Государственная культурная политика современной России: региональное измерение

Актуальность темы

исследования обусловлена растущей сложностью и многообразием политического пространства современной России, происходящими в регионах поливариативными политическими процессами. Необходимо осмысление, описание и анализ динамики реальных перемен, характеризующих культурную политику на региональном уровне как политический процесс осуществления управленческого воздействия государства в области культуры.

Разработка новых подходов к анализу государственной культурной политики в региональном измерении актуализирует задачу содержательного и эмпирического исследования концептуальных основ формирования направлений государственной культурной политики, ресурсного потенциала акторов культурной политики в России и развитых странах Европы. Подобное сравнение может выявить, в чем состоит специфика российской государственной культурной политики, осознать причины, тормозящие ее развитие в нужном направлении в нашей стране. Это, в свою очередь, позволит оценить, каким должен быть оптимальный социально оправданный вариант при выборе модели государственной культурной политики России, адекватной складывающимся экономическим, социальным и политическим предпосылкам, существующим сегодня в российском обществе.

Проблематика сравнительного анализа государственной культурной политики на международном уровне пока не получила адекватной теоретической и эмпирической интерпретации в российской научной политологической литературе. Более того, сам термин «культурная политика» не имеет конвенциального толкования, как у зарубежных, так и у российских ученых. Между тем, глубина различий в подходах к рассмотрению данного вопроса российских и западных исследований обусловлена как методологической и эмпирической сложностью, так сложившейся привычкой интерпретировать происходящее в нашей стране как специфический «российский путь». Это свидетельствует о необходимости поиска новых путей решения данной проблемы, учитывая ее практическую и политическую значимость для России.

Значение компаративных политологических исследований государственной культурной политики и ее субъектов не следует недооценивать. Сравнительные межстрановые исследования могут стать необходимым фундаментом для разработки перспективных моделей государственной культурной политики, помогут осознать, каким путем следует идти России уже в ближайшем будущем, исходя из понимания того, что общего и специфического есть в культурной политике России и стран Европы. Особую значимость в этой связи приобретает сравнительный анализ концептуальных основ государственной культурной политики и мер по ее практической реализации, как это видят сами субъекты культурной политики.

Актуальность данной работы не сводится только к методологической составляющей. Не менее важна политическая составляющая, позволяющая учитывать реальный социально-политический потенциал, которым располагают субъекты и акторы регионального уровня для реализации в современной России социальных реформ, в том числе и в сфере культуры. Это тем более важно, если принимать во внимание возрастающее значение региональных политических исследований, обусловленных необходимостью тщательного анализа и учета специфики политических институтов и субъектов регионального уровня. И это вполне оправданно. Сегодня регионы пытаются действовать на поле социальной политики все более самостоятельно, ориентируясь, прежде всего, на собственный экономический и культурный потенциал.

Изменения культурной политики, инициируемые федеральным центром, для получения ожидаемого результата должны учитывать не только общегосударственные цели, но, в большей степени, соответствовать ожиданиям самих субъектов культурной политики, их готовности проводить эти изменения в жизнь. Однако пока задача поиска консенсусных моделей взаимодействия только сформулирована для исследований, но отнюдь не решена.

Поэтому многие преобразования предпринимаются Центром «вслепую», без учета реальной ситуации, сложившейся в регионах, что заметно снижает темпы проводимых преобразований.

В основе концептуальной проработки новой культурной политики должны лежать ответы на целый ряд важных для государства вопросов: как должна строиться новая модель культурной политики, отвечающая современным российским реалиямкакие концепции, идеологические приоритеты и культурные ценности должны быть положены в ее основаниенасколько эта политика должна быть уникально российской или формироваться в рамках глобальных тенденций, существующих в экономически развитых странах мира. Для поиска концептуальных решений поставленной проблемы особое значение приобретает изучение культурной политики на региональном уровне. Осознание того, как строится культурная политика на местах, как она понимается субъектами и акторами, отвечающими за ее реализацию, может способствовать выработке наиболее адекватных стратегий государственной культурной политики в России.

Степень разработанности проблемы. В специфическом контексте радикальных трансформаций в России проблемы современной государственной культурной политики остаются новыми, актуальными и все больше привлекают внимание российских ученых. Можно констатировать, что в последние десятилетия в этой области интенсивно трудились историки, философы, культурологи, с начала 1990;х гг. активно подключились юристы, экономисты, социологи, специалисты в области управления. Как политическая категория культурная политика является относительно мало исследованной.

Проблемы культурной политики привлекают особое внимание исследователей в течение последних сорока-шестидесяти лет. Научная литература, прямо или косвенно имеющая отношение к вопросам государственной культурной политики, весьма многообразна и разнородна. В основу теоретической базы исследования культурной политики легли концептуальные положения, изложенные в трудах зарубежных ученых Т. Адорно, М. Драгиче-вич-Шешич, А. Жерара, Д. Адамса и А. Голдбарда, М. д’Анджело и П. Весперини, А. Визанда, К. Мерсера, Д. Тросби, А. Пикока, А. Пика, Ф. Матарассо, Ч. Лэндри, Ф. Бьянчини, С. Манди, Г. X. Шартрана, М. Д. Шустера и других [89- 183- 337- 341- 342- 335- 350- 351- 355- 357- 358- 363- 367].

