Адыгейская интеллигенция: формирование и деятельность в исторической динамике конца ХIХ в. — начала 30-х гг. ХХ в

Принципиально значимые изменения, происходящие в теоретико — методологических основаниях современного исторического знания, поиск новых способов изучения сложных социокультурных объектов, к которым относится интеллигенция, делает актуальным создание наряду со ставшими уже традиционными исследовательскими моделями изучения интеллигенции новых, позволяющих расширить границы научного поиска и обеспечивающих глубину научного познания.

Одним из перспективных направлений углубления отечественной историографии интеллигенции является раскрытие ее многообразия и сложного устройства. В этой связи изучение истории интеллигенции отдельных регионов и национальных групп приобретает особое научное значение. Исследование процесса формирования и деятельности адыгской интеллигенции в особой исторической ситуации, связанной с резкими изменениями среды функционирования, позволяет выявить типологию явления, задающую в историческом познании параметры специальной модели развития интеллигенции, свойственной численно незначительным этносам, существующим в рамках полиэтнических, поликонфессиональных государственных образований.

Диссертационная работа представляет первое системное исследование адыгской интеллигенции, предполагающее ее рассмотрение не только как некой целостной качественной определенности со своими элементами и способами функционирования, но и во взаимодействии с политическими, социально-экономическими, культурными процессами в стране и регионе. Такой подход к изучению проблемы способен отразить сложность интеллигенции как явления общественной жизни, выступающего одновременно в роли объекта и субъекта социальной реальности, и тем самым расширить научное видение проблемы, осуществить комплексную реконструкцию сложной истории адыгской интеллигенции.

Диссертационное исследование имеет и историографическую значимость. Для современного этапа развития исторического знания характерен поворот в историографии, связанный с развитием интеллектуальной истории, что создает объективные условия для отхода от традиционных подходов к изучению интеллигенции и концентрации внимания не столько на истории развития интеллигенции, выявлении ее социального, профессионального состава, сколько на движении идей в среде интеллигенции, влияющих на интеллектуальное состояние общества.

Актуальность изучения истории адыгской интеллигенции, опыта ее общественной деятельности обуславливается и этнокультурной ситуацией на Северном Кавказе, характеризующейся обострением национального самосознания северокавказских народов, активным поиском ими форм национальной и культурной идентичности в условиях существования в рамках полиэтнического российского государства, что предъявляет новые требования к интеллигенции, далеко выходящие за ее профессиональные или культурно-образовательные функции. Перед интеллигенцией встает задача переоценки ценностей, духовного синтеза, способствующего осознанию народом не только своего этнокультурного своеобразия, но и специфичности национальных потребностей и интересов. Именно на национальную интеллигенцию ложится задача определения места и роли своего народа как в системе глобальной, так и общероссийской совокупности народов.

Разработка темы работы имеет практическое значение. В связи с происходящими на протяжении последних двух десятилетий процессами трансформации во всех сферах общественной жизни, обнаруживается стремление переосмыслить социальную роль и место интеллигенции в обществе, понять масштабы последствий, связанных со сведением функций интеллигенции к удовлетворению профессионально-кадровых и пропагандистских запросов власти.

Степень изученности проблемы. Учитывая значимость проблемы и специфику ее изучения, историографическому анализу посвящен специальный раздел работы. Тем не менее следует обозначить его основные результаты. Отечественная историческая наука накопила немалый опыт изучения истории интеллигенции в особенности по выявлению каналов формирования интеллигенции главным образом в плане исследования методов подготовки профессиональных кадров специалистов, социального и профессионального состава интеллигенции, участия интеллигенции в революционно-демократическом движении в конце XIX — начале XX вв. Однако этого недостаточно для восполнения сложной, многогранной, временами противоречивой истории отечественной интеллигенции.

История адыгской интеллигенции в хронологических рамках конца XIX в. — начала 30-х гг. XX в. не являлась предметом специального изучения. В то же время отдельные ее составляющие нашли отражение в работах по самому широкому кругу проблем истории и культуры адыгов, что привело к фрагментарности и отсутствию целостности сложившихся представлений. Современное состояние историографии адыгской интеллигенции, как и северокавказской в целом, обнаруживает настоятельную потребность в преодолении сложившегося положения, согласно которому национальная интеллигенция исследовалась, главным образом, как объект, а не субъект социального действия.

Объектом диссертационного исследования является история России конца XIX в. — начала 30-х гг. XX в. с ее сложными трансформационными процессами, кардинальным образом отразившимися на историческом развитии адыгов.

Предметом исследования является процесс формирования и деятельности адыгской интеллигенции в исторической динамике конца XIX в.- начала 30-х гг. XX в., характеризовавшейся трансформацией всей системы общественных связей, обусловленной интеграцией адыгов в состав Российской империи, а затем Советской России.

Географические границы исследования носят условный, этнически ориентированный характер. Учитывая изменение форм этнического сознания адыгов начиная со второй половины XIX в., усиление их территориальной и административной обособленности, в данной работе исследуется интеллигенция, чья деятельность имела непосредственное отношение к общественной жизни адыгов Кубанской и Терской областей в дореволюционный период, Адыгейской, Кабардино-Балкарской и Карачаево-Черкесской автономных областей в постреволюционный. В ее число была включена как национальная интеллигенция, проживавшая на территории обозначенных административно-территориальных образований, так и за их пределами — в российских городах и эмиграции.

Хронологические рамки диссертационной работы обусловлены эволюционным характером предмета исследования. Конец XIX в. — начало 30-х гг. XX в., несмотря на всю сложность и противоречивость, представляет собой период формирования национальной интеллигенции. Его нижняя граница связана с постепенным выделением из среды адыгского общества новой социокультурной группы, по своим характеристикам соответствующей понятию «интеллигенция». В начале 30-х гг. XX в., обозначенных в качестве верхней хронологической границы исследования, завершается формирование интеллигенции как преемственной социокультурной группы. К этому времени «старая» интеллигенция «вытесняется» из всех сфер общественной жизни и складывается социальный, идейно-политический, духовный «облик» «новой» адыгской интеллигенции.

Характер проводимого исследования в некоторых случаях предполагает выход за обозначенные хронологические рамки с целью выявления истоков сложных социальных, политических и культурных процессов, определивших формирование и содержание общественной деятельности адыгской интеллигенции.

Целью работы является исследование процесса формирования и деятельности адыгской интеллигенции в исторической динамике конца ХГХв. -начала 30-х гг. XX в.

Для реализации данной цели ставились следующие задачи:

— выработать теоретические подходы к разработке истории адыгской интеллигенции в общей концепции российской интеллигенции;

— проанализировать историографический уровень исследования проблемы с целью выявления степени ее разработанности и определения круга проблем, нуждающихся в дальнейшем изучении;

— провести источниковедческий анализ сформированного корпуса исторических и историографических источников, определив их информативность;

— исследовать процесс формирования адыгской интеллигенции в условиях трансформации системы общественных связей, связанной с интеграцией адыгов в состав Российской империи, а затем Советской России;

— проанализировать роль интеллигенции в развитии этнического сознания адыгов как «связующую» проблему;

— определить характер изменений социокультурного «облика» национальной интеллигенции, обусловленных установлением советской власти на Северном Кавказе.

— изучить направленность, содержание и формы общественно-политической деятельности интеллигенции;

— исследовать роль адыгской интеллигенции в культурно-образовательной сфере и определить ее влияние на изменение интеллектуальной среды;

— проанализировать творческое наследие интеллигенции с точки зрения вклада в постановку и разработку важных вопросов историко-культурного развития адыгского народа.

