Актуальность темы
исследования. Данное диссертационное исследование посвящено королевскому двору и борьбе придворных группировок в период правления Карла I Стюарта.
Вторая четверть XVII в. является одним из наиболее сложных и противоречивых периодов в социально-политической истории Англии, временем, которое во многом определило дальнейшую череду событий, приведших к крушению государственной системы, установившейся в эпоху первых Стюартов. Несмотря на большое количество работ, освещающих различные аспекты политической истории Англии накануне Гражданских войн, данный период продолжает вызывать интерес у исследователей. При этом в общеисторической перспективе Гражданских войн середины столетия каролинский двор долгое время воспринимался в качестве неприоритетной темы специальных исследований, а его история оставалась одним из малоизученных аспектов английской истории. Современная историография в своём стремлении выявить предпосылки последующих социально-политических катаклизмов, с одной стороны, обращалась к изучению противостояния монарха и его ближайшего окружения, стремившихся установить абсолютистский режим, и лидеров оппозиции, представлявших властную вертикаль английской государственности (главным образом, парламент). С другой стороны, для специалистов определенное значение имел религиозный вопрос, связанный с противоборством католиков, криптокатоликов и пуритан.
Королевский двор первой половины XVII в. являлся тем пространством, где вырабатывались политические решения и сталкивались социально-экономические интересы английской знати. Двор становится местом сосредоточения политической элиты королевства, включавшей в себя крупнейших землевладельцев, королевских фаворитов и высшие государственные чины. Восшествие Стюартов на английский престол ознаменовало развитие абсолютистских тенденций. На первый план в системе управления выходит персональный фактор. В условиях сложного государственно-бюрократического механизма важную роль приобретает придворное окружение монарха.
Вопреки распространенному мнению, каролинский двор не был един в своих абсолютистских устремлениях и его отделение от оппозиции не было полностью завершено до самого кануна Гражданских войн. Другой особенностью двора является его тесная связь с внешнеполитическими силами: в связи с достаточно благоприятной внутренней обстановкой приоритетной для Карла I становится именно внешняя политика. Вследствие брака дочери Якова I Елизаветы с Фридрихом Пфальцским и последовавших позднее неудачи проекта «испанского брака» и брака Карла I с французской принцессой Генриеттой-Марией Англия оказывается втянутой в сложную систему дипломатических отношений с рядом континентальных держав, принимавших участие в общеевропейском религиозно-политическом конфликте, Тридцатилетней войне.
Каролинский двор характеризовало наличие двух типов объединений придворных. Как и при поздних Тюдорах, в разные периоды времени в рамках двора Карла I действовали отдельные группировки придворных, которые представляли собой кратковременные, нестабильные объединения придворных, которые создавались для решения сиюминутных и конъюнктурных задач. Более организованной формой придворных объединений являлись фракции, которые характеризовались наличием яркого лидера, стабильного состава и четко очерченных целей, задач, а также ориентацией на долгосрочную перспективу. Оформление фракций путем институционализации придворных группировок происходит в конце 1620-х годов в условиях отсутствия фаворитизма и становится определяющим системным признаком своеобразной биполярной организации королевского двора.
Вследствие вовлечения Англии в события на континенте английские придворные фракции 1630-х годов, в отличие от политических группировок тюдоровского и яковитского-дворов, которые обычно назывались по имени их политических лидеров, оказываются связанными с теми или иными иностранными государствами, интересы которых преследовали возникавшие на этой основе объединения придворных. Профранцузская фракция была представлена королевой Генриеттой-Марией и её сторонниками^ происпанская — целой группой лиц из числа ближайшего окружения короля.1 Данное обстоятельство становится причиной того, что главными участниками придворной борьбы наряду с английскими придворными оказываются дипломатические представители Испании и Франции.
В период единоличного правления Карла I двор, институционально объединявший титулованную знать, королевских фаворитов и высшие государственные чины, становится не только важнейшим элементом государственного управления, но и главным плацдармом многоуровневого противостояния политической элиты — криптокатоликов и пуритан, «кавалеров» и сторонников парламента, галломанов и испанофилов. Разделение на противоборствующие стороны во многом зависело не только от симпатий фракционеров к монархии или парламенту, но и от внешнеполитических устремлений, и от конфессиональных предпочтений: многие из придерживавшихся протестантских или католических взглядов были готовы забыть о религии, когда вставал вопрос о политических или экономических привилегиях. Ives Е. Faction in Tudor England. London, 1979. P. 21- Hammer P. Patronage at court, faction and the earl of Essex // The reign of Elizabeth I: court and culture in the last decade. Cambridge, 1995. P. 67−68.
Объектом данного исследования является королевский двор времени правления Карла I Стюарта, понимаемый как место сосредоточения политической элиты королевства. Предмет исследования ограничен основными аспектами политической борьбы придворной элиты, образовывавшей на протяжении рассматриваемого периода фракции и группировки каролинского двора. Объект и предмет исследования определяют его цель — анализ деятельности придворных фракций и группировок в Англии второй половины 20-х — 30-х годов XVII в. Поскольку определяющим фактором для данного периода правления Карл I становится именно внешняя политика, то акцент в работе сделан на исследовании франко-испанского противостояния в рамках английского двора.
Хронологические рамки работы охватывают 1625−1639 гг. и определяются, с одной стороны, восшествием Карла I Стюарта на престол, а с другой — началом Епископских войн в Шотландии. Именно в означенный период, характеризующийся единоличной формой правления, королевский двор становится главной, а с 1629 г. и единственной властной структурой, ответственной за принятие основных политических решений.
Цель диссертационного исследования достигается через решение следующих задач:
• Выявить основные причины, факторы и динамику формирования придворных фракций и группировок.
• Исследовать состав придворных объединений.
• Выделить основные этапы противостояния придворных фракций и группировок.
• Охарактеризовать основные тенденции политической борьбы, цели и деятельность противоборствующих сторон.
• Показать итоги политической борьбы придворных фракций и группировок к концу единоличного правления Карла I.
Методологической основой исследования являются принцип объективности и метод историзма. В качестве наиболее эффективного для данного исследования был выбран подход взаимодополнительности научных парадигм, согласно которому, отличные друг от друга способы интерпретации одного и того же исторического события при одновременном рассмотрении дают более полную картину прошлого, чем взятые в отдельности. Принципиальной установкой работы выбран взгляд на королевский двор как на целостный организм, в котором все элементы взаимодействуют в сложной системе прямых и обратных связей. В исследовании применялись специально-исторические методы: сравнительно-сопоставительный, проблемно-хронологический, историко-системный, метод ретроспективно-перспективного анализа. Изучение персонального состава придворных фракций и группировок осуществляется посредством просопографического и историко-биографического подходов.
Степень изученности данной, темы в отечественной и зарубежной историографии представляется недостаточной.
Научный интерес к истории английского двора обозначился впервые ещё в конце XIX в., когда приоритетными направлениями исследований стали вопросы государственно-политического развития Англии, — парламентского правления, борьбы представительных органов с абсолютизмом, а также придворной культуры.2 Большинством исследователей данный период английской истории рассматривается с точки зрения противостояния криптокатоликов и пуритан, двора и провинции, абсолютизма и парламентаризма, «кавалеров» и круглоголовых. Гражданская война воспринималась как итог борьбы закрытого и авторитарного по своему характеру двора Карла I, проникнутого симпатией к католицизму, и.
2 Chambers Е. The court // Shakespeare’s England: An account of the life and manners of his age. Oxford, 1962. V. l.P. 79−111. патриотичного, пуританского большинства, стремившегося к принципам о либерального конституционализма.
Подход к изучению двора как государственного института был значительно расширен работами Т. Таута и А. Ньютона, которые поставили себе целью исследовать эволюцию структурных подразделений двора.4 Функции отдельных придворных служб изучали в последующем С. Краймс и У. Ричардсон.5.
