ХУТ век занимает в русской истории своеобразное" особенно важное местоКосвенно на это указывают и слова В"И.Ленина-, который «примерно с ХУЛ века» начинал «новый период русской истории**? из. чего следует, что около ХУТ века создаются предпосылки определенного поворота в „древней русской истории“. Кропотливая исследовательская работа многих поколений историков доказала, что сутью этого изменения был решительный шаг вперед в области становления и упрочения централизованного государства, что это было время зарождения царской власти и самодержавия в сфере надстройки, хозяйственной основой которого служило закрепощение крестьян».
За время длительного правления Ивана 1У произошли значительные события поэтому понятно, что его царствованию отводится исключительное место при изучении русской истории ХУТ века" Этот период выделяли и классики марксизма, одновременно указавшие на некоторые отрицательные и положительные моменты правления. Ивана о.
1У" Именно методологическая направленность марксизма—ленинизма предупреждает нас об ошибочности односторонней, преувеличенной оценки роли исторической личности. Но, к сожалению, и такой подход имеет значительные традиции в историографии-. большое место отводилось рассмотрению личности Ивана 1У, таким образом период реформ и опричнина, выступали в большинстве работ того времени только как результат деятельности пэря. Но и при таком подходе бросалась в глаза слабая степень изученности реформ 1550-х г. г. по сравнению с опричниной, которую дворянско-буржуазная историо—.
I. Ленин В. И* Полн. собр"соч., т"1, с. 153. 2″ Архив. Маркса и Энгельса, т. УШ, М., 1946, с. 165.
— 4 грашия традиционно считала личным делом Ивана 1У.
Хотя первая работа с оценкой правления Ивана 1У вышла в сбвт еще при жизни царя,* и в дальнейшем не было такого специаг-листа по русской истории ХУ1 в., который не занимался бы царствованием Ивана 1У, первый историографический обзор вышел сравнительно поздно, причем из-под пера, публициста. Интересно, что и последний поставил в: центр внимания личность Ивана 1У, дав. крайне отрицательный отзыв об авторах литературных и исторических произведений, посвященных царю Ивану- «Наша литератураоб Иване Грозг-ном предлагает иногда удивительные курьезы. Авторитетные историки, отличающиеся в. других случаях чрезвычайной осмотрительностью, на этом пункте делают самые и решительные выводы, не только не справляясь с фактами, им самим хорошо известными, а, как мы видеъ ли., даже вопреки имумные, богатые знанием и опытом, люди вступают воткрытые противоречия с самыми элементарными показаниями здравого смысла, люди, привыкшие^ обращаться с историческими документами, видят в источниках то, что там днем, с огнем найти нельзя г и отрицают то, что явственно написано черными буквами по белому полю,.» 2 Поставив в. центр внимания личность Ивана 1У, о суммировал историческую литературу0 и крупный историк началастолетия С. Ф. Платонов, который ранее сосредотачивал свое внимание на конкретных исторических проблемах и создал первую концеп.
1. Ср.: кн. Курбский A.M. История о Великом князе Московском, СПб., 1913.
2. Михайловский Н. Поли. собр"соч. Изд.2-е, т.6, СПб., 1909, с.186−187.
3. Ср.: Платонов С. Ф. Иван Грозный в русской историографии. -Русское прошлое, 1923, № I. цию опричнины, основанную на обширных исследованиях.-1- В основном традиционным путем шел. в своей работе, появившейся в. 1947 году, И. У. Будовниц, хотя он и включил в свой обзор новейшиеисследовав о ния советского периода. Значительным шагом вперед стала написанная А. А. Зиминым историографическая часть соответствующего тома «Очерков, истории СССР|Г. В ней автор отводит значительное место о социально-экономической проблематике. Разворачивающиеся в ато время конкретные историческиеисследования вызвали неотложную потребность, а историографических работах о реформах 1550-х гг. и опричнине, К сожалению, работа Й. И. Смирнова, первая большая монография, посвященная периоду реформ, не содержит отдельной историографической части.^ Этот недостаток восполнил А. А. Зимин в своей книге- «Реформы Ивана. Грозного», изданной на два. года, т позже-. Также А. А. Зимин был первым, кто суммировал историческую с литературу об опричнине, а позже вышла в свет и статья, информировавшая о новых результатах более широкую публику.7 В томе под заглавием «Советская историческая наука от XX к ХХП съезду КПСС. История СССР», вышедшем в 1962 г., в первую очередь были подыто.