Источниковую базу исследования составили источники различной видовой принадлежности. Обширный фактический материал, позволяющий реконструировать процесс формирования и деятельности адыгской интеллигенции бы выявлен в Российском государственном архиве социальнополитической истории (РГАСПИ)1, Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ), Центре документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО)3, Государственном архиве Ростовской области4, Государственном архиве Краснодарского края.

ГАКК)5, Центре документации новейшей истории Краснодарского края6, Государственном учреждении «Национальный архив Республики Адыгея» (ГУНАРА), архиве Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований.

АРИГИ)8, Центральном государственном архиве Кабардино-Балкарской республики (ЦГА КБР)9, Центре документации новейшей истории Кабардино-Балкарской рес.

1 Фонды: 17 (Центральный комитет КПСС (ЦК КПСС) (1898−1991)) — 62 (Среднеазиатское бюро ЦК ВКП (б) (1922;1934) — 65 (Юго-Восточное бюро ЦК РКП (б) (1921;1924)) — 76(Дзержинский Феликс Эдмундович (1877−1926)) — 85 (Орджоникидзе Григорий Константинович (1886−1937)).

2 Фонды: а-296 Отдел по просвещению национальных меньшинств наркомата просвещения РСФСРкомитет по просвещению национальных меньшинств РСФСР (КОМНАЦ) наркомата просвещения РСФСР (19 181 934) — р—1235 (ВЦИК), р—1318 (Наркомат по делам национальностей РСФСР, представительства Нарком-нацца РСФСР в договорных и автономных республиках и их представительства при Наркомнаце РСФСР), а-1565 (Главное управление профессионального образования (главпрофобр) наркомата просвещения РСФСР. 1920;1930.).

3 Фонд: 7 (Северокавказский крайком ВКП (б)).

4 Фонд: р—1485 (Краевой исполнительный комитет Юго-Востока России).

5 Фонды: 252 (Войсковое хозяйственное правление Кубанского казачьего войска (1870−1888), 260 (Управление начальника Черноморской береговой линии (1839−1865), 261 (Канцелярия начальника Черноморской кордонной линии, Черноморского казачьего войска (1794−1864), 427 (Попечитель Кавказского учебного округа (1839−1917), 449 (Кубанское областное правление (1870−1917), 454 (Канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана кубанского казачьего войска (1860−1917), 460 (Кубанский областно статистический комитет (1870−1916)), 470 (Директор народных училищ Кубанской области), 711 (Управление атамана Екатеринодарского отдела (1888−1917)), 742 (Управление атамана Майкопского отдела (18 981 915)), 774 (Канцелярия помошника Кубанской области по управлению горцами (1862−1870)), 799 (Документальные материалы, собранные профессором Сиотоковым к работе: «История борьбы магометанства и христианства в XIX веке за свое влияние на Западном Кавказе»),.

102 (Кубано-Черноморский областной отдел управления), р—158 (Кубано-Черноморский областной революционный комитет), р-1542 (Кубанская Законодательная рада).

6 Фонды: 1 (Кубано-Черноморский обком РКП (б) (1920;1924 гг.)).

7 Фонды: р-1 (Адыгейский (черкесский) исполком Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и горских депутатов), р—21 (Адыгейский областной отдел народного образования. Министерство народного образования РА), р-281 (Адыгейский областной отдел по изучению истории Октябрьской революции и Коммунистической партии) р-327 (Материалы второго Съезда трудящихся горцев. Выступления делегатов второго съезда трудящихся горцев) — р-328 (Горская секция при областном отделе управления Кубано-Черноморского революционного комитета), р-466 (Исполком горского отдельного Совета рабочих и крестьянских депутатов), р—480 (Майкопский механико-строительный техникум), р-629 (Адыгейское педагогическое училище им. Андрухаева), р-1114 (Коллекция воспоминаний участников установления Советской власти, гражданской войны и социалистического строительства в Адыгее).

8 Фонды: 1 (Фольклорный), 2 (исторический).

9 Фонды: р-1 (Гражданский исполнительный комитет Нальчикского округа Терской области (1916;1918 гг.) — р-2. (Исполнительный комитет Кабардино-Балкарского областного совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов) — р-4. (Государственная комиссия Кабардино-Балкарской АССР) — р-16 (Отдел народного образования исполнительного комитета Кабардино-Балкарской республики областного совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов) — И-16 (Управление нальчикского округа терской области) — р-70. (Баксанскии исполнительный комитет окружных советов рабочих, крестьянских и красноармейских де-путатов)-р-134 (Отдел труда исполнительного комитета Кабардино-Балкарского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов) — р-155 (Отдел юстиции Кабардино-Балкарского исполнительного коми.

1 о публики (ЦДНИ КБР), фондах Национального музея республики Адыгея. В данные архивные коллекции вошли документы, отличающиеся по видам, происхождению, уровню достоверности и информативности, что потребовало применение комплекса исследовательских методов.

Важная часть источников была извлечена из сборников документов. Особо следует отметить тематические сборники документов по истории культурного строительства3, сыгравшие позитивную роль с точки зрения возможности извлечения информации из собраний материалов, уже находящихся в научном обороте.

Использованные в работе источники разделены на несколько групп. Наиболее важную из них представляют официальные документы высших и местных органов власти и должностных лиц: Министерства народного просвещения, Министерства внутренних дел, попечителя Кавказского учебного округа, начальника Кубанской области, центрального комитета КПСС, отдела по просвещению национальных меньшинств наркомата просвещения РСФСР, комитета по просвещению национальных меньшинств РСФСР наркомата просвещения РСФСР, наркомата по делам национальностей РСФСР, главного управления профессионального образования наркомата просвещения РСФСР, Северокавказского крайкома ВКП (б), Краевого исполнительного комитета Юго-Востока России, Кубанской законодательной рады, Куба-но-Черноморского областного отдела управления, Кубано-Черноморского областного революционного комитета, Горской секции при областном отделе тета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов) — 151 (Кабардино-Балкарское областное статистическое бюро) — 187 (Кабардино-Балкарский ордена «Знак почета» институт истории, филологии, экономики при Совмине Кабардино-Балкарской АССР) — р—201 (Революционный комитет Нальчикского округа Терской области) — р-264 (Нальчикский исполнительный комитет окружных советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов) — р-376 (Революционный комитет Кабардинской автономной областир-197 «Правитель» Кабарды).

1 Фонды: 1 (Кабардино-Балкарский обком КПСС) — 25 (Комиссия истории партии).

2 Материалы дореволюционного периодаМатериалы Советского периода.

3 Культурное строительство в Адыгее (1922;1937 гг): сборник документов и материалов. — Майкоп, 1958; Культурное строительство в Кабардино-Балкарии (1918;1941 гг.). Сборник документов и материалов. -Т.1. Нальчик, 1980; Культурное строительство в РСФСР. 1917;1927. -Т.1. -4.1. Документы и материалы.

1917;1920. — М., 1983; Культурное строительство в РСФСР.1917;1927. — Т.1. — 4.2. Документы и материалы. 1920;1927. — М., 1984; Культурное строительство в РСФСР: Документы и материалы (1917;1977). -Т.2. 4.1. Документы и материалы 1928;1941. — М., 1985; Культурное строительство в Кабардино-Балкарии.

1918;1941 гг.: Сборник документов и материалов. — Т.2. — Нальчик, 1985. Культурное строительство в СССР. 1917;1927: Документы и материалы.-М., 1989 и др. управления Кубано-Черноморского революционного комитета, Исполкома горского отдельного Совета рабочих и крестьянских депутатов, исполнительного комитета Кабардино-Балкарского областного Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, Кабардино-Балкарского обкома ВКП (б), Адыгейского (черкесского) исполкома Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и горских депутатов, Адыгейского областного отдела народного образования1.