Большое значение для развития современной западной историографии имела дискуссия между Д. Элтоном и Д. Старки о сущности административных преобразований первой трети XVI в. и месте королевского двора в судебно-административной системе Англии позднего Средневековья и раннего Нового времени.6 Д. Элтоном был поставлен вопрос об институциональном наполнении понятия «двор» не только административным, но и социальным контекстом. По мнению Д. Элтона, в социальном плане двор представлял собой совокупность всех находящихся при дворе лиц и тех, кто имел право потенциально там находиться. В этом смысле сугубо административные рамки двора значительно расширялись: с этого момента историография как традиционная (Д. Элтон и его сторонники), так и ревизионистская (Д. Старки и его единомышленники) стала активно использовать для характеристики институциональной истории двора менее.
3 Gardiner S. History of England from the accession of James I to the outbreak of Civil war, 1603−1642. London, 1883−1884- Gardiner S. The personal government of Charles I, 1628−1637. London, 1877.
4 Tout T. F. The Chapters in the administrative history of medieval England. Manchester, 1920; Newton A. P. Reforms in the royal household // Tudor studies / Ed. by R.W. Seton-Watson. New-York, 1969.
5 Chrimes S. B. An introduction to the administrative history of medieval England. Oxford, 1952; Richardson W. C. Tudor chamber administration, 1485−1547. New-York, 1952.
6 Elton G. R. The Tudor revolution in government. Cambridge, 1953; Elton G. R. England under Tudors. London, 1958; Elton G. R. Reform and renewal: Thomas Cromwell and the common weal. Cambridge, 1973; Revolution Reassessed: Revisions in the history of Tudor government and administration. / Ed. by C. Coleman and D. Starkey. Oxford, 1986. The English court: from the Wars of the Roses to the Civil War / Ed. by D. Starkey. London, 1987. определенные терминологические разграничения и постепенно склонялась к определению «придворное пространство» .
Дискуссия оказала определенное влияние на окончательное формирование исследовательской позиции историков, которые рассматривали основные противоречия эпохи в связи с противопоставлением «двора» и «страны», короны и парламента. Ревизионисты уделяли большее внимание анализу личных качеств монарха и его окружения, придворным интригам и борьбе политических группировок. Сторонники Д. Старки определяли «двор» как политический центр государства, место борьбы за должности и патронат, развивая тем самым научные идеи, выдвинутые в своё п время X. Тревор-Роупером и П. Загориным.
Значительный вклад в изучение персонального состава каролинского двора внесли историки-функционалисты. В частности, в работах Д. Эйлмера, посвященных королевским слугам, была показана роль, какую придворные играли в принятии соответствующих политических решений. При этом предпринятый Д. Эйлмером анализ ограничивал исследовательское поле ученого придворными низшего и среднего звена, оставляя открытым вопрос об участии в этом процессе представителей титулованной знати.8.
В начале 90-х гг. прошлого столетия под влиянием работ М. Сматса наметился определенный сдвиг в зарубежной историографии, характеризовавшийся стремлением историков преодолеть наследие ревизионизма. М. Сматс пытался доказать, что раннестюартовский двор, являлся уникальным культурным и политическим феноменом раннего Нового времени, требующим большего внимания, чем ему до недавнего.
7 Zagorin P. Court and country. London, 1973; Trevor-Roper H. The gentry, 1540−1640 // Economic history review. Supplement I. V.l. 1953; Peck L. L. Court patronage and corruption in early Stuart England. Boston, 1990.
8 Aylmer G. E. The king’s servants: The civil service of Charles 1, 1625−1642. London, 1974. времени уделяли исследователи.9 Если М. Сматс рассматривает раннестюартовский двор главным образом в качестве культурно-исторического явления, то Р. Аш видит в нем, прежде всего, место собрания английской политической элиты, своеобразный центр, где решались политические вопросы и вопросы патроната. В этом смысле, Р. Аш, дополняя изыскания М. Сматса, предлагает рассматривать двор как многофункциональный институт или специфическое политическое, культурное и социальное явление раннего Нового времени, которое играло роль фактора, интегрировавшего политическую и социальную элиту королевства.10.
Таким образом, сложившаяся на рубеже столетий институциональная трактовка двора значительно раздвигала традиционные рамки этого учреждения и активно способствовала формированию комплексного подхода, в рамках которого различного рода придворные структуры и департаменты объединялись с системой центрального управления раннестюартовской эпохи.
Наряду с исследованиями, посвященными административной истории двора, разрабатывались вопросы, связанные с персоналиями отдельных придворных, а также намечались пути к изучению различного рода придворных образований.
Большое количество трудов уделено изучению личности королевы Генриетты-Марии, являвшейся лидером профранцузски ориентированных.
9 Smuts М. Court culture and the origins of a royalist tradition in early Stuart England. Philadelphia, 1987; Smuts M. Introduction // The Stuarts court and Europe. Essays in politics and political culture / Ed. by M. Smuts. Cambridge, 1996; Smuts M. Art and the material culture of majesty in early Stuart england // The Stuarts court and Europe. Essays in politics and political culture / Ed. by M. Smuts. Cambridge, 1996; Smuts M. Court culture and the origins of a royalist tradition in early Stuart England. Philadelphia, 1987.
10 Princes, patronage and the nobility: the court at the beginning of the Modern age, c. 1450−1650 / Ed. by R. G. Asch and A. M. Birke. Oxford, 1991; Asch R. G. Der Hof Karls I. von England. Politik, Provinz und Patronage 1625−1640. Koln, 1993. придворных. Королева долгое время рассматривалась историками в качестве главы криптокатолического придворного объединения, деятельность которого вызывала раздражение протестантов и во многом способствовала развязыванию Гражданской войны.
Ещё Кларендон не скрывал своей предвзятости к Генриетте-Марии, утверждая, что именно она была виновата в ошибках, допущенных Карлом 1.11 И. Дизраэли, наоборот, настаивал на том, что степень влияния королевы на Карла I обычно преувеличивалась историками, и последовательно доказывал, насколько мало она была способна к занятию политическими делами.12 С. Гардинер рассматривает королеву как защитницу.
13 профранцузской и абсолютистской политики. С. Веджвуд исследует «фешенебельный католицизм» и «придворный экстремизм», вдохновительницей которого являлась Генриетта-Мария.14 В английской историографии, касающейся 1630-х годов, королева выступает как активная, но безответственная фигура, пропапистски настроенная и постоянно побуждающая её слабовольного супруга к игнорированию интересов его подданных.15 В работах последних лет исследователи пытаются создать новую, альтернативную С. Гардинеру, концепцию участия Генриетты-Марии в политической жизни королевства и её влияния на события 1640-х годов.16.
11 Hyde е., Earl of Clarendon. History of the Great Rebellion. 6 vols. Oxford, 1888.
12 D’lsraeli I. Commentary on the life and reign of Charles the First, King of England. Paris, 1851.
13 Gardiner S. History of England from the accession of James I to the outbreak of Civil war. London, 1884−1886. u Wedgwood С. V. The King’s peace, 1637−1641. London, 1955. P. 121, 390.
15 Russell C. The crisis of parliament. London, 1972; Q. Bone, Henrietta Maria, Queen of the cavaliers. Urbana, 1972; E. Hamilton, Henrietta Maria. London, 1976.
16 Plowden A. Henrietta Maria: Charles I’s Indomitable Queen. Stroud, 2001; White M. A. Henrietta Maria and the English Civil wars. Chattanooga, 2006; Britland K. Drama at the courts of Queen Henrietta Maria. Cambridge, 2006; Henrietta Maria: Piety, politics and patronage / Ed. by E. Griffey. Aldershot, 2008.