В отечественной науке существует немало серьезных исследований по проблемам культурной политики общетеоретического и методологического характера. В советское время появились работы А. И. Арнольдова, В. П. Иванова, М. Т. Иовчука, Л. Н. Когана, И. В. Кондакова, Т. А. Кудриной, И. Н. Лисаковского, Ю. А. Лукина, Э. С. Маркаряна, В. М. Межуева, А. К. Уледова, В. Б. Чурбанова [15- 111- 119- 140- 147- 148- 181- 197- 206- 303]. В них отражен подход к теории и практике управления сферой культуры, характерный для социалистического государства. Несмотря на идеологические ограничения, многие из этих работ не утратили научной значимости до сих пор. Первые попытки теоретического осмысления понятия культурной политики, представленные в публикациях Т. В. Беловой, Н. П. Заренка, Е. Н. Соколова, Т. Н. Томко, А. В. Фадина, В. У. Фохт-Бабушкина, В. Б. Чурбанова, А. И. Шендрика, относятся к концу 1980;хначалу 1990;х гг. В этих работах большое внимание уделяется роли государства в формировании культурной политики, в то время как иные субъекты и их взаимоотношения не рассматриваются. Культурная политика в этих исследованиях предстает как нерасчлененный предмет исследования [14- 22- 229- 238- 279- 306- 322- 323].

Впоследствии появляется цикл работ, авторы которых — Б. С. Ерасов, В. Н. Жидков, О. И. Карпухин, Э. А. Орлова, А. Я. Рубинштейн, В. В. Савельев, К. Б. Соколов, С. В. Шишкин — рассматривают, наряду с общими, также частные проблемы культурной политики [101- 126- 228- 247- 262- 293- 294- 327]. Появление подобных исследований стало шагом вперед. Однако они не смогли дать целостного представления о проблемах разработки и осуществления механизмов культурной политики как политического процесса осуществления управленческого воздействия государства на область культуры.

Особого внимания заслуживают исследования, посвященные культурной политике в условиях реформ (И. А. Бутенко, К. Э. Разлогов, И. И. Горлова, А. В. Каменец и др.) [68- 122- 167- 169- 170]. В них обосновывалась необходимость смены управленческой парадигмы в сфере культуры, а также построения новых принципов культурной политики. Общую цель этих работ можно охарактеризовать как выявление новых тенденций социокультурного развития.

В последнее десятилетие возросло количество диссертаций, посвященных проблемам культурной политики (А. С. Балакшин, Т. Г. Богатырева, Н. Г. Денисов и др.) [20- 26- 82]. Симптоматично, что авторы ряда работ (А. К. Акчурина, Н. Н. Гришина, И. Ф. Денисенко, А. И. Дымникова и др.) [9- 67- 74- 80- 97] обращаются не только к государству как важнейшему субъекту культурной политики, но и к иным акторам, действующим на этом поле. Усилился интерес к зарубежному опыту взаимоотношений в области культуры. Публикации самых последних лет свидетельствуют о желании утвердить научный подход к изучению культурной политики, в целом, и региональной культурной политики, в частностивсе заметнее становится стремление исследователей преодолеть господствовавшие ранее идеологические стереотипы [19- 27- 83- 96- 103- 156- 164- 172- 248- 269].

Определяющее значение для изучения субъектов и акторов культурной политики имеет субъектно-деятельный подход, как особая методология анализа политических систем и процессов. Важное место здесь принадлежит концепции субъекта С. JI. Рубинштейна и его учеников — А. В. Брушлинско-го и К. А. Абульхановой-Славской [3- 4- 33- 34- 257]. Проблемы субъекта активно разрабатывали В. А. Ядов, Т. И. Заславская, А. С. Ахиезер, Э. В. Сай-ко, такие известные зарубежные исследователи как А. Турен, П. Ансар, М. Вебер, Т. Парсонс, Р. Будон, М. Крозье, Н. Луман и др. [18- 39- 105- 106- 182;

231- 232- 265- 296- 302- 332- 338- 345]. В разное время к различным аспектам проблемы действующего субъекта — личности руководителя — обращались отечественные исследователи Л. И. Уманский, JI. М. Дробижева, JI. И. Евен-ко, A. JI. Журавлев, Н. И. Лапин, А. И. Кравченко, А. И. Пригожин, А. И. Соловьев, А. В. Тихонов, А. Е. Чирикова, Е. Б. Шестопал, В. В. Щербина и др. [11- 193- 240- 242- 276- 283- 286- 320- 326- 317]. Не менее важными для анализа субъектов и акторов культурной политики в контексте формирования государственной политики являются труды, посвященные исследованию государственной и муниципальной службы современной России (О. В. Гаман-Голутвина, А. В. Дука, В. С. Комаровский, О. В. Крыштанов-ская, Н. Ю. Лапина, А. В. Понеделков, Л. В. Сморгунов, А. И. Соловьев, А. М. Старостин, А. Е. Чирикова, Л. И. Якобсон и др.) [24- 47- 65- 71- 72- 73- 81- 115- 145- 187- 205- 252- 267- 283- 321- 334].

Тем не менее, уровень разработанности проблемы субъектов и акторов культурной политики остается недостаточным. Авторы описывают наиболее проблемные аспекты, опираясь на понимание необходимости поиска инте-гративного подхода, новых понятийных категорий, но, в конечном итоге, поставленной задачи не решают. Изучение государственной культурной политики, ее субъектов и акторов предполагает всестороннее исследование ряда проблем, часть из которых являются специфичными для нашей страны, часть — общими, характеризующими современный этап исторического развития.

Одной из главных проблем является традиционное для России понимание культуры как сферы неполитической. Это выводит ее из области приоритетных направлений социального развития. В сознании региональных элит и лиц, принимающих политические решения на федеральном уровне, культура выступает неким дополнительным, вторичным фактором развития, решение проблем которой можно безболезненно отложить до лучших времен. Едва ли нужно объяснять, к каким реальным последствиям приводит такой подход.

В науке рассмотрение политики и культуры как составляющих общественной системы имеет широкое распространение и глубокие корни — как в позитивистской традиции западного мышления, так и в марксистско-ленинской традиции. Предполагается, что культура не способна оказать значительного воздействия на процессы, формирующие политические отношения в обществе. Однако многие западные и российские исследователи признают необходимость пересмотра традиционных представлений о государственной культурной политике.

