Тема исследования «История Ламаистской церкви в Монголии в конце ХУ1-начале XX вв.» имеет, на наш взгляд, не только большое научное, но и актуальное политическое значение, особенно в свете искажения современными маоистами политики маньчжурской династии, проводившейся в ХУП-начале XX вв. в отношении Монголии, в частности — ламаистской церкви, превратив последнюю в удобное орудие завоевания, а затем господства над монгольскими княжествами.
В Монголии буддизм был известен уже при хуннах, сяньби, жужа-нях и киданях. Позже, в ХШ в. буддизм становится государственной религией в период Монгольской феодальной империи. Однако в те времена он не получил широкого распространения среди монгольского населения. Только с конца ХУ1 — начала ХУЛ вв. буддизм в его ламаистской форме получает не только широкое распространение, но и становится господствующей религией в Монголии.
В условиях средневековой Монголии принятие ламаизма имело определенное положительное значение. Вместе с распространением ламаистской религии в Монголии проникла древняя индо-тибетская культура /светская, историческая литература, трактаты по литературе, философии, астрологии, математике, архитектуре, живописи, медицине и т. д./. С распространением ламаизма было связано появление лунного календаря и дальнейшее развитие летописания. Сооружение храмов стимулировало развитие технических строительных знаний, а храмовая архитектура воплощала эстетические представления людей средневековья, их художественные вкусы. Потребности в предметах культа способствовали развитию ремесел. Многие из них достигли высокого художественного совершенства,.
Вместе с тем, следует особо подчеркнуть, что в истории монгольской культуры ламаистская церковь играла противоречивую роль. С одной стороны, она в известной степени способствовала культурному развитию, с другой, особенно в последний период, во второй половине XIX — начале XX вв., всячески преследовала передовую мысль и стремилась всю духовную жизнь общества подчинить идеологии, поставленной на службу господствующего класса.
В целом многовековое господство ламаизма в Монголии сыграло отрицательную роль 'в истории монгольского народа и нанесло значительный ущерб развитию производительных сил страны.
Ламаистская церковь препятствовала развитию сельского хозяйства, добычи полезных ископаемых. В старой Монголии были неразвиты медицина, ветеринария и другие науки, часто вспыхивали эпидемии и эпизоотии, наносившие огромный ущерб хозяйству и населению.
В конце XIX — начале XX вв. свыше 1/5 всего населения и 1/3 взрослого мужского населения составляли ламы /сто с лишним тысяч/, которые почти не участвовали в общественно-полезном труде. Большинство из них соблюдало обет безбрачия, поэтому в 20-х годах нашего века около 85 тысяч женщин остались незамужними", что отрицательно сказалось на росте населения.
Таким образом, ламаизм способствовал общеэкономическому и культурному отставанию Монголии. Вместе с тем следует отметить, что ламаизм был не единственным фактором отставания Монголии.
Историю распространения и безраздельного господства ламаизма в дореволюционной Монголии можно разделить на три основных периода:
I/ МАХН-ын ТХ-ны дэргэдэх НТИ-ийн НТА /Архив Института истории партии при ЦК МНРП/. Ф. I, ОИ. 23, ед.хр.26.
I/ Ламаизм в период распространения и превращения в массовую религию всего монгольского населения /конец ХУТ-ХУП вв./;
2/ Ламаистская церковь в эпоху маньчжурского господства /1691−1911/;
3/ Ламаистская церковь в период феодально-теократической монархии /1911;1919/.
Каждый из этих периодов имеет свои особенности.
Теоретической и методологической основой диссертации послужили труды классиков марксизма-ленинизма по вопросам социально-экономических причин возникновения религиозных воззрений, о классовой сущности мировой религии, о ее роли в развитии общества и культурной жизни народов и т. д.
Представленное исследование опирается на широкую базу первоисточников — опубликованных и неопубликованных, дающих сведения по истории распространения ламаизма, политике маньчжуров и монгольских феодалов в отношении ламаистской церкви, по экономике монастырей, видам ренты и другим вопросам, связанным с ламаистской церковью.
Значительное количество документальных материалов из Центрального государственного исторического архива МНР /ЦША МНР/ и архива Министерства государственной безопасности МНР /АМГЕО МНР/ вводятся в научный оборот впервые.
На монгольском языке имеется довольно много источников по истории распространения и утверждения ламаизма в стране. К таким памятникам прежде всего относятся летописи ХУЛ в.: «Алтан тобчи» Лубсан-Данзана, написанная около I655−1660 гг.^- «Эрдэнийн тобчи» .
I/ Лубсан Данзан. Алтан Тобчи /" Золотое сказание" /. Перевод.
— 7.
I/ ?/.
Саган-Сэцэна 7, «Болор толи» Камбал^доржа'', «Эрдэнийн эрихэ» .
Галдана3/, а также «Биография Далай Манзушири Нэйж тонна4/, «Кизс монгольского, комментарии и примечания Н. П. Шастиной. — Памятники письменности Востока. М., 1973. Уникальная рукопись этой летописи хранится в ГИБ МНР. Впервые Ллтан Тобчи была опубликована в 1937 г. в Улан-Баторе: Erten-u qad-un undtisiilegsen torli yoson-u Jfokiyal-i tobcilan quriy-aysan Altan Tobci kemegu orosibai. Degedu debter, douratu debter. Ulaan-baatar. 1937.
1/ Впервые труд Саган-Сэцэна был переведен на немецкий язык и опубликован в 1829 г. И. Я. Шшд, К) М?Г1>эе" Ьзеп. Geschichte der Ost-Mongolen und ihres Purstenhauses, verfasst von Ssanang Ssetsen Chungtaidschi der Ordus, aus dem Mongolischen ubersetzt. von I.J. Schmidt. SPb. — Leipzig, 1829.
В 1958 г. летопись была издана в МНР по списку, хранящемуся в ГПБ в Улан-Баторе*- Sayan Secen. Erdeni-yin tobci. С. Uasonbaljfur keblel-tu belengebe, Ulaan-baatar, 1958, — MH.T.1, fasc.1.
2/ Жамбалдорж. Болор толи. Рукопись ГПБ МНР. Эта летопись была частично переведена советским ученым Б. И. Королем и защищена в качестве кандидатской диссертации.
3/ Галдан. Эрдэнийн эрихэ. Ц. Насанбалжир хэвлэлд бэлтгэжээ. -МН.Т.З. Fasс. 1. У^Б., I960. Была частично переведена A.M. Поздне-евым. Монгольская летопись «Эрдэнийн эрихэ» с пояснениями, заключающими в себе материалы по истории Халхи с 1636 г. по 1736 г. СПБ, 1883^.