I" Ср.- Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве ХУ1-ХУП вв., изд.3-е, СПб., 1910.
2. Ср.: Будовшщ. И. У. Иван Грозный в, русской исторической литера^ туре1. — Исторические: записки, т.21, 1947. 3″ Ср.: Очерки истории СССР. Конец ХУ в. — начало ХУПв. М.,.
1955 /под ред. А. Н. Насонова, Л. В. Черепнина, А.А.Зимина/, с. 217.
4. Ср.: Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства. 30−50 годов ХУ1 века. М., 1958.
5. Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., I960, с.7−52.
6. Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964, с.7−47.
7. Ср.: Бурдей Г. Д. Опричнина в новой исторической литературе.
Преподавание истории в школе, 1964, № 6. жены методологические? выводы и намечены возможные направления дальнейших исследований.1 Несколько позже исторической литературой, об опричнине подробно занимался в первом томе своей трилогии о.
Р.?*Скрынников. Большое значение имело издание 17 тома «Очерков истории исторической науки в СССР», в, котором, однако, подводятся лишь итоги результатов 1920;х и первой половины 1930;х гг.^ В последнее время главным образом Л. ВЛерепнин касался в. некоторых своих статьях очередных задач изучения этого важного периода ХУ1 века.^ Но значительноеместо отводилось апохе Ивана, 1Уив работах, посвященных революционной мысли и историографии XIX в.^.
Однака в. вышеприведенных работах или лишь затрагивался интересующий нас круг проблем, или же из-за нехватки места только перечислялись важнейшие достижения, и только изредка авторы стреь.
1. См. /прежде всего/: цитированную ранее статью С. О. Шмидта, а также: Данилова JI.B. К итогам изучения основных проблем раннего и развитого феодализма в России. — Советская историческая наука от XX к ХХП съезду ВДСС.".
2. Скрынников Р. Г" Начало опричнины. Л., 1966, с.4−19″.
3. Ср.: Зимин А. А, -Преображенский А. А. Изучение истории феодализма в России. — В кн.: Очерки истории исторической науки в СССР, т.1У, М. ь 1966 /гл.ред.М.В.Нечкина/.
4. Ср.: Черепнин Л. В. Вопросы методологии исторического исследования. М., 1981.
5″ Ср.: Волк С. С. Исторические взгляды декабристов. М.-Л., 1958; Иллерицкий В. История России в освещении революционных демократов. М., 1963 г его же. Революционная историческая мысль в России. М&bdquo-, 1974; Цамутали А. Н. Очерки демократического направления в русской историографии 60−70 годов XIX в., Л., 1971; его зав. Борьба, течений в русской историографии во второй половине XIX века. Л., 1977. мились рассматривать отдельные результаты в рамках исторической концепции, а целом. В настоящей диссертации впервые делается попытка составить специальную, историографическую работу о реформах 1500-х г. г. и об опричнине-, сознательно связывая реформы с опричниной с целью сделать предметом исследования проблему изображения преемственности этих двух исторических периодов висторической литературе, Поскольку рассматриваемая тема связана с одним из центральных вопросов русского феодализма, ее изучение дает возможность проследить динамику развития советской исторической науки в целом и на конкретном историческом материале выявить глубокое, существенно" различие в понимании истории дворянеко-буржуазными историками, с одной стороны, и историками-марксистами с другой.
