслителей XVIII в. позволило вскрыть идейные предпосылки модернизации британского политического строя, показать превращение английской общественно-политической мысли в интеллектуальный фактор этого процесса. При изучении развития государственного механизма Великобритании были проанализированы парламентские дебаты, посвященные обсуждению реформ избирательного права 1832, 1867, 1884 -85 и 1918 гг., реформы палаты лордов 1911 г., выступления ведущих английских государственных и политических деятелей Дж. Рассела, Т. Б. Маколея, Р. Пиля, У. Ю. Гладстона, Б. Дизраэли, Д. Ллойд-Джорджа, А. Д. Бальфура, Г. Г. Асквита и др.5 Важным источником послужили изданные в Великобритании сборники официальных документов и конституционных актов рассматриваемого периода, которые позволяют детально изучить правовой аспект этих мер6. Результаты выборов в палату общин с 1832 по 1918 г., демонстрировавшие меняющиеся тенденции внутриполитического развития страны, нашли свое отражение в нескольких документальных публикациях. Для выявления отношения короны к реформированию британского парламента, путем постепенного расширения электората, Q оказалась полезной переписка Георга III и Георга IV. Ценным источником для изучения деятельности британских либералов, особенно в период проведения второй парламентской реформы, стали дневники У.Ю. Гладстона9.

Вторую группу источников составили сборники законов, непосредственно важнейшие законодательные акты российского самодержавия, конституционные проекты, отражающие основные вехи развития государственной системы России во второй половине XVIII — начале XX вв. Внутри данной группы следует выделить законодательные акты и манифесты второй половины XVIII в.10, второй половины XIX в.11 и начала XX в.12, а также сборники документов и материалов13 и конституционных проектов14.

Вторая половина XVIII в. стала временем активного законотворчества Екатерины II, которая стремилась в духе просвещенного абсолютизма создать правовое поле российского самодержавия, содействовать становлению корпоративного сословного самоуправления (в первую очередь, дворянского). Этот курс привел к отходу от деспотических форм российского абсолютизма первой половины XVIII в., приблизил российский государственно-правовой механизм к европейским стандартам. Обострение социально-экономических противоречий, в основе которых лежало сохранявшееся крепостное право, сделали невозможным продолжение избранного внутриполитического курса. Более того, вторая четверть XIX в. знаменовала собой откровенный поворот к реакции, целью которой являлось укрепление основ абсолютизма, что сковало всякие инициативы, направленные на создание в России представительных учреждений. Либерализация институтов российской государственности стала возможной после отмены крепостного права. Вторая половина XIX в. в политико-правовой сфере России прошла под знаком создания и адаптации местных представительных учреждений. Контрреформы Александра III замедли процесс «увенчания государственности» парламентом, которое стало исторической необходимостью в начале XX в. Данная трактовка развития российской государственности определила предложенное хронологическое деление законодательства в государственно-правовой сфере, используемого в качестве источника в настоящем исследовании.

Параллельно с правительственным конституционализмом шел не менее значимый для настоящего исследования процесс — создание конституционных проектов, представителями высшей российской бюрократии, видными общественными и политическими деятелями. В этой связи особое значение приобретает их публикация с обширными комментариями «Конституционные проекты в России, XVIII — начало XX века"15, предпринятая в 2000 г. совместными усилиями Института Российской истории РАН и Итальянского института востоковедения г. Неаполь). В этой публикации нашли свое место важнейшие конституционные проекты хронологического периода настоящего исследования.

Третью группу источников составляют архивные материалы. В ходе изучения взглядов крупнейших представителей общественной мысли России второй половины XIX в. на эволюцию британского парламентаризма были изучены архивные фонды Б. Н. Чичерина (Государственный архив Российской Федерации. Ф. 1154- Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственно библиотеки. Ф. 334.), К. Д. Кавелина (Российский государственный архив литературы и искусства. Ф. 264- НИОР РГБ Ф. 548.), М. Н. Каткова (ГАРФ Ф. 1718- РГАЛИ Ф. 262).

Среди изученных документов особый интерес представляют «Записка о внутреннем положении России. 1880 г."16, «Конституционный вопрос в

России. Рукопись 1878 г.", гранки статьи «О народном представительстве"18, «Дневник. (Отрывок). 1853 г. Англия"19, «Дневник, веденный в Англии — отрывки. I860."20 Б. Н. Чичерина, «Записка о разграничении законов и постановлений» К. Д. Кавелина21, «Всеподданнейшие докладные записки Каткова Михаила Никифоровича императорам Александру II и Александру III» и др. В этих работах Б. Н. Чичерин и К. Д. Кавелин, учитывая опыт развития государственно-правовой сферы Великобритании, ее представительной системы высказывают свое критическое отношение к абсолютной монархии в России, намечают перспективы ее эволюционной трансформации в конституционную. Записки М. Н. Каткова ярко иллюстрируют его консервативно-охранительные взгляды, с которыми он подходил к рассмотрению современного ему европейского политического процесса и перспективам развития отечественной государственности.

Более полное представление об отношении российского самодержавия XIX — начала XX вв. к конституционному процессу в целом, его британскому варианту в частности, помогают составить архивы Александра I (ГАРФ. Ф.

679)23, Николая I (ГАРФ. Ф. 672)24, Александра II (ГАРФ. Ф. 678)25, Александра III (ГАРФ. Ф. 677)26 и Николая II (ГАРФ. Ф. 601)27.

Опубликованные архивные материалы помогли восстановить особенности восприятия британского парламентаризма на начальной стадии этого процесса, во второй половине XVIII века. Речь идет о таких источниках, как переписка великой княгини Екатерины Алексеевны и английского посла сэра Чарльза Г. Уильямса в 1756 и 1757 гг., письма графа

С.Р. Воронцов к графу А. А. Безбородко, записка графа С. Р. Воронцова о жизни и деятельности английского министра Пита Младшего, примечания

С.Е. Десницкого к переводу книги У. Блэкстона «Истолкование английских 28 законов» и др.

Четвертую группу источников составила отечественная публицистика XIX — начала XX вв. по проблемам развития британского парламентаризма и возможной адаптации его институтов к условиям российской политической и государственно-правовой систем. Данную группу, в свою очередь, можно разделить на несколько значимых в контексте настоящего исследования элементов: проходившая процесс становления, дифференцировавшаяся по направлениям публицистика первой половины XIX в.29, либеральная публицистика преимущественно 60-х — 70-х гг.

XIX в.30, радикальная публицистика 50-х — 60-х гг. XIX в.31, консервативная публицистика 70-х — 80-х гг. XIX в. и, наконец, публицистика начала

XX в.33, активно обсуждавшая перспективы реализации на практике положений теории парламентаризма.

В первой половине XIX в. проблемы британского парламентаризма нашли свое отражение на страницах первых отечественных периодических изданий «Вестник Европы», «Телескоп», «Европеец», «Северная пчела». Не смотря на различия в трактовках событий, происходивших в Великобритании, своими иностранными обзорами они содействовали правовому просвещению читателей, приобщению их событиям европейской политической жизни. Важнейшим компонентом общественно-политической жизни России начала XIX в. стало идейное противостояние реформаторских и охранительных умонастроений по поводу перспектив развития государства. Крупнейшим выразителем первых стал М. М. Сперанский, а его идейным оппонентом — Н. М. Карамзин, изложивший свою внутриполитическую программу в «Записке о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях». В своих теоретических построениях они зачастую прибегали к анализу британской модели представительства, пройденного ей исторического пути34.

Пореформенные годы XIX в. сделали возможным широкое обсуждение проблем британского парламентаризма. Поиск оптимальных путей развития политической системы самодержавия предполагал обращение к западноевропейским стандартам. На этом поприще чрезвычайно активной была русская либеральная журналистика, прежде всего, издававшийся М. М. Стасюлевичем журнал «Вестник Европы» и газета «Санкт-Петербургские ведомости». Среди авторов «Вестника Европы» особое внимание британской государственно-правовой и внутриполитической проблематике уделяли JI.A. Полонский, Е. И. Утин, JI.3. Слонимский и др.

Своего рода, пропагандистом радикальных настроений стала издававшаяся в Лондоне русская бесцензурная газета «Колокол». Ее корреспонденты, и в первую очередь А. И. Герцен и Н. П. Огарев, регулярно обращались к событиям в Великобритании, оперативно откликались на них, проводили параллели между парламентаризмом с его правами и свободами и бесправием соотечественников в условиях самодержавия.

Консервативные издания — газета «Московские ведомости», издаваемая М. Н. Катковым, газета-журнал «Гражданин», отстаивая незыблемость российского самодержавия, акцентировали внимание на локальности британской парламентской модели, невозможность адаптации ее достижений к российской политической действительности.