4/ Далай Манзушири Нэйж тойны намтар. Зиндамэнийн эрхи хэмэ-эгдэхуй оршив. Пекинский ксилограф, хранится в ГПБ МНР. неописание Зая-пандиты, называемое 'Лунный свет" Раднабхадра", «История, сочиненная неким Асракчи», 2/ написанная в 1677 году7, «Легенда синего озера» Сумба-Хамбо Ишбалжира^, «История распространения буддизма-ламаизма в Монголии» Лубсанринчэна^, «Сказание р-/ о Дэрбэн-ойратах» Батур-Убаши Тюмена ', «Сказание об ойратах» Га-бан-Шараба^Л «Биография Жанжай Ишданбижалцан шрибадара, так называемые Драгоценные четки», переведенная с тибетского Иштувдэнжал.
I/ Ratnabhadra. Rabjamba Zaya bandidu=yin tuyuji saran=u gerel kemeku ene metu bolai. UB., 1959.
2/ bYams-ba. Asarayci neretu=yin teuke, orosil biciju kebleku= tiir belet-ju tayilburi kigsen Peringlei. Ulaan-baatar. 1960. -MH. T.2, fasc. 4.
3/ Сумба-Хамбо Ишбалжир. Xex нуурын домог тэргуутэн эсруагийн дулал шинэ яруу хэмээгдэхуй. Перевод с тиб. на монг.яз. Рукопись ГПБ МНР. В русском переводе: «История Кукунора, называемая «Прекрасные ноты из песни Брахмы». Соч. Сумба-Хамбо. Перевод с тиб., введение и примечания Б. Д. Дандарона. М., 1972.
4/ Н. Лувсанринчэн. Дээдийн шашны эрлэнэ бээр монголыг тугээ-гуулсэн угийг узуулсэн яруу хэний хурхэрэл нэрт орпшвай. Бурят, ксилограф, из коллекции Ц.Дамдинсурэна.
5/ Батур-Убаши-Тюмен. — в кн. A.M. Позднеев. Памятники исторической литературы астраханских калмыков. СПБ. 1885, с. 49−90. Также пер. Ю. Лыткина — «Астраханские губернские ведомости», 1859, № 43, 47, 49, 50- I860, № II, 12.
6/. Гаван-Шарав. Дервен ойрдын урьд болсон хуучин товчи туух. Рук. на калм.яз. из б-ки ЛГУ им. Жданова. цаном '. Интересны биографии хутухт и история монастырей: «Биография I Джембдзун-, «Краткие биографии Джембдзун-Дам-ба-хутухт и история монастырей, основанных иш», «История монастыря Эрдэни-Дзу и биография Занабазара» 4//, «Генеалогия всевышнего /Джебдзун-Дамба— другой вариант- «Биография халхаских владетельных и невладетельных хутухт и хубилганов» ^ и др. д/ е/.
Во всех этих источниках, почти без исключения, в той или иной степени изложена история распространения ламаизма, описывается активная деятельность тибетских и монгольских ламаистов — проповедников, сыгравших большую роль в распространении этой религии в стране, имеются сведения об основании монастырей и их численном росте и т. п.
Из этих работ особое значение имеют для нас такие труды, как летопись Саган-Сэцэна, История, написанная Асрагчи, биографии Ун-дэргэгэна, Зая-пандиты, Нэйджи-тойна и др.
I/ «Жанжай Ишданбижалцан ширибадрагийн турэл уе лугээ сэлтийн цадиг гурван орныг узсэглэн болгогч гагц чимэг, сайн номлолын зин-дэмэнийн эрхи хэмээгдэхуй». Пекинский ксилограф, ГПБ МНР.
2/ Джезбун-Дамба ламын анхан дурийн нэр оршивай. Рукопись ГПБ.
МНР.
3/ Джезбун-Дамба ламын турэл уейн нэрс хийгээд орон дацан бай-гуулсан тэмдэглэл. Рукопись ГПБ МНР.
4/ Эрдэнэ зуу ба Ундэр гэгэний намтар оршивай. Рукопись ГПБ.
МНР.
5/ Дээрхийн уг эх. Рукопись ГПБ МНР.
6/ Зарилгаар тогтогогсон олон аймгийн тамга бухий ба угуй ху= тагт, хубилгаад нарын шастир. Рукопись ГПБ МНР. Кн. I и П.
Первым монгольским источником, ставшим известным в Европе, было историческое сочинение «Эрдэнийн тобчи» южно-монгольского туметского князя Саган-Сэцэна /1604−1662/. В этой летописи содержатся подробнейшие сведения по истории проникновения и принятия ламаизма в Южной Монголии и краткие упоминания о распространении его в Халха-Монголии.
В «Биографии Нэйджи тонна» рассказывается о полном утверждении ламаизма в Южной Монголии, о методах и приемах, применявшихся светскими и духовными феодалами для искоренения шамаизма.
В известных монгольских источниках: «История, написанная Ас-рагчи», сочиненная в 1677 г. халхаским феодалом Жамбой /Бямбой/ и «Биография Ундэр-гэгэна и история монастыря Эрдэни-Дзу» — повествуется о принятии и утверждении ламаистской религии в Халха-Монголии, об основании первых монастырей, о религиозной деятельности Джебдзун-Дамба и других хутухт и т. п. В' летописи «Эрдэнийн эрхи», написанной Галданом, занимающего пост тусалакчи /помощника/ владетельного князя одного из хошунов Тушету-ханского аймака, имеются важнейшие сведения по истории основания и расширения крупных монастырей Халха-Монголии, в частности Их хурэ, о политике маньчжуров в отношении ламаистской церкви и ее главы Дкебдзун-Дамба хутухты.
Редкими и ценными источниками представляются: «Биография Зая-пандиты», «Сказание об ойратах», написанное в 1739 г. Габан-Шара-бом, «Сказание о дэрбэн-ойратах», написанное в 1819 году калмыцким владетельным князем Батур-Убаши-Тюменом и «Краткая история древних и современных ойратов», составленная Ендоном в 1907 году в Западной Монголии. В этих источниках, написанных «ясным письмом», рассказывается не только о происхождении ойратских племен, об их ханских родословиях, но и содержатся важнейшие сведения по истории распространения ламаизма среди ойратов и в Джунгарском ханстве.
Характерными особенностями всех перечисленных выше источников является то, что они принадлежат перу выходцев из феодальной аристократиивсе они носят следы влияния идеологии ламаизма, с позиций которой освещены вопросы истории монгольского народа. В этих источниках мало места отводится рассмотрению экономических и политических причин распространения ламаизма в Монголии.
Для изучения религии большой интерес представляют юридические памятники ХУ1-ХУШ столетий. Это прежде всего законы о ламстве, составленные в 1570 г. в Тумете, сведения о которых содержатся в «Эрдэнийн тобчи» Саган-Сэцёна и в биографии Ш Далай-ламы^. Затем памятник халха-монгольского права начала ХУЛ в.^, «Монголо-ойрат.