На основании вышесказанного можно было бы взять на себя смелость утверждать" что. настоящая работа может иметь определенную функцию и в советской историографии. Наша цель, однако, не могла быть настолько широкомасштабной. Учитывая своеобразное положение автора диссертации, наибольшую практическую пользу последней мы видим в использовании ее в венгерской исторической литературе. Изучение различных периодов русской истории имеет в Венгрии давние традиции.* Значительная часть исследований была направлена на изучение русско-венгерских исторических связей, а иногда отдельные проблемы русской истории рассматривались как составные части сравнительно-исторических исследований по всемирной истории.^ Работ, которые специально занимались бы проблемами русской.
1. Ср.: Штернберг Я. И. Изучение русско-венгерских связей в народной Венгрии" - История СССР, 1965, 1 6, с.165−178.
2. Ср.: Нидерхаузер Э. Проблемы истории СССР и их решение в Венгерской историографии. — В сб.: Сотрудничество венгерских и советских историков., Будапешт, 1977, с.33−66- его же. Проблемы! истории, было относительно мало, а публикации, посвященные истории России до XIX в., вообщеможно пересчитать на пальцах одной руки. Историографических исследований до последнего времени совсем не было, так что автор настоящей диссертации может считать самым большим своим результатом то, что он был первым венгром, написавшим в СССР диссертацию по историографии русской истории периодафеодализма.
Исходя изэтого своеобразного положения, автор диссертации никогда не-: упускал из-, виду параллельные венгерские исторические проблемы: и преждевсего: какая из. исторических концепций централизации наиболее пригодна для использования во всемирноисторичес-кой модели. Ведь едва, ли можно спорить о том, что описание и сравнениеразвития разных народов может привести нас. к пониманию всеобщих закономерностей, к обобщению. И родившаяся таким образом концепция в дальнейшем может способствовать и конкретным исследованиям. Примером такого типа творческого сотрудничества между историками двух стран послужил в свое время академик Б.Д.Греков^ о и его слова нашли отклик в венгерской исторической науке. Одна истории СССР в. историографии Венгерской Народной Республики. -История СССР, 1979, № 6, с.196−204.
1. Ср.: Письмо Б. Д, Грекова о социалистическом соревновании труда. — Архив. Института, истории АН ВНР, Б 11/е /1950/, в котором венгерским коллегам он пишет об опыте советской исторической науки.
2. Ср.:. Отчет о встрече Э. Мольнара и Б. Д. Грекова и об очередных задачах сотрудничества венгерских и советских историков /Архив: Института, истории АН ВНР, Б Н/а /1951/- отчет о международных связях Института истории АН ВНР /Центральный архив АН ВНР. Отд. философии и истории, 222/8/. изцелей настоящей диссертации — служить такому сотрудничеству, такому обмену опытом, который взаимно обогащает обе стороны.
Теоретической и методологической основой диссертации являются. труды классиков марксизма. Мы имеем в виду прежде всего те произведения К. Маркса, Ф. Энгешьса, и В. И. Ленина, которые касаются философии истории и методологии, но придаем большое принципиальное значение и тем историческим анализам, которые были посвящены докапиталистическим формациям /в первую очередь феодализму/, централизации, классовой борьбе при феодализметакое же значение мы придаем и их конкретным высказываниям о древней русской истории.
Если методологические основы нашей работы определили вышеупомянутые произведения, то методику ее — изучаемые материалы. Исходя и&особенностей историографического жанра, иаточниковая база нашего исследования состоит иа трех слоев. В нашем случае первичными источниками считаются те работы русской и советской историографии, которые были посвящены выбранным нами двум главным историческим проблемам. Это в. первую очередь произведения истори-кое, но мы: часто использовали и характерные произведения публицистики и художественной литературы. Но рассматривалась нами и вторичная, литература о предыдущих произведениях: рецензии, истори-графические обзоры, диссертационные статьи и т. д. Наконец, надо было привлечь и архивный материал из. некоторых архивохранилищ. В исследовании привлекались материалы личных фондовисториков, официальные акты' Академии Наук ВНР, материалы научных дискуссий.