Завершая обзор данной группы источников, хотелось бы остановиться на двух новейших публикациях, которые были широко использованы в настоящем диссертационном исследовании. Первая из них — документальный сборник «„Я берег покидал туманный Альбиона.“ Русские писатели об Англии. 1646 — 1945» 35. В диссертации были использованы помещенные в этом издании «Росписи городу Лундану и всей Англинской земли», автором который предположительно являлся переводчик Федор Архипов, побывавший в Англии в 1645 — 1646 гг.- депеши и политические письма дипломата А. Кантемира, проведшего шесть лет в Англии в 1730-е гг.- «Путешествие одной русской госпожи по некоторым Аглинским провинциям» (1775) Е. Р. Дашковойкасающиеся Великобритании фрагменты «Записок русского путешественника» Н.М. Карамзина- «Письмо об Англии» А. С. Хомякова (1848) и многие другие источники. Указанные авторы высказали свое отношение к политической системе Великобритании, поделились своими впечатлениями от британского парламентаризма, которые представляются весьма ценными. Этот сборник оказался весьма полезным при выявлении особенностей начального этапа восприятия британского политического механизма в России во второй половине XVIII — начале XIX вв.

Другой — антология «Политические институты, избирательное право и

36 процесс в трудах российских мыслителей XIX—XX вв.", изданная в 2003 г. Ряд памятников историко-правовой мысли, представленных в антологии, открывается работами 30-х гг. XIX в., обозначившими основные направления общественной мысли, доминировавшие в российском обществе на протяжении XIX, в начале XX столетия и отчасти сохранившие значение вплоть до настоящего времени. Речь идет о первом «философском письме» П. Я. Чаадаева, заложившем традицию «западничества», и работах А. С. Хомякова («О старом и новом», 1839), И. В. Киреевского («В ответ Хомякову», 1839) возникших во многом под влиянием идей, высказанных П. Я. Чаадаевым, и положивших начало формирования идеологии «славянофильства».

Режим жесточайшей правительственной цензуры 30 — 40-х гг. XIX в. не позволял обществу гласно ставить и обсуждать проблемы реформирования политического строя, путей применения в России институтов народного представительства. Лишь в заграничной, неподцензурной печати авторы могли свободно высказывать свои мнения по политическим вопросам, в том числе, по вопросу о введении в России парламентаризма в рамках конституционной монархии и выборного представительства на всех уровнях до общегосударственного. В качестве ярких образцов эмигрантской либеральной мысли в антологии приведены извлечения из книги Н. Тургенева «Россия и русские» (1847) и работы более позднего периода — книги князя П. В. Долгорукого «О перемене образа правления В России» (1862).

Важнейший этап развития российской политико-правовой мысли относится к эпохе реформ 1860 — 70-х гг. XIX в., когда значительную активность приобрели вопросы модернизации российской государственности. Реальные преобразования, в частности, введение всесословного земского и городского выборного представительства и все более распространявшаяся в обществе идея создания верховного законодательного органа, депутаты которого в той или иной форме избирались бы населением — все это придало новый импульс исследованиям в области политической философии.

В антологии публикуются работы авторов либерального направления, в которых рассматриваются различные аспекты государственного строительства: «О народном представительстве» (1866), «Конституционный вопрос в России» (1878) Б. Н. Чичерина, «Политика как наука» (1872) А. И. Стронина, «О современном направлении государственных наук» (1873), «Задача русской молодежи» (1879) А. Д. Градовского, «Мысли о выборном начале» (1874) К. Д. Кавелина.

Во многом благодаря трудам данных авторов в нашей стране были сформулированы, уточнены и обоснованы методами философии (в том числе

— философии права, философии истории) понятия государственного, а также тесно связанного с ним публичного права.

Антология позволяет познакомиться и с другими мнениями по данной проблематике. Оценка славянофилами итогов и перспектив политического реформирования применительно к проблеме выборного представительства дана в помещенных в сборнике публицистических произведениях И. С. Аксакова («О взаимном отношении народа, государства и общества», «Ошибочность взгляда, будто свобода слова несовместима с существующею у нас политической формой правления», «Игнорирование основ русской жизни нашими реформаторами»).

Другим важным течением русской политической философии стал анархизм, сформировавшийся в 60-е гг. XIX в. в качестве идеологии международного революционного движения и конкурировавший с другими радикальными политическими учениями — социализмом и марксизмом.

Взгляд на проблемы революционного преобразования общества в соответствии с учением анархизма представлен в хрестоматии работой М. А. Бакунина «Устав тайного Интернационала» (1866), а его критика — в последних статьях А. И. Герцена — «Письма к старому товарищу» (1869).

Существенное место среди материалов данной антологии занимают тексты, принадлежавшие авторам консервативного, традиционно-монархического лагеря. Среди них — отрывок из работы «Византизм и славянство» (1875) К. Н. Леонтьева, статья «О либерализме вообще» (1880) того же автора, статья «Несколько слов по поводу конституционных вожделений нашей «либеральной прессы» (1881) Н. Я. Данилевского. Публицистика М. Н. Каткова 1880-х гг., «Социальные миражи современности» Л. А. Тихомирова (1841), статьи из «Московского сборника» К. П. Победоносцева («Новая демократия», «Великая ложь нашего времени», (1896).

Неприятие консервативными авторами западных ценностей предопределила, в частности, их негативное отношение к институту представительной демократии. В их произведениях содержится критика принципов парламентаризма, особенностей функционирования представительных учреждений, избирательной практики зарубежных стран в том виде, в каком она сложилась в XIX — начале XX вв.

Либеральный лагерь начала XX в. представлен работами Н. И. Лазаревского («Народное представительство в системе государственных учреждений»), В. П. Обнинского («О народном представительстве»), В. В. Водовозова («Всеобщее избирательное право и применение его в России»), С. А. Котляревского («Предпосылки демократии», «Об основах народного представительства»), П. Н. Милюкова («Исконные начала» и «Требования жизни» в русском государственном строе"), Е. Н. Трубецкого («Всеобщее, прямое, тайное и равное», 1906), С. А. Муромцева («Значение происшедших выборов», 1907), Н. И. Кареева («Происхождение современного народно-правового государства», 1908), М. М. Ковалевского («Взаимоотношение свободы и общественной солидарности», 1910). Работа В. И. Герье «О конституции и парламентаризме в России» (1906) отражает точку зрения «октябризма» по проблемам демократии и выборного представительства в России. В качестве образца публицистики социал-демократического движения публикуется сочинение Л. Д. Троцкого «Как делали Государственную думу» (1905).

Среди публикаций, авторы которых не принадлежали к политическим течениям, интерес представляет восприятие первых российских парламентских выборов В. В. Розановым (статьи 1906 г.) и оценка событий 1905 — 1906 гг. Л. Н. Толстым в работе «О значении русской революции» (1906).

В середине 10-х гг. XX в. в российском обществе возникло новое течение, ставившее перед собой задачи поиска новых путей оптимизации отношений между обществом и верховной властью в целях бесконфликтного развития страны. Опираясь на традиции консерватизма, но, творчески переосмысливая их, группа авторов издала в 1909 г. сборник «Вехи», в котором критически осмысливая опыт революции 1905 — 1907 гг., стремилась найти новые концепции, способные консолидировать общество, противопоставляли творческий реформизм революционной идеологии. В хрестоматии представлены работы ряда авторов — «веховцев»: П. Б. Струве («Интеллигенция и революция» (1907), «Отрывки о государстве» (1908), Б. А. Кистяковского («В защиту права» (1909), С. Н. Булгакова («На выборах», 1912). В настоящем исследовании широко использованы материалы антологии именно в аспекте заявленной темы. Автор, прежде всего, уделил внимание влиянию британского внутриполитического процесса на теоретические построения указанных авторов в отношении перспектив российского представительства.

Создание отечественного представительства в начале XX в. требовало научного обоснования этого сложного процесса. Данное обстоятельство, по нашему мнению, позволяет выделить пятую группу источников и включить в нее труды представителей отечественного «классического либерализма» второй половины XIX в. Б.Н. Чичерина37 и А.Д. Градовского38, а также исследования видных ученых-обществоведов и юристов рубежа XIX — XX вв.39 М. М. Ковалевского, М. Я. Острогорского, Н. И. Кареева, Н. И. Лазаревского, Ф. Ф. Кокошкина, С. А. Котляревского и др., в которых освещались проблемы развития британского парламентаризма и прогнозировались перспективы развития российской государственности. Отстаивая необходимость правового государства в России, эти ученые рассматривали эффективный парламентский механизм, предполагавший широкое избирательное право, развитую партийно-политическую среду, зрелое общественное мнение, в качестве важнейшего фактора его становления.

Историография исследования. Предваряя историографический обзор, в первую очередь, хотелось бы отметить, что в отечественной и зарубежной исторической литературе специальных монографических исследований влияния британского парламентаризма на общественно-политическую мысль и государственно-правовые институты России в указанный период в задуманном автором аспекте нет.

Историческая литература, с которой работал автор при написании данной диссертации, распадается на две обширные составляющие. Первая включает в себя зарубежные и отечественные исследования, посвященные британскому конституционному процессу второй половины XVIII — начала XX вв., вторая — работы по истории общественно-политической мысли и государственно-правовому развитию России того же периода, в которых нашли частичное отражение отдельные аспекты рассматриваемой в диссертации проблемы.