I/ См. Саган-Сэцэн, изд. Ц. Насанбалжира, с. 152−154: rGyal dban lna pa Nag dbaii bio bzan rgya mtsho. rJe btsun thams cad mkhyen pa bSod nam rgya mtsho fi rncp thar dnos grub rgya mtsho’i sin rta ЙЗятый Далайлама Агван-Лувсан-Камцо. Жизнеописание Всеведущего Бог-до Содном-Жамцо, называемое Колесница моря волшебств). Ксилограф ТФ ГПБ МНР. Т.8.
2/ Х.Пэрлээ. Вновь открытый памятник халха-монгольского права. Два уникальных документа по истории культуры Монголии и стран Центральной Азии. — МН, Т.6 Разе. 1−2, УБ, 1973. В 1971 г. член-корр. АН МНР Х. Пэрлээ обнаружил в развалинах каменного субургана главного монастыря «Номгуй хунтайджин чулун балгас» в сомоне Дашинчилина Булганского аймака до сих пор неизвестный «Свод халхаских законов» первой четверти ХУЛ в., написанный на бересте, в составлении которого принимали участие Тумэнхэн-сайн-нойон и другие крупные феодалы Халхи. ские законы 1640 г." */, «Халха-Джирум», неоднократно дополняющийся^, и, наконец, свод законов Шабинского ведомства «Их шавь» 3Л.
По истории буддизма, в том числе и ламаизма, есть немало источников и на других языках, особенно ценны в этом отношении ти-бетоязычные источники. В связи с этим следует отметить специальное исследование академика Ш. Биры «Монгольская тибетоязычная историческая литература» /ХУП-ХУШ вв./, вышедшая в I960 году. В ней автор впервые обстоятельно анализирует структуру и содержание ти-бетоязычных исторических трудов, дает соответствующую научную оценку этой обширной литературе, как одного из важнейших источников для изучения истории и историографии Монголии. Среди использованных нами источников на тибетском языке надо специально отметить такие произведения, как труды Зая пандита Лувсанпрэнлэя^, Сумба.
I/ К. Ф. Голстунский. Монголо-ойратские законы 1640 года, дополнительные указы Галдан хун-тайджия и законы, составленные для волжских калмыков при калмыцком хане Дондук-даши. Калмыцкий текст с русским переводом и примечаниями. СПБ, 1880.
2/ Халха-Джирум. Памятник монгольского феодального права ХУШ в. Сводный текст и перевод Ц.Камцарано. Подготовка текста к изданию, редакция перевода, введение и примечания С. Д. Дылыкова. М., 1965.
3/ «Шавийн Яамкн улаан хацартаас хуулсан-дурэм» /1821−1913/. Рукопись ГПБ МНР. Памятник был издан академиком Ш. Нацагдоржем в 1959 г.
4/ Лувсанпрэнлэй. Sa-kya'i btsun-pu. blo-bzan phrin-Las kyi zhab=pa=dan rgya-Ehe-ba' i dam-pa'i chos kyi thob-yig gsal-bdi me-lon (Индекс глубоких, великих, священных книг, прослушанных хуврагом.
Хамбо Ишбалжира1/, Цэнбэл-гуша2/, Бари Дамцагдоржи3^, ДармадалаяМ.
Шакья Лувсанпрэнлэем, так называемое «Ясное зерцало»). Ксилограф в 4-х томах. ТФ ГПБ МНРи Автобиография. Sa-ka btsun dlo=bzan phrin=las kyi nag=rnams phyogs=su bsgrigs-pa Las ran gi khor=bar spyod-pai tshul shin=tu gsal-ba'i sgron-me bzugs. (О земных деяних, составленных со слов хувраги Шакья Лувсанпрэнлэя, так называемый Яснейший светильник). Ксилограф. ТФ ГПБ МНР.
I/ Сумба-Хамбо. 'Phags yul rgya-nag chen|po bod dan sog$yul du dam-pa'i chos byun tshuldpag bsam Ljon bzan zes bya ba bshugs so. (История святого учения в Индии, Тибете, Китае и Монголии, так называемый Паг-сам-жон-сан). Ксилограф. ТФ ГПБ МНР.
2/ Цэнбэл-гуш. Chen-po hor-gyi yul-du dam-pa'i chos ji ltar byun-ba'i tshul bsad-pa rgyal-ba'i bstan-pa rin-po-che gsal= bar=byed=pa1i sgron=me=zes=bya-ba-bzugs-so.
Повествование о том, как возникло святое учение в стране Великой Монголии, так называемая Лампада, освешающая Драгоценное учение"). Рукопись. ТФ ГПБ МНР.
3/ Бари Дамцагдорж. Skal ldan mams kyi re pa skang pa’i bpag bsam= Ljon dzan bshugs асС’Так называемое удивительное мифическое плодоносное дерево Паг-сам-жон-сан"). Ксилограф. ТФ библиотеки монастыря Гандандэгчиглина.
4/ Дармадала. Chen-po hor gyi yul du dam-pa'i chos ji-Ltar dar=bai|tshul gsal-bar brjod-pa pad-ma dkar-po'i 'phren bles-bya-ba. («Ясное повествование о том, как распространилось святое учение в стране Великой Монголии, так называемый «Венок белых лотосов»). Ксилограф. ТФ ГПБ МНР.
Нанзад Доржа1/, Ш. Дамдина2/ и некоторые другие.
Эта большая тибетоязычная историческая литература дает богатейший фактический материал дщя исследования и имеет большое значение при изучении истории распространения и господства ламаизма в Монголии.
При этом, конечно, надо учитывать то обстоятельство, что данные литературные произведения являются продуктом своей эпохи. С одной стороны, это источники созданы ламами, поэтому на них лежит глубокий религиозный отпечаток. С другой стороны, в этих произведениях исторические факты и события, в особенности, связанные с религией, порою представлены как сверхестественные творения буддийских богов, добрые деяния хутухт, хубилганов — святых перерожденцев и отдельных героев, выдающихся исторических личностей и т. п. Поэтому достоверные исторические факты в этих трудах переплетаются с легендами, фантастическими рассказами о сверхчеловечности хутухт.
I/ Нанзад-Дорж. Sans-rgyas kyi bstan pa’i gnas tshad bla-ma gon=ma'i sku-phen rim byon gdan-rads rgyal-rabs mams nun bsdus-su bkod-pa mig-gi dga-ston zes-bya («Краткое изложение относительно времени существования учения Будды, история перерожденцев — высших лам, генеалогия ханов, так называемое зрелище очей») Ксилограф. ТФ библиотеки монастыря Гандана.