Интерес историков вызывают персоналии видных придворных деятелей времени правления Карла I.17 Сравнительно хорошо оказываются изучены религиозная обстановка в Англии данного периода и деятельность лиц, ответственных за религиозную политику Карла I, главным образом,.
1 Й архиепископа Лода. Наряду с работами, посвященными отдельным персоналиям или аспектам политической жизни Англии времени правления1 Карла I, в английской историографии немалое место принадлежит обобщающим трудам, авторы которых стремятся дать характеристику английского общества, показать происходившие в нем политические, экономические, социальные, религиозные изменения. Монографии С. В. Веджвуд, JI. Д. Рива, К. Шарпа и других исследователей, написанные на основе синтеза многочисленных локальных и частных исследований, являются примером такого рода работ.19.
17 Hervey М. F. The life, correspondence & collections of Thomas Howard, Earl of Arundel. Cambridge, 1921; Beatty J. Warwick and Hollandthe lives of Robert and Henry Rich. Denver, 1965; Alexander M. Charles l’s Lord Treasurer: Sir Richard Weston, Earl of Portland. Chapel Hill, 1967; Havran M. J. Caroline courtier: the life of Lord Cottington. London, 1973; Sharpe K. The Earl of Arundel, his circle and the opposition to the Duke of Buckingham, 1618−1628 // Faction and parliament: essays on early Stuart history / Ed. by. K. Slmrpe. Oxford, 1978. P. 209−244- Lockyer R. Buckingham: the life and political career of George Villiers, 1592−1628. London, 1981; Wedgwood С. V. Thomas Wentworth, first Earl of Strafford, 1593−1641: A revaluation. London, 2000; The political world of Thomas Wentworth, Earl of Strafford, 1621−1641 / Ed. by J. F. Merritt. Cambridge, 2003; Memegalos F. S. George Goring (16 081 657): Caroline courtier and royalist general. Aldershot, 2007.
18 Leys M. D. Catholics in England 1559−1829: A social history. London, 1961; Havran M. J. The Catholics in Caroline England. Stanford, 1962; Hibbard С. M. Charles I and the Popish plot. Chapel Hill, 1983; Shell A. Catholicism, controversy and the English literary imagination: 1558−1660. Cambridge, 1999; Gardiner S. William Laud. Oxford, 1892- Trevor-Roper H. Archbishop Laud, 1573−1645. London, 1965; Mason T. A. Serving God and Mammon: William Juxon, 1582−1663, Bishop of London, Lord High Treasurer of England. Newark, 1985; Carlton C. Archbishop William Laud. London, 1987; Milton A. William Laud. Oxford, 2004.
19 Wedgwood С. V. The King’s peace, 1637−1641. London, 1955; Reeve L. J. Charles I and the road to personal rule. Cambridge, 1989; Sharpe K. The personal rule of Charles I. New Haven, 1992; Hirst D. M. England in conflict, 1603−1660: Kingdom, community, commonwealth. Oxford, 1999; Lacey A. The cult.
В 80−90-е гг. XX в. в английской историографии появляются работы, посвященные рассмотрению различных политических объединений в Англии. Предметом исследования К. М. Брауна становятся представители шотландского нобилитета, прибывшие в Англию вместе с Яковом I." А. Луми предпринимает изучение ряда политических и религиозных аспектов англо-испанских отношений первой половины XVII в., сделав акцент на исследовании деятельности агентов Филиппа III и Филиппа IV в Англии, их.
Л 1 связи с Мадридом и отношении с английским двором.
Несмотря на интерес к фигуре Генриетты-Марии, недостаточно изучена проблема англо-французских взаимоотношений времени правления Карла I. Единственным исследованием, посвященным деятельности сторонников Франции при английском дворе, являются статьи М. Сматса.22 При рассмотрении деятельности Генриетты-Марии М. Сматс отмечает конфессиональную неоднородность группы её сторонников, а также связь отдельных её членов с лидерами оппозиции, стремившимися добиться созыва парламента.
Однако ряд аспектов истории каролинской Англии не получил достаточного освещения в современной западной историографии. При изучении периода единоличного правления Карла I преимущественное of king Charles the Martyr. Rochester, 2003; Woolrych A. Britain in revolution: 1625−1660. Oxford, 2004; Cust R. Charles I: A political life. London, 2007.
20 Brown К. M. Courtiers and cavaliers: service, anglicisation and loyalty among the royalist nobility // The Scottish national Covenant in its British context / Ed. by. J. Morrill. Edinburgh, 1990. P. 155−192.
21 Loomie A. Toleration and diplomacy: The religious issue in Anglo-Spanish relations, 1603−1605 // Transaction at the American Philosophical Society. 1963. V. 53. Part. 6. P. 54−56- Loomie A. Olivares, the English Catholics and the peace of 1630 // Revue beige de philologie et d’histoire. V. 48. Brussel, 1969. P. 1154−1166- Loomie A. The Spanish Faction at the Court of Charles I, 1630−1638 // Bulletin of the Institute of historical Research. V. 59. London, 1986. P. 37−49- Loomie A. Spain and the Early Stuarts, 1585−1655. Aldershot, 1996.
22 Smuts M. The puritan followers of Henrietta Maria in the 1630s // The English Historical Review, V. 93. Oxford, 1978. P. 26−45- Smuts M. Religion, European politics and Henrietta-Maria's circle, 16 251 641 // Henrietta Maria: Piety, politics and patronage / Ed. by E. Griffey. Aldershot, 2008. P. 13−39. внимание уделяется взаимоотношениям двора монарха и лидеров оппозиции, где королевский двор рассматривается как оплот абсолютизма, единый в своих устремлениях. Тема двора как особого пространства, аккумулировавшего политические симпатии и предпочтения' английской знати, оказывается практически незатронутой исследователями.
Отечественная историография по проблеме английского двора раннего Нового времени имеет гораздо более скромную традицию в сравнении с западной. У отечественных историков сравнительно поздно появляется интерес к данной теме, а специальные исследования, посвященные двору Карла I, до сих пор отсутствуют. Тем не менее, благодаря работам С. Е. Федорова и В. С. Ковина по институциональной истории яковитского двора, исследованиям В. А. Ковалева и А. А. Паламарчук по различным аспектам придворной культуры англичан первой половины XVII столетия в отечественной историографии созданы благоприятные условия, для дальнейших изысканий в этом направлении.23.
Данная диссертация призвана не только восполнить существующий пробел в изучении социально-политической истории каролинского двора, но и представить целостный взгляд на особенности каролинской придворной.
23 Федоров С. Е. «Альтернативный двор» в раннестюартовской Англии: принц Уэльский и его окружение // Проблемы социальной истории и культуры Средневековья и раннего Нового времени / Под ред. Г. Е. Лебедевой. СПб, 1996. Р. 160−179- Федоров С. Е., Кондратьев С. В., Питулько Г. Н. Англия XVII в.: Социопрофессиональные группы и общество. СПб., 1997; Федоров С. Е. Порядок предпочтения титулованных особ и должностных лиц в раннестюартовской Англии: к истории становления // Проблемы социальной истории и культуры Средневековья и раннего Нового времени / Под ред. Г. Е. Лебедевой. СПб, 2001. Р. 250−270- Федоров С. Е. Знать династии при первых Стюартах: «бекингемовская фракция», 1616−1628 // Актуальные проблемы всеобщей истории / Под ред. А. А. Егорова. Вып. 3. Ростов-на-Дону, 2004. Р. 141−179- Федоров С. Е. Раннестюартовская аристократия (1603−1629). СПб., 2005; Ковин В. С. Королевские слуги и яковитский двор в Англии 1603−1625. Автореферат дисс. канд. ист. наук. СПб, 1999; Ковалев В. А. Королевский церемониал ранних Стюартов. Автореферат дисс. канд. ист. наук. СПб, 2006; Паламарчук А. А. Английское общество, государство и право в концепциях лондонских антиквариев конца XVI — начала XVII вв. Автореферат дисс. канд. ист. наук. СПб, 2006. политики. Выбор исследовательской тематики отчасти связан с новыми, тенденциями в отечественной историографии последних лет, прежде всего с возросшим интересом к истории королевского двора и политической элиты Англии позднего Средневековья и раннего Нового времени. Таким образом, данная работа находится в русле как зарубежных, так и отечественных исследований.