Перечисленные выше материалы охватывают период с середины ХЖ века, до наших дней, что и определило хронологические рамки исследования. Это, конечно, не значит, что в. атих хронологических рамках мы в одинаковой мере занимаемся всей литературой, относящейся к 1550-м гт. и опричнине. Из изложенных ранее специальных задач следует, что наше внимание обращено прежде всего наизучение достижений советской исторической науки после 1917 года-. Следовательно, о работе русской дворянско-буржуазной историографии по исследуемой теме мы можем дать картину только во введении, ъ. чрезвычайно схематической, форме.
Выше мы: процитировали мнение Н. К. Михайловского, которое в известной мере было характерно .для русской историографии в длительный исторический период. Н. К. Михайловский сформулировал свои известные строки врамках одной полемики. Этот «спор1* своими корнями уходит к известной переписке Ивана 1У и его бывшего друга, кн. А.М.Курбского* отъехавшего в Литву с ливонского театра военных действий. Утверждениебезграничного самодержавия с одной стороны и осуждение кровавого деспотизма с. другой, поляризовали и мыслителей позднейших времен. Переходящее от поколения к поколению эмоциональное напряжение спора, не' сокращалось, так как тот в любую эпоху дореволюционной историографии давал возможность для высказывания актуального политического-идеологического мнения. Принимающие участие в полемике постепенно, уже не замечали» что в сущности не могут сказать ничего нового по сравнению со своими предшественниками, и даже не говорят больше о политике Ивана 1У, чем сам Иван 1У или Курбский. Конкретный исторический вопрос стал, объективно незначительным и трансформировался в идеологичест кую и политическую проблему занимающейся им эпохи.
Литература
об Иване 1У приняла гигантские размеры, так как сторонники двух приближений пытались подладить современные источники к своим концепциям .
I. Ср.: Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским /под ред. Д.С.Лихачева/. Л., 1979.
Этим мы, конечно, не хотим односторонне выделить определяющую роль политически-идеологического момента, — особенно в отношении всего изученного нами периода. В отдельные периоды непосредственно ощутима политическая мотивация, но чаще всего только посредством исторической концепции, в то же время «саморазвитие» историографии всегда, остается определяющим фактором, как и историографическая традиция, опирающаяся на источники".
В виду ограниченного объема введения мы. не будем заниматься историческими трудами до ХУШ века, только хотелось бы заметить то, что размышляющие над судьбой России после «Смутного времени» публицисты, ища причины1 национальной трагедии, часто приходят к личности Иваш 1У, Ъчто к концу ХУШ века уже вырисовываются две проо тивололожные оценки щря в. русской дворянской историографии, одна, из. которых восходит к виднейшему русскому историку ХУШ века В. Н" 3.
Татищеву".
Первым значительным, повлиявшим на общественное мнение историком, — влияние1 которого длительное время было определяющим в русской историографии, — являлся Н. М. Карамзин. И хотя его концеп.
1. Ср.: РИБ, т. Ж, с.627−628- Временник Ивана Тимофеева, М"-Л", 1951, с. II, 12,13,15,23,151- Попова А. А. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции, М., 186,9, с&bdquo-183- Материалы по истории СССР, т.П., М., 1955, с. 56,75,76,78,79,83,85.
2. Ср": Щербатов М"М. История Российская от древнейших времен, т. У, ч. З, СПб., 1789, c.-2I7−2I9- Примечания, на историю древния и нынешния России гЛеклерка, сочиненная генерал-майором Иваном Болтином, т.1−2, СПб., 1788, т.1, с. 317.
3. Ср": Татищев. В. Н. Избранные произведения, Л., 1979, с. 120, 149,244,278,393. ция, зная раннюю историографию, памфлет Курбского, Хронограф 1617 г., Пискаревский летописец и произведения кн. Щербатова, не кажется особенно, оригинальной, однако ее картинный, морализующий стиль впервые затрагивал проблему доступным для широкой публики методом, и в то же самое время на уровне современной ему истори-графии.