Цель и задачи исследования

Основная цель диссертационной работы состоит в разработке теоретических оснований формирования субъектно-ориентированной региональной культурной политики современной России и в последующей эмпирической проверке уровня готовности действующих на региональном уровне акторов к реализации ее общественных целей.

Для достижения вышеуказанной цели в работе были поставлены следующие задачи:

— обобщить и систематизировать сложившиеся в мировой и российской науке подходы к изучению государственной культурной политики и оценить их возможности для определения оптимальной модели культурной политики для современной России;

— обосновать понятийный аппарат и основные положения субъектно-деятельностного подхода применительно к региональной культурной политике России;

— раскрыть динамику изменений акторов культурной политики регионального уровня в рыночных условиях, выявить межстрановые различия в системе представлений администраторов и менеджеров культуры относительно внешних и внутренних ресурсов управленческой деятельности;

— оценить состояние и выявить динамику системы представлений руководителей государственных органов культуры регионального уровня в период рыночных реформ;

— определить и обосновать основные проблемные зоны, существующие в сфере культурной политики различных стран Европы и России посредством использования серии интервью с управленцами Европы и России разных иерархических уровней управления сферы культуры;

— представить социокультурные различия воззрений отечественных и зарубежных управленцев сферы культуры с учетом их представлений о культурной политике в целом, особенностях профессионализации, оценке (и самооценке) качеств, посредством которых осуществляется управление в сфере культуры;

— провести сравнительный анализ представлений об успешном управленце культуры российских (на примере Северо-Запада России) и европейских администраторов и менеджеров культуры.

Методологические и теоретические основы исследования. Работа выполнена в рамках системной методологии, совмещающей социетальный и компаративный подходы. Предложенный методологический принцип позволяет объединить изучение масштабных общественно-политических трансформаций, характерных для России и стран Европы на поле современной культурной политики и локальных региональных практик. Для решения поставленных задач были использованы субъектно-деятельностный, структурно-функциональный, кросскультурный и политико-культурный подходы, исторический анализ.

Эмпирическую базу диссертации составили осуществленные в 1996— 2004 гг. исследования субъектов культурной политики Северо-Запада России, а также субъектов культурной политики Европы различного иерархического уровня.

Анкетным опросом, выполненным в технике рейтинговых шкал, за восьмилетний период исследований были охвачены различные группы управленцев в области культурывсего на опросные листы ответили 1532 респондента, из них 1412 — россияне, а 120 — из разных стран Западной, Центральной и Восточной Европы.

Проведен анализ биографий 88 руководителей региональных органов культуры, 125 работников органов культуры региональных администраций, а также 140 руководителей муниципальных (районных и городских) органов культуры семи субъектов Федерации Северо-Запада России (республик Карелия и Коми, Архангельской, Вологодской, Мурманской, Новгородской и Псковской областей).

Для сбора информации в 1999;2004 гг. был также использован метод интервью с субъектами культурной политики и ведущими российскими и зарубежными экспертами. Всего проведено 119 глубинных интервью, в том числе с руководителями сферы культуры регионов России (16) — с сотрудниками управленческих команд различных областей и республик, в том числе зарубежных (25) — с руководителями муниципальных органов культуры России (18) — руководителями организаций культуры (25) — с зарубежными администраторами и менеджерами культуры (27), экспертами — ведущими российскими и европейскими культурологами (18 интервью).

Достоверность и обоснованность результатов исследования определяются: комплексным использованием теоретических и эмпирических результатов для понимания процессов, происходящих на поле государственной культурной политикисопоставлением субъектно-деятельностного подхода к анализу культурной политики с объективными данными статистикисопоставимостью результатов проведенных автором эмпирических исследований с результатами изысканий отечественных и зарубежных ученыхкогерентностью полученных теоретических выводов апробированным концепциям.

Основные гипотезы исследования. Для России с ее высоким уровнем региональной дифференциации ни одна из действующих ныне моделей государственной культурной политики — ни патерналистская, ни рыночная, -не может быть использована как базовая для всей страны. Их следует позиционировать как имеющие право на сосуществование в различных пропорциях в разных по социально-экономическому положению регионах. Не существует неизменной эффективной универсальной модели на все времена, поэтому государственная культурная политика должна с течением времени и пересматриваться, как и концептуальные идеи, которые лежат в ее основе.

В России государство длительное время стремилось преодолеть поли-субъектность и унифицировать культурные процессы, отказываясь от учета в своей политике регионального многообразия. Рыночные реформы актуализировали новые вызовы и способствуют выбору субъектно-ориентированной государственной культурной политики, что выдвигает на первый план действующие субъекты культурной политики регионального уровня.

Поскольку именно региональные и муниципальные субъекты и акторы культурной политики, реализуя политику «на местах», во многом предопределяют сегодня содержание и направленность культурной политики в России, особое значение приобретает анализ характеристик их политического сознания, политической и профессиональной идентичности, управленческих стратегий и соответствующих моделей поведения.

Научная новизна диссертационной работы определяется разработкой авторской концепции субъектно-ориентированной культурной политики на региональном уровне, обоснованием на ее базе основных категорий (единиц) анализа и параметров субъектно-деятельностного и политико-культурного подходов к изучению деятельности руководителей сферы культуры. В работе, на основе авторского подхода получены следующие научные результаты:

— критически обобщены и систематизированы существующие концепты и модели государственной культурной политики, демонстрирующие возможности для оптимизации культурной политики современной России;

— доказано, что в условиях России не может быть востребована только патерналистская или только партнерская модель государственной культурной политики, что обусловлено высоким уровнем социально-экономической дифференциации российских регионов и различными темпами адаптации населения к рыночным условиям;

— обоснована необходимость использования в разных по социально-экономическому положению регионах различных моделей культурной политики, учитывающих как приоритеты государства, так и региональную специфику в сочетании с предпочтениями местных сообществ;