Источниковая база исследования. Круг источников по данной теме достаточно широк и разнообразен. Одним из основных источников для написания диссертации послужила венецианская серия, Календарей государственных бумаг (Calendar of State Papers and Manuscripts, relating to English affairs existing in the archives and collection of Venice).24 Серия представляет собой подборку официальных отчетов венецианских дипломатических представителей, хранящихся в венецианском и ряде других итальянских архивов. «Особую ценность для данного исследования представляют отчеты, касавшиеся внутренней и внешней политики Англии, выполненные послами и 1 секретарями посольств Венеции в Лондоне, Мадриде, Париже, прочих столицах европейских государств и адресованные дожу и сенату Венеции. Подробные свидетельства венецианских дипломатов дают возможность составить достаточно четкую картину политических предпочтений английского двора и позволяют проследить изменения в раскладе противоборствующих сил в Англии рассматриваемого периода.
Для реконструкции повседневной деятельности английских должностных, лиц использовался свод документов, включенных во внутреннюю серию Календарей государственных бумаг (Calendar of State Papers, Domestic series, of the reign of Charles I).25 Это различного рода.
24 Calendar of State Papers and Manuscripts, relating to English affairs existing in the archives and collection of Venice, and in other libraries of northern Italy / Ed. by H. F. Brown, A. B. Hinds. 38 vols. London, 1864−1947.
25 Calendar of State Papers, Domestic series, of the reign of Edward VI, Mary, Elizabeth and James I preserved in the State Paper Department of Her Majesty’s Public Record Office / Ed. by MGreen. 12 официальные приказы, отчеты и распоряжения, хронологически упорядоченные и хранящиеся в архиве Канцелярии.
Отдельные аспекты придворной политики освещаются в публикациях документов из частных архивов. К их числу относятся государственные бумаги графа Кларендона (Calendar of the Clarendon State-Papers preserved in the Bodleian library), использованные им для написания «Истории мятежа и Гражданских войн в Англии» и переданные в Бодлейнскую библиотеку его.
OA наследниками." Другим источником такого рода являются письма и документы, принадлежавшие семье Сидни (Letters and Memorials of State from the reign of Queen Mary to that of Charles II)." .
Дополнительным источником при изучении проблем политической борьбы при дворе Карла I послужили группа источников нарративного характера. Мемуарная литература и историко-полемические сочинения содержат ценную информацию о реакции английской аристократии на внутренние события, в королевстве и, в частности, об отношение современников к двору. Мемуары графа Уорвика и собрание свидетельств современников JI. Эикин освещают политические события в Англии времени Карла I, тогда как воспоминания папского посланника Панцани и работы архиепископа Лода дают представление о религиозной обстановке в каролинской Англии.28 vols. London, 1856−1872- Calendar of State Papers, Domestic series, of the reign of Charles I preserved in the State Paper Department of Her Majesty’s Public Record Office / Ed. by J. Bruce. 23 vols. London, 1858−1897.
26 Calendar of the Clarendon State Papers preserved in the Bodleian libraiy / Ed. by O. Ogle, W. H. Bliss, W. D. Macray and F. G. Routledge. 5 vols. Oxford, 1869−1970.
27 Letters and Memorials of State from the reign of Queen Mary to that of Charles II / Ed. by A. Collins. 2 vols. London, 1746.
28 Warwick P. Memoires of the Reign of King Charles I. Edinburgh, 1813- The memoirs of Gregorio Panzani / Ed. by J. Berington. Birmingham, 1793- The works of the most reverend father in God, William Laud / Ed. by W. Scott, J. Bliss. 9 vols. London, 1847−1860- Aikin L. Memoires of the court of king.
Ценной группой источников являются* произведения эпистолярного жанра. Частная корреспонденция, включающая переписку Джона Чемберлена, Томаса Уэнтворта и собрание писем Т. Бирча, содержит многочисленные сведения о деятельности придворных групп, зачастую не уступающие в информативности документальному материалу.29 Привлечение нарративных источников способствует созданию законченной картины, противостояния придворных группировок и даёт возможность проследить связь политических событий с изменением социальной ориентации английских нобилей.
Научная новизна диссертации. Особенности использованного в работе комплекса источников позволили углубить и расширить современное представление о таком малоизвестном аспекте политической и социальной истории Англии кануна Гражданских войн, как история раннестюартовского двора. Впервые в отечественной исторической науке исследуется проблема политических объединений, каролинского двора, причины их возникновения, состав и особенности функционирования, последовательно доказывается связь их активности с внешнеполитическими событиями второй четверти XVII в., влияние, которое оказывало их противостояние на последующую историю страны.
Практическая значимость работы заключается в том, что оно углубляет современное понимание роли каролинского двора и входящих в его состав фракций и группировок в политическом развитии Англии первой половины XVII в., что позволяет скорректировать представление о периоде единоличного правления Карла I Стюарта и дополнить общую картину.
Charles the First. 2 vols. London, 1833- Foedera, conventiones, litterae et cujuscunque acta publica/ Ed. by T. Rymer. 10 vols. London, 1739−1745.
29 Bjrch T. The court and times of Charles I. London, 2001; The Earl of Strafford letters / Ed. by W. Knowler. 2 vols. London, 1739- The letters of John Chamberlain / Ed by N. M. McClure. 2 vols. Philadelphia, 1939; Newsletters from the Caroline court, 1631−1638: Catholicism and the politics of the personal rule / Ed. by M. C. Questier. Cambridge, 2005. национального кризиса кануна Гражданских войн. Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке спецкурсов, лекций и учебных пособий по истории позднего Средневековья и раннего Нового времени, для написания коллективных трудов по политической и социальной истории Англии эпохи Стюартов.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, поделенных на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы. Принцип деления на главы и параграфы — проблемный.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Тщательное изучение королевского двора 1625−1639 гг. позволяет сделать вывод о политической и религиозной неоднородности его состава и о сложности взаимоотношений между фракциями и группировками придворных. В отдельные временные периоды придворная борьба принимала разные формы. Противостояние королевского фаворита и оппозиции сменяется затяжной борьбой крупных придворных фракций, ориентированных на внешние силы, а последние годы единоличного правления Карла I оказываются отмечены религиозным конфликтом и ростом напряжения в отношениях роялистов и сторонников парламента.
Первые годы правления Карла I становятся естественным продолжением последних лет правления Якова I, когда практически вся полнота власти была сосредоточена в руках королевского фаворита герцога Бекингема. Несмотря на крайнюю антипатию к Бекингему всех слоёв населения, у герцога не нашлось достаточно сильного соперника, способного лишить его лидерства при английском дворе. Борьба Эрандела и Бристола против Бекингема, как и прежние противостояния английских аристократов и фаворитов Якова I, носила слабоинтенсивный характер, что было обусловлено как могуществом Бекингема, так и неорганизованностью действий его противников.
После смерти Бекингема новыми советниками короля было осуществлено изменение общего вектора внутренней и внешней политики: произошел отход от активной военной политики, ставшей причиной опустошения казны, и выработана тщательная программа стабилизации внутреннего положения в стране. Вследствие того, что на долгие годы для Карла I приоритетной становится не внутренняя, а внешняя политика, ориентирами придворных фракций оказываются внешнеполитические силыправительства Испании и Франции.