Две его книги, посвященные царствованию Ивана 1У, — УШ и IX тома Истории Государства Российского, — содержат одновременно две оценки Ивана 1У, которые — как на это уже указал П. Милюкова-искусственно противопоставлены в целях эффекта, и поэтому не надо удивляться тому, что сам Карамзин, не способен преодолеть созданное им противоречие- «характер Иоанна, Героя добродетели в юности, неистового кровопийвд в. летах мужества и старости, есть для ума загадка.
Жанр, стоящий на границе литературы и историографии, является следствием психологизирующих склонностей историка, как и контраст Карамзина, отошедшего в данном аспекте от Курбского, между юным и. взрослым Иваномоднако несмотря на это его оценка однозначна: «Между иными тяжкими, опытами Судьбы сверх бедствий Удельной Системы-, сверх ига Монголов, Россия должна была испытать и грозу Самодержца-мучителя, устояла с любовью к Самодержавию, ибо верила, что Бог посылает и язву и землетрясение и тирановне переломила железного скипетра в руках Иоанновых, и 24 года сносила губителя, вооружалась единственно молитвою и терпением, чтобы в лучшие времена иметь Петра Великого, Екатерину П. /История не любит имено.
1. Милюков П. Главные течения русской исторической мысли, т.1, М., 1897, с.136−137.
2. Карамзин Н. М. История Государства Российского, СПб., 1897, с. 274. вать живых/" ^.
И. из. этих, строк становится ясным, что Карамзин не был врагом абсолютной пэрской власти. И все-таки IX том после своего появления получил широкое, распространение среди декабристов и прогрессивных людей России. Все это, конечно, проиаошло против воли автора, желающего поддержать, самодержавие при помощи исторических аргументов и предупредить крайности. «Абсолютизм» Ивана не удовлетворял интересы ни одного слоя общества, — самых верных служителем. системы могла достичь-и достигала — рука царского «правосудия», точно так же, как и «оппозицию». Своей притчей Карамзин хочет подсказать парю, какие средства нельзя применять. Это стремление объясняет, почему он настолько уважает Курбского, пытаясь достигнуть того же, что и вынужденный эмигрировать предшественник: право на подсказку и совет, гарантию экзистенциальной неприкосновенности.
Судьба IX тома Карамзина очень интересна: представители офи— 2 циальной России нападали на него" а декабристы горячо ПрИВеТС TEG’S вали. Даже этот факт показывает, что нельзя считать закономерной параллель «поклонники царя — реакционеры», «враги его — прогрессивные люди» в дореволюционной исторической мысли. Другой вопрос,.
1. Там же, с. 273.
2. Интересно, что в работах, изданных в эти годы — вопреки взглядам Карамзина — проявляются и первые знаки идеализации Ивана 1У. Ср.:. Арцыбашев Н. О свойствах царя Иоанна Васильевича. -Вестник: Европы, Ч. СХХ, 1821, В 18−19, с.190^ Погодин М. Замечания о характере Иоанна IУ. — Московский Вестник, 1829, ч. Ш, с.
19.
3. Ср.: Лорер К. И. Записки декабриста, М., 1931, с.67-. Воспоминания Бестужевых, М.-Л., 1951, с.114-. Из писем и показаний декабристов, СПб., 1904,. с. 67. что русская революционная мысль обычно осуждала Ивана 1У. Основы атого заложили декабристы, для которых Иван. 1У являлся типичным представителем кровавого деспотизма." '" .
Во всяком случае IX. том Карамзина — цензором которого был царь Александр I — после декабристского восстания стал опасным чтением, и пока до 1825 г. Карамзин еще написал эпитет «кровопийца» для Ивана 1У, то уже1 в: 1829 г" цензор выпустил это слово из р драмы Хомякова- «Ермак» .
В последовавшую эпоху русских мыслителей интересовали более важные проблемы, чем личность Ивана. 1У. Это эпоха генезиса философии истории, создания концепций, ищущих место России в. процессе исторического, развития, официальной народности Уварова, рождений направлений славянофилов и «западников», 0 «русском пути», исторических особенностях размышляют писатели, публицисты, и если уже речь идет о личности, повлиявшей на ход истории, так это может быть только Петр I.