— раскрыты ограничения существующих описаний субъектов государственной культурной политики. В научный оборот введены новые понятия «администраторы» и «менеджеры культуры», благодаря которым удается снять часть ограничений, более четко определить и описать особенности осуществляемых ими функций в сфере культурной политики региона;

— на основе авторских эмпирических данных построен политико-культурный портрет руководителей (администраторов) культуры регионального и муниципального уровней, позволяющий установить характер изменений персонального состава управленцев, изменений в их политическом сознании, политической идентичности и моделях профессионального поведения;

— установлено, что базовые характеристики региональных администраторов культуры (в т. ч. возраст, образование, управленческий стаж, номенклатурный опыт, каналы рекрутирования и др.) существенно не отличаются от параметров, характеризующих представителей других сфер государственной службы, за исключением более ярко выраженной тендерной асимметрии;

— эмпирически доказано наличие инвариантных характеристик у администраторов культуры как номенклатурного, так и рыночного периодоввыявлен существенно важный фактор дифференциации — продолжительность реального опыта управленческой работы;

— выявлена и описана (на материалах эмпирических исследований) динамика влияний рыночных изменений на представления субъектов культурной политики (на примере Северо-Западного региона) относительно проблемных зон, характерных для региональной сферы культуры в настоящее время, негативных тенденций, наблюдаемых в сфере культуры, возможных шагов по их нейтрализации;

— на основе наблюдений доказано, что вектор проблем культурной политики постепенно смещается из пространства дефицита внешних ресурсов к формированию осознания важности личностных и профессиональных ресурсов развития для самих управленцев в сфере культуры региона;

— осуществлен сравнительный анализ социокультурных ориентаций и установок руководителей органов культуры России, Западной и Восточной Европы, в т. ч. их ценностных предпочтений, личностных и профессиональных качеств, востребуемых для работы в условиях своих стран и регионов, с учетом доминирующих образов успешного управленца и собственными самооценками. В ходе проделанной работы установлена относительная синхронизация образа успешного управленца для всех трех групп администраторов культуры при существенном характере расхождения в самооценках у представителей этих групп. Это не позволяет, однако, утверждать, что российские управленцы демонстрируют существенное рыночное отставание от зарубежных специалистов государственной и муниципальной службы.

Теоретическая и практическая значимость исследования определяется актуальностью полученных результатов, прежде всего, для выбора оптимальной модели государственной культурной политики России в региональном измерении. В диссертации представлена методология выявления и системного анализа тех управленческих практик, которые сегодня являются основными в российских регионах при построении и осуществлении той или иной модели культурной политики.

Анализ стратегии трансформации государственной культурной политики и ее субъектов в ходе рыночных преобразований позволит:

1. Привлечь внимание исследователей и специалистов в области государственного управления социальной сферой к необходимости поиска нового политического консенсуса между центром и регионами, к разработке новой концептуальной модели государственной культурной политики, учитывающей многообразие регионального российского пространства и неравномерность динамики рыночной трансформации акторов, отвечающих за ее реализацию в регионах. Предлагаемая в данной работе концепция способствует преодолению одностороннего взгляда на субъекты и акторов культурной политики регионального уровня и недооценки их вклада в реальное управление. Она позволяет осуществить комплексный анализ социально-политической реальности в субъектном поле регионального управления сферой культуры и предложить ряд схем по решению проблем достижения управленческой эффективности. Субъектная концепция государственной культурной политики позволяет более адекватно оценить происходящие в регионах процессы, определяет более глубокий и развернутый взгляд на происходящие здесь перемены.

2. Выдвинутая концепция имеет непосредственное отношение к политико-управленческой практике. Она позволяет с учетом знания реального состояния субъектного ресурса в области государственной культурной политики планировать дальнейшие преобразования в социальной сфере, проектировать способы управленческого воздействия государства на формирование региональной культурной политики.

3. Материалы проведенного исследования могут быть использованы для совершенствования образовательных программ в области политологии, государственного и муниципального управления, предоставляя новые возможности для разработки и углубления содержания учебных курсов. Они могут быть полезны для региональных институтов в связи с осознанием ими места и роли региональных субъектов в реализации культурной политики.

Апробация результатов исследования. Отдельные положения работы были изложены автором в выступлениях на заседаниях координационного Совета Министерства культуры РФ, коллегии Министерства культуры РФ, координационного совета по культуре ассоциации «Северо-Запад», международных конференциях министров культуры стран Баренцева Евро-Арктического региона (Архангельск, сентябрь 1998 г.- Оулу, Финляндия, май 2002 г.).

Основные положения, выводы и рекомендации, содержащиеся в диссертации, докладывались и обсуждались на различных отечественных и международных семинарах, в частности «Forum Marinum» (Турку, Финляндия, март 2002 г.)", «Содействие экономическому росту через инвестиции в культуру: новые возможности, партнерские программы, международные проекты» (Санкт-Петербург, февраль 2004 г.), «Культура на границах» (Ясная Поляна Тульской обл., март 2004 г.), «Культурная политика и развитие культурных индустрий в Северо-Западном регионе» (Вологда, апрель 2004 г.), «Современные образовательные практики для российских менеджеров культуры: опыт и перспективы» (Москва, август 2004 г.), на семинарах проекта «Cultural Service Desk» (Тарту, Эстония, январь 2005 г., Рованиеми, Финляндия, апрель 2005 г.) — на всероссийских и международных конференциях и симпозиумах: «Культура и медиа: вступая в XXI в.» (Архангельск, январь 2001 г.), «Экология северных территорий России. Проблемы, прогноз ситуации, пути развития, решения» (Архангельск, июнь 2002 г.), «Культура как фактор мировой политики» (Москва, февраль 2004 г.), III международный форум «Государственная власть и местное самоуправление в России: история и современность» (Санкт-Петербург, июнь 2004 г.), «Человек, культура и общество в контексте глобализации современного мира» (Москва, октябрь 2004 г.) и др.