К ним относятся декреты, постановления, обращения, распоряжения, циркуляры, которые служат важной документальной основой анализа процессов, связанных с формированием и деятельностью интеллигенции, позволяют определить роль российской и советской государственной политики. Отмечается, что особенно рельефно она прослеживается в официальных документах советского периода, так как политика в отношении интеллигенции являлась одним из важнейших направлений внутренней политики советской власти, а также составной частью культурной революции, естественным образом широко отразившейся в официальных документах органов власти различных уровней.

Большое значение для разработки темы исследования имел анализ маЛ териалов партийных съездов и конференций большевиков. Они позволили осмыслить не только сущность и динамику развития политики советской власти в отношении интеллигенции в рассматриваемый исторический период, но и выявить четко обозначившийся национальный аспект.

1 Положение о кавказских воспитанниках в высших учебных заведениях Российской империи (ноябрь 1868 г.) // ГАКК. Ф.454. ОпЛ. Д. 808. Л. 15- Совершенно доверительный Циркуляр Канцелярии наместника Его Императорского Величества на Кавказе от 18 октября 1913 г. // ЦДНИ КБР. Ф.25. Оп.1. Д. 27. Л.67- Обращение CHK ко всем трудящимся мусульманам России и Востока (20 ноября 1917 г.) // Ленин о Доне и Северном Кавказе. — Ростов н/Д., 1969. -С.93−95- Обращение народного комиссара по просвещению A.B. Луначарского ко всем учащим (15 ноября 1917 г.)// Культурное строительство в РСФСР 1917;1927. — Т. 1. — 4.1. Документы и материалы. 1917—1920. — С.73−76 и др.

2 Восьмой съезд РКП (б). Программа партии // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898−1986). — М&bdquo- 1983. — T.2. 1917;1922. — С.86. Десятый съезд РКП (б) // Там жеДвенадцатый съезд РКП (б) // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898−1986). -М., 1984. — T.3.1922;1925. — С.84- Шестнадцатая конференция ВКП (б) // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898−1986). — М., 1984. -T.4. 1926;1929. — С.

В отдельную группу источников в работе выделены документы политических организаций и партий, в создании и деятельности которых активное участие принимали представители адыгской интеллигенции. Они позволили проанализировать содержание и направление развития общественно-политических взглядов национальной интеллигенции во всем их многообразии1.

Значительным числом представлена делопроизводственная документация: переписка государственных органов и учреждений (распоряжения, отношения, рапорты, сообщения) — протоколы заседаний партийных и исполнительных органов власти различных уровнейдокументы, исходящие от учреждений, организаций и отдельных лиц, в том числе представителей адыгской интеллигенции и их родственников — ходатайства, прошения, поручительстл ва. Она составляет обширную базу для исследования политики властей по формированию среди горцев Северного Кавказа слоя образованных людей, ее практических результатов, реакции горцев на эту политику, социальной основы формировавшейся интеллигенции, ее общественных устремлений и умонастроения.

Важную группу источников составили материалы периодики3. Их изучение позволило в хронологической последовательности восстановить ход.

1 Обращение Особого Комитета Горцев Северного Кавказа, созданного из представителей горской северокавказской интеллигенции г. Петрограда (1917 г.) // ЦДНИ КБР. Ф.25. Оп.1. Д. 36. Л.143- Программа Кабардинской революционной партии «Свободная Кабарда» // ЦГА КБР. Ф. р-197. Оп.1. Д. 38. Л.31−32- Обращение Кубанского областного Горского Комитета к горцам Кубанской Области // ГАКК. Ф.799. Оп.1. Д. 11. Л.239. и др.

2 Об открытии школ среди горского населения // ГАКК. Ф.454. Оп.4. Д. 149. Л.2−15- Об открытии аулах Кубанской области школ «Медресе» // ГАКК. Ф.454. Оп.1. Д. 5718. Л.2−25- Протокол Первого свободного общегорского съезда представителей, аулов Кубанской области и Черноморской губернии, состоявшегося в ауле Хакуринохабльском Майкопского отдела, Кубанской области, 10—17 августа 1917 года// ГАКК. Ф.788. Оп.1. Д. 11. Л.240−241- Протокол № 1 заседания Областного съезда эфендиев, учителей и представителей обществ населенных пунктов и горских аулов черкесской (Адыгейской) Автобласти, состоявшегося в ауле Хатукай // РГАСПИ. Ф.17. Оп.84. Д. 537. Л.3,4- Перспективный план Адыгейского областного отдела народного образования, относительно нужд контингента приема в ВУЗы, рабфаки и техникумы на пятилетие (1927;1931 гг.) // ГУНАРА. Ф. р-21. Оп.1. Д. 60. Л.27−28.).

3 Ставропольские губернские ведомости. — Ставрополь-Кавказский, 1850−1916; Вестник Европы. — СПб., 1891−1916; Вокруг света. — М., 1895−1916; Кубанские областные ведомости. — Екатеринодар, 1871−1914; Кубанский сборник. — Екатеринодар, 1883−1916; Кубань. — Екатеринодар, 1883−1906; Русский вестник. -М., 1901;1906; Новая заря. — Екатеринодар, 1906;1911; Кубанский край. — Екатеринодар, 1906;1916; Мусульманин. — Париж, 1908;1912; Кубанский казачий листок. — Екатеринодар, 1911;1913; Майкопское эхо. -Майкоп, 1911;1916; Мусульманская газета. — СПб., 1912;1914; Известия Юго-Восточного бюро ЦК РКП (б). -Ростов н/Д, 1920;1922; Революция и горец. — Ростов н/Д., 1928;1933 и др. событий, «почувствовать дыхание времени». Следует отметить, что использованные публикации различаются как по своей информативной отдаче, так и по характеру содержащейся информации. Так, группа информативных материалов позволила установить отдельные факты, проясняющие данные о формах участия интеллигенции в общественной жизни, восполнить пробелы в персоналиях, уточнить отношение к проблемам социально-политического, культурного характера. В работе подчеркивается, что не менее значима роль периодики в исследовании условий формирования и политики официальных властей в отношении просвещения адыгов, вовлечения их в российское культурное пространство, формирования национальных кадров специалистов по различным отраслям народного хозяйства. Особенно большая информативная отдача по последней группе вопросов содержится в публикациях 20-хначала 30-х гг. XX в., отражавших проблемы культурно-просветительской работы, подготовки новых кадров специалистов, как в Северокавказском крае, так и в его национальных автономиях.

Большое значение для разработки темы диссертационного исследования имела центральная и региональная отраслевая периодика по вопросам просвещения и культуры1. Статьи и обозрения, помещенные на страницах этих изданий, дали возможность проследить изменения в целях и направленности политики советской власти в отношении отдельных категорий интеллигенции: «старой» и «новой» советской.

Особенно благодатный материал по данным вопросам содержится в публикациях конца 20-х гг. К этому времени относится рост внимания специально ориентированных изданий к проблеме интеллигенции, к методам ее использования в советском государстве, выработке «правильного» отношения к интеллигенции на местах. Разноплановые материалы позволили про.

1 Журнал министерства Народного просвещения. — СПб., 1834−1913; Живописное обозрение. — СПб., 18 821 902; Известия Общества любителей изучения Кубанской области. — Екатеринодар, 1899−1926; Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. — Тифлис, 1881−1929; Бюллетень СевероКавказского краевого отдела народного образования. — Ростов н/Д., 1926;1927; Вопросы просвещения на Северном Кавказе. — Ростов н/Д., 1926;1930; Революция и культура. — М., 1928;1933; Просвещение национальностей. — М., 1929;1935; Бюллетень Северо-Кавказского краевого отдела народного образования. — Ростов н/Д., 1930;1932. следить политику вытеснения «старой» интеллигенции и «решительной замены этого кадра советским молодняком», борьбы с мусульманской интеллигенцией, включая ее прогрессивную часть, и окончательного «избавления от существующих легально и нелегально религиозных школ"1.