На советскую историографию британского парламентаризма в большей или меньшей степени оказывал влияние идеологический пресс догматического понимания исторического процесса, поэтому долгое время отечественные исследователи данной проблемы не имели полной свободы научного поиска. Именно этим можно объяснить то обстоятельство, что парламентские реформы в Великобритании находились в центре внимания, в первую очередь, юристов, которые концентрировали свое внимание на правовом аспекте этих мер, а не историков. Социально-политический аспект развития британского парламентаризма, эволюция которого вступала в противоречие с догматическим пониманием революции, как важнейшего метода социального переустройства, оставалась плохо изученной. Если же историки брали на себя смелость заниматься этой стороной проблемы, то их исследования зачастую сводились к огульной критике буржуазного реформизма или, в лучшем случае, к изучению роли пролетариата в бурных событиях британской внутриполитической истории XIX — начала XX вв.

В 20-е гг. XX в., когда еще сохранялась свобода исторических дискуссий, а марксистская методология не отвергала подходов, традиционных для либеральной историографии начала XX в., появлялись посвященные британскому парламентаризму работы, продолжавшие лучшие традиции русской историографии проблемы. К ним можно причислить исследования В. Н. Дурденевского и Г. С. Гурвича40. Эти авторы раскрывали историческую самобытность британского парламентского строя, доказывали важность его изучения.

В 30-е — начале 50-х гг. прошлого века в общественных науках прочно утвердился догматизм. Западноевропейские демократии, в том числе британский парламентаризм, его история подвергались яростной критике в духе классового подхода, цель которой состояла в том, чтобы утвердить в сознании советского народа мысль о правомерности и незыблемости сталинского политического режима. В определенной степени дань политической конъюнктуре была отдана в работе Г. И. Тункина о парламентской реформе 1832 г. в Великобритании, в которой автор ставил перед собой задачу в первую очередь показать ограниченный характер данной меры41.

Положительные сдвиги в изучении проблем развития британского парламентаризма намечаются в нашей стране во второй половине 50-хначале 60-х гг. Исторические исследования по проблемам внутриполитического развития Великобритании этого периода отличает стремление к объективности при освещении событий. В обобщающей работе К. Н. Татариновой «Очерки по истории Англии 1640 — 1815 гг."42, изданной в 1958 г., содержится важный материал для изучения британского парламентаризма в конце XVIII — начале XIX вв. Хотелось бы отметить также работы А.И. Косарева43. Несмотря на то, что исследователь рассматривал правовой аспект парламентских реформ 1832 и 1867 гг., в его работах чувствуется стремление проследить влияние этих мер на многие стороны жизни британского общества XIX в., его государственно-правовую сферу и общественно-политическую обстановку. Большое внимание А. И. Косарев уделил анализу дореформенного состояния избирательного права. Нельзя обойти вниманием и обобщающую работу Н. А. Ерофеева «Очерки по истории Англии 1815−1917 гг.», изданную в 1959 г. 44 В ней автор по-новому для советской историографии послевоенного периода осветил парламентские реформы XIX в., рассмотрев их в качестве важнейших этапов внутриполитического развития Великобритании. В те же годы активно занимался изучением британского массового движения в конце XVIII — начале XIX в. Е.Б. Черняк45. В своих работах этот историк указывал на революционный характер данного движения, дальнейшему поступательному развитию которого помешала первая парламентская реформа 1832 г., представлявшая собой уступку со стороны правящей олигархии.

В 70-е — первой половине 80-х гг. прошлого века наблюдается спад в изучении данной проблематики, обусловленный возвратом к установке негативного восприятия западноевропейского политического опыта, его истории. Историки продолжают заниматься апробированными ранее аспектами развития британского парламентаризма. Показательной в этом отношении является работа Г. Р. Левина «Рабочий класс Англии в борьбе за парламентскую реформу 1830 — 1832 гг."46. Вместе с тем следует отметить политическую биографию Дэвида Ллойд Джорджа, написанную К.Б.Виноградовым47. В работе автор анализирует политическую борьбу вокруг реформирования палаты лордов британского парламента в 1910 -1911 гг. Исключительно важными для настоящего исследования стали опубликованные в начале 80-х гг. работы Н. А. Ерофеева, посвященные восприятию Великобритании, британского образа жизни, политических институтов этой страны общественным мнением России второй четверти XIX в.48

В 1986 году вышел в свет обобщающий труд авторского коллектива Института государства и права АН СССР «История буржуазного конституционализма XIX в."49 В нем был систематизирован накопленный материал, в том числе и о развитии британского парламентаризма. В этой работе трансформация политической системы Англии в буржуазную демократию представлена как важнейший компонент европейского и североамериканского конституционного процесса XIX в.

Только в конце 80-х — 90-е гг. перед отечественными исследователями политической истории Великобритании открылись возможности для свободного научного поиска. В полной мере это проявилось в работах В.Г. Трухановского50, О.А. Науменкова51 и др.

Проблематика современных исследований британского парламентаризма весьма разнообразна. Внутриполитическое развитие Великобритании в первой половине XIX в., взаимодействие британского парламента и общественного мнения страны рассматривает М. П. Айзенштат. В одной из последних работ она ставит проблему восприятия британского внутриполитического процесса крупнейшим представителем отечественного

СЛ либерализма второй половины XIX — начала XX вв. М. М. Ковалевским. Перспективное направление разрабатывает T.JI. Лабутина. В ряде статей она рассматривает процесс «вестернизации» российской политической элиты

XVI — XVIII вв. под влиянием британского политического процесса и государственно-правового опыта53. Англо-русские отношения в XVI

XVII вв., не только в их политическом, но и социокультурном аспекте, в своей монографии рассматривает А.Б. Соколов54. С. Б. Семенов изучает политические взгляды английских радикалов XVIII в. и первые проекты реформирования избирательного права и представительства55. Т. Н. Гелла в своих исследованиях рассматривает деятельность либеральной партии Великобритании в конце XIX — начале XX в., изучает реакцию отечественной, и что особенно примечательно провинциальной, прессы этого периода на британский внутриполитический процесс56. Становление либеральной партии Великобритании, роль парламентской реформы 1832 г. в этом процессе изучает М. В. Жолудов. Трансформацию партии тори и процесс формирования политической стратегии британского консерватизма в первой половине XIX в. исследует В.В. Клочков58. Важнейшим аспектам развития британского парламентаризма в средние века и новое время посвящен вышедший в 1996 г. под редакцией Е. В. Гутновой сборник статей «Из истории европейского парламентаризма: Великобритания"59. Изучению политической элиты Великобритании XVIII в. посвятила свое исследование В.В. Пономарева60. Конституционное развитие Англии в XIV — XV вв. исследует Т.Г. Минеева61. В 1996 г. в Ростове-на-Дону под редакцией И. М. Узнародова вышел в свет сборник «Викторианцы. Столпы британской политики XIX в.», в котором нашла отражение деятельность крупнейших политиков Великобритании рассматриваемого в исследовании периода62. Указанные авторы в своих работах стремятся к объективному, неидеологизированному освещению предметов своих исследований, что позволяет уточнить многие аспекты политической и конституционной истории Великобритании.

Следует отметить монографию Н. А. Алексеева «Палата лордов Британского Парламента: от суда Короля Экберта до революции Премьера Т. гт

Блэра, 825 — 2003 гг.", опубликованную в 2003 г. В работе впервые в отечественной историографии предпринимается попытка проследить развитие верхней палаты британского парламента от ее истоков до сегодняшних дней.

Активный научный поиск в изучении истории британского парламентаризма подтверждают и успешно защищенные в последние годы диссертации Ю. Е. Барловой, И. А. Дудко, Е. З. Зулькарнаевой, Н. А. Кручининой, В. В. Пономаревой, О.А. Савченко64 и др.

В основе британской историографии парламентаризма лежат труды видных историков и правоведов второй половины XIX — начала XX вв А. В. Дайси, У. Бейджгота, С. Лоу, А. Л. Лоуэлля и др.65 Эти авторы рассматривают механизм функционирования британского государства во взаимосвязи всех его компонентов, делают попытку показать полную гармонию и совершенство государственного механизма Великобритании, затушевать его противоречия. Парламентские реформы XIX в. трактуются не как вынужденные уступки правящих классов массовому демократическому, а как закономерные этапы поступательного развития политической системы страны.

А.В. Дайси, один из наиболее ярких представителей вигско-либерального подхода к изучению британского конституционализма, усматривал центр тяжести и гарант прочности британской конституции в парламенте, который, по его мнению, никогда за исключением периода английской революции XVII в. не обладал непосредственной исполнительной властью. Прерогативой парламента оставалась законотворческая деятельность. Подобное недопущение концентрации всех властных полномочий в парламенте способствовало господству права, делало невозможным, по его мнению, узурпацию власти и установление диктатуры.

Работа У. Бейджгота «Английская конституция» вышла в свет накануне второй парламентской реформы. Бейджгот видел достоинство британской конституции не в разделении, а в тесном взаимодействии законодательной и исполнительной власти. Связующим звеном между ними, по его справедливому мнению, является кабинет. В период расцвета парламентского правления, когда он окончательно утвердил свои права, ограничив прерогативы короны и поставив в зависимость от себя правительство, Бейджгот выделял кабинет в качестве решающего звена конституционной системы и тем самым прогнозировал угрозу парламенту со стороны им же формируемой исполнительной власти.