2/ Ш. Дамдин. Dzam glin byan phyogs chen po hor gyi rgyal khams kui rtogs pa brjod pa’i bstan bcos chen-po dbyod lban mgu byed no mtshor gser gyi deb-ther («Великая шастра по истории державы Великой Монголии на севере Замбулина, так называемая Удивительная золотая книга, вызывающая восхищение у мудрецов). Ксилограф. ТФ ГПБ МНР. и просто выдумками. Тибетоязычные источники также не равноценны по своему содержанию. Б таких произведениях, как «Ясное зерцало» Зая Лубсанпрэнлэя и «Золотая книга» Ш. Дамдина помимо сведений по истории буддизма в Индии и Тибете содержатся богатейшие материалы по истории ламаизма в Монголии, о распространении в стране старых буддийских сект: ньямапа, сачжапа, гармапа, о политико-религиозных связях Тибета и Монголии в ХШ-ХУШ вв., об основании первых ламаистских монастырей, о деятельности I. Едебдзун-Дамба-хутухты, I Эр-дэни-пандита-хутухты и других хутухт, а также о завоевании маньчжурами Монголии и т. д. Б то же время «Биография Ш Эрдэни-пандиты Лубсанцэвэнжава» Бари Дамцагдоржи, например, содержит только краткое жизнеописание этого святого.
История монгольского народа, причины распространения ламаизма рассматриваются указанными авторами с позиций буддийской религиозной идеологии, что является основным недостатком этих работ. В полной мере тибетоязычные источники могут быть использованы лишь при условии критического к ним подхода.
Таковы основные источники дореволюционного периода по вопросам истории распространения ламаизма в Монголии на монгольском и тибетском языках.
В 30-х годах в Монголии появились исторические работы Л. Дэн-дыба'1'/, Б. Буянчулгана^/, Г. Амара3Л Авторы этих работ касаются во.
I/ Л.Дэндэв. Монголии товч туух. (Краткая история Монголии). УБ., 1934; Манжаас Монголыг колончилсон уеийц туухт хэрэглэгдэхуун. (Исторические материалы периода колонизации Монголии маньчжурами). Рукопись хранится в фонде Института истории АН МНР.
2/ Б.Буянчуулган. Манжаас Монголыг эзэрхэсэн уеийг илэрхийл-сэн хэрэглэгдэхуун. (Материалы, относящиеся к периоду господства просов истории и идеологии ламаизма, определяют его роль в жизни монгольского народа. Но, отдавая должное научным заслугам Л. Дэн-дыба, Б. Буянчулгана, объективно изложивших историю Внешней Монголии в период маньчжурского господства и феодально-теократической монархии, нельзя в то же время не отметить, что некритическое отношение к источникам, отсутствие социально-экономического анализа и ссылочного аппарата составляет основной недостаток их трудов, В целом же эти работы, содержащие большой фактический материал, являются полезным пособием для изучающих историю Монголии.
Марксистское освещение проблем ламаизма началось в МНР с 60-х годов. В это время появились первые серьезные работы по истории Монголии, в которых в той или иной степени затрагиваются вопросы истории ламаистской религии, освещается политика маньчжурской династии в отношении церкви, усиление экономической мощи монастырей и пр. Следует особо отметить работы монгольских историков Ш. Биры" ^ Ш. Нацагдоржа*'/, Д. Гонгора^, Б. Ширендыба^, А. Миниса^/, Ц.Насанпрод. сносок а/ и з/ с пред.стр. маньчжуров в Монголии. УБ, 1936).
3/ Г. Амар. Монголии товч туух. (Краткая история Монголии), УБ, 1934.
I/ Ш. Бира: Монгольская тибетоязычная историческая литература (ХУП-Х1Х). УБ, I960- 0 «Золотой книге» Ш. Дамдина, 1964; Вопросы истории, культуры и историографии МНР. УБ, 1977; Монгольская историография (Х111-ХУП вв.). М., 1978 и др.
2/ Ш. Нацагдорж. Халхын туух (История Халхи), УБ, 1963; Сум, хамжлага, шавьард. (Араты: сомонные, хамжилга и шабинары). УБ, 1972. Формы и методы эксплуатации аратов монастырями Монголии. -ТС. Т. 8, Вып. 19, 1970; Монголии феодализмын ундсэн замнал. (Осбалжира" 1″ /, Д. Цэдэва2/, Д. Давагдоржи3/, Ч. Жугдэра4/, Н. Ишжамца5/, Ч. Далая^ и др. Вопросы, касающиеся распространения ламаизма в Монголии, а также политики маньчжуров в отношении ламаистской церкви в общих чертах исследованы и в совместной работе монгольских и советских ученых — однотомной «Истории МНР» (1954;1967, 1983 гг.) и в коллективном труде монгольских ученых — в трехтомной «Истории МНР» (1966, 1968, 1969). прод. сносок 2/, 3/, 4/, 5/ с пред.стр. новной путь монгольского феодализма). УБ.1978.
3/Д.Гонгор, Халх товчоон.(Краткая история Халхи), УБ, 1970; 4.2.
1978^.
4/ Б.Ширендыб. Монголия на рубеже XIX—XX вв.еков. УБ, 1963. 5/ А.Минис. МАХН-аас сум хийд, лам нарын эдийн хучин чадяыг устгахын телее явуулсан тэмцэл. (Борьба МНРП за ликвидацию экономической мощи монастырей и духовных феодалов). УБ, 1972.
I/ Ц.Насанбалжир. Эрдэнэ бандита хутагтын шавь. (Шабинары Эр-дэни пандита хутухты). — ТС. Т.8. Вып. 9, УБ, 1969.
2/ Д.Цэдэв. Их шавь. (Шабинское ведомство) — Т. У1.Ч.2.УБ,.
1964.
3/ Д.Давагдорж. Шарын шашин. (Ламаистская религия), УБД967. 4/ Ч.Жугдэр. XIX-XX зууны зааг дахь монголын нийгэм-улс, тер, философийн сэтгэлгээний хегжил. (Развитие общественно-политической и философской мысли в Монголии на рубеже XIX—XX вв.). УБ, 1972.
5/ Н.Ишжамц. Монголд нэгдсэн тер байгуулагдаж феодализм бурэл-дэн тогтсон нь. (Образование единого государства и утверждение феодализма в Монголии). УБ, 1974.
6/ Ч.Далай. Юан гурний уеийн Монгол. ХШ зуун П хагасаас Х1У зуун. (Монголия в период Юаньской империи. Вторая половина ХШ-Х1У вв.), УБ, 1973; Монголия в ХШ-Х1У веках. М., 1983.
В книгах «История Халхи», «Сум, хамжлага, шавъ ард» и других Ш. Нацагдорж, касаясь вопросов распространения ламаизма в Монголии, политики маньчжурского двора по отношению к нему, сделал ряд интересных выводов о формах эксплуатации аратских масс духовными феодалами и монастырями. О них будет сказано подробнее в соответствующих разделах данной работы.
В монографии Б. Ширендыба «Монголия на рубеже XIX—XX вв.» исследуются такие вопросы, как эксплуатация аратства со стороны церкви и высшего ламства, тяжелое положение шабинаров и их обнищание, причины установления теократической монархии, обострение противоречий между духовными и светскими феодалами. Ш. Бира, опираясь на. богатые монгольские и тибетские источники, сделал ряд интересных выводов о распространении ламаизма в Монголии. Довольно обстоятельно эта проблема исследована и в работах Д. Гонгора, Д.Давагдоржа. В монографии А. Миниса дается характеристика экономического состояния монастырей, рассматриваются формы эксплуатации крепостного населения и пр.