Особое место по объему и характеру опубликованных в нем материалов занимает политико-экономический, литературно-публицистический и ис-торико-краеведческий журнал «Революция и горец». Опубликованный на его страницах обширный материал по вопросам культурного строительства на Северном Кавказе позволяет исследовать не только цели, средства и формы культурных преобразований у адыгов, но и, что особенно важно, дает возможность выявить многообразие подходов, существовавших в среде национальной интеллигенции в отношении решения наиболее значимых просветительских проблем. Так, материалы журнала отражают острую дискуссию по вопросам создания национальной письменности и выбора ее графической основы, развития мусульманского образования, возможности привлечения «старых» кадров и мусульманского духовенства к культурному строительству в национальных автономиях Северного Кавказа.

Не смотря на то, что в последние годы исследователи стали активно обращаться к материалам отраслевой периодики, содержащийся в ней обширный материал, отражающий политику советской власти в отношении интеллигенции вообще и северокавказской в частности историографической и источниковедческой обработке не подвергался. Не в полном объеме остается изученным обширный материал по вопросам развития культуры и образования на Северном Кавказе.

Совокупность перечисленных документов различается по своей информативной отдаче. В ходе исследования предпринимались попытки ее повышения. В результате путем установления «диалоговых» отношений и усиления логических связей удалось выявить взаимосвязь и взаимодействие от.

1 Диманштейн С. Антирелигиозная работа на Востоке // Революция и культура. — 1929. -№ 9−10. -С.65−69- Мещериков В. Проблема сельской интеллигенции // Там же. — 1928. — № 23−24. — С.35−41- Сегаль А. Интеллигенция в реконструктивный период // Там же. -1929. — № 22. — С.41−44. дельных «составляющих» политики царского правительства и советской власти в сфере просвещения горцев Северного Кавказа, восполнить сведения биографического и событийного характера.

Учитывая тот факт, что часть вопросов в главах диссертационного исследования рассматривается в историографическом плане, представляется возможным в отдельную группу историографических источников выделить многочисленные публикации, авторами которых были представители адыгской интеллигенции. Данная группа источников объемна и разнохарактерна и позволяет проанализировать взгляды и позиции интеллигенции, содержание ее творческой и общественно-политической деятельности.

Исходя из тематической и жанровой направленности публикаций, возможно выделение среди них работе несколько типов. Наибольшим числом представлены публицистические статьи. Среди них четко выделяются два тематических направления: статьи по вопросам социально-политического развития адыгов, в которых нашли отражение проблемы гражданского, соци-ально-экономи-ческого, правового положения адыгов, как проживавших на Северном Кавказе, так и оказавшихся за пределами исторической родины, 1 и статьи, направленные на освещение и решение основных просветительских.

1 Шарданов Б. Забытый народ // Кубань. — Екатеринодар, 1906. -№ 76- Его же. Черкесы. (Забываемый народ) // Кубань. -1906. -№ 117- Хатакокор Д.-Г. Положение черкесов в Турции // Мусульманин. — 1908. — С. ЗЕго же. Турция для турок // Там же. — 1908. — № 2. — С.31- 32- Его же. Мухаджиры // Там же. — 1910. — № 2. -С.44−45- Его же. К положению мухаджиров // Там же. — 1910. — № 15. — С.332−334- Его же. Современная Турция // Там же. — 1910. -№ 17−18. — С.189−190- Ечерух М. Роль мусульманки в последних событиях // Мусульманин. — 1910. -№ 4. -С. 100−107- Его же. Роль кавказских горцев в политической и общественной жизни Турции // Там же. — 1910. — № 6. — С. 113−117- Ахметуко Ю. О национальном чувстве // Там же. — 1910. — № 13. — С.286−288- Его же. Шариат и прогресс // Там же. — 1910. — № 22. — С.326- Его же. О братстве // Там же. — 1910. -С.478—481- Хаджимокр X. Что мы делаем? // Там же. — 1910. — № 1. — С.12−13- Его же. Несколько слов о прожитом годе // Там же. — 1910. — № 2. — С.516−518- П.Кабардей. Духовно-религиозные нужды мусульман Терской и Кубанской областей // Новая Русь. — СПб., 1910. -№ 109- Ахметуко Ю. К. О привлечении черкесов к воинской повинности // Там же. — 1911. — № 4. — С.1−3- Хатакокор Д-Г. Мухаджирский вопрос // Там же. — 1911. -№ 2. — С.64−66- Сиюхов С. Большой юбилей и черкесы // Кубанский казачий листок. -Екатеринодар, 1912. — 25 июля. — № 198- Его же. Далой калым! // Мусльманская газета. — СПб., 1913. — 15 мая. — № 18- Его же. Что дает горцам казна // Кубанский казачий листок. — Екатеринодар, 1913. — 9 ноября. -№ 559- Цей И. Горе интеллигент // Архив АРИГИ. Ф.1. П. 122. Д.9- Его же Автомобиль // Архив АРИГИ. Ф.1. П. 122. Д.6- Его же Что нужно //Архив АРИГИ. Ф.1. П. 122. Д.39- Его же. В сумерках //Архив АРИГИ. Ф.1. П. 124. Д.42- Его же. Ржавчина //Архив АРИГИ. Ф.1. П. 124. Д.41- Сиюхов С. Воскресение из мертвых //Сефербий Сиюхов — адыгский просветитель. — Майкоп, 1991. — С.120- 124- Его же. На новый год //Там же. — С.101−103- Его же. Не меч, а мир // Там же. — С.71−74- Цей И. Пятидесятилетняя административная опека (с Кубани)// Цей И, С. Избранные произведения. -Майкоп, 2000. — С.631−633 и др. задач Данный тип публикаций позволил проанализировать систему взглядов интеллигенции, многообразие ее общественных позиций, а также процессы, происходившие внутри данного социокультурного слоя.

Другой тип публикаций представлен историко-этнографическими.

2 3 очерками и фольклорными материалами. Эти публикации позволили вы.