Ключевые положения диссертации представлены в двух монографиях автора «Региональная культурная политика пореформенной России: субъектное измерение» (СПб.: СЗАГС, 2005) и «Региональные управленческие отношения в сфере культуры: поиск новой управленческой парадигмы» (М.: ИС РАН, 1996) общим объемом 28,5 п. л., а также в 60 статьях общим объемом 56 п. л., опубликованных в российских и зарубежных изданиях.

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры политического анализа факультета государственного управления Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, на котором принято положительное заключение о рекомендации работы к защите по специальности 23.00.02 — политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии.

Структура диссертации включает введение, пять глав (18 параграфов), заключение, список использованной литературы.

Результаты исследования дают возможность сформулировать следующий общий вывод: образ успешного управленца у российских, восточноевропейских и западноевропейских руководителей совпадает в большей степени, нежели выставленные управленцами самооценки. Европейские и российские администраторы ориентируются на близкие ценности профессиональной управленческой деятельности, однако различия в деятельности руководимых ими институтов, остаются сильными. Это в значительной степени предопределяет рамки профессионального и личностного развития большинства субъектов культурной политики.

Наличие выраженных различий в самооценках между европейскими и российскими администраторами свидетельствует, скорее всего, не о более низком потенциале адаптации к рыночным преобразованиям, а о том, что в российских условиях оказываются эффективными принципиально иные стратегии управленческой деятельности.

Итак, система ценностей российских руководителей культуры показывает, что они вполне готовы к процессу глобализации, однако управляемые ими социальные институты не обладают достаточным ресурсом развития в заданном направлении. Важной особенностью государственной службы России продолжает оставаться инертность, которая в значительной степени предопределяет темп и характер возможных рыночных преобразований в сфере культуры. Правомерен и другой важный вывод — не исключено, что в современной России субъекты культурной политики могут оказаться сильнее институтов, которыми они руководят. Именно поэтому сегодня нельзя однозначно говорить, что Россия не способна к модернизационным сценариям культурной политики. Скорее наоборот — реализация подобных сценариев возможна в том случае, если будут выработаны и согласованы правила игры, позволяющие игрокам на поле культурной политики действовать самостоятельно, опережая потенциал тех институтов, которыми они руководят.

В целом можно отметить, что выдвинутые гипотезы достоверно подтверждены. Тем самым авторская концепция содержания государственной культурной политики, состава и специфики ее исполнителей, форм проявления профессионализма, ценностных предпочтений, личностных качеств, вос-требуемых для работы в современных условиях, в основном, подтвердилась. Конкретные данные свидетельствуют о наличии перспектив ее дальнейшего развития.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Изучение культурной политики, предпринятое зарубежными исследователями, дает возможность говорить, что разные европейские государства, осуществляя политику децентрализации, не оставляют культуру без централизованной поддержки. Процесс регионализации или децентрализации культурной политики не подразумевает полного отказа государства от патронирования культуры. Государство при этом передает все вопросы управления культурой региональным или муниципальным администрациям, оставляя за собой исключительно роль высшего арбитра. Более того, степень вмешательства государства в культурную политику своей страны не зависит прямым образом от доли его участия в финансировании культуры. Если государство все же снимает с себя обязанности полного финансирования, оно способствует привлечению средств в сферу культуры и обеспечивает для этого необходимые условия (юридическую поддержку, льготы и т. п.). Нередко европейские государства стараются дистанцироваться от самой процедуры распределения выделяемых средств, создавая для этого особые организационные структуры и привлекая экспертов.

Обобщение, статистический анализ и теоретическая интерпретация результатов позволили подтвердить основные гипотезы исследования и сформулировать ряд выводов в соответствии с его целью и задачами.

Исследование позволило убедиться в наличии существенных страно-вых различий в концептуальном оформлении государствами своей культурной политики. Несмотря на развитость и эффективность отношений западных государств со сферой культуры, каждая конкретная модель таких отношений Россией не может быть заимствована целиком. Оптимальная модель может быть разработана только в соответствии с политической, экономической и культурной традицией того государства, для которого она создается. Не существует неизменной эффективной модели на все времена, поэтому политика государства в отношении культуры должна с ходом времени пересматриваться, как и концептуальные идеи, которые лежат в ее основе.

В какой модели государственной культурной политики нуждается Россия сегодня? Оправданно ли сохранять уже ставшие привычными за годы советского строя патерналистские отношения, или следует стремиться к реализации рыночной или так называемой партнерской модели? Видимо, применительно к отечественной практике эти две модели рассматривать как антагонистические не следует. Более оправдано позиционировать их как концепции культурной политики, имеющие право на сосуществование, притом, что каждая из них не предлагает удовлетворительных и окончательных решений проблем, возникающих в сфере культуры. С другой стороны, исследование позволяет убедиться, что ни одна из действующих ныне моделейни патерналистская, ни рыночная, — не может быть использована как базовая для всей России. Основная причина этого — высокий уровень региональной дифференциации. Разные по своему идеологическому основанию модели могут быть использованы в разных по социально-экономическому положению регионах. Целесообразно учитывать, что регионы-реципиенты располагают скудным ресурсом для реализации минимально необходимой культурной политики, поэтому они могут существовать только в условиях широкого государственного патронирования культуры. Другие регионы характеризует меньшая степень дефицита ресурсов, вследствие чего имеются условия для интеграции их в социальный «мейнстрим». Именно там можно использовать партнерскую модель. Но регионам следует предоставить возможность самостоятельно выбирать, в пространстве какой концепции культурной политики они будут действовать. Те, кто выбирает «сильный вариант», должны иметь преимущества перед следующими патерналистской модели. Позитивность подобного подхода заключается в отсутствии требования формального перехода от одной концепции к другой. Более того, он является наиболее эффективным в силу того, что позволяет выбирать ту или иную модель культурной политики, уважая автономность и учитывая предпочтения региональных сообществ.