Мы не останавливаемся подробно на работах вышеуказанных авторов, поскольку ниже, при рассмотрении отдельных специальных вопросов, вновь к ним вернемся.
В целом в работах монгольских ученых не только излагается история принятия новой религии в конце ХУТ в., и вскрыты причины ее быстрого распространения, но и дана марксистская оценка роли ламаистской церкви в истории нашей страны в средние века и в новое время.
Исключительно велико значение монгольских архивных материалов для изучения истории ламаизма и хозяйства монастырей. Без них невозможно представить историю возникновения ламаистских монастырей во Внешней Монголии, создание джасы и дать характеристики их экономики.
Архивные документы по этим вопросам сосредоточены главным образом в Центральном государственном историческом архиве МНР, Архиве Министерства госбезопасности МНР и в Рукописном фонде Института истории Академии наук МНР. В этих архивазссодержатся статистические материалы о хозяйстве монастырей и о монастырских повинностях, документы по истории ламаистской церкви в период маньчжурского господства и Монгольской теократической монархии.
Материалы Центрального государственного исторического архива МНР, использованные нами в данной работе и послужившие основой многих ее глав, могут быть разбиты на следующие основные группы:
I/ маньчжурский период /примерно с 1723 по 1911/;
2/ период Монгольской теократической монархии /I9II-I9I9/;
3/ период оккупации Монголии китайскими милитаристами и ун-герновцами /1919;1921/;
4/ послереволюционный период.
Фонды Центрального Государственного исторического архива МНР по маньчжурскому периоду содержат следующие официальные документы:
I/ указы, рескрипты императоров, распоряжения Китайской Палаты внешних сношений и маньчжурских амбаней (губернаторов) в Монголии по административным вопросам, о сборе налогов и выполнении повинностей, о военной службе, торговле, ламаистской церкви, о взаимоотношениях между иностранными фирмами и хошунами и т. д.;
2/ документы аймачных сеймов и многих хошунных (около 70) управлений, служебная переписка монгольских феодалов, переписи населения и скота хошунов хутухтинских владений и их монастырей, налоговые ведомости, некоторые статистические данные по экономике монастырей и т. д.
В этих фондах большое место занимают также документы, показывающие противоречия между аратством и классом светских и духовных феодалов, между аратством и иностранными ростовщиками, имеются сведения о разорении аратства /личных крепостных светских феодалов/ и шабинаров /личных крепостных духовных феодалов/ и др.
3/ документы по организации уртонно-подводной повинности и военно-пограничных караулов вдоль русско-монгольской границы;
4/ дела, касающиеся Кобдоского и Урянхайского края.
Фонды периода Монгольской теократической монархии в основном содержат аналогичные документы. Особенно надо отметить наличие таких редких документов как «Перечень монастырей по рангам в хошунах Тушетуханского аймака Халхи (1919 г.)», «История создания монастырей в 22-х хошунах и в 2-х хутухтинских владениях Сеценханского аймака (1919 г.)», «Краткое описание истории создания кумирен и монастырей в хошунах и хутухтинских шабях Дзасактуханского аймака <1919 г.)» и др.
К сожалению перечисленные виды материалов относятся в основном к XIX и XX веку. И очень мало их сохранилось за период ХУП-ХУШ веков. Так, например, почти полностью отсутствуют данные о формах феодальной эксплуатации, о монастырских повинностях, о хоо зяистве монастырей, статистические данные о мнастырском скоте в Дзасактуханском аймаке в период маньчжурского господства. Частично или полностью отсутствуют материалы, касающиеся экономики монастырей вообще, в частности нет сведений о скоте джас и платежах в пользу духовных феодалов и монастырей многих хошунов Тушеууханского и Сайннойонханского аймаков. Почти нет документов о землепользовании, о ростовщической деятельности монастырей, о земледелии и торговле и других источниках доходов монастырей вышеназванных аймаков, нет данных об аратских хозяйствах. Для восполнения этих пробелов пришлось воспользоваться с определенными коррективами более поздними /послереволюционными/ данными, касающимися экономики монастырей. Но при всей малочисленности и неполноте сохранившиеся материалы при критическом их использовании позволяют нарисовать в целом картину состояния хозяйства монастырей Монголии в описываемый период, хотя и не всегда удается проследить динамику тех или иных процессов.
Следует отметить, что монгольские источники в течение долгого времени почти не использовались в работах русских исследователей. Первым, кто отступил от этого правила, был A.M. Позднеев, которому принадлежат капитальные труды, созданные на основе монгольских источников и собственных наблюдений, собранных во время путешествия по Монголии. Это — «Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства», «Ургинские хутухты» и др.^Л В этих работах показана жизнь монгольских монастырей в конце XIX в., их внутренняя организация и обрядность, экономическое положение лам-ства и т. д. Однако работы A.M. Позднеева по вопросу ламаистской церкви в Монголии, при всей ценности документальной базы страдают существенными недостатками — отсутствием раскрытия глубинных процессов, происходивших в жизни ламства монгольских монастырей, субъективизмом в оценке многих исторических событий. Автор имел неправильное представление о социальном составе ламства, считая, что ламство было однородно по своему положению, классовая дифференци.
I/ A.M. Позднеев. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в связи с отношениями сего последнего к народу. СПБ, 1887- Ургинские хутухты. Исторический очерк их прошлого и современного быта. СПБ, 1897. ация отсутствовала" *" /. Поэтому к работам A.M. Позднеева надо подходить критически.
Исследование экономики монгольских монастырей до монгольской народной революции 1921 г. обстоятельно провел академик И. М. Майский в своей книге «Современная Монголия», вышедшая вторым издани- • ем под названием «Монголия накануне революции» *^, в которой собран интересный материал о дифференциации ламства, о монастырской экономике, вскрыты причины глубокого экономического и политического кризиса богдо-гэгэновской монархии, послужившего предпосылкой для народной революции 1921 г.
Следует отметить труды академика Б. Я. Владимирцова «Буддизм в Тибете и Монголии» и особенно исследование «Общественный строй монголов», которое внесло ценнейший вклад в изучение истории монголов вообще, истории распространения и господства ламаизма в частности. Большим достоинством этой работы является глубоко-научное освещение истории ламаистской церкви о объективно-исторических позиций.
Глубоко проанилизировав социально-экономическое положение монгольского духовенства, Б. Я. Владимирцов, по-существу, впервые убедительно показал, что среди них существовала имущественная и классовая дифференциация. Высшее духовенство не только принадлежало к классу монгольских феодалов, но и эксплуатировало своих шаби.
I/ A.M. Позднеев. Очерки быта буддийских монастырей, с. 168. 2/ И. М. Майский. Современная Монголия. Иркутск, 1921. Монголия накануне революции. М., 1959.