1 Ахметуко Ю. К. К нашим единоверцам и землякам // Мусульмани. — Париж, 1910. -№ 4. — С.88−100- Его же. О боге, о вере, о религии // Мусульманин. -1910. -№ 7- Его же. О нашем духовенстве // Там же. — 1910. -№ 17−18. — С.222−223- Его же. Мирные мысли // Мусульманин. — 1910. — № 10- Его же. 15 июля 1908 г.-15 июля 1910 г. журнал «Мусульманин»" // Там же. — 1910. — № 17−18. — С.371−372- Его же. О невежестве // Там же. — 1910. -№ 20. -С.430−432- Его же. Мысли вслух// Там же. — 1911. -№ 3. -С.2−3- Его же. Русские мусульмане и прогресс // Там же. — 1911. — № 24. — С.985- Цей И. Обездоленные // Цей И. С. Избранные произведения. — С.638−640-Его же. В сумерках // Там же. — С.640−641- Его же. Что нужно? // Там же. — С.641−643- Его же. О наших муллах // Там же. — С.643−646- Его же. О Коране и наших муллах // Там же. — С.646−648- Его же. О черкесском языке и некоторых его словах// Там же. — С.640−650- КабардейП.(Ко-цев П.) Народное образование в Кабарде // КошевМ.А. Люди события факты истории народов Северного Кавказа. -С. 137−138- Сшохов С. О назревшем вопросе // Кубанские областные ведомости. — Екатерино-дар, 1911. -№ 177- Его же. Всеобщее образование и черкесы // Кубанский казачий листок. — Екатерино-да, 1912. -№ 193- Его же. Народ без языка // Там же. — 1912. — № 199- Его же. На точке неподвижности // Там же. — 1912. -№ 200- Его же. Все о том же // Там же. — 1912. -№ 270- Его же. Сделан сдвиг//Там же. -1913. -№ 22- Его же. Преступное равнодушие // Там же. — 1913. -№ 561- Его же. О русско-инородческой школе // Мусульманиская газета. — СПб., 1914. — № 6- Его же. По поводу вероучительских курсов // Кубанская школа. — 1915. -№ 4- Начальное образование и русские мусульмане // Там же. — 1915. — № 5- Его же. Забытый долг // Там же. — 1915. — № 9- Его же. Причины неуспеха русской школы среди кубанских горцев // Майкопское эхо. — 1915. — №№ 282, 283, 284- Его же. Русские мусульмане и начальное образование // Майкопское эхо. — 1915. — №№ 292,293, 294, 295- Его же. На новый год // Кубанская школа. -1916. — № 1- Дымов А. Г. Воспитание характера (Щэнгьасэ). — Вып. 1,2. — Баксан, 1918; Сшохов С. Просвещение Адыгейской области // Черкесская правда. — Майкоп, 1922. — 18 октября. — № 2- Его же. Положение народного образования в Адыгейской области в 1924 году // Известия ОЛИКО. — Краснодар, 1925. — Вып. IXСиюхов С. Русский язык в русской школе / С. Сиюхов, 3. Троицкая, Е. Урываева. — Ростов н/Д, 1927 и др.

2 Шемгохов А. Очерк быта темиргоевцев // СМОМПК. — Тифлис, 1901. — Вып. ХХ1ХДовлеет-Гирей С. Бже-дугские памятники в местечке Горячий Ключ Кубанской области // Известия ОЛИКО. — Екатерино-дар, 1904. — Вып.4- Хаджимуков Т. Народы Западного Кавказа // Кавказский сборник. — Тифлис, 1910. — T.XXX. — С. 1—50- Довлеет-Гирей С. Жизнь черкесов-переселенцев в Турции // Известия ОЛИКО. — Екате-ринодар, 1912. — Вып.5- Сиюхов С. Этнографические наброски // Кубанский казачий листок. —1913. — № 454- Кудашев Н. Исторические сведения о кабардинском народе. — Киев, 1913; Шарданов Б. Черкесы и их прошлое II Кубанский край. — 1915. — № 122,189,190,191- Цагов Н. Мусульманская история. Баксан, 1336 (1918) (на каб. языке) — Сиюхов С. Черкесы-Адыге // Известия ОЛИКО. — Краснодар, 1922. — Вып. VIIЦей И. Авантюра Келеч — Гирея // Советская Адыгея. — Вып.1 —1925. — С.115—119.Барон И. Октябрьская революция и черкесы Адыгеи // Советский Юг. — Ростов, 1925. — 31 июляСиюхов С. Адыгея (Адыгейская автономная область): Историко-этнографический и культурно-экономический очерк / С. Сиюхов, У. Алиев, Б.Городецкий. — Ростов н/Д, 1927; Хуажев М., Цей Д. Мое и Гошевнай Шовгеновы. Материалы к биографии. -Краснодар, 1927; Ашхамаф Д. Из истории черкесских алфавитов // Революция и горец. — 1929. — № 11—12. — С.47−49- Его же. История черкесских алфавитов // Записки. -Ростов н/Д, 1929. -Т.Н. -С.287—293- Сиюхов С. Коранованные палачи. К 50-летию покорения Западного Кавказа // Сфербий Сиюхов-адыгский просветитель. — С.93—95- Его же. Перед национальной катастрофой. Приезд царя Александра II к абадзехам. //Сефербий Сиюхов — адыгейский просветитель. — С.88—93.

3 Тамбиев П. О нарте Айдемиркане // СМОМПК. — Тифлис, 1886. — Вып.5. — С.113−118- Кашежев Т. Пере-седление Кабарды Тамбиева // Там же. — 1891. — Вып. 12- Его же. Крымцы в Кабарде II Там жеСказание о братьях Ешаноковых // Там жеАхметуко Ю. К. Черкесские рассказы. — М., 1896. — Т.1-Тамбиев П. Ешов Батыныко //СМОМПК. — 1896. — Вып.21- Его же. Отрывок из хаку-чинской песни //Там же. — 1896. — Вып.21- Его же. Адыгские пословицы //Там же. —1899. — Вып.26. — Отд.3- Его же. Силач Куалов // явить роль интеллигенции в постановке и разработке важных вопросов истории и культуры адыгов, определить научное и общественное значение ее творчества.

Кроме того, в работе были использованы извлечения из неопубликованных воспоминаний, принадлежащих представителям адыгской интеллигенции. Они не только обогатили источниковую базу исследования, расширили информацию о формах общественной деятельности интеллигенции, но и позволили ввести в работу как характеристики общественных отношений, так и личностное отношение интеллигенции к оценке своего места и роли в обществе.

Самостоятельный тип исторических источников представляют фотоматериалы, извлеченные из фонда кино-фотодокументов Государственного архива Краснодарского края, а также фонда фотоматериалов Государственного национального музея Республики Адыгея, позволившие получить некоторую информацию об участии конкретных представителей интеллигенции в общественной, благотворительной, просветительской, культурно — образовательной деятельности.

Сформированный корпус источников представляется адекватным исследуемой теме. Их объем и содержание позволяют рассмотреть основные блоки проблем: условия, способствовавшие появлению в общественной жизни адыгов нового социокультурного слояосновные направления общественной деятельности интеллигенциивзгляды интеллигенции на историко-культурные процессы, происходившие в адыгском обществереакция интеллигенции на револю.

Там же. — 1901. — Вып.29. — Отд.4- Кашежев Т. Свадебные обряды кабардинцев // Этнографическое обозрение. — М., 1892. — Кн.15- Его же. Ханцегуаще // Там же. — М., 1902. — № 2- Тамбиев П. Кто сильнее //СМОМПК. — 1903. — Вып.32. — Отд.4- Его же. Охотник Гасан и косарь Гасан // Там же. — 1904. -Вып.34- Его же. Старик и его три дочери // Там же. -1904. -Вып.34. -Отд.4- Ечерух И. За правдою // Мусульманин. — 1910. -№ 3. — С.76−80- Его же. На добычу // Там же. — 1910. -№ 7. -С. 168−170, -№ 8. -С. 184−189, — № 9. — С.203, -№ 10. — С.226−231,-№ 11−12. -С.251−253- Его же. Опоздал (из черкесских преданий) // Там же. — 1911. — № 1. — С.26—36- Его же. Старый дед // Мусульманин. — 1912. — № 2-Тамбиев П. Поиски жены //СМОМПК. — 1915. — Вып.44. — Отд.4- Его же. Адыгские тексты // Там же. — 1915.-Вып.44.-С. 1−14 и др. ционные преобразования и процесс трансформации национальной интеллигенции в постреволюционных условиях.

Методологическую основу диссертационной работы составили современные представления о гносеологических возможностях применения принципов и методов при проведении исторического исследования1.

Основополагающее значение в проведении исследования имело следование принципу научности. Его соблюдение потребовало формирование адекватного корпуса источников по истории адыгской интеллигенции, являвшегося достаточным основанием для осуществления выводов и обобщений, которые позволили выйти на концептуальный уровень осмысления темы исследования.