Реализация какой-либо конкретной модели в современной России осложняется наличием существенной проблемы — неопределенностью и неосознанностью исходных принципов государственной культурной политике. Причем, с ходом времени эта неопределенность только возрастает. Центральная власть только усугубляет ситуацию, часто ведет себя подчеркнуто противоречиво. Стремясь сделать регионы полностью ответственными за проведение культурной политики, она одновременно пытается ее централизовать и унифицировать, не считаясь с региональным многообразием.

Исторический анализ показал, что в ходе процесса формирования культурной политики европейские государства осознанно расширяли число ее субъектов и акторов. Это не случайно: полисубъектность обеспечивает дополнительную защиту развития культуры. В России длительное время наблюдался противоположный процесс: государство, оставаясь весьма статичным субъектом, перегруженным полномочиями, стремилось уменьшить полисубъектность и унифицировать культурные процессы, не учитывая фактор регионального многообразия. Во многом это обуславливалось слабостью институтов разработки и реализации культурной политики.

Рыночные реформы в России отразились на ресурсной базе культурной политики, изменили ее цели и приоритеты, побуждая к поиску новых концептуальных схем для наполнения ее новым содержанием. В этих условиях возникла необходимость помимо действующих субъектов культурной политики федерального уровня учитывать и оценивать действия субъектов других уровней. Это способствовало постепенному расширению субъектного поля культурной политики, где особое место заняли акторы культурной политики регионального уровня. Именно региональные и муниципальные акторы, являясь реализаторами культурной политики «на местах», во многом предопределяют сегодня содержание и направленность процессов, происходящих в сфере культуры России.

Однако следует признать, что категория субъекта и актора применительно к культурной политике разработана пока слабо. Именно поэтому в данной работе этой проблеме было уделено особое внимание, что позволило обосновать необходимость разделения акторов культурной политики в регионах на две разные по характеру деятельности и уровню ответственности группы.

В одну группу были отнесены так называемые администраторы культуры, которые, наряду с политическими лидерами, определяют культурную политику региона, вырабатывают стратегии, осуществляют финансирование учреждений культуры и контролируют их руководителей. Администраторы культуры могут быть как регионального, так и муниципального уровней, и обозначаться, соответственно как областные (региональные) или муниципальные администраторы. Другая специфическая группа субъектов — руководители учреждений, которые могут быть отнесены к группе менеджеров культуры. Каждая из выделенных групп управленцев в ходе рыночных реформ претерпела свои изменения. Своеобразием отличается также развитие каждой из групп в различных регионах.

Данные исследования позволяют говорить, что российские управленцы регионального уровня продолжают активно адаптироваться к процессу рыночных реформ. Сегодня их стратегии в области государственной культурной политики уже не являются полностью патерналистскими, но, в то же время, их еще нельзя с определенностью назвать рыночно-ориентированными. Формирование новой управленческой идеологии идет медленно, что, с одной стороны, обусловлено низким финансовым ресурсом, с другой — несформированностью установок, соответствующих эффективному существованию в условиях рынка. Отчетливо выражены такие стереотипы, как ориентация на бюджетное финансирование, стремление решать все проблемы в пределах собственной управленческой структуры. Но винить в наличии таких стереотипов самих руководителей было бы несправедливо. Действуя в условиях ограниченного ресурса, не имея четко сформулированных запросов со стороны общества, не располагая ясной концепцией культурной политики государства, они действуют так, как это представляется наилучшим в реальных условиях. В сознании руководителей региональных органов культуры сосуществуют различные подходы: от патерналистского до рыночного. Это свидетельствует о разной скорости адаптации к новым условиям, высокой инерции процессов, происходящих в сфере культуры, которые нельзя перестроить «по приказу». В конечном итоге, выигрывают те, кто способен подняться над обстоятельствами ради достижения целей, созвучных времени. Эффективность персональных управленческих стратегий руководителей сферы и их персональная адаптированность к рыночным условиям с меньшими затратами позволяет выводить культуру на оптимальный режим функционирования в условиях модернизации. Важно, что руководители «новой волны» активно и осознанно отказываются от патерналистского подхода в пользу партнерских стратегий, в большей степени созвучных процессу рыночных реформ в российском варианте. Исследование позволяет сделать позитивный прогноз: доля руководителей с партнерскими ориента-циями будет расти.

Политико-культурный портрет руководителей региональных администраций сферы культуры России, построенный на основе анализа 88 биографий, позволяет говорить, что сегодня руководитель органа культуры регионального уровня — это, как правило, мужчина среднего возраста, не всегда уроженец своего региона, с высшим образованием, преимущественно, гуманитарным, но не профильным. Он имеет осознанную позитивную мотивацию своей деятельности. Такие параметры портрета позволяют говорить о региональных руководителях культуры как вполне конкурентном контингенте для работы в условиях рынка.

Исследование показывает, что в данной группе управленцев доминирует когорта «реформаторов», приступивших к руководящей работе в период рыночных реформ. Важную мотивирующую роль для занятия руководящей позиции в сфере культуры для данных управленцев, по их собственным оценкам, играет востребованный в рыночных условиях креативный характер их работы. Исследование позволило убедиться, что представления руководителей высшего регионального уровня о профессиональных задачах не просто постепенно расширяются — они усложняются. Это способствует появлению новых целей, среди которых особо выделяется задача формирования культурного единства в масштабах всей страны.

Выполненный на материалах Северо-Западного региона России политико-культурный портрет сотрудников команд региональных органов культуры показывает, что основные социально-демографические, образовательные, стажевые и другие характеристики управленцев существенно не отличаются от параметров, характеризующих команды работающих в других сферах государственной службы. Данные подтверждают наличие тендерной асимметрии в управленческих командах органов культуры.