С конца 1620-х годов" начинается постепенное оформление происпанской и профранцузскойпридворных группировок в фракции, представлявшие собой организованные объединения, предназначенные для решения долгосрочных задач. В отличие от придворных группировок предшествующего периода, создававшихся' для решения сиюминутных конкретных задач, фракции характеризовались наличиемфигуры лидера, стабильным составом и долгосрочной, программой" деятельности. Связь с внешнеполитическими силами являлась обязательным «атрибутом для фракций каролинского двора 1630-х годов. Фракции, действовавшие в тесной связи, с иностранными дипломатами, отличались от придворных группировок не только большей организованностью, но и более широким профилем деятельности. Основные цели деятельности фракций оказываются обусловленными стремлением их лидеров, получить возможность влиять на внешнеполитический курс Карла I. Создание фракций становится возможным лишь в условиях внутреннего спокойствия» в. королевстве и отсутствия фигуры всесильного фаворита, каким раньше являлся Бекингеми является^ реализацией стремления английской знати получить возможность участвовать в решении политических вопросов:
Оформление испанской и французской" фракций английского двора* становится главной причиной того, что двор’оказывается разделенным на две части. С одной стороны оказываются королевские министры, преданные политике умиротворения, административных реформ и финансовых нововведений, которые должны были создать эффективную модель платёжеспособного государства, независимого от парламента. С другой стороны баррикад стоит группа аристократов, выступавших за агрессивную внешнюю политику.
Испанская фракция, стремившаяся способствовать развитию англоиспанских отношений, снискала у современников самую дурную-славу из всех английских придворных объединений второй половины 20-х и 30-х годов XVII в.593 Несмотря на явно происпанский характер политики Якова I и значимость фигуры Гондомара для последних лет правления этого короля, испанская фракция двора Карла I не была напрямую связана с группой сторонников Гондомара и являлась, по сути, новообразованием. После смерти Бекингема при дворе выдвигается лорд-казначей Ричард Уэстон. С конца 1620-х годов фракция Уэстона выходит на лидирующие позиции при дворе, определяя внутреннюю и внешнюю политику королевства. Членами фракции являлись люди, так или иначе связанные с Испанией и известные своей симпатией к католицизму.
Основными целями деятельности испанской фракции было сохранение условий, которые должны были обеспечить нейтралитет в европейской политике стабильность, экономическое сотрудничество с Испанией и беспарламентский тип правления. В течение десятилетия — с конца 1620-х годов и до начала Гражданской войны — испанская фракция пользовались полной поддержкой Карла I, и её доминирование при дворе было серьёзно подвержено сомнению лишь на короткий период в начале 1637 г.
Рост влияния фракции был наиболее интенсивным после ратификации Мадридского мирного договора 1630 г., когда увеличение сторонников Испании заметно взволновало в Уайтхолле противников испанских и австрийских Габсбургов, тогда как само заключение мира было обусловлено авторитетом Уэстона, сумевшего убедить Карла I в необходимости данного шага. В течение нескольких лет члены фракции поддерживали Английскую рыболовную компанию, набирали в Ирландии добровольцев для фламандской армии, противостояли стремлению голландских, французских и шведских дипломатов набирать среди англичан волонтёров для своих войск и помогали перевозке испанского серебра во Фландрию. Тем не менее, безрезультатными были все попытки испанской фракции обеспечить.
593 Hibbard С. М. Charles I and the Popish plot. P. 30−37.
заключение
военного союза между Англией и Испанией: переговоры 1532, 1634 и 1637 гг. о возобновлении секретного договора закончились ничем:.
После смерти Уэстона в 1635 г. влияние испанской фракции на Карлха I уменьшается. Однако Коттингтон и Уиндебэнк продолжают сотрудничество с испанской стороной, не теряя надежды на итоговое подписание союзного договора. Когда в мае 1638 г. Оньяте покинул Англию, его отъезд означал неудачу английской и испанской дипломатии достичь соглашения меэкду государствами о военном сотрудничестве. Оливарес отказывался верить, «что разрыв с Голландией не входит в намерения Карла I, и даже в 1637 г. не терял надежды на создание англо-испанского альянса, призывая английского короля не отказываться от преследования своих интересов: «Это ашьянс огромной значимости и выгоды для английского трона, и если сейчас Его величество король Англии не согласится на это, в будущем время обязательно покажет, насколько плохо была понята нынешняя обстановка» .594.
В то же время Мадрид постоянно игнорировал намерения Карла I вернуть Пфальц своему племяннику. Вероятно, именно благодаря этому обстоятельству в 1634 г. испанцам не удалось договориться даже о минимальном военно-морском сотрудничестве сторон. Главная проблема Карла I и главная причина провала длительных переговоров, касающихся возвращения Пфальца, заключалась в неспособности короля предоставить испанцам за восстановление его сестры на троне адекватной платыденьгами или военной помощью. Ограниченность в средствах не позволяла Карлу I сделать что-либо для помощи Пфальцу без обращения к парламенту. Не имея других средств, Карл I до последнего момента рассчитывал на дипломатические методы борьбы, по-видимому, надеясь, что будущий.
594 C.S.P. Ven. V. 24 (1636−1639). P. 422 [Correr to the Doge and Senate, 17 June 1636]. союзник сделает всё нужное Англии (и соответственно Пфальцу) лишь за сам факт подписания союзного договора.595.
Амбициозные военные планы Оливареса также не могли не сказаться на отношении англичан к военному союзу с Испанией. Опасениячленов испанской фракции в Уайтхолле не были услышаны Неколалдеравно как не были использованы, некоторые выгодные для Мадрида* обстоятельствавозникшие благодаря* сложностям, в переговорах Англии и Франции середины, 1630-х годов. Подарки Неколалде своим партнёрам в< Лондоне не были частыми и, вопреки всеобщему уверенностине смогли способствовать изменению ^внешней* политики Карла I. Как результат, в 1636—1639 гг. король, практически расставшийся < с мыслью добиться возвращения* Пфальца, относился" к проектам военного союза с Испанией с таким же безразличием, как и ранее к предложениям.Франции.
Если учесть, что восстановление Пфальца не входило* в намерения испанской’стороны, а значит, и ожидание военной’помощи со стороны Карла I быломаловероятным, главной целью* Мадрида в отношениях с Англией являлось. удержание англичан от участия’в. военных конфликтах Испании с Голландией и Францией. Испанцы умело играли на стремленииКарла. I вернуть земли своей сестры, постоянно подогревая^ интерес английского короля новыми предложениями: и обещаниями. При этом Испании была крайне выгодна и даже необходима помощь Англии в обеспечении транспортировки грузовво Фландрию: На протяжении 1630-х годов гг. Англия оказывала содействие Испании в транспортировке во Фландрию денег и солдат. После ряда инцидентов, имевших место летом-осенью 1636 г., когда были конфискованы несколько испанских грузов, с золотом и серебром для • фламандских гарнизонов, с середины 1637 г. англо-испанские торговые отношения были возобновлены, и Фландрия продолжала регулярно.
595 Taylor I. The life of Queen Henrietta Maria. P. 121. получать поставки из Испании.596 Фактически, именно английское посредничество в вопросах снабжения и торговли, наряду с задачей сохранения Англией нейтралитета в борьбе континентальных держав, становится главной целью испанской дипломатии.
Как показали события 1630-х годов, испанцы действовали по. одному и тому же шаблону, опробованному ими ещё в ходе мирных переговоров 16 291 630-х годов: налаживание отношений с английскими министрами, поддержание интереса Карла I к проблеме Пфальца, и решение сиюминутных проблем с поставками во Фландрию. За десять лет испанцами не было предпринято ничего существенно нового. Поскольку схема работалаочевидно, Оливарес не видел смысла в каких-либо изменениях.