Так как целью всякого научного исследования является получение истинных, объективных знаний диссертационная работа основывается на стремлении реализовать принцип объективности. Осознавая тот факт, что процесс научного познания является субъективным, осуществляемым посредством «упорядочения» и систематизации действительности на основе субъективных по своей природе категорий, диссертант стремился реализовать принцип объективности за счет привлечения обширной многоплановой источниковой базы и специально организованного исследовательского процесса, предполагающего всесторонний охват исторических фактов, событий и процессов, связанных с формированием и деятельностью адыгской интеллигенции, а также за счет опоры на достигнутый уровень научных знаний в разработке проблем подобного порядка.

Важную роль в исследовании, организующую всю структуру работы, выступил принцип историзма, который позволил объединить все уровни исторического исследования от эмпирических фактов до теоретических конструкций и рассмотреть историю адыгской интеллигенции в генезисе и разви.

1 Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. — M., 1987; Мининков Н. Д. Методология историиРостов н/Д, 2004; Лубский A.B. Альтернативные модели исторического исследования. — M., 2005; Си-дорцов В. Н. Методологические проблемы истории. — Минск, 2006; Шеуджен Э. А. Научная деятельность: организация и методология исследования. — Майкоп, 2006; Медушевская O.M. Теория и методология когнитивной истории. — М., 2008 и др. тии. Он дал возможность исследовать не только условия становления адыгской интеллигенции, но и динамику ее деятельности и изменений в их связи с конкретными историческими условиями.

Большое значение при исследовании таких сложных и многогранных явлений, которым является интеллигенция, приобретает применение системного подхода. Несмотря на то, что адыгская интеллигенция была дифференцирована идейно — политически, социально и культурно диссертант исходил из понимания необходимости рассмотрения адыгской интеллигенции как некой целостной качественной определенности, выявления и раскрытия ее элементов, многообразных «механизмов» формирования и функционирования, сведения их в «единую картину». Системный подход создал возможность не только осуществления комплексного исследования адыгской интеллигенции как некой самодостаточной целостности, но и во взаимосвязи с политическими, социально-экономическими, культурными процессами в регионе и стране.

Для реализации обозначенных диссертантом исследовательских целей и задач большое значение имеет применение ценностного подхода. Он позволил не только выработать определенное отношение, дать оценку исследуемому явлению и связанным с ним процессам, задать «точку зрения», позволяющую определенным ценностным образом «маркировать» историческое событие, используя такие научные категории, как «значение», «роль», «положительный эффект», «негативное значение» и т. д., 1 но и, что представляется не менее важным, выделить его индивидуальные особенности, что, безусловно, связано с разделяемой исследователем системой ценностей.

Исследование многогранной, порой противоречивой истории адыгской интеллигенции, обусловило необходимость придания логической и структурной целостности диссертационной работе обусловило широкое применения проблемно-хронологического метода. С его помощью был изучен исходный уровень разработки темы работы, выявлены ее составляющие и определены направления разработки и структура диссертации.

1 Шеуджен Э. А. Историография. Вопросы теории и методологии. Курс лекций. — Майкоп, 2005. — С. 150.

Изучение истории формирования и деятельности адыгской интеллигенции не представлялось возможным без использования историко-генетического метода. Он позволил установить «генетические связи», обусловленность формирования адыгской интеллигенции, ее качественных и количественных характеристик, содержательного аспекта деятельности на каждом из рассматриваемых этапов существования.

Необходимость последовательного проникновения в историческое прошлое, реконструкции различных этапов в развитии адыгской интеллигенции с целью более глубокого познания сущности исследуемых процессов, раскрытия их причин и содержания определила широкое применение ретроспективного метода. Он дал возможность глубже вникнуть в исследуемые процессы, установить причинно-следственные связи.

Осознание того факта, что интеллигенция представляет собой универсальное явление социокультурной жизни различных народов и государств на определенных стадиях их исторического развития, создало большие возможности для применения историко-сравнительного метода. Учитывая, что интеллигенция у различных народов возникает и функционирует не в статичной, раз и навсегда заданной форме, а вполне определенном, конкретном проявлении, сочетающем в себе многообразие общего и единичного истори-ко-сравнительный метод дал возможность установить специфику формирования и деятельности адыгской интеллигенции в исторических условиях существования общества в конкретном времени.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что она представляет собой первое системное исследование адыгской интеллигенции в хронологических рамках конца XIX — начала 30-х гг. XX вв., предполагающее ее рассмотрение не только как некой целостной качественной определенности со своими «элементами» и способами функционирования, но и во взаимодействии с политическими, социально-экономическими, культурными процессами в стране и регионе.

История адыгской интеллигенции рассмотривается как «связующая» проблем политического, культурного, ментального уровня, что отличает данную работу не только от адыгской, но и северокавказской историографии интеллигенции в целом. Исследование углубляет новыми характеристиками традиционное для отечественной историографии представление о месте и роли интеллигенции в обществе, способствует выявлению нетрадиционных путей и способов ее формирования.

Диссертация является первым обобщающим исследованием по истории адыгской интеллигенции, направленным на преодоление фрагментарности существующих научных представлений. Работа носит комплексный характер, предполагающий анализ широкого круга вопросов: от выяснения природы происхождения адыгской интеллигенции, ее мировоззрения до общественной деятельности. Более того, в ее рамках на основе широкой источниковой базы впервые осуществлено изучение процессов формирования и деятельности интеллигенции на материалах адыгских народов, в силу исторических обстоятельств административно и территориально разъединенных.

Концептуальная новизна исследования заключается в преодолении утвердившейся в отечественной историографии интеллигенции традиции, в соответствии с которой история интеллигенции дореволюционного и советского периодов являлись предметами самостоятельного изучения. Диссертант руководствовался пониманием того, что, несмотря на серьезную трансформацию интеллигенции под влиянием общественно-политических обстоятельств, изменение групповых черт, она продолжала свое существование и развитие. Интеллигенция по-прежнему несла народу просвещение, общественные идеалы. Более того, в условиях неразвитости системы профессионального образования, в особенности в национальных регионах, широко привлекавшаяся к работе «старая» интеллигенция имела определенное влияния на формировавшуюся интеллигенцию советского общества.

При разработке темы исследования ключевое значение имело понимания того, что интеллигенция как социокультурная группа является одновременно объектом и субъектом социальной реальности. В результате в поле исследовательского внимания оказались не только факторы, обусловившие формирование адыгской интеллигенции, ее социальный и профессиональный состав, но и непосредственно деятельность самой интеллигенции в наиболее значимых сферах общественной жизни. Это выводит представленное исследование на качественно новый уровень осмысления проблем.

Диссертант стремился отойти от сложившейся традиции изучения интеллигенции, сконцентрировав исследовательское внимание на движении идей в среде национальной интеллигенции во взаимодействии не с абстрактным историческим окружением, а с теми политическими, культурными, религиозными и социальными контекстами, в которых эти идеи рождались, распространялись, модифицировались и трансформировались.

Практическая значимость работы определяется тем, что ее материалы могут быть использованы при написании обобщающих исследований по истории интеллигенции, включены в монографии по истории и культуре адыгов. Не исключается возможность использования данных диссертации в лекционном курсе по истории России, в разработке специальных курсов и семинаров.

Положения, выносимые на защиту:

— Исследование процесса формирования и деятельности адыгской интеллигенции в сложной исторической ситуации, связанной с интеграцией адыгов в состав Российской империи, а затем Советской России, позволяет создать в историческом познании параметры специальной модели развития интеллигенции, отличной от традиционной.

— Специфика процесса формирования национальной интеллигенции была связана с мощным культурным. влиянием Западной и Восточной цивилизаций, находившихся на протяжении столетий в состоянии конфронтации, что обусловило появление в составе национальной интеллигенции носителей различных типов ценностей (западных и восточных).