Особенностью деятельности управленческих команд в сфере культуры как регионального, так и муниципального уровней остается ее высокая интенсивность, повышенный уровень эмоционального напряжения. Ситуация осложняется тем, что управленцам культуры приходится работать в условиях хронического недостатка ресурсов при серьезном давлении «снизу» со стороны самих творческих деятелей. Такая работа требует особых навыков коммуникации, умений действовать в ситуации конфликта. Вследствие этого творчество и самовыражение, ценность которых занимает у этой группы управленцев доминирующие позиции во внутренней мотивационной структуре, в практической деятельности отступают на второй план. Подобная рассогласованность реальности и действующей мотивации создает дополнительные психологические сложности, которые не всегда легко преодолеть.

Ограниченность ресурсной базы приближает управление культурой на местах к кризисному, что предъявляет особые требования к личностной структуре самих управленцев. От них требуется высокая концентрированность, повышенный внутренний эмоциональный фон, доминирование процессуальных ценностей над результативными, альтруистический или патерналистский тип управленческого поведения. Это, в свою очередь, в еще большей степени предопределяет необходимость мобилизации внутренних ресурсов.

Построение политико-культурного портрета муниципальных руководителей сферы культуры позволяет убедиться, что сегодня данная группа управленцев представляет собой достаточно сегментированное образование, где лица со старым управленческим опытом уживаются с руководителями, перешедшими в эту область деятельности на волне рыночных реформ. Отличительной чертой группы муниципальных руководителей, по сравнению с региональными является более высокая доля женщин. Учитывая положение женщин на рынке труда, можно предположить, что это является косвенным свидетельством характерного для данной должности в муниципальных администрациях сочетания низкой престижности с большими нагрузками и достаточно невысокой оплатой труда.

Динамика произошедших в условиях перехода к рынку изменений в персональном составе руководителей региональных и муниципальных администраций, а также сотрудников их команд позволяет опровергнуть два расхожих стереотипа, сложившихся в массовом сознании и даже у ряда исследователей. Первый стереотип: власть представляет собой «заповедник номенклатурных работников», ее состав с «прежних времен» практически не изменился. Второй — что когорты руководителей номенклатурного и рыночного периодов существенно отличаются друг от друга. Исследование показывает, что такие различия действительно есть, но они не являются определяющими.

Гораздо более важным фактором для дифференциации членов команд является наличие опыта управленческой работы. При этом для номенклатурной группы это, как правило, именно опыт работы в организациях культуры. Напротив, для руководителей «новой волны» определяющим становится опыт работы во властных структурах вообще. Подобная переориентация свидетельствует, скорее всего, о нарастающей закрытости власти и наличии системы неформальных правил назначения на должность, когда принадлежность к команде выступает более важным доводом, нежели опыт работы в сфере культуры.

Годы реформ привели не только к изменению персонального состава руководителей. Произошла существенная перестройка в восприятии управленцами процессов, которые происходят в сфере культуры. Изменились также и управленческие стратегии. К руководителям всех уровней, включая менеджеров культуры, приходит осознание того, что поиск ресурсов для данной отрасли не должен ограничиваться пределами собственной администрации. С другой стороны, осмысляя цели и задачи управления культурой как особой сферой, региональные и муниципальные руководители остаются в русле локальных проблем. Происходит это в основном потому, что на их плечах лежит вся тяжесть текущего управления. В то же время наше исследование позволяет убедиться, что между муниципальными и региональными руководителями нет существенных противоречий в восприятии проблем культуры, а также путей их решения. Наибольшая синхронизация позиций тех и других администраторов касается необходимости улучшения материального положения работников культуры и их социальной защищенности.

Исследование особенностей профессионального развития руководителей культуры показало, что за годы рыночных реформ произошла существенная трансформация их образа собственных достижений. Парадокс состоит в том, что все профессиональные качества, которые за годы реформ управленцы развили в себе, не приближают, а отдаляют их от составляемого ими идеала. Это косвенным образом свидетельствует, что с ходом времени уровень удовлетворенности своей деятельностью у руководителей снижается. В то же время результаты исследования позволяют говорить, что в восприятии управленцев культуры все более важными становятся качества исполнительности, а не креативности. Существенно возрастает значимость уважения к личности, что фиксирует изменение позиции руководителей и сотрудников команд региональных и муниципальных органов культурыони становятся более открытыми. Это достаточно важно и для самих специалистов, и для общества, в котором они работают.

В условиях транзита продолжают сосуществовать разные модели профессиональной деятельности и профессионального образования управленцев культуры: наряду с инициативностью и готовностью овладевать новыми возможностями отчетливо прослеживается стремление к традиционным формам. Следует отметить, что эта двойственность характеризует руководителей культуры всех уровней, хотя менеджеры овладевают «рыночным технологиям» быстрее и избирательнее, нежели администраторы. Как у администраторов, так и у менеджеров процесс осознания важности формирования нового профессионализма пока опережает процесс реального овладения навыками, необходимыми в рыночных условиях.

Исследование показало, что руководители культуры все в большей степени ориентируются не на традиционные профильные, а на общие управленческие знания, предпочтительной формой получения которых становятся активные методы обучения. Растет доверие к опыту работы в сфере управления, хотя многие управленцы осознают необходимость если не модернизации подобного опыта, то, по крайней мере, его переосмысления. Для руководителей сферы культуры в Европе все более важное значение приобретают сетевые ресурсы образованиясо временем возможности сетевых форм образования будут востребованы и в России.

Важной составной частью исследования явился сравнительный анализ представлений областных и муниципальных управленцев о критериях подбора руководителя. Полученные оценки позволяют говорить о своеобразной «приземленное&trade-» муниципалов. При назначении на должность они ориентируются в первую очередь на понимание культуры и управленческий опыт. Для областных управленцев первостепенное значение приобретают эрудиция, тактичность, утонченность и стиль, что, вероятно, свидетельствует о желании представить сферу культуры как особый институт, управление которым предполагает понимание его уникальности, способность учитывать многообразие возникающих ситуаций. Лишь один критерий совпадает у обеих управленческих групп — установка на достижение поставленной цели.