Смелость Испании в отношениях с Англией основывалась не только на аргументе в виде Пфальца, но и на понимании того факта, что Карл I, испытывавший перманентную нехватку средств, не решится, в случае разрыва с Испанией, на участии в военных действиях на стороне её противников. Оньяте-старший демонстрировал очень тонкое понимание ситуации, когда утверждал, что английский король не решится участвовать в войне с неясными перспективами успеха. Недальновидная политика Бекингема, втянувшего во второй половине 1620-х годов Англию в конфликт с Испанией и Францией и чуть не приведшего корону к финансовому и политическому краху, должна была надолго, если не навсегда, отбить у Карла I желание воевать. Вторым фактором, обеспечивавшим стабильность англо-испанских отношений, была очевидная невыгодность для Англии риска торговли с Испанией.
И хотя нельзя отрицать вероятность того, что в итоге Карл I, уставший от бесконечных обещаний Испании, мог склониться к союзу с Францией,' выступление шотландцев и рост внутренних проблем в Англии положили.
596 C.S.P. Yen. V. 24 (1636−1639). P. 273 [Correr to the Doge and Senate, 25 Sept. 1637]. конец всем опасениям Мадрида, окончательно гарантировав неучастие англичан в войне на континенте.
Однако, при всём сказанном выше было бы неправильно расценивать итоги десятилетнего англо-испанского сотрудничества как сугубо отрицательные дляЛондона. Если оставить в стороне оставшийся нерешённым вопрос о возвращении Пфальца, можно утверждать, что для Англии сотрудничество с Испанией было не менее выгодным, чем для самой Испании. Уэстон прекрасно понимал, что в условиях единоличного правления короля, когда отсутствовала возможность получения субсидий от парламента, торговля с Испанией, наряду с другими экономическими мерами, предпринимавшимися лордом-казначеем, и сохранение нейтралитета во франко-испанских противоречиях давали возможность короне сохранять финансовую стабильность, а значит, и политическую независимость: Испанское серебро было необходимо Карлу I не меньше, чем Мадридуанглийские конвои. Нельзя отрицать личной заинтересованности членов испанской фракции в сотрудничестве с Мадридом (для современников не было секретом, что испанские агенты не скупились на подарки для своих английских коллег). Тем не менее, курс политики Уэстона и его коллег был обусловлен в первую очередь стремлением поддержания стабильного состояния государства. Времятотального доминирования испанской фракции при английском дворе, пришедшееся на 1628−1635 гг., стало, без сомнения, наиболее благополучным периодом правления Карла I.597.
Хотя французская фракция Генриетты-Марии, в отличие от фракции Уэстона, не пользовалась благосклонностью Карла I и не оказала решительного влияния на внутреннюю и внешнюю политику королевства, её деятельность представляет собой неотъемлемую и достаточно важную часть истории Англии 1630-х годов. Став главной силой, противостоявшей происпански настроенным.
597 Trevor-Roper Н. Archbishop Laud. P. 298. придворным, королева и её сподвижники долгие годы стремились изменить политические симпатии Карла I и добиться сближения с Францией.
В' состав фракции Генриетты-Марии вошла группа молодых придворных, тесно связанных родственными узами, также связью с Бекингемом и участием в переговорах по заключению брака Генриетты-Марии и Карла I. Однако, несмотря на влиятельность Гериетты-Марии, все попытки французской фракции одержать верх над сторонниками Испании были безуспешны.
Отсутствие успеха французской^ фракции было обусловлено несколькими причинами. Во-первых, большим минусом французской фракции являлась неровность, её отношений с французским правительством. В то времякак Уэстон, Коттингтон и Уиндебэнк постоянно координировали свои действия с Оливаресом и его агентами в Англии, отношения фракции королевы с Ришелье варьировались от холодно-нейтральных до откровенно враждебных. Шатонефсоздавший фракцию королевы* и способствовавший, началу её политической деятельности, как стало ясно позднее, больше заботилсяне об отстаивании интересов Франции в Лондонеа> о. подготовке союзника в борьбе против* Ришелье. Сменивший' маркиза де Фонтенуа-Марейоказалсяв натянутых отношения! с Генриеттой-Марией, поскольку являлся, ставленником, кардинала. Естественно, что отсутствие единства устремлений в среде сторонников, Франции мешало их попыткам успешно противостоять испанской фракции.
Хотя после смерти Уэстона королева и могла надеяться на рост своего влияния при дворе, Карл I не спешил что-либо менять. Деятельность-Уэстона продолжали Коттингтон и Уиндебэнк, а новым доверенным лицом стал архиепископ Лод, тогда как Генриетта-Мария продолжала оставаться на вторых ролях. Тем не менее, второй этап деятельности Генриетты-Марии и её сторонников был несколько успешнее первого. После преодоления противоречий между королевой и Ришелье французской фракции удалось на некоторое время вырваться на лидирующие позиции при английском дворе. Происходит некоторое сближение Генриетты-Марии с архиепископом Лодом, также выступавшим за разрыв с Испанией. Шедшие в течение года переговоры Карла I с Францией оставляли надежду на смену политического курса королевства и сближение с Францией. Однако нежелание Карла I ввязываться в дорогостоящие военные операции и лишиться возможности продолжения выгодной торговли с Испанией, а также неожиданная неуступчивость Ришелье в вопросе субсидий положила конец надеждам французской фракции.
Во-вторых, действия Генриетты-Марии в качестве лидера фракции, несомненно, уступали по эффективности действиям Уэстона. Молодая женщина, оказавшаяся в чужой стране, Генриетта-Мария была недостаточно готова к решению политических вопросов. Если авторитет Уэстона был следствием его грамотной деятельности в качестве королевского министра, то высокое положение Генриетты-Марии было обусловлено её статусом королевы и близостью к Карлу I. В течение всего периода существования французской фракции королева не всегда демонстрировала самостоятельность и порой была подвержена влиянию со стороны различных лиц, таких как Шатонеф, Холланд или Конн.
Кроме того, в отличие от испанской фракции, объединенной католическими симпатиями и связью с Испанией, состав фракции королевы был несколько менее однороден. Холланд и Нортумберленд были тесно связаны с оппозицией королю в лице Уорвика, Бедфорда и Эссекса. Поддержка ими Генриетты-Марии была обусловлена не только одним стремлением добиться заключения союза с Францией и разрыва с Испанией, для чего требовалось сместить всесильного лорда-казначея. Для Холланда достижение этих целей был неразрывно связано с борьбой за восстановление парламента, что, в свою очередь, не отвечало интересам королевы. Фракция королевы в лице Холланда и Нортумберленда не только поддерживала тесные связи с лидерами оппозиции: в отдельные моменты сподвижники Генриетты-Марии действовали в том же направлении, что и лица, ставшие впоследствии лидерами Долгого Парламента.
Тем не менее, фракция Генриетты-Марии сохраняла своё единство до конца 1630-х годов, когда расхождение в интересах приводит к изменению её состава. После отъезда Сенетера на первые роли в окружении королевы выходят папский посланник Конн, Монтагю и Джермин. С 1638 г. при дворе начинается постепенное перераспределение сил. Перед лицом внешней угрозы происходит сближение роялистов, положившее конец борьбе фракций. На передний план выходит решение шотландского вопроса и проблема противостояния короля со сторонниками парламента, положившие конец периоду единоличного правления Карла I. В условиях роста политической и религиозной напряженности в королевстве фракция королевы постепенно меняет свой состав, избавляясь от сторонников парламента: Генриетта-Мария отделяется' от Холланда и Нортумберленда и меняет своё отношение к Уэнтворту.