Историография в сущности осталась на уровне Карамзина, и черпала методы, источники и оценку у Карамзина. Доверие ко всему произведению Карамзина, тенденциозно верное дарю, привело к тому, что его трактовка оценки Ивана 1У сохранилась почти без изменений. На, данной степени развития историографии все равно не могли дать другого объяснения, касающегося поступков царяда и сам Карамзин критиковал Ивана' 1У, как «исключение, усиливающее правило», в то же время николаевская система была, очень стабильна: не было больше препятствий, чтобы мнение' Карамзина, стало на некоторое время.
1. Ср.:. Муравьев Н. М. Мысли об «Истории Государства, Российского» Карамзина Н. М. — Литературное наследство, ч. Л1Х, М., 1954, с. 585.
2. См.: Куленов В. И. Славянофилы и русская литература, М&bdquo-, 1976, с. 99. аксиомой" .
Мы не можем провести здесь детальный анализ, некоторых работ отдельных авторов, только отметим, что в данную эпоху официальных историков, представляли Н. Устрялов,^" М. Погодин^, славянофилов 3 4.
Ю.Самарин, И. Беляев, западников К. Кавелин, который заложил основымнения т.н. государственной школы об Иване 1У, и которого в атом отношении можно считать непосредственным предшественником к.
С.М.Соловьева и его духовным инспиратором. В этой взаимосвязи можно упомянуть и В. Г. Белинского.
В.Г.Белинский — единственный русский революционный мыслитель дооктябрьского периода, который в. сущности положительно отнесся к личности Ивана 1У. Но надо отметить, он никогда глубоко не занимался — и главным образом не как историк — личностью Ивана 1У, и эти его взгляды, как и все историческое воззрение, со временем изг-менились, и в конце стали более дифференцированьши. Даже он счита.-ет, что «внук Иоанна Ш сделался не преобразователем, а грозною с карою восточной формы ее государственного быта». Но что важно, в атом вопросе он считает более компетентным мнение К. Кавелина, о чем.
1. Ср.: Устрялов, Н. Русская история, t. I-Q, изд.5-е, СПб., 1855, с. 224,227,241.
2. По сравнению со своей статьей, изданной в 1829 г., М. Погодин в это время уже сильно сближается со взглядами Карамзина /Ср.: Будовниц И. У. ук.соч., с.286/.
3. Ср.: Самарин Ю. Сочинения, т. У, М., 1880, с.205−206.
4,. Ср.: Беляев И" Жители Московского. Еос ударе тва., г Л .-Временник Импер. Московского общества истории и древностей Российских, кн. З, М., 1849, с. 37,42,46,56.
5. Ср.: Кавелин К. Сочинения, т.1, М", 1859, с. 355, 356,359,360, 362.
6. Белинский В. Г. Полн.собр.соч., т. Ш, с. 57. и пишет в: письме к Герцену за 20 марта 1846 г.: «Я был в восторге от взгляда! на: Грозного, /т.е. от взгляда Кавелина — Д.С./ Я по какому-то инстинкту всегда думал о Грозном хорошо, но у меня не было знания для оправдания моего взгляда» .
Посвященный Ивану 1У, У1 том С. М. Соловьева вышел в свет в 1856 г., и В: сущности получил такое же историографическое значение как и произведение Карамзина, хотя изт-за своего профессионального характера, в глазах «широкой публики» вряд ж мог соперничать с литературным стилем Карамзина. Сейчас мы мажем бесспорно установить, что это произведение означало поворотный пункт не только к истории оценки. Ивана 1У, но и б< развитии русской историографии. Вместо идеалистического, моралиаупцето произведения Карамзина, представляющего дворянскую историографию, буржуазная историография впервые выставляет подобное предыдущему по своей грандиоз^-ности, призванноеего сменить произведение. В атом произведении развитие истории происходит в соответствии с определенными закономерностями. Основная закономерность, — на основании которой получилаэта школа свое название,. — та, что вместо обществ людей, организованных на национальных, и родственных началах, появляются общества-, организованные Государством. Поставив н центр государство и господствующую власть, С. М. Соловьев переносит Ивана 1У в широкую историческую перспективу и анализирует события, происшедшие за время его царствования, в той же взаимосвязи. Включение моментов развития и определяющей сути закономерностей выгодно выделяет «рациональное» резюме Соловьева от карамзинского синтеза. Однако. С. М. Соловьев не может идти до конца по пути «государственной» школые конечном счете это. и объясняет противоречивость его восприятия Ивана 1У, отличие от кавелинского мнения. С. М. Соловьев.