Изучение ценностных профилей областных и муниципальных руководителей культуры показало как совпадения, так и различия. Обе группы администраторов ценят интересную работу, связанную с новыми впечатлениями. Наибольшие различия касаются ориентаций на наличие конкретных и ощутимых результатов своего труда и возможность творческой самореализации. Муниципальные руководители в большей степени воспринимают себя как лиц, решающих конкретные задачи, в то время как региональные администраторы больше ориентируются на сам процесс работы, а также на то, что работа дает им возможность решить свои материальные проблемы. При этом у региональных управленцев амбиции и потребность во внутреннем комфорте выражены более отчетливо, чем у муниципальных администраторов. Сравнение ценностных ориентаций российских и зарубежных администраторов показывает, что европейские руководители, в отличие от российских коллег, сильнее ориентированы на профессиональный рост и творчество. Российских управленцев в большей степени мотивирует интересная работа, и лишь потом возможность творить.

Имеет свои особенности характер ценностных ориентаций менеджеров культуры в сравнении с коллегами из Западной и Восточной Европы. В российском варианте исследованы группы директоров музеев и театров. Ведущей ценностью для отечественных менеджеров является потребность видеть конкретные и ощутимые результаты своего труда, которая у музейщиков дополняется возможностью творить, достичь творческой самореализации, а у руководителей театров — ценностью профессионального роста. Общими для них являются также ценность интересной работы и низкая выраженность собственно материальных мотивов, ценностей самоутверждения и повышения собственного престижа. Управленческий опыт музейных руководителей практически не влияет на характер их ценностных предпочтений, хотя в группе директоров театров влияние стажа заметно.

Сравнение ценностей российских, западнои восточноевропейских менеджеров позволяет говорить о наблюдаемых различиях. Показательна повышенная по сравнению с руководителями из Западной Европы ориентированность россиян на результаты труда. С другой стороны, западные менеджеры большее значение придают возможности утвердиться в собственных глазах, а у россиян эта ценность выражена слабо. Российские менеджеры в меньшей степени нацелены на профессиональный рост. В то же время данные группы практически не отличаются друг от друга по выраженности ценностей творческой самореализации, интересной работы, возможности общения, умения выживать в сложных ситуациях, а также престижа. Показательно, что материальный фактор не имеет межстрановых различий, занимая место в нижней части рангового ряда. В целом, уровень синхронизации ценностей российских и восточноевропейских менеджеров выше, чем с их коллегами из Западной Европы.

Анализ особенностей образа успешного управленца в сравнении с самооценками показывает, что у российских администраторов культуры этот образ включает три важных составляющие: коммуникативность, креативностъ и умение прогнозировать ход событий. Высоко оценивают управленцы также способность работы в команде, умение поощрять усилия коллег. Российские администраторы не хотят опираться в работе на привычные схемы и быть эмоционально-закрытыми, избегают осознанного эгоцентризма. Наиболее существенные расхождения между самооценкой и идеальным образом у администраторов наблюдаются относительно креативности, стрес-соустойчивости и солидарности. Низкая стрессоустойчивость и солидарность, по оценкам самих управленцев, в реальности присутствуют у них в большей степени, чем бы им этого хотелось. Креативность рассматривается как недостающее качество. Это свидетельствует, скорее всего, о необходимости изменения принципов работы руководителей культуры: все более востребованными на практике оказываются нетривиальные управленческие подходы.

Сравнительный анализ особенностей построения образа успешного управленца западноевропейскими, восточноевропейскими и российскими администраторами позволяет убедиться, что общий уровень расхождений между ними не столь высок, как можно было предполагать. Расхождения россиян и их европейских коллег касаются элементов стимулирования, готовности к риску, внутренней динамичности управленческих стратегий. Уровень расхождения между российскими и восточноевропейскими администраторами незначительно, но выше, чем с коллегами из Западной Европы. Это позволяет говорить, что опыт работы в схожих рыночных условиях, — а именно это сближает российских и восточноевропейских управленцев, — не является определяющим. Данные исследования не позволяют однозначно ответить на вопрос, можно ли говорить о «рыночном отставании» российских управленцев. Скорее, они дают повод для следующего заключения: каждая из исследованных групп выбирает особый путь профессионального и личностного развития, выстраивая идеальные образцы своей профессиональной деятельности, опираясь на те культурные паттерны, которые необходимы для успешной реализации поставленных задач.

Данные исследования свидетельствуют об относительно невысокой в противовес идеальному образу синхронизации самооценок российских и европейских администраторов. По сравнению с европейскими коллегам российские администраторы дают низкую оценку своей способности к интуитивным решениям, готовности к риску. Не устраивает россиян уровень умений принимать простые и очевидные решения, быть критичным к себе, сплотить единомышленников, ставить и решать творческие задачи, опоры на трезвый расчет. Можно предположить, что у российских управленцев еще не сформулировано осознание собственных преимуществ, а уровень требований к себе остается высоким. Различия между восточноевропейскими и российскими администраторами показывают, что россиянам удалось обогнать коллег по ряду показателей, но некоторым «рыночным» качествам, — например, постоянной готовности к риску — восточные европейцы превосходят россиян. В то же время, российских администраторов отличает более глубокий и вдумчивый подход, они меньше рассчитывают на внешний эффект. Они явно превосходят своих восточноевропейских коллег в умении длительно и сосредоточенно работать. В еще большей мере можно говорить, что достоинством российских руководителей — по сравнению с восточноевропейскими — является способность принимать простые и очевидные решения, хотя у их западноевропейских коллег она еще более выражена.