Достоинство сочинения Бейджгота заключается в глубоком анализе процессов, переживаемых британским парламентаризмом в конце 60-х гг. XIX в. Автор верно предсказывал дальнейшую эволюцию британской государственной системы по пути усиления исполнительной власти, носителем которой является кабинет.

Классик либеральной политической мысли Дж. Ст. Милль в своих трудах, в том числе «Представительное правление"66, предстает апологетом парламентаризма, показывает всю важность проведенных в XIX в. преобразований избирательного права, направленных на расширение электората. Милль, в частности, выступал активным пропагандистом избирательного права для женщин и, став депутатом нижней палаты, неоднократно, но безуспешно, инициировал принятие данной меры.

Г. Джефсон в своем труде «Платформа, ее возникновение и

СП развитие" рассматривал общественное мнение Великобритании, нашедшее свое выражение в публичных митингах, в качестве одного из важнейших факторов, вызвавших к жизни парламентские реформы XIX в. Публичные митинги, ставшие неотъемлемой частью внутриполитической жизни страны, вовлекали в борьбу за политические права широкие слои трудящихся, оттачивали мастерство политиков, служили для них ступенью на пути к депутатскому мандату.

Большой интерес к изучению избирательного процесса и о избирательных ' систем проявил О. Пифферун. Критический анализ избирательного права Великобритании рубежа XVIII — XIX вв., обеспечивавшего господство землевладельческой аристократии во властных структурах всех уровней и, в первую очередь в британском парламенте содержался в капитальном труде Э. Поррита69. В. Энсон в популярной, рассчитанной на широкого читателя форме излагают многие аспекты развития и сущности британского парламентского строя, механизмы взаимодействия палат парламента, короны и кабинета70.

Большой интерес к конституционному процессу в Великобритании проявили немецкие и французские историки и правоведы второй половины XIX — начала XX вв. Э. Фишель Р. Гнейст, Э. Бутми, JI. Дюприе, JI. Фоше, Ф. Моро71. В своих работах они подчеркивали самобытность британского государства, которое в условиях относительно локального развития сумело сохранить институты англо-саксонского самоуправления. Так немецкий историк государственного права Р. Гнейст залог прочности британской конституции видел в развитой системе самоуправления (selfgovernment). Оно, по его мнению, позволяет обществу оказывать влияние на государственное управление. Гнейст отмечал, что в британском парламенте заседали представители тех же классов, которые осуществляли управление на местах, имевшее глубокие исторические корни, а потому располагавшие обширным опытом для законодательства и контроля над управлением. Это обстоятельство накладывало особый отпечаток на политические партии. Они отличались умеренностью при осуществлении власти и взаимной солидарностью по отношению к коренным основам государственного порядка. Британское самоуправление, по Гнейсту, служило связующим звеном между обществом и государством, перерабатывало и примиряло между собой враждебные друг другу социальные интересы и служило основой для формирования единой государственной воли. Гнейст скептически относился к конституционным гарантиям и даже отрицал существование некоторых из них, как, например, права палаты общин отказывать в утверждении бюджета.

Несомненной заслугой Гнейста является его обращение к основам британского парламентского строя, уходившего своими корнями в систему местного самоуправления. У Гнейста британская конституция является продуктом естественного развития тех общественных, политических институтов и установлений, которые перенесли на английскую почву германские племена. Все полезное в британской конституции, по его мнению, не имеет другого источника кроме германских традиций и порядков, а все дурное — результат вредного влияние Франции и французских идей.

Свою лепту в изучение конституционных процессов внес и будущий

ТУ американский президент В. ВильсонБудучи профессором права, он написал свой капитальный труд «Государство: Прошлое и настоящее конституционных учреждений», в котором многократно обращался к британской парламентской модели.

Перечисленные работы по общим и специальным проблемам парламентаризма заложили фундамент для дальнейшего изучения британского конституционного процесса.

Весьма примечательным является то, что практически все перечисленные выше работы видных зарубежных правоведов были переведены на русский язык во второй половине XIX в. и, особенно, в начале XX в. Это свидетельствует о том, что по мере роста необходимости в модернизации российской политической системы, интерес к британскому конституционному опыту возрастал.

Центральное место среди исследований британских историков, посвященных анализу эволюции британского парламентаризма, занимают работы, посвященные реформе 1832 г., значение которой трудно переоценить. Она открыла собой череду важнейших государственно-правовых изменений, и именно ее освещение заложило основные подходы к рассмотрению британского конституционного процесса во второй половине XVIII — начале XX вв. в целом.

Традиционная трактовка реформы 1832 г., обретшая законченный вид в трудах видных либеральных британских историков и юристов конца XIXначала XX вв.73, существует в двух основных версиях. Согласно вигско-либеральной версии, наиболее полно изложенной Дж. М. Тревельяном74, реформа 1832 г. Была осуществлена одной фракцией «традиционного правящего класса» — землевладельцами-вигами. По этой версии виги действовали не под давлением широких народных масс, а в союзе с единомышленниками из средних классов и являлись лидерами движения за реформу. По мнению Дж. М. Тревельяна, решающим уровнем борьбы был парламент, главными средствами — убеждение и агитация в палате общин. Таким образом, массовое движение за реформу, самое активное участие в котором принимал пролетариат страны, не вписываясь в либеральную концепцию Дж. М. Тревельяна, осталось вне поля его зрения. Несомненной заслугой Тревельяна является то, что он справедливо делал вывод об усилении влияния общественного мнения на управление страной после проведенной реформы.

Согласно либерально-радикальной версии, наиболее полно изложенной Дж. Р. М. Батлером, инициаторами и лидерами движения за реформу были «городские средние классы», под натиском которых землевладельцы вынуждены были пойти на уступки. Альтернативой реформе могла стать весьма нежелательная, по мнению Батлера, революция. Хотя исход борьбы формально определялся в парламенте, решающим был внепарламентский уровень. Лишь благодаря организованному и контролируемому средними классами массовому движению виги на деле продемонстрировали приверженность своим либеральным принципам, а землевладельческий по составу парламент не осмелился отвергнуть реформу. По мнению Батлера, главным итогом реформы стало не весьма умеренное расширение избирательного права, а утверждение «давления извне», которое стало важнейшим компонентом британской внутриполитической жизни.

Первую попытку пересмотра традиционных «вигских» трактовок реформы 1832 года и ее последствий предпринял консервативный историк Н. Гэш76. Он показал, что и после первой парламентской реформы сохранились такие отличительные черты старой аристократической политической системы, как преобладание в нижней палате парламента аграрных интересов, непропорциональность представительства, различные формы давления на избирателей, сохранение карманных и гнилых бургов и т. д. При этом Гэш отмечал, что некоторые из негативных сторон избирательного права укоренились еще более прочно.

Однако, по мнению Гэша, устойчивость старых институтов избирательного права отнюдь не означала, что реформа 1832 г. вообще не внесла никаких изменений во внутриполитический быт британского общества. Прежде всего, он обращал внимание на то, что эта мера дала импульс становлению политических партий общенационального масштаба, способствовала складыванию партийных организаций на местах. Кроме того, Гэш, соглашаясь с традиционно-либеральными оценками, признавал, что первая парламентская реформа, вызванная к жизни мощным общественным мнением страны, еще более усилила его воздействие на политическую элиту, сосредоточенную в парламенте.

Парламентская реформа 1867 г. также оказалась в центре внимания английской историографии. Уже через год после принятия закона, вносившего новые важные изменения в избирательное право, в 1868 г., появилось исследование X. Кокса, сосредоточившего свое внимание на

77 формально-юридическом аспекте данной меры. Это вполне объяснимо, поскольку глубокие социально-политические последствия второй парламентской реформы на тот момент не проявились еще в полной мере. Однако, с другой стороны, ценность исследования Кокса как раз и определяется его оперативностью, обилием фактического и статистического материала, собранного «по горячим следам».

В дальнейшем изучение реформы 1867 г. было продолжено. Многие представители либеральной историографии акцентировали в своих работах внимание на том, что реформа включила в состав электората представителей рабочего класса, что, по их мнению, являлось наглядным выражением бесконфликтного эволюционного развития политической системы Великобритании. Такой подход прослеживается в работах Дж. X. Парка, Ф.Б.

7Я

Смита. В ряду многочисленных работ, посвященных инициатору реформы 1867 г. Б. Дизраэли, полнотой и глубиной анализа его политической

70 деятельности выделяется монография Р. Блэйка .

Парламентская реформа 1884 — 1885 гг. не нашла полного и всестороннего отражения в специальных монографических исследованиях.

Однако, ее содержание достаточно широко раскрыто в трудах Т. Э. Мэя, Ч.

Сеймура, Т.Р. Тасвел-Лангмеда, Ф. У. Мэйтланда и др.

В дальнейшем изучение британского парламентаризма в течение рассматриваемого в диссертации периода было продолжено в рамках традиционных направлений. Либеральное направление было представлено

81 такими историками как М. Бентли, Дж. Кэннон, Дж. П. Перри и др.