3/ Б. Я. Владимирцев. Буддизм в Тибете и Монголии. Пг, 1919; Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм.Л., 1934. наров так же как и светские феодалы.
Советский ученый И. Я. Златкин в работах «Очерки новой и новейшей истории МИР», «История Джунгарского ханства» ^ и в ряде других, рассматривает такие проблемы, как распространение ламаизма среди ойратов, его социально-экономические последствия, политику маньчжурской династии в отношении ламаистской церкви и т. п. Автор впервые ввел в научный оборот сведения относительно численности лам в ХУШ в.
Советский тибетолог 10.Н. Рерих в статьях «Монголо-тибетские.
2/ F отношения в ХШ-Х1У вв ', «Монголо-тибетские отношения в ХУТ — начале ХУП вв.» ^/ приводит важные данные относительно проникновения ламаизма" в Монголию и монголо-тибетских отношений того периода.
К.М. Герасимова в работе «Обновленческое движение бурятского ламаистского духовенства» ^ впервые в советской литературе подробно раскрывает социальную и классовую суть обновленческого движения среди ламства в Бурятии в начале XX в. В другой статье «Сущность к/ изменения буддизма» ' автор, анализируя социально-экономическую и идеологическую причину эволюционного изменения буддизма в Индии, Тибете, довольно обстоятельно останавливается на вопросе о том, каким путем буддизм, в частности ламаизм, утвердился в Тибете и.
I/ И. Я. Златкин. Очерки новой и новейшей истории Монголии. М., 1957; История Джунгарского хозяйства /1635−1758/, М., 1968. 2/ Филология и история монгольских народов", М., 1958. 3/ Монгольский сборник. Экономика, история и археология, М.,.
1959.
4/ К. М. Герасимова. Обновленческое движение бурятского ламаистского духовенства (I9I7-I930 гг.). Улан-Удэ, 1964. 5/ Сб. Критика идеологии ламаизма и шаманизма. Улан-Удэ, 1965.
Монголии, на его морали и социальной роли в монгольском обществе.
В книге А. Н. Кочетова «Ламаизм» 1^ дана развернутая характеристика ламаизма как ветви северного буддизма, его распространение в Монголии, Калмыкии, Бурятии, Туве, его история, философия и т. д.
Обобщающей работой является книга И. А. Крывелева «История религии» 2^. В монографии использован большой фактический материал. Автор, раскрывая политическую и идеологическую причину эволюционного изменения буддизма в Индии, одновременно определяет политику Хубилая по отношению к буддизму, прослеживает историю распространения буддизма и ламаизма в Тибете и Монголии, дает характеристику реформации Цзонкабы и ламаизму в целом, отмечает его некоторые особенности и отличия от раннего буддизма, показывает каким образом ламаизм приспосабливался к местным народным верованиям и т. д.
В 1977 году вышла в свет монография Н. Л. Жуковской «Ламаизм и ранние формы религии», в которой рассмотрены вопросы создания синкретических культов, поэтапного процесса сложения их норм, исследована синкретическая буддийско-шаманистская ритуальная практика монголов, модернизация шаманства.
Следует упомянуть еще сборник научных статей «Ламаизм в Калмыкии» *^, опубликованный Калмыцким институтом языка и литературы. Он посвящен вопросам распространения ламаизма среда ойратов и калмыков в начале ХУП в. и т. д. Таковы те общие и специальные труды русских и советских ученых относительно проблем монгольского ламаизма.
I/ А. Н. Кочетов. Ламаизм. М., 1973.
2/ И. А. Крывелев. История религии. Т. П, М., 1975.
3/ Элиста, 1977 г.
Следует отметить, что советские ученые в своих трудах, базируясь на методологии марксизма-ленинизма и тщательном изучении источников, главное внимание уделяют раскрытию глубинных процессов, обусловливающих причины принятия и распространения ламаизма в Монголии в разные исторические периоды.
Западная, японская и китайская литература специально посвященная ламаизму, не очень обильнаона насчитывает едва ли более десятка названий, которые заслуживают внимания.
В качестве вспомогательных материалов была использована книга китайского историка Мяо Чжоу «История распространения буддизма в Тибете и Монголиии японского исследователя Ж. Яно «Изучение.
2/ современной истории Монголии '.
В произведении Мяо Чжоу, который был буддийским деятелем и сторонником маньчжурской политики, целый ряд исторических фактов истолковывается, как проявление «сверхъестественной силы» и осуждается любое историческое явление и событие, направленное против маньчжуров. Однако, несмотря на это, автор в своем произведении, широко опираясь на многочисленные китайские и тибетские источники и документы, не ограничивается только описанием истории распространения буддизма, в частности, ламаизма в Тибете и Монголии, но и в определенной мере воссоздает политику маньчжурского двора в отношении ламаизма в Монголии.
Японский ученый Ж. Яно, ссылаясь на китайские источники, в своей работе особо останавливался на анализе внешних причин, обусло.
I/ Мяо Чжоу. История распространения буддизма в Тибете и Монголии. В 2-х томах (на кит.яз.). Шанхай, 1936.
2/ Ж. Яно Изучение современной истории Монголии. Токио. 1940 Перевод на монг.яз. Рукопись ГПВ МНР. вивших резкое усиление ламаизма в Монголии, в частности, на превращении маньчжурами ламаистской церкви в орудие своего колониального господства в Монголии.
В своей работе мы также использовали труды западных исследователей: В. Рокхилла^" /, Л. Петеха*^ и Р. Миллера*^. Факты, изложенные первыми двумя авторами в своем исследовании, раскрывают борьбу за власть, которая шла в Тибете в Ш1-ХУШ вв. между сторонниками различных сект буддизма. Они характеризуют также переплетение интересов боровшихся в Тибете различных феодальных группировок с интересами монгольских феодалов, в том числе стремление Джунгар-ского ханства в конце ХУП-начале ХУШ в. использовать религиозное влияние Тибета в борьбе против маньчжурской династии. Ценность работ этих авторов заключается в том, что собранные в них тибетские материалы значительно восполняют пробелы, которые имеются в монгольских источниках.
Р.Миллер в своей монографии «Монастыри и изменения в культуре Внутренней Монголии», признавая отрицательную роль ламаистской церкви, которую она сыграла в истории Монголии, приходит к выводу о том, что ламаистская церковь представляла собой феодальную организацию, которая превратилась в крупного собственника земли и скота, занималась ростовщичеством и торговлей, эксплуатировала народные массы. Автор отмечает также среди ламства социальную дифференциацию. Р. Миллер, признавая отрицательную роль ламаистской церкви,.
I/ W.W. Rockhill. The Dalai lamas of Lhasa and their relations with the Manchu Emperors of China (1644−1900). — T'oung Pao.
T. 11, 19Ю.
2/ L. Petech, China and Tibet in the early 18-th century. Leiden, 1950.