— В отличие от европейских государств, где интеллигенция возникла в результате социально-экономического развития и углубления процесса общественного разделения труда, у адыгов определяющую роль в развитии процесса формирования национальной интеллигенции сыграли социально-политические изменения, связанные с включением Северо-Западного Кавказа в состав Российской империи. Создавая реальную угрозу для дальнейшего существования адыгов как этноса, они обусловили усиление эмоционального восприятия этнической принадлежности и выделение интеллигенции как социокультурного слоя, способного сформировать ценностно-ориентированный комплекс представлений, соответствующих новой системе отношений и обеспечивающих самосохранение и развитие адыгов.

— Учитывая существование жесткого культурно-идеологического давления извне и отсутствие соответствующего уровня политического, социального и культурного признания самоценности адыгов, первостепенное значение для интеллигенции приобретало создание таких условий, в которых бы возможно было самосохранение адыгского народа и развитие его национальной жизни. Поэтому основным содержанием общественно-политической деятельности интеллигенции стало осмысление сложных национально-политических проблем.

— Характер и социальное значение общественной деятельности адыгского духовенства, его место в культурно-образовательном процессе дает основание определить его как «духовную интеллигенцию». Данное положение имеет большое теоретическое значение для конкретных исследований по истории адыгской интеллигенции и национальной культуре.

— С мероприятиями советской власти связана утрата интеллигенцией своих национальных корней и ее денационализация. Интернациональное воспитание молодежи, широко тиражируемые представления о культурной отсталости национальных меньшинств и «засилии патриархально-феодальных пережитков», подлежащих решительному искоренению, постепенно формировали у «новой» национальной интеллигенции отторжение национальных основ культуры. Оставаясь национальной по этническому признаку, интеллигенция становилась носителем и проводником ценностей, ориентированных не на сохранение и развитие национально-культурной специфики своего народа, а на интернационализацию его сознания и быта.

— Несмотря на существенное изменение групповых черт «новой» национальной интеллигенции, представляется возможным рассматривать ее как социокультурную группу в собственном смысле утвердившегося понятия. В то же время есть все основания говорить о серьезной трансформации интеллигенции под влиянием изменившихся общественно-политических обстоятельств.

— Исходя из способности осуществления широкой познавательной и духовной деятельности во всех сферах общественной жизни, «новая» национальная интеллигенция продолжала обобщать и делать достоянием своего народа достижения других народов и цивилизаций, несла народу просвещение, общественные идеалы, т. е. формировала ценностно-ориентированную основу его последующей общественной деятельности.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на кафедре Отечественной истории Адыгейского государственного университета, а также опубликованы в двух монографиях, научных статьях и докладах на разного рода научных конференциях. По теме диссертации автором опубликовано 18 работ, общим объемом 41 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы. В основу организации работы положен проблемно-хронологический принцип изложения материала.

Заключение

.

Проведенное в рамках диссертационной работы исследование позволило проанализировать процессы в общественной жизни адыгов в конце XIX-начале 30-х гг. XX вв., связанные с формированием и деятельностью интеллигенции. Историографический анализ позволил установить, что история адыгской интеллигенции только начала свое оформление в самостоятельную исследовательскую тему. Постепенно происходит осмысление исторического прошлого адыгской интеллигенции, начинается формирование проблемного поля ее исследования. Не смотря на то, что история адыгской интеллигенции в хронологических рамках конца XIX — начала 30-х гг. XX в. не являлась предметом специального изучения, ее отдельные составляющие с разной степенью полноты, нашли отражение в целой совокупности работ по широкому кругу проблем истории и культуры адыгов. Pix анализ позволил определить «контуры» проблемы, выделить ее базовые составляющие, выявить недостаточно освоенные исследователями темы, что позволило сосредоточить внимание на вопросах, нуждающихся в более обстоятельном изучении.

Исследование во взаимодействии социальных, политических, экономических и культурных процессов, происходивших на Северо-Западном Кавказе во второй половине XIX в. и связанных как с внутренними импульсами развития адыгского общества, так и взаимодействием с Российской империей, свидетельствует о складывании условий, определивших социокультурные изменения в адыгском обществе, формировании в нем к концу XIX в. новой общественной группы — интеллигенции.

Анализ введенных в научный оборот материалов позволяет утверждать, что наибольшее влияние на данный процесс оказали коренные изменения в социально-политической сфере, связанные с утверждением российского господства в регионе. Отмечая нетрадиционную природу происхождения национальной интеллигенции, обусловленную сложными политическими, этносоциальными процессами, происходившими у адыгов, следует иметь в виду, что на определенном этапе формирования данной социокультурной группы стало проявляться и влияние социально-экономического фактора.

В качестве важного условия формирования интеллигенции, вытекавшего из сущностной стороны понятия интеллигенция, можно рассматривать процесс развития образования. Учитывая характер политического и межкультурного взаимодействия в регионе, в работе выделяются два самостоятельных образовательных «канала»: «российский» и «восточно ориентированный», способствовавшие не только росту образовательного и интеллектуального уровня адыгов, но и культурной трансформации, изменениям в традиционной структуре адыгского общества, выделению слоя образованных людей, непосредственно занятых интеллектуальным трудом. Определение данного слоя как интеллигенция основывается не только на его причастности к интеллектуальному труду, но и на содержании, характере и значении его общественной деятельности.

Рубежным событием в истории адыгской интеллигенции стали революционные преобразования в Российском государстве 1917;1920 гг., которые привели к серьезным изменениям в развитии процесса формирования национальной интеллигенции. Анализ введенных в работу материалов позволил говорить о том, что в целом мероприятия советской власти в отношении адыгской интеллигенции имели противоречивые результаты. Наряду с количественным ростом национальной интеллигенции, усложнением и расширением ее профессионального состава, широким вовлечением в работу органов власти и культурно-просветительских учреждений, происходило существенное снижение уровня интеллектуальной среды, «сужение» функционального поля интеллигенции, переориентации ее общественно-политических и идейных воззрений, утрата духовных традиций и нарушение процесса преемственности между новым и старым поколением национальной интеллигенции.

Происходила денационализация адыгской интеллигенции, утрата своего национального «лица». Оставаясь национальной по формальному признаку, интеллигенция становилась носителем и проводником ценностей, ориентированных не на сохранение и развитие национально-культурной специфики своего народа, а, наоборот, на интернационализацию его сознания и быта.

Несмотря на масштабность изменений, произошедших в составе и качестве национальной интеллигенции, в своей содержательной основе интеллигенция продолжала существование. В данном случае возможно говорить о серьезной трансформации интеллигенции под влиянием изменившихся общественно-политических обстоятельств. Исходя из способности осуществления широкой познавательной и духовной деятельности во всех сферах общественной жизни, новая национальная интеллигенция продолжала обобщать и делать достоянием своего народа достижения других народов и цивилизаций, несла народу просвещение, общественные идеалы, развивала научную и художественную мысль, т. е. формировала ценностно-ориентированную основу его последующей общественной деятельности.

Специфика формирования адыгской интеллигенции определила специфику содержания ее общественной деятельности. Центральное место в ней приобрела задача самосохранения и эволюции адыгов как этноса, повышения гражданского и политического статуса адыгского народа в системе российского государства. Важно отметить, что интеллигенция уже с начала XX в. пыталась не только осмыслить сложные вопросы, связанные с организацией общественной жизни своего народа, но и предпринимала практические шаги по их решению.

Проведенное в рамках диссертационной работы исследование позволяет говорить о том, что революционные события в России дали адыгской интеллигенции мощный импульс для активного осмысления происходивших событий и поиска путей дальнейшего общественно-политического развития своего народа. Основным направлением общественно-политической деятельности адыгской интеллигенции в революционный период, несмотря на все разнообразие политических позиций, стало оформление национального суверенитета своего народа. В новых политических обстоятельствах интеллигенция ощутила не только возможность создания условий для сохранения национальной культурной самобытности своего народа, но и его самоопределения.