После начала Гражданских войн сторонники Генриетты-Марии оказались разделёнными между лагерем короляи парламентариями. Монтагю, Джермин и Перси оставались роялистами на протяжении всех 1640-х годов. Холланд переходил из лагеря парламента в лагерь короля и обратно, а Нортумберленд оказался среди врагов короля. Ещё в начале 1640-х годах Холланд и Нортумберленд не могли в полной мере осознать тщетность всех попыток объединить корону и парламент путём придворных интриг.
Хотя к концу 1630-х годов французской фракции не удалось добиться от Карла I заключения союза, Генриетта-Мария и Ришелье могли быть довольны уже тем обстоятельством, что в условия полного доминирования при английском дворе сторонников Испании военно-политического сближения Англии с Испанией так и не произошло. ¦
Следует отметить, что история фракции королевы может существенно повлиять на общепринятую в историографии интерпретацию событий, приведших к началу Гражданской войны. Во-первых, становится ясно, что о радикальной проабсолютистской фракции Генриетты-Марии, фигурирующей во многих дискуссиях о правлении Карла I, можно говорить лишь начиная с 1638—1639 гг. Представление о королеве и её сторонниках как о яркой прокатолической и проабсолютистской группе является верным только для короткого периода времени, примерно совпадающего хронологически с кризисом, вызванным восстанием шотландцев. Что касается 1629−1637 годов, здесь оценка деятельности фракции королевы диаметрально противоположна действительности: в течение этих лет королева и её сторонники боролись с создателями беспарламентского типа государственного управления в лице Уэстона и его сторонников.
История политической деятельности Генриетты-Марии также позволяет посмотреть с новой точки зрения на отход от двора некоторых видных аристократов. Переход на сторону врагов короля или периодическая помощь, оказываемая им Холландом и Нортумберлендом оказываются не только следствием их несогласия с действиями короля. В не меньшей степени эти «отступники» являлись покинутыми экс-фаворитами королевы, нежели недовольными слугами короля. Более того, их попытки сотрудничества с парламентом были прямым продолжением политической стратегии, которой они придерживались в течение 1630-х годов. Вышеназванные лица оставили двор лишь после того, как Генриетта-Мария лишила их своей благосклонности, повернувшись в сторону Монтагю и Уэнтворта и разрушив их надежды на то, что их политика переговоров и компромиссов будет иметь успех.
В отличие от противостояния испанской и французской фракций 1630-х годов, борьба Бекингема и группы его противников носила менее глобальный характер. Хотя противостояние группы английских придворных и королевского фаворита были связаны с испанским вопросом, историю антибекингемовской группировки следует отделять от истории сложившейся позднее испанской фракции. Главной причиной такого подхода оказывается различие в преследуемых целях. Несмотря на то, что разногласияБекингема с его противниками были вызваны разницей в отношении к испанскому браку, главной целью последних оказывается не только и не столько судьба брака, сколько собственно фигура Бекингема. При этом не прослеживается никакой связи членов антибекингемовской группировки с испанским двором, что позже становится отличительной чертой испанской-фракции. Во-вторых, различными оказываются состав антибекингемовской группировки и испанской фракции: фактически, и там, и там присутствует лишь Эрандел. Уэстон,. уже с начала 1620-х годов фигурировавший в числе сторонников Испании, в 1623—1628 гг. оставался в стороне от противостояния Бекингема и его противников;
Причиной создания антибекингемовской группировки становится недовольстводеятельностью фаворита: Если в последние годы правления' Якова I Бекингем должен был испытывать определенные опасения по поводу своей придворной карьеры, то к: началу правления Карла I позиции?
Бекингема представлялись практически незыблемыми. При помощи Карла I Бекингем сумел лишить Тайный совет прежнего значения, и единственной помехой для герцога оставалсяшарламент. В парламенте Бекингем стремился привлечь на. свою сторону палату лордов, для чего он активно поддерживал продажу королем титулов и увеличение числа пэров;
Эрандел являлся представителем старой1 аристократии, выступавшейза сохранение прежних ценностей — прежде всего, власть старой аристократии. Для людей этого круга Бекингем являлся очередным временщиком, вознесенным вверх волей: короля в обход людей, привилегии которых были основаны на традиции, а не на служёнии. Эрандел очень скрупулезно подходил к вопросам наследования и передачи титулов и несколько раз призывал Карла Г прекратить раздачу и продажу титулов. Известночто он сам отказывался принять любой другой герцогский титул, кроме титула герцога Норфолка, который принадлежал его предкам. В качестве графамаршала Эрандел тщательным образом изучал заявки-на получение титулов. В частности, в 1625—1626 гг. в споре Роберта Берти, сторонника Бекингема, с Робертом де Вером за право наследования, графства. Оксфорд, Эрандел поддерживал последнего как законного сына-предыдущего графа Оксфорда,.
ГЛО.
Генри де Вера. Вборьбе с Бекингемом" Эрандел стремился не столько к удовлетворению личных амбиций, сколько к восстановлению прежней, тюдоровской системы управления королевством, когда король действовал в тесной связих Тайным советом и парламентом.
Причины, вражды Бекингема с остальными представителями антибекингемовской группировки, среди которых выделялся Бристол, были обусловлены конкретным обстоятельством* - самовольным решением Бекингема совершить поездку в Мадрид и изменением его отношения" к испанскому браку после возвращения изгИспании осенью 1623 г.
•Благодаря поддержке Карла I Бекингем сумел достаточно легко нейтрализовать своих врагов. В «1624 г. Миддлсексу пришлось оставить все государственные посты, в 16 251 г. Миддлсекс, Бристол, Саффолк и Балтимор были исключены из Тайного1 совета. В- 1626 г. Эрандел попал в5немилость короля из-за брака, егосына, барона Мальтраверса, с дочерью герцога Леннокса: Бристол был обвиненв изменеи. на несколько лет оказался выведенным из игры. Тем не менее, обвинениявыдвинутые Бристолом против Бекингема на сессии парламента 1626 г., усилили недовольство внешнеполитическими неудачами герцога и сыграли немаловажную роль в окончательной дискредитации его личности.
Вопреки тому, что логика событий требовала объединения" врагов Бекингема, этого не произошло: Большую1 часть времени два. главных противника Бекингема, Эрандел и Бристол, оказываются? связанными друг с другом лишь членством в Тайном совете, на заседаниях которогоони оба, наряду с другими членами Совета — Пемброком, Саффолком, Миддлсексом и.
598 The letters of John Chamberlain. V. 1. P. 412.
Балтимором, — выступали против Бекингема. Отсутствие тесной связи между Эранделом иБристолом было обусловленоне только тем, что их противостояние с Бекингемом оказалось вызванным различными мотивами. Главную причину того, что сближения Эрандела и Бристола не произошло, следует искать * в их происхождении и в тех противоречиях, которые существовали между представителямидинастической, и до династической-знати. Для Эрандела, представителям старой тюдоровскойзнати, стремившегося добиться свержения, королевского* фаворитаБристол, как. и поддерживавшие его Уильяме, Балтимор и Миддлсекс, должны были выглядеть такими жевыскочками, как и сам Бекингем, получивший, дворянский, титул не по праву наследования, а благодаря службе и оказавшийся, при дворе лишь благодаряр милости короля. Если Эрандел был представителем-старой* знати, для, которого^ все обретенные им титулы’и должности были лишь «справедливым возмещением всего-того, что по праву должно было принадлежать, его семье, то Бристол, Уильяме, Балтимор» и Миддлсекс были В) первую-очередь или ставленниками. Бекингема1 или его прежними сторонниками, возвысившимися в той или иной степени благодаря"' помощигерцога. Другой представитель старойзнати, Пемброк, оказался одним из наиболее умеренных противников Бекингема, причиной-чего была тесная связь брата Пемброка, графа Монтгомери, с семьей Бекингема.