Крупнейшим консервативным исследователем являлся Л. Немир. С радикальных позиций британский внутриполитический процесс второй по половины XVIII — начала XX вв. освещал С. Маккоби

Среди работ английских историков по интересующей проблематике, изданных в нашей стране в 50-е гг. XX в., следует отметить труды историков марксистского направления A.JI. Мортона и Дж. Тэйта84. Центральное место в их трактовке внутриполитической истории Великобритании XIX в. отводится массовому движению пролетариата. Рассматривая парламентские реформы XIX в., эти авторы отмечают важность не столько их результатов, сколько самого движения за демократизацию избирательного права, которое способствовало становлению британского пролетариата в качестве самостоятельной политической силы.

Из монографий более позднего периода заслуживает внимания работа

П. Бромхеда, рассматривающего эволюцию британского конституционализма в рамках традиционной, сложившейся еще в конце XIX в., либеральной версии.

Современная британская историография продолжает активное изучение важнейших событий конституционной истории. В последние годы проявлен очевидный интерес к событиям начала XX в., которые продемонстрировали новое усиление власти кабинета. Так реформа палаты лордов 1911 г. изучена в трудах Р. Блекберна, лорда Лонгфорда, В. Богданора86 и др. Среди работ посвященных избирательной реформе 1918 г. следует отметить работу М. Пью87. В ней автор подробно анализирует конституционный процесс периода первой мировой войны, раскрывает предпосылки и ход реформы.

Отечественная историография государственно-правового развития России и русской общественно-политической мысли не содержит исследований, прямо затрагивающих проблему настоящего диссертационного исследования. Вместе с тем политико-правовой аспект воззрений крупнейших представителей либерализма, консерватизма и радикализма XIX — начала XX вв. достаточно хорошо исследован. В последний период в отечественной науке были переосмыслены представления об основных этапах конституционного развития России во второй половине XVIII — начале XX вв.

Государственной деятельности Екатерины II посвящены работы дореволюционных историков и правоведов В. А. Бильбасова, А. Г. Брикнера,

С.Н. Кологривова и др. В контексте настоящего исследования следует отметить работу С. Н. Кологривова «Новонайденный труд Екатерины Великой», в которой автор анализирует сочинение императрицы «Выписки из шести томов Блэкстона, толкователя английских законов». Обращаясь к труду крупнейшего знатока британской конституции, профессора права в Оксфорде, Екатерина II стремилась использовать опыт государственно-правового развития Великобритании для создания правовой базы российского абсолютизма.

Процессу рационализации государственного управления в условиях «просвещенного абсолютизма» второй половины XVIII в. посвятили свои работы современные отечественные исследователи А. Б. Каменский, О.А.

Q Q

Омельченко, JI. E Шепелев и др. А. Б. Каменский полагает, что реформы Екатерины II стали первой попыткой реализации в России либеральной модели развития, направленной на утверждение гражданского общества и правового государства, естественно, при сохранении монархической формы правления. О. А. Омельченко не придает столь радикального значения преобразованиям Екатерины II. Вместе с тем, он полагает, что, не смотря на фрагментарность и отсутствие четкой программы преобразований, Екатерина II предприняла попытку создания правового поля абсолютизма, отойдя от деспотизма «регулярного» государства Петра I. Вне всякого сомнения, решение столь масштабных задач требовало внимательного вдумчивого отношения власти к европейскому, и как базовому, британскому опыту государственно-правового строительства.

Правление Александра I стало временем активного «теоретизирования» на предмет государственно-правовых преобразований. Однако необходимость противостояния гегемонистским планам Наполеона в Европе, с одной стороны, и опасения самодержавия относительно реального ограничения собственно власти представительством, с другой, не привели к практической реализации конституционных проектов и, прежде всего, плана преобразований российского государства, разработанного М. М. Сперанским. Дореволюционная историография не обошла своим вниманием этот период истории русского государства. Обстоятельные труды оставили М. И. Богданович, великий князь Николай Михайлович, Н.К. Шильдер90. В советский период проблемы внутриполитического и государственно-правового развития России эпохи Александра I изучали Н. В. Минаева, Н. П. Ерошкин, П.А. Зайончковский91. Среди работ современных историков следует выделить исследования А. Н. Сахарова, С. В. Мироненко, М.М. Сафонова92 и др.

Эпоха Николая I направила конституционный процесс в России в русло укрепления основ абсолютизма, испытавших натиск со стороны декабризма, проблемами которого, в том числе и государственно-правовыми воззрениями его крупнейших представителей, в советский период занималась М.В. Нечкина93, а в постсоветский — В.А. Федоров94 и др. Реализация «теории официальной народности» во внутренней политике ставила преграды на пути внедрения в России британского опыта парламентаризма. В дореволюционный период внутренняя политика Николая I нашла свое освещение в труде Н.К.Шильдера95. В последнее время интерес к политико-правовым аспектам эпохи стал возрастать, о чем свидетельствуют исследования JI.B. Выскочкова, С. В. Мироненко, М.М. Шевченко96 и др. Если в советской историографии политика Николая I определялась однозначно как реакционная, то в последнее время отдельные исследователи характеризуют ее как консервативное обновление, предполагавшее внимательное отношение в России не столько к трансформации британского парламентаризма, сколько к методу ее осуществления посредством умеренных реформ.

Правление Александра II стало временем буржуазной модернизации важных сегментов российской государственности (судебная система, система органов местного самоуправления, военная организация), которая, однако, не затронула центральной власти. Дореволюционная историография в силу недостатка времени для ее осмысления и, негативного отношения к ней монархии в последующем, не оставила заметного следа в изучении данной эпохи. Напротив современная историческая и историко-правовая наука весьма активны в изучении эпохи «великих реформ» и, что особенно примечательно в контексте данного исследования, тех конституционных проектов, которые появились во время или же под ее воздействием. В связи с этим следует упомянуть работы В. Г. Чернухи, Б. С. Итенберга, В. А. Твардовской, А. В. Мамонова, Е.П. Толмачевой97 и др.

Становление российского парламентаризма в начале XX в. активно изучается современной отечественной исторической наукой, которая получила полную свободу научного поиска в рамках этой проблематики, отсутствовавшую в советский период. Среди исследований этого процесса следует выделить работы Р. Ш. Ганелина, В. А. Демина, А. Ф. Смирнова, В.В.

Шелохаева и др.

В числе обобщающих работ, отражающих основные этапы развития отечественной государственности во второй половине XVIII — начале XX вв. следует выделить работы А.Н. Медушевского". В первую очередь, речь идет о его монографиях «Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в сравнительной перспективе» и «Сравнительное конституционное право и политические институты». В этих работах автор анализирует конституционный процесс в России в контексте европейского государственно-правового развития, в котором весьма значим британский компонент. Продолжая традиции правоведов и обществоведов дореволюционной России, А. Н. Медушевский, применяя сравнительно-исторический метод, отчетливо показывает специфику российской государственности, но, в то же время, ее принадлежность европейскому вектору развития.

Бесспорно, заслуживает внимания исследователей конституционной истории России коллективное, по определению авторского коллектива, документально-историческое издание «Власть и реформы. От самодержавной к Советской России"100, впервые увидевшее свет в 1996 году. Книга написана сотрудниками Санкт-Петербургского Института истории РАН, среди которых Е. В. Анисимов, И. П. Медведев, В. Г. Чернуха, Р. Ш. Ганелин и др. В центре внимания авторов — не только подготовленные и осуществленные, но и несостоявшиеся проекты государственных преобразований, намечавшие иные пути развития государства и общества в нашей стране. Реформы рассматриваются как альтернатива революции, ибо именно они вместе с текущим законодательством призваны обеспечить естественное развитие государственного механизма.

Заканчивая часть историографического обзора диссертационного исследования, посвященную историческим исследованиям государственно-правового развития России во второй половине XVIII — начале XX вв., по нашему мнению, следует остановиться на коллективной монографии «Представительная власть в России: история и современность"101, опубликованной под редакцией JI.K. Слиски в 2004 г. Монография впервые в отечественной и зарубежной историографии анализирует на уровне современного знания проблемы становления и эволюции институтов, структур и органов представительной власти в нашей стране на протяжении всего существования российской государственности. Процессы и явления рассматриваются с точки зрения их важности и актуальности для современной практики государственного строительства.

Свидетельством активного научного поиска в области конституционного развития дореволюционной России стали успешно защищенные в последние годы диссертации Н. Р. Барановой, Н. А Бобровой, А. И. Горылева, Ю. В. Копцевой, И. А. Кравец, И. И. Магомедсултанова, Н.В.

Онишко, А. Г. Пархоменко, Ю. В. Пуздрач, P.M. Романова, Е. И. Сергачева, JI.A. Сидоренко, Е. П. Соколовой, Д. В. Тихомирова, М.П. Широковой102

Переходя к историографии общественно-политической мысли России рассматриваемого в диссертации периода, следует отметить, что начало ей было положено еще во второй половине XIX в. Н. А. Пыпиным. Его воззрения относились к либеральному спектру общественной мысли. В своих работах, в том числе «Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов"103, в качестве либеральных он классифицировал взгляды М. М. Сперанского, декабристов, петрашевцев, западников и славянофилов. М. К. Лемке в начале XX в. заложил основы изучения отечественной журналистики104.