Содержание и направленность общественно-политической деятельности адыгской интеллигенции определялись во многом внешними факторами. Не смотря на это, интеллигенция выступила как достаточно независимая политическая сила в смысле выбора политических ориентиров. В сложный период противостояния различных общественно-политических сил она пыталась заручиться поддержкой тех, которые в наибольшей степени, по ее мнению, были способны содействовать оформлению национального суверенитета адыгов. Политическая ситуация в стране диктовала ориентацию на прагматичное поведение. При этом интеллигенция оказывалась гораздо более индифферентной в отношении социально-экономической, классовой политики боровшихся за власть политических сил.

С установлением советской власти особую актуальность для интеллигенции приобретает реализация заявленного большевиками права на национальное самоопределение и адаптации исламских структур к новым реалиям общественной жизни. Однако реализация стоявших перед национальной интеллигенцией политических задач оказалась сложной и нередко приводила к противостоянию во взаимоотношениях с властью. Если для адыгской интеллигенции первостепенное значение имело стремление обеспечить этническое воспроизводство, то политика советской власти в национальном вопросе имела выраженное стремление к унификаторству. Динамика развития политической ситуации в советском государстве вела к ограничению возможности участия интеллигенции в общественно-политической жизни своего народа и в конечном счете к полному вытеснению из общественно-политического пространства.

Анализ введенных в работу материалов позволил сделать вывод о том, что, учитывая характер социокультурной среды, в которой существовала адыгская интеллигенция, ее немногочисленность, одной из основных сфер ее общественной деятельности являлось просветительство. Учитывая исторические условия существования адыгского народа, интеллигенция сосредоточила основные усилия на тех областях, которые в наибольшей степени способствовали поддержанию и развитию этнокультурной идентичности, национального самосознания.

Сферой особого внимания интеллигенция являлось формирование национального образования, которое реализовывалось в двух самостоятельных направлениях: светском и конфессиональном. Несмотря на существование различных форм образования, следует отметить существование общего подхода интеллигенции к образованию как таковому. Оно, по мнению интеллигенции, должно было обеспечить не только просвещение широких народных масс адыгского народа, но и культурное воспроизводство. В направлении решения этих задач интеллигенцией была развернута большая просветительская работа.

С начала XX в. под влиянием прогрессивно настроенного крыла духовной интеллигенции происходят важные содержательные изменения в развитии конфессионального образования. Выдвинув задачу национального возрождения и культурного развития народа, прогрессивное духовенство активно включилось в работу по организации процесса обучения на родном языке, введение в программу духовных учебных заведений светских предметов и внедрения в преподавательскую практику новых прогрессивных методов обучения. Это не только расширяло образовательную базу мусульманского образования, но и направляло его развитие в направлении превращения в национальное, общедоступное и привлекательное. Происходила национализация мусульманского образования не только с точки зрения состава учащихся, но и с точки зрения наполнения содержания образования.

Однако с установлением советской власти происходит утрата духовной интеллигенцией ведущей роли в просвещении адыгского народа. Она была лишена возможности и дальше развивать прогрессивные тенденции, четко обозначившиеся в развитии мусульманского образования. В новых условиях функционирования мусульманских школ для духовной интеллигенции первостепенное значение приобрели не вопросы содержания образования, а его существования. Процесс коренной трансформации национальной школы, начавшийся с установлением советской власти, был завершен к началу 30-х гг. полным вытеснением мусульманских школ из образовательного пространства.

Иные результаты имели усилия интеллигенции по развитию светского образования. Хотя интеллигенция уже с начала XX в. не только пыталась осмыслить проблемы, связанные с развитием светского образования, но и предпринимала практические шаги по их решению, реальные успехи в данной области были достигнуты с установлением советской власти. Анализ введенных в работу материалов позволил установить, что не смотря на расхождение целей в области развития национальной светской школы, адыгская интеллигенция и новая власть продемонстрировали единство в выборе средств их достижения. В результате совместных усилий интеллигенции и власти происходили значимые изменения в светском образовании адыгов, главными из которых были организация обучения в начальной школе на родном языке, массовое приобщение широких народных масс к образованию и осознание его важности.

Однако нежелание властей учитывать национальные особенности в решении культурно-образовательных задач, стремление использовать образовательные заведения в целях унификации населения страны приводили к тому, что изменения в национальном образовании адыгов носили главным образом количественный, а не качественный характер. Само же образование становилось национальным не по содержанию, а по формальным признакам — язык преподавания и состав учащихся.

Важной сферой культурно-просветительской деятельности интеллигенции являлась деятельность по созданию национальной письменности. Понимая, что язык является одним из наиболее значимых проявлений национальной культуры и базовой основой национальной идентификации, интеллигенция вела работу по созданию письменности в рамках движения за свободное развитие национальной культуры. Она была сопряжена с решением целого ряда теоретических и практических вопросов.

Ключевое влияние на развитие национальной письменности адыгов оказала языковая политика большевиков, ставшая важной частью национальной политики советской власти. Казалось бы, частный вопрос о письменности, относящийся главным образом к проблеме просвещения в конкретных исторических обстоятельствах приобрел важное социально-политическое значение. Если для адыгской интеллигенции при их решении первостепенное значение имело стремление обеспечить культурную преемственность, сохранить национально-культурную специфику народа и адекватность в передаче фонетических особенностей родного языка, то для властей возможность в наибольшей степени обеспечить приближение к ней масс трудового населения и решение задач социалистического строительства.

Попытки адыгской интеллигенции поставить под сомнение необходимость отказа от арабской графической основы адыгской письменности и стремление восполнить новую терминологию средствами своего родного языка стали расцениваться как желание к введению развития национального языка в узко националистические рамки и стремление отгородить национальные языки от братского русского языка. В результате в течение небольшого исторического отрезка времени было создано и последовательно функционировало три системы письма, основанные на разных графических основах. Это не могло не препятствовать эффективному решению текущих культурно-просветительских задач, повышению реального уровня образованности адыгов.

Областью особого внимания адыгской интеллигенции являлась разработка истории своего народа. Анализ творческого наследия интеллигенции обнаружил, что важное место в нем занимали вопросы истории и культуры адыгов. Их постановка и разработка главным образом была связана со сложными историческими условиями существования народа и необходимостью решения прагматических задач, а именно: организации исторической памяти народа таким образом, чтобы она в наибольшей степени способствовала укреплению национального самосознания народасохранение социокультурной специфики народа, а также формирование объективных представлений об адыгах.

Хотя проработанные интеллигенцией проблемы еще не представляют целостной концепции исторического развития адыгов, тем не менее в совокупности их взгляды очерчивали весьма значительный круг базовых проблем истории адыгов и в некотором смысле раздвинули границы научных представлений о своем народе. Особое значение имело стремление интеллигенции к осмыслению проблем, находившихся на «стыке» исторической и психологической, исторической и этнографической наук. В своих публикациях они сумели опередить свое время, отчасти отразив современное понимание сложных междисциплинарных проблем. Безусловно, сами по себе их суждения представляют лишь первую ступень теоретического осмысления данных проблем.

Анализ общественной деятельности интеллигенции в конце XIX в. -начале 30-х гг. XX в. обнаружил несоответствие между численностью интеллигенции и общественной значимостью ее деятельности. Несмотря на немногочисленность адыгской интеллигенции, ее деятельность существенным образом влияла на изменение социокультурных стереотипов, способствовала адаптации адыгского народа в новых исторических условиях, формировала у него новые культурные потребности, вела к изменению интеллектуально-образовательного пространства.