3/ K. Miller. Monasteries and culture Change in Inner Mongolia. Ottoharras sowitz — Wiesbaden, 1959. которую она сыграла в истории Монголии, вместе с тем вопреки очевидной истине, идеализирует и всячески превозносит ее, изображает чуть ли не единственным очагом культуры и просвещения.
Все перечисленные исследования, в особенности труды монгольских и советских ученых, представляют большой интерес и имеют научную ценность. Они касаются многих аспектов изучения истории ламаизма. В работах вскрыты не только причины распространения и господства ламаизма в Монголии, но и показана политика маньчжурской династии в отношении ламаистской церкви, дана оценка роли ламаистской церкви в истории страны. В меньшей степени эти работы касаются экономического положения монастырей, церковных феодалов, эксплуатации аратства, за исключением работ Ш. Нацагдоржа, А. Миниса, Ц.Насанбалжира.
Поэтому одну из основных задач данной работы мы видим в том, чтобы, опираясь на новые архивные данные, восполнить пробелы, которые остаются до сих пор неясными в вопросах форм и методов эксплуатации аратства со стороны джас-монастырского хозяйства, в особенности, путем сдачи своего скота аратам на выпас. Значительное место в работе уделено и другим формам эксплуатации аратства монастырями и. духовными феодаламипытаемся показать историю возникновения монастырского землевладения, различные формы хозяйственной деятельности церкви: занятие земледелием, торговлей, ростовщичеством, т. е. рассматриваем те вопросы, которые мало изучены в нашей исторической литературе.
Вместе с тем, диссертант пытается показать формы классовой борьбы монгольского народа, направленной против произвола и возрастающих размеров податей и повинностей, которые платились в пользу духовных феодалов и монастырей в ХУШ-начале XX вв.
В работе также рассматриваются вопросы о социальном составе ламства, о методах эксплуатации низших лам со стороны высшего духовенства, формы проявления недовольства первых по отношению к последним и т. д.
Между тем, эти проблемы до сих пор остаются мало изученными и отчасти недостаточно разработанными как в нашей литературе, так и в зарубежном монголоведении, хотя они освещаются в той или иной степени в работах, посвященных истории Монголии. Именно этим и определяются актуальность и важность изучения нашей темы.
Новые архивные документы, которые мы вводим в оборот, позволяют нам надеяться, что исследование восполнит в какой-то мере существующие пробелы в этой области.
Следует отметить, что исследуемая проблема является очень сложной и многогранной, поэтому мы не ставим перед собой задачу показать все стороны духовной жизни ламства, в частности, изучить философию, религиозную культуру, литературу, обрядность ламаистской церкви и т. д. Такая задача не под силу одному человеку. Она может быть решена совместными усилиями исследователей различных отраслей знания — философов, литературоведов, художников, астрономов, медиков и т. д.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Утверждение ламаизма как господствующей религии в Монголии произошло в период расцвета феодализма и в условиях политической раздробленности страны. Единство религиозной идеологии в этой обстановке не могло не способствовать укреплению элементов общности и созданию идеологической основы для духовного сплочения монголов.
Принятие ламаизма имело также определенное положительное значение для роста культуры, привело, в частности, к некоторому подъему литературы и историографии, знакомству с древними культурами Индии и Тибета, отказу от грубых шаманских обрядов, развитию искусств и т. д.
Однако, несмотря на все свое относительно прогрессивное влияние на культурную жизнь Монголии в ХУ1-ХУП веках, ламаистская религия уже в ХУШ в. и особенно начиная с XIX в., превращается в одну из основных преград на пути духовного и культурного обновления Монголии, в один из главных тормозов развития монгольского общества в целом,.
С самого начала своего распространения ламаизм выступил надежным идеологическим орудием угнетения трудящихся аратов со стороны господствующего класса, и на протяжении всей своей истории способствовал укреплению эксплуататорского феодального строя. Именно заинтересованность феодалов в новой религии явилась главной социально-экономической причиной победы «желтой веры» .
Реакционная сущность ламаизма нашла наибольшее самовыражение в его мировоззрении и морали. Ламаистская мораль, проповедовавшая заповедь «не убий», всепрощение и любовь к ближнему, в том числе и к врагу, несопротивление злу и насилию, смирение и покорность, — была средством идейного разоружения масс в: их борьбе против социального гнета и эксплуатации, отравляло сознание аратов, уводило их в сторону от острых социальных проблем, от сопротивления своим и иноземным поработителям.
В течение веков, в особенно в период маньчжурского владычества в Монголии, ламаистская церковь оправдывала социальное и духовное угнетение аратства, внушая им страх перед «грехом» и грозя проклятием, выступала против классовой борьбы народных масс. Ламаизм, как и другие классовые религии, наносил непоправимый вред своим вероучением о счастье в несуществующем «загробном мире». Религиозная проповедь смирения, аскетизма, обещание лучшей доли в посмертном «будущем мире» отвлекала трудящиеся массы от жизненных проблем, препятствовали активному участию их в борьбе против эксплуататоров, заставляла их мириться с бесправием и.-нищетой.
Жестокую крепостническую эксплуатацию, тяготы и бедствия этой земной жизни ламы объясняли как искупление «за грехи прежних перерождений». Призывая к терпению, они лживо сулили людям награду после смерти. Маньчжуры сделали ламаизм одним из важнейших орудий завоевания, а затем подчинения Монголии своей власти. Несмотря на то, что в отношениях между Цинами, ургинскими и другими хутухтами и вообще ламаистской церковью в Монголии, имели место трения и конфликты, существовала порой взаимная подозрительность, в целом церковь верно служила маньчжурам, а маньчжурское правительство неизменно проводило глубоко реакционную политику насаждения ламаизма, что в условиях изоляции Монголии обрекало ее на отсталость и застой.
Во второй половине XIX — начале ХХвв., в результате резкого ослабления контроля над ламаистской церковью со стороны маньчжурских властей, вызванного общим кризисом цинской империи, а также благодаря всесторонней поддержке собственных феодалов, церковь во Внешней Монголии чрезвычайно усилилась и превратилась в крупнейшего собственника земли и скота. В стране росло число монастырей и соответственно количество монахов.
С ростом экономической мощи монастырей возростало политическое влияние духовных феодалов. Хутухты и хубилганы, опираясь на свою экономическую мощь и огромное влияние среди религиозного населения, превращаются в большую политическую силу.
В начале ХХв. постепенно возникают реальные предпосылки для установления полного господства церкви в политической жизни страны. Пользуясь благоприятными внешними и внутренними условиями высшее духовенство во главе с Джебзун-Дамба-хатух-той в I9II году провозгласило Монголию теократической монархией.
Освобождение Монголии от маньчжуро-китайского колониального гнета и восстановление монгольской государственности имело большое значение для дальнейших судеб страны.
Изгнание цинских властей из Монголии привело к ликвидации национального гнета, что, несомненно, принесло некоторое облегчение народу. Свергнув маньчжурское иго, Монголия освободилась от многовековой варварской изоляции от остального мира. Провозглашение ханом независимой Монголии Джебзун-Дамба-хутухты в определенном смысле явилось символом определенного идейного сплочения монголов.