Фактическое объединение усилий противников Бекингема происходит лишь на сессиях парламентов 1626 и 1628 гг., когда против королевского фаворита выступают также и лидеры-, палаты общин — Джон Элиот, Джон Селден и сэр Роберт Коттон. Эрандел, против своего желания, становится? символом оппозиции Бекингему и борьбы членов парламента за свои права и привилегии. Когда Эрандел после роспуска парламента был отлученот двора, ряды противников Бекингема выросли в несколько раз.599 Эрандел не обладал задатками лидера и не был склонен отстаивать интересы людей,.
599 C.S.P. Yen. V. 19 (1625−1626). P. 512 [Contarini to the Doge and Senate, 21 Aug. 1626]. поддерживавших его. Сторонники Эрандела не составляли однородной массы: это были люди различных политических и религиозных взглядов и разного происхождения, но всех их объединяло одно^ обстоятельствостремление свергнуть Бекингема.600.
Бекингем, несмотря на' предварительную победу над своими противниками в 1626 г., не сумел закрепить успех. Необдуманные действия, горячность в принятии решений, убежденность в своей исключительности и нежелание принимать" в расчет мнения других людей? привели Бекингема к противостоянию не только с Тайным советом? и парламентом, но также с испанцами, французами и их сторонниками. Смерть Бекингема от руки пуританского фанатика Фелтонаположила конец истории антибекингемовской* группировки. Большинство"участников борьбы-против Бекингема (Пемброк, Миддлсекс, Бристол, Балтимор, Уильяме) отходят от участия в придворной политике. Лишь Эрандел продолжает играть активную роль при дворе, оказавшись, позднее в, числе умеренных сторонников фракции лорда-казначея.Уэстона.
Другим примером низкоуровневого придворного противостояния" периода единоличного правления Карла Р является борьба религиозных группировок. Религиозная, ситуация в Англии рассматриваемого периода отличалась крайней запутанностью. Отношения между представителями всех трех конфессий — англиканства, католичества и пуританства — меняются с изменением политических обстоятельств. Применимо к первой половине 1630-х годов можно говорить о религиозной стабильности в" королевствекоторая характеризовалась достаточно мирным сосуществованием всех трех конфессий при условном доминировании англиканства. В середине- 1630-х годов' приезд Панцани усиливает недовольство пуритан и англикан католиками, а реформы Лода вызывают у пуритан страх возможного сближения" англиканской и католической церквей. С другой стороны,.
600 Sharpe К. The Earl of Arundel. P. 234. католики негативно относились как к пуританам, так и к Лоду, и боялись их сближения.
При английском дворе оказываются представлены все три конфессии. На протяжении всего рассматриваемого периода англиканская церковь оказывается^ поддерживаемой Карлом I и Лодом, католицизм — испанской фракцией Уэстона, а также Генриеттой-Марией и частью её сторонников. С пуританством оказываются связаны члены фракции Генриетты-Марии, состоявшие в тесных отношениях с лидерами оппозиции.
Генриетта-Мария, претендовавшая на роль неформального лидера английских католиков, не смогла найти общий язык с «испанскими» католиками, поставив политические интересы выше религиозных. При этом нельзя недооценивать влияние королевы на отношение Карла I к католикам, положение которых на протяжении 1630-х годов оставалось нелегким и лишенным каких-либо юридических гарантийно, тем не менее, достаточно стабильным.
Испанская фракция, несмотря >на то, что её члены были тесно связаны с католицизмом, практически не преследовала религиозных целей, сосредоточившись на политико-экономическом сотрудничестве с Испанией. Хотя Уэстон, Коттингтон и Уиндебэнк постоянно подозревались в симпатиях к католицизму и назывались современниками «католиками» и «полукатоликами», ни один из них никогда не демонстрировал стремлением добиться каких-либо уступок для римской церкви.
Фракция Генриетты-Марии до конца 1630-х годов представляла собой неоднородную в религиозном плане группу. Начиная с 1638 г. в результате действий папского посланника Конна при английском дворе оформляется1 католическая группировка, ядро которой' составили Генриетта-Мария, перешедшие в католицизм Монтагю и Джермин и сам Конн. С этого же времени учащаются случаи прозелитизма при дворе. В* течение некоторого времени французская фракция и католическая группировка существуют параллельно, являя собой разные уровни переплетения дворцовых интересов. К 1640 г. фракцияГенриетты-Марииприобретает ярко выраженную католическая сущность: протестанты Холланд и Нортумберленд оказываются вынуждены покинуть ряды сторонников" королевы, а католическая группировка фактически сливается с французской фракцией в одно целое.
Другим примером переплетения религиозных и политических интересов становится" группировка Лода. Лод, известный своими антииспанскими взглядами, также вовсе не стремился* поддерживать Францию и. вообще какую-либо сторону, поскольку его политические взгляды, были подчинены религиозным установкам. Но приэтом Лод, как и члены испанской' фракции, являлся бескомпромиссным сторонником единоличного правления> короля. Именно* этим обстоятельством были обусловлены те отношения, которые Лод и его протеже Джаксон на протяжении 1630-х годов поддерживали с отдельными’сторонниками союза с Испанией.601.
С церковношдеятельностью^Лода оказывается’связан рост религиозного-волнениям конца 1630-х годов. Вопреки отождествлениюпуританами «высокой» церкви Лода с католицизмом истремление католиков добиться воссоединения с англиканами, Лод никогда не стремился вернуть Англию в лоно католической церкви. Хотя, Карл I и рассматривал католицизм как, орудие в борьбе против пуританства, католики и англикане не сформировали единого фронта. Несмотря на генетическую связь с английским пуританизмом и обрядово-догматическую близость, к католицизму, англиканская церковь оставалась врагом и той, и другой конфессии. Преследования католиков привели к тому, что даже с началом периода внутриполитической нестабильности в королевстве в конце 1630-х годов английские католики не спешили встать под знамена короля.
Религиозные противоречия стали в итоге одной из главных причин начала Гражданской войны. Нет сомнений, что главным виновником.
601 The works of William Laud. V. 7. P. 102. конфликта стал именно Лод, неуступчивость которого в решении конфессиональных вопросах восстановила против Карла I и его двора шотландских и английских протестантов. Лод, несмотря на искреннее стремление установить в королевстве единую церковь и сохранить при этом мир, недооценил приверженность народа к старой религии. На фоне противостояния королевского двора и оппозиции происходит сближение роялистов из числа католиков и англикан. Начало волнений в Шотландии и последующие события в Англии привели к окончанию придворных распрей и положили конец мирному периоду правления Карла I.
Королевский двор в условиях беспарламентского правления Карла I предстаёт в качестве сложной, неоднородной структуры. В рассматриваемый период двор становится не только важнейшим элементом государственного управления, но и политическим пространством, местом деятельности различных политических и религиозных объединений, противостояние которые усложнялось частичным несовпадением интересов англикан, католиков, роялистов и сторонников Испании, с одной стороны, пуритан, сторонников парламента и Франции — с другой. В отдельные периоды религиозные и политические проблемы оказываются разными уровнями придворной борьбы. Пример группы сторонников Генриетты-Марии позволяет создать представление о разноуровневом переплетении интересов фракций и группировок, подтверждая уже известный тезис о возможности преобразования одной формы придворных объединений в другую.
Изучение придворной политики должно учитывать общие политические, религиозные и социально-экономические тенденции развития эпохи, сочетаться с рассмотрением особенностей придворной культуры. В настоящее время существует необходимость рассматривать двор в широком историческом, институциональном, и культурном контексте. Необходимо объединить административный, политический и культурный подходы к изучению двора. В этом видятся дальнейшие перспективы исследования темы каролинского двора.