В советский и российский периоды отечественная историография сделала очень много для освещения политико-правовых взглядов крупнейших представителей различных направлений общественной мысли России рассматриваемого в диссертации периода. Идейному наследию Е. Р Дашковой, С. Е. Десницкого, видных представителей общественной мысли России, которые прекрасно были знакомы с британской политической жизнью и государственно-правовым механизмом Великобритании посвятили свои работы П. С. Грацианский, Л.В.Тычинина105.

Общественно-политическая мысль России первой половины XIX в., понимание Н. М. Карамзиным, М. М. Сперанским, славянофилами, западниками, представителями официального направления, периодическими изданиями перспектив российской государственности нашли свое освещение в работах Н. В. Минаевой, П. В. Акулыпина, Т. И. Благовой, Д. В. Ермашова, А. А. Ширинянц, А. Д. Каплина, Ю. М. Лотмана, В. И. Морозова, Т. Ф. Пирожковой, В.А.Федорова106 и др.

Либеральной общественной мысли второй половины XIX в., поиску ей оптимальных средств и методов модернизации России посвящены работы А. А. Алафаева, Р. А. Арсланова, В. Д. Зорькина, Л. М. Искры, В. Е. Кельнер, Р. А. Киреевой, В.А. Китаева107.

Консервативное направление общественно-политической мысли второй половины XIX в. в лице его наиболее видных представителей М. Н. Каткова, К. П. Победоносцева, К. Н. Леонтьева, Л. А. Тихомирова, Н. Я Данилевкого, обстоятельно изучено в работах С. И. Бажова, А. Л. Брутян, В. Я. Гросул, Б. С. Итенберга, В. А. Твардовской, К. Ф. Шацилло, В. А. Гусева, А. Ю. Полунова, Н. А. Рабкиной, А. В. Репникова, Д. И. Олейникова, С. С. Секиринского, Е. В. Тимошиной, Н.В. Черниковой108 и др.

Политико-правовой аспект воззрений отечественных радикалов второй половины XIX в., их отношение к западноевропейскому опыту конституционного развития в своих работах исследовали В. А. Бочкарева, Ф. М. Бурлацкий, Е. Н. Дрыжакова, А. Ф. Замалеев, В. А. Зоц, В. Я. Зевин, В. Е. Иллерицкий, Л. И. Итяева, С. В. Капинос, В. М. Катрич, Ю. С. Мелентьев, B.C. Покровский, Н. Н. Разумович, Е. Л. Рудницкая, А.М.Шапиро109 и др.

Либеральной общественно-политическая мысли России начала XX в., ее активному участию в создании теоретического фундамента и практической деятельности, направленной на создание представительства посвятили свои работы Д. В. Аронов, О. В. Бодров, Е. С. Кирсанова, С. А. Котов, А. Н. Медушевский, К. Ф. Шацилло, В.В. Шелохаев110 и др.

Новые подходы к изучению отечественного либерализма XIX — начала XX вв. находились в центре внимания нескольких представительных международных и всероссийских научно-практических конференций111.

В зарубежной историографии проблема влияния британского парламентаризма на общественно-политическую мысль России второй половины XVIII — начала XX вв. своего отражения не нашла.

Подводя итог историографическому обзору, следует отметить, что избирательные реформы 1932, 1867, 1884 — 85, 1918 гг., реформа палаты лордов 1911 г. достаточно изучены. Вместе с тем, в российской исторической науке отсутствуют работы, посвященные эволюции британского парламентаризма на протяжении всего периода XIX — начала XX вв. По мнению автора, именно целостный анализ указанных реформ позволяет вскрыть историческую логику и закономерность государственно-правовых изменений в Великобритании, приведших к становлению демократического политического строя и сохранивших монархию как эффективный институт государства. Говоря об отечественной историографии российского конституционализма в хронологических рамках диссертации, следует подчеркнуть, что она не отражает внешний фактор этого процесса, лишь в последнее время начинает рассматривать его в русле европейского государственно-правового развития. Историография отечественной общественно-политической мысли не уделила должного внимания восприятию в России британского конституционного опыта с целью выработки подходов к модернизации абсолютной монархии. Выявленные историографические пробелы обуславливают своевременность настоящего диссертационного исследования.

Теоретическая значимость и научная новизна исследования заключается в том, что в предлагаемой работе предпринимается попытка отказаться от прежних идеологизированных подходов к изучению британского конституционного процесса, освещению политико-правовых аспектов отечественной общественной мысли и трансформации российской государственности на рубеже XIX — XX вв. К настоящему моменту явно недостаточным остается изучение в отечественной исторической науке проблем влияния британского конституционализма второй половины XVIIIначала XX вв. на общественно-политическую мысль России и обращения различных ее направлений к опыту развития государственно-правовой сферы Великобритании при выработке собственных представлений о путях и методах совершенствования государственного механизма самодержавия.

В исследовании, по нашему мнению, адекватно, путем анализа документального материала восстанавливается историческая правда о неоднозначном восприятии теории и практики британского парламентаризма в дореволюционной России, их адаптации к отечественным общественно-политическим и государственно-правовым реалиям. Научная новизна исследования выражается также в самих подходах к анализу и изучению исторического материала, в создании авторской концепции влияния британского конституционализма на развитие государственно-правовых институтов России. Она обусловлена также введением в исследовательский оборот новых архивных документов, ранее неиспользованных материалов отечественной периодической печати.

В своей работе автор стремится отойти от устоявшихся в исторической литературе советского периода идеологических штампов при освещении взглядов отечественных либералов и консерваторов второй половины XIXначала XX вв. на проблемы конституционализма, по-новому взглянуть на отношение к ним представителей радикального направления.

В советской исторической науке изучение общественной мысли России рассматриваемого периода было связано, прежде всего, с анализом взглядов революционеров-демократов, позиция которых рассматривалась в качестве закономерного этапа, предшествовавшего распространению марксизма в России. В гораздо меньшей степени в поле зрения исследователей попадали либеральное и консервативное направления. В связи с этим освещение эволюции британского парламентаризма во второй половине XIX — начале XX вв. консервативными и либеральными кругами дореволюционной России исследовано отечественной исторической наукой недостаточно.

Изучение взглядов русских радикалов на указанную проблему было сковано узкими рамками идеологических доктрин. Их критическое восприятие британского парламентского строя рассматривалось как единственно возможное по отношению ко всей западноевропейской демократии, ее парламентских институтов.

Несомненный интерес представляет анализ обращения общественно-политической мысли России начала XX в. к внутриполитическому опыту Великобритании, поскольку тогда под влиянием буржуазно-демократической революции в нашей стране была предпринята первая попытка создания собственного представительства. Этот сложнейший этап развития российского государства не только не исключал, но предполагал самое внимательное отношение к европейским аналогам.

В работе ставится проблема взаимодействия и взаимообусловленности общественно-политической мысли и внутриполитического процесса. Автор рассматривает ее не только как компонент, но и важнейший фактор эффективного государственно-правового развития, инструмент активизации поиска должного конституционного выражения диалектически развивающихся социально-экономических и политических отношений.

Рассмотренное в настоящем диссертационном исследовании развитие избирательного права и системы представительства в Великобритании на протяжении второй половины XVIII — начале XX вв. является одной из немногих попыток показать этот сложный процесс во всей его многогранности и исторической последовательности.

Настоящее диссертационное исследование носит комплексный характер, в котором исторический аспект тесно сочетается с политологическим, юридическим и социологическим аспектами проблемы. Это, по нашему мнению, также должно способствовать повышению его теоретической значимости.

Методологическую основу проведенного исследования составил принцип историзма. Автор, анализируя источники и фактический материал, стремился восстановить на документальной основе историческую истину, не осложненную какими-либо идеологическими доктринами.

Настоящее диссертационное исследование проведено с использованием общенаучного диалектического метода познания социальных процессов, а также ряда частных научных методов, в том числе сравнительно-исторического, лингвистического, социологического, системно-структурного, историко-хронологического и др. Данный подход подразумевает объективно-исторический анализ конкретных факторов, определивших характер и специфику изучаемой проблемы, и системную обработку доступных исследователю исторических источников и литературы.