Однако государственность в Монголии была восстановлена в форме неограниченной теократической монархии, предоставившей почти всю полноту как духовной, так и светской власти Богдо-хану — главе церкви и государства. Созданный после переворота государственный аппарат целиком и полностью служил классовым интересам феодалов, являлся орудием эксплуатации монгольских народных масс. Правительство Богдо-гэгэна проводило односторонний реакционный курс на выдвижение религии и монастырей на передний план государственной жизни, на зшциту предце всего интересов высшего духовенства.
В период феодально-теократической монархии ламаистская церковь превратилась в своеобразное государство в государстве, во всесильную корпоративную организацию, влияние которой взяло верх в конкурентной борьбе со светскими аристократами. Резкое усиление экономических и политических позиций духовных феодалов не могло не вызывать сопротивления со стороны крупных светских князей. Воинствующий консерватизм церкви в эти годы достиг апогея. Она выступала ярым противником любых нововведений и реформ, одурманивала монгольский народ всемерным усилением проповеди мистицизма.
Переход высшей власти в руки духовенства еще более ухудшил положение народных масс и вызвал резкое обострение классовых и всякого рода других антогонизмов в монгольском обществе, в том числе и внутри ламства. Среди духовенства существовала значительная социальная дифференциация. По своему происхождению, социально-экономическому положению ламство не представляло собой однородного целого, оно состояло в основном из двух противоположных групп: высших и низших лам.
Верхушка ламства, в частности, высшие должностные лица монастырей, не только получали львиную долю монастырского дохода, но и жестоко эксплуатировали низших лам.
Хутухты — духовные феодалы и ламаистская церковь Монголии, начиная с ХУШ в., стали превращаться в крупных скотовладельцев в стране. В монастырских хозяйствах было сосредоточено огромное количество скота, фактически находившегося в полном распоряжении верхушки монастырей и содержащегося за счет эксплуатации аратства. В качестве эксплуататоров выступали не только хутухты, хубилганы, но и монастыри. Отдача скота аратам на выпас носила ярко выраженный кабальный характер.
Условия выпаса монастырского скота-были весьма нелегкими. .Араты, выпасавшие монастырский скот, находились в большей экономической зависимости от джасы, чем от своих крепостников-феодалов, и в силу этого подвергались усиленной эксплуатации. При этом следует отметить, что монастырская эксплуатация была основана не всегда на чисто экономических отношениях, она переплеталась с внеэкономическими методами принуждения.
Эксплуатация аратства путем отдачи монастырского скота на выпас была одной из своеобразных форм издольщины в условиях феодальной Монголии.
Джасы располагали значительными площадями пахотных земель, которые сдавались в аренду или обрабатывались, в основном, трудом низших лам.
Джасы вели широкую торговлю на внутреннем рынке, наживая огромные деньги. Крупные монастыри начали устанавливать связи с иностранными фирмами и заключали с ними выгодные сделки. Кроме того, церковь являлась крупным ростовщиком и вкупе с иностранным торгово-ростовщическим капиталом участвовала в эксплуатации трудящихся Монголии.
Хутухты эксплуатировали своих шабинаров почти также, как и светские феодалы. Шабинары обеспечивали духовных феодалов рабочими руками, без которых не могло обойтись их животноводческое хозяйство, насчитывавшее тысячи голов скота. Б ХУЛпервой половине XIX вв. наиболее распространенной формой феодальной эксплуатации шабинаров была отработочная рента. Важнейшей повинностью шабинаров был выпас хутухтинского скота. Шабинары хутухт, как и крепостные светских князей, наряду с отбыванием различных трудовых повинностей были обязаны вносить хутухтам большое количество натурального оброка продуктами своего хозяйства. Это объясняется прежде всего господством натурального хозяйства, а также специфическими потребностями монастырей. Однако надо отметить, что положение шабинаров, обслуживающих хутухт и их монастыри в период маньчжурского господства до установления теократической монархии было несколько легче по сравнинию с положением крепстных светских феодалов, т.к. шабинары были освобождены от несения государственной повинности.
Со второй половины XIX — начале XX вв. в связи с проникновением иностранного капитала в экономику Монголии и с заметным развитием товарно-денежных отношений в стране, продуктовая рента, взимаемая с аратов в пользу феодалов, в частности, хутухт и их монастырей, стала заменяться денежной, хотя последняя не могла полностью вытеснить первую.
Всевозраставшая тенденция перехода от натуральной к денежной ренте и значительное увеличение ее размеров тяжело отразились на положении аратов и шабинаров.
В рассматриваемый период эксплуатация аратства со стороны духовных феодалов и церкви все более усиливалась, в связи с чем резко ухудшилось положение народных масс, в том числе положение шабинаров. Араты и шабинары многих хошунов и хутухтинских бшаби не в состоянии были платить все возрастающие поборы и подати.
Все это вызывало недовольство и обострение классовой борьбы монгольского народа, и, в частности, шабинаров против церковных феодалов. Борьба облекалась в разные формы: пассивное сопротивление отдельных аратов, ведение тяжб с феодалами, уход или откочевка от них, укрытие поголовья скота от переписи, ук лонение от податей и, наконец, вооруженные выступления. На первых порах антифеодальные выступления носили, в основном, экономический характер.
Пассивное сопротивление отдельных групп аратов наблюда повседневно в феодлаьной Монголии. Оно охватило широкие крути аратов, и выражалось в отказе от выплаты поборов и податей в пользу духовных феодалов и их монастырей.
Эксплуатация со стороны высших представителей ламства, обогащение духовных феодалов за счет низших лам и разгульный образ жизни хутухт и хубилганов вызывали недовольство и возмущение среди рядового ламства. Одни из проявлений недовольства рядового ламства верхушкой церкви была скрытая и открытая критика со стороны ламских «обновленцев» — нестяжателей, которые довольно резко осуждали отдельных высших духовных лиц, в особен ности некоторых хутухт и хубилганов.
Хотя острие идейной борьбы «обновленческого течения» не было направлено против существующего общественного строя, но все же его критика, осуждающая отрицательные стороны и образ жизни высшего духовенства, в определенной степени содействовала ослаблению авторитета церковных князей — хутухт и хубилганов среди народных масс и рядового ламства. Наряду с этим в идеях «обновленцев» объективно нашло отражение недовольство народных масс, направленное против резкого усиления феодальной эксплуатации, в том числе и со стороны духовных феодалов.
Антифеодальные вооруженные выступления были высшей формой аратского движения. Они естественно сочетались с антиимпериалистической борьбой. Как известно, такие выступления происходили в разных частях Монголии в начале XX в.
Исторически-прогрессивное значение антифеодального аратского движения заключается в том, что оно, нанося ощутимые удары по феодальному строю и подрывая его устои, облегчило победу Народной Революции.