Апробация и практическое использование полученных результатов. В процессе работы над диссертацией автор использовал получаемые исследовательские результаты в курсах истории международных отношений и внешней политики России, истории государства и права зарубежных стран, спецкурсах по проблемам истории британского парламентаризма и отечественной общественно-политической мысли, читаемых им в Рязанском государственном университете имени С. А. Есенина. Опубликованная в различных изданиях, в том числе на страницах ведущего академического журнала «Вопросы истории», серия статей сделала результаты исследования доступными научной общественности и читательским кругам. Автор выступал по проблематике диссертации на научных конференциях, проводившихся в высших учебных заведениях Рязани, Нижнего Новгорода, Тамбова, Нижневартовска, Волгограда, Ярославля, Коломны, Ельца, последняя из которых состоялась в сентябре 2008 г. Материалы исследования легли в основу главы «Британский парламентаризм в оценке общественной мысли России второй половины XIX века» коллективной монографии «Очерки истории Великобритании XVIIXX веков», написанной авторским коллективом в составе профессоров Т. Л. Лабутиной, Ю. И. Лосева, С. В. Демидова, доцентов М. В. Жолудова и А. И. Минаева (Москва: Изд-во МПГУ «Прометей», 2002. С. 113 — 157.) и авторской монографии «Британский парламентаризм и общественно-политическая мысль России. Вторая половина XVIII — начало XX веков» (Рязань, Москва: Изд-во «ПРИЗ», 2008, 17 пл.).

Материал диссертации может быть использован для изучения проблем британского и российского конституционализма и общественно-политической мысли России второй половины XVIII — начала XX вв.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения с основными выводами и списка использованных источников, научной литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Во второй половине XVIII в. в Великобритании происходили активные экономические, социальные и политические изменения, ставшие основой для буржуазной модернизации государственно-правового механизма страны. К числу таковых следует отнести, в первую очередь, совокупность прогрессивных тенденций социально-экономического развития, вызванных к жизни ранним промышленным переворотом, который повлек за собой и новые реалии социально-политического характера, в том числе, усиление властных амбиций набиравшей силы национальной буржуазии. К этому времени со всей очевидностью обнаружилась неэффективность конкретной стадии развития парламентского механизма страны, сохранявшего при этом мощный потенциал для своего дальнейшего функционирования при условии реформирования важнейших институтов избирательного права. Получившая ярко выраженную практическую направленность общественно-политическая мысль Великобритании превращалась в мощную интеллектуальную составляющую грядущей модернизации. Активное общественное мнение и массовое демократическое движение, становились важнейшими факторами внутриполитического процесса и инструментами изменения устаревшего государственно-правового механизма.

Британский парламентаризм в конце XVIII — начале XIX вв. находился на стадии активного развития. Эффективные парламентские формы могли основываться только на капиталистическом социально-экономическом фундаменте, а в этот период буржуазные отношения еще не стали безраздельно господствующими. Британский парламент, отягощенный пережитками средневековья, носил компромиссный, феодально-корпоративный характер. Вместе с тем, главные задачи внутриполитического развития страны — совершенствование избирательного права, расширение социального состава палаты общин, повышение ее веса и авторитета в государстве вполне определились, и были сделаны первые осторожные попытки их разрешения. Неоднократно в ранних проектах парламентской реформы содержится положение об изъятии депутатских мест у гнилых местечек в пользу графств. Апология графств в качестве важнейших избирательных корпораций свидетельствует о том, что даже сторонники модернизации избирательного права противились глубинным изменениям социально-экономического и социально-политического характера и, тем более, не желали придавать им формально-юридические очертания. Право быть представленными в проектах конца XVIII века не получали развивавшиеся промышленные центры, в которых экономическое господство буржуазии дополнялось ее стремлением к участию во внутриполитическом процессе.

Развитие британского парламентаризма в XIX в. стало наиболее ярким примером эволюционной трансформации аристократической политической системы в буржуазную демократию. Будучи альтернативой революционным потрясениям, имевшим место в континентальной Европе, оно не могло не стать важнейшим компонентом европейского политического процесса и не оказать своего влияния на другие страны, в том числе на Россию, ее общественно-политическую мысль.

Для самой Великобритании эта трансформация, важнейшими этапами которой стали избирательные реформы 1832, 1867, 1884 — 1885 гг., означала то, что «. неуклонно расширялось избирательное право, соперничество короны с парламентом было окончательно решено в пользу последнего. Прерогативы короны свелись к чистой символике, а принцип ответственности кабинета перед общинами прочно утвердился"874. Палате лордов пришлось расстаться с надеждами на равноправие с нижней палатой. Дух кастовости, столь характерный для государственного строя Англии XVII — XVIII вв., был ослаблен. Расширился контингент лиц, пользующихся конституционными правами и свободами. Если в XVIII веке развитие британского государственного строя шло почти исключительно путем конституционных обычаев или соглашений, в XIX в. закон вновь играет крупную роль. Отношение кабинета к парламенту и короне, внутренняя жизнь кабинета и парламента всецело регулировались обычаем. Но избирательное право, местное управление регулировались путем законодательства.

В результате первой избирательной реформы 1832 г. буржуазия добилась для себя права участвовать в делах управления и законодательства, что укрепило политически ее лидирующее положение в экономике страны. Эта реформа неопровержимо доказала возможность успешной адаптации британского государственного строя к новым капиталистическим условиям.

Развитие британского парламентаризма в первой половине XIX в. привело к становлению его качественно новой модели. Если раньше палата общин в силу своего аристократически-кланового характера являлась инструментом, практически безропотно санкционировавшим все действия короны и кабинета, то теперь избираемая более широким электоратом она получила мощный импульс для превращения в эпицентр парламентского механизма. Дальнейшее развитие указанной тенденции требовало новых шагов на пути демократизации избирательного права и системы представительства.

Вторая избирательная реформа 1867 г. представляла собой яркий пример гибкости политической элиты страны, стремившихся не допустить в стране революционных потрясений путем приобщения к парламентаризму верхушки рабочего класса. Настроенная в целом миролюбиво рабочая аристократия отнюдь не представляла угрозу преобладанию буржуазии и землевладельцев в центральных и местных органах власти, поэтому консервативный кабинет и инициировал эту реформу, демонстрируя тем самым видимость планомерного нарастания демократических тенденций в управлении страной. Однако сам факт вхождения части рабочих в избирательный корпус страны действительно знаменовал собой новый крупный успех в деле утверждения буржуазной демократии и был весьма привлекателен для либеральных кругов европейских стран.

Последовавшие в последней трети XIX в. меры — введение тайного голосования, деятельность по искоренению избирательной коррупции, реформа 1884 — 1885 гг., распространившая избирательное право на сельскохозяйственных рабочих и установившая деление страны на относительно равные по численности избирателей одномандатные округа — стали логическим продолжением наметившихся ранее тенденций. Оставаясь по форме государственного правления конституционной монархией, Великобритания вступала в XX в., как страна прочно утвердившихся буржуазно-демократических отношений и институтов, важнейшим из которых являлось широкое избирательное право, обладавшее мощным потенциалом к дальнейшему расширению до рамок всеобщего.

Акт о Парламенте 1911 года", более четко определил полномочия верхней палаты британского парламента. Без осуществленного ограничения всеобъемлющих в теории прав лордов демократизация нижней палаты не могла коренным образом изменить государственную систему, придать ей буржуазно-демократический вектор развития. Распространение избирательного права в 1918 г. на женщин способствовало дальнейшему усилению буржуазно-демократических начал.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что рост численности электората и первая мировая война, потребовавшая централизации власти, привели к тому, что кабинет вновь направил свои усилия на установление контроля над парламентом. Если на протяжении XIX в. нижняя палата являлась эпицентром политической борьбы и во многом определяла деятельность кабинета, то теперь он, прочно взял управление страной в свои руки. Перенос центра тяжести государственного механизма в сегмент исполнительной власти нейтрализовал потенциальный радикализм массового избирателя.

Историческая объективность требует отметить то важное обстоятельство, что пройденный британским государством путь отнюдь не был бесконфликтным, лишенным всяких проявлений классовой борьбы. Именно ограниченность первой избирательной реформы, разочарование пролетариата, принимавшего самое активное участие в борьбе за реформирование представительства, в ее результатах, породили чартизммассовое движение рабочего класса за политическое равноправие. Парламентские реформы стали следствием самого широкого демократического движения, находившего свое выражение в массовых митингах и манифестациях трудящихся, внесших свой весомый вклад в дело утверждения принципов буржуазной демократии.

Британский внутриполитический процесс находился в центре внимания европейской, в том числе и российской, общественно-политической мысли, усиливал конституционалистские тенденции. «Конституционализм России, -подчеркивает известный российский исследователь А. Н. Медушевский, -интересен как своими общеисторическими чертами, так и отражением специфики русского исторического процесса. Развитие общества в длительной временной перспективе показывает жизненность идей конституционалистов о правовом государстве, контроле представительных учреждений над администрацией, значимости общественного мнения для принятия ответственных государственных решений. В то же время конституционное движение в России столкнулось с таким уровнем политической культуры, который делал правовое решение социальных проблем весьма затруднительным. В своей борьбе за правовое государство конституционалисты оказались перед такими факторами, как чрезвычайно низкий уровень политической культуры вообще, правящих кругов и интеллигенции в частностиотсутствие традиций парламентской жизни и соответствующей практики социального контроляклассовый и групповой эгоизмпреобладание настроений в пользу немедленных выгод без учета он с длительной программы преобразований». По нашему мнению, российская специфика конституционного процесса наиболее очевидна в сопоставлении с его британским вариантом.

Имперская доктрина британской государственности содействовала притягательности ее теории и практики для изучения в России. Правда, внешний колониализм" Великобритании сохранял возможность для либеральных маневров государства в пределах метрополии, в то время как российская империя с ее «внутренней» колониальной компонентой, долгое время исключала саму возможность допущения либеральных начал во власть, олицетворявшую географическое единство своим единодержавием и неограниченным управлением.

Во второй половине XVIII — начале XIX вв. в России проявился очевидный интерес к политической системе Великобритании, вызванный потребностью модернизации правовых основ абсолютной монархии, придания ей черт передовых европейских государственно-правовых структур. Внимание общественной мысли и правящей элиты России к британскому парламентаризму содействовало сохранению российского самодержавия в рамках легитимности, недопущению его вырождения в деспотию. Анализ британского государственного механизма, принципов и закономерностей его функционирования формировал либеральную составляющую в правящих кругах российской империи, которая содействовала движению самодержавия в направлении буржуазно-демократических ориентиров.

В политическом опыте Великобритании российское самодержавие второй половины XVIII — первой половины XIX вв. стремилось обнаружить доказательства устойчивости монархии даже в условиях парламентаризма. Общественная мысль России этого периода «кристаллизовала» свои основные направления в освещении европейского политического процесса во многом благодаря первым попыткам восприятия британской государственно-правовой системы.

Эволюция британского парламентаризма стала тем фактором, специфика восприятия которого позволяет четко определить направления общественно-политической мысли России XIX — начала XX вв. в области освещения европейского политического процесса. Данный вывод, на наш взгляд, следует, во-первых, из того обстоятельства, что именно буржуазный реформизм в его британском варианте вызывал наиболее определенные оценки. Революционные методы преобразований, во всем своем размахе проявившиеся во Франции конца XVIII — первой половины XIX вв., одинаково негативно оценивались как отечественными либералами, так и консерваторами. Русские радикалы, будучи заложниками своей идеологии, не могли быть объективными по отношению к революции, как методу преобразований политического и социально-экономического строя, не видели ее издержек и, напротив, обстоятельно, во многом справедливо критиковали реформы британского образца, вскрывая всю их ограниченность. Во-вторых, британский государственный механизм, находившийся в центре внимания европейской политической мысли, имел такую значимость и самоценность, что многие отечественные деятели, принадлежавшие к различным направлениям общественной мысли рассматриваемого периода, так или иначе выразили свое отношение к нему и той эволюции, которую он претерпел.

Русская либеральная мысль второй половины XIX в., идеализируя реформаторский опыт Великобритании, направленный на утверждение буржуазной демократии в условиях сохранения конституционно-монархических форм, видела в нем наиболее адекватный метод модернизации государственного строя, исключавший саму возможность революции. Для ее представителей становился неоценимым британский вариант буржуазно-демократических изменений, возможность которых в значительной мере была обеспечена зрелой парламентской системой, адаптировавшей королевскую власть к новым условиям.

Консервативное направление общественной мысли России второй половины XIX — начала XX вв. неоднозначно относилось к британскому парламентаризму. При этом русские консерваторы и их периодические издания акцентировали внимание на противодействии его демократизации со стороны аристократии и монархии, не утратившей, по их мнению, своих прерогатив. Представители этого направления, стоявшие на страже российского абсолютизма, доказывали полную непригодность британского варианта государственно-правовых реформ для России. Уверенность консерваторов в своеобразии исторического пути России исключало некритическое заимствование западных форм и институтов. Они в целом обоснованно доказывали, что государство, являясь продуктом исторического развития конкретного социума, вбирает в себя его отличительные черты, испытывает на себе влияние локальных обычаев, традиций, и поэтому создание идентичных государственно-правовых систем просто невозможно. В силу того, что отечественная политическая культура разительно отличалась от западных, в том числе и британских стандартов, российская государственность, по мнению консерваторов, имела все основания к саморазвитию. Внимательное отношение к Западу при этом свидетельствовало об их стремлении, за редкими исключениями, позиционировать Россию как неотъемлемую часть европейской цивилизации. Российские консерваторы и близкие к ним по своим политическим воззрениям государственные и общественные деятели, наиболее адекватно, по нашему мнению, оценивая британский внутриполитический процесс в его противоречиях, содействовали формированию умеренно-либеральной концепции развития самодержавия.

Отечественные радикалы второй половины XIX — начала XX вв. уделили большое внимание изучению проблем развития британского парламентаризма, поскольку понимали его общеевропейскую значимость. В целом для них был характерен в большей или меньшей степени критический подход к парламентскому строю в Великобритании и, особенно к половинчатому и непоследовательному, сохранявшему многие пережитки феодализма реформизму, который сумел расширить рамки политической элиты страны за счет включения в нее представителей буржуазии, но не изменил социально-классовой ограниченности британского парламента. Пытаясь выработать методы преобразования социально-экономического строя России, ликвидации ее самодержавно-крепостнической системы, они не считали возможным применение британского опыта преобразований к отечественной действительности и склонялись к более решительной, революционной стратегии.

Внимание либеральной общественной мысли начала XX в. к британскому опыту должно было содействовать утверждению эффективного парламентского механизма в России. Однако практически полное отсутствие в верхнем эшелоне российской власти представителей либеральной политической культуры превратило монархическую и представительную компоненты в антагонистов российского внутриполитического процесса. Данное обстоятельство во многом обусловило нежизнеспособность первых отечественных парламентских структур и исключило саму возможность легитимной государственно-правовой модернизации страны.

Сравнительно-историческое исследование внутриполитической истории Великобритании и России со второй половины XVIII до начала XX в. позволяет выявить, на наш взгляд, принципиальные отличия в развитии их государственно-правовых сфер. Изолированность подавляющего большинства российских подданных от легитимного внутриполитического процесса исключала их гражданскую инициативу, порождала в общественном сознании веру в незыблемость основ российского самодержавия, их сакрализацию. Подобные представления создавали видимость прочности российской государственности, которая, однако, была лишена взаимодействия с народом и потому находилась в состоянии длительной стагнации. Напротив, наличие парламентских механизмов в Великобритании, прочно укоренившееся представление о монархии как о компоненте и инструменте парламентаризма, превращали ее государственный механизм в гораздо более динамичную систему, способную эволюционировать в направлении буржуазной демократии под влиянием меняющихся социально-экономических и политических реалий, сознательной активности населения. Преимущества британского парламентаризма делали его более устойчивым к социальным потрясениям по сравнению с российским самодержавием.

Сохранявшееся до второй половины XIX в. крепостное право, практически полное отсутствие гражданско-правовой традиции в историческом прошлом России обусловило политическую дезориентацию подавляющего большинства населения. В силу этого разработанные прогрессивными общественными и государственными деятелями планы реконструкции государственно-правовой системы страны не могли стать достоянием широкого общественного мнения, которое, несомненно, является важнейшим фактором преобразований, осуществляемых в рамках законности.

Возникновение парламентаризма в России стало результатом длительного развития ее государственно-правовой сферы. На этом пути, по нашему мнению, важнейшими этапами стали институционализация сословно-корпоративных интересов, создание системы органов местного самоуправления и, наконец, становление общероссийского парламента на многопартийной основе. Не смотря на специфические черты социально-экономического, политического и государственно-правового развития, Россия двигалась в общеевропейском «конституционном русле», учитывая достижения других стран и, в немалой степени, Великобритании. Обращение к ее опыту в данной сфере не было копированием конкретных форм, а стало одним из инструментов изучения и адаптации основ парламентаризма к отечественным условиям.

Общественно-политическая мысль дореволюционной России в своем изучении британского парламентаризма прошла через три стадии:

— первоначального, зачастую некритического, восприятия;

— анализа теоретических основ и практической деятельности;

— сопоставления с российским государственно-правовым механизмом в целях модернизации последнего.

Начальную стадию этого интеллектуального процесса следует датировать, по нашему мнению, второй половиной XVIII — первой половиной XIX вв., следующую — серединой — второй половиной XIX в.,

391 наконец, последнюю — рубежом XIX — XX вв. Очевидно, что приведенная периодизация в целом хронологически структурирует и конституционный процесс в России, который делится в соответствующие периоды на:

— формирование правовой среды абсолютизма (Екатерина II, Александр I, Николай I) — создание системы местных представительных учреждений (Александр II);

— возникновение отечественного парламентаризма (Николай I).

В связи с этим, на наш взгляд, следует подчеркнуть взаимодействие общественно-политической мысли и государственно-правовой практики. Интеллектуальный подъем способствует активизации деятельности политической элиты. Разнообразная и интенсивная идейно-политическая среда становится непременным условием эволюции государственного механизма, которая, в свою очередь, необходима обществу как развивающейся системе. Оно мобилизует отдельных своих представителей для осмысления этого развития в целях последующей ретрансляции концепций, идеологий во властные структуры, призванные обеспечивать соответствие между меняющимися тенденциями общественной жизни и их государственно-правовым обрамлением.

Таким образом, восприятие британского парламентаризма отечественной общественно-политической мыслью второй половины XVIIIначала XX вв. оказало существенное влияние на формирование представлений о модернизации государственно-правовых институтов России, активизировала практическую деятельность в этом направлении.