I. Цит. Мордовченко Н. Иван Грозный в оценках Белинского. -Звезда, 1945, Jg IO-II, с. 183. не идеализировал Ивана 1У. И не мог, так как на него — как на историка. — определяюще влияли источники, а от осуждающей Ивана. 1У оценки большинства источников не мог освободиться ни один историк, С другой стороны, его историческое воззрение не во всех отношениях стояло выше воззрения дворянской историографии. Об этом свидетельствуют несколько сильно морализующих страниц его книги. Воз— зренческий эклектизм не создает в то же время видимость органического единства: два типа приближения формально разделимы в его книге: а, включение «моральных» 1 поучений не имеет функции и кажется чужеродным.*.
Произведение С. М. Соловьева получило много откликов, самые важр ные из., них, это замечания К. Аксакова и К. Бестужева-Рюмина.
1860−1880 гг. качественно не внесли нового в исследование этого вопроса. Прав, был Н. К. Михайловский, когда написал, что no’s следователи .С. М. Соловьева только «отражали» мысли своего учителя. К атому нужно еще добавить, что так же это было и в противном лагере, и сам Михайловский не был исключением. В то же самое время мы должны согласиться о С. Платоновым, который в своем историографическом обзоре об этой проблеме написал, что к концу 1880 гг. соло—.
4 ^ вьевское направление стало ведущим. Эта. тенденция соответствовала направлению развития русской буржуазной историографии, так как Карамзинекое восприятие продемонстрировало несамостоятельность дворянской историографии с источниками и теорию о ведущей роли.
Г. Ср: Соловьев С. М. История России с древних времен, кн. Ш, М., I960, с. 707,708,712,713.
2. Cp, i Аксаков К. С. Сочинения исторические, т.1, М., 1889, с. 129, 130,163−165г168- Бестужев-Рюмин И, Н. Рецензия на кн, С. М. Соловьева. — Московские Ведомости, 1856, № 54, с.235−236.
3. Михайловский Н. К. Полн.собр.соч., с. 158.
1. Платонов: С. Ф. Иван Грозный, Пб., 1923, с. 18. правителей в историческом процессе. В то время как Карамзин и его. последователи считали «Историю России» историей личностей, то Соловьев1 и его последователи — политической историей. Этот факт бесспорно, решает вопрос в пользу последних. — до тех пор, пока карамзинское направление не в силах доказать конкретными исследованиями, проведенными в кругу экономической и социальной истории, достоверность многих повествовательных источников. Пока, же положение было таково, что утверждающие прогрессивность Ивана 1У, по праву подвергали сомнению ценность указанных источников, ссылаясь на главное направление развития в эпоху централизованных монархий, господствующие в-. то время моральные нормы и закономерности истории. Спор поэтому шел только вокруг собственных высказываний Ивана 1У, Курбского и мемуаровиностранцев, дополняясь только полемикой о том, что бояре действительно противостояли царю или нет. Этот спор о научной точки зрения стал довольно академичным, хотя в. некоторых ситуациях принимая политическое значение.
Так как в научном понимании не удалось сдела. ть шаг вперед в: данной эпохе, для этого периода характерно, что историки немного отошли назад, уступив, место фантазии художников. /За исключением споров: Н., Бестужева-Рюмина и Е. Костомарова в 1871 г. и Е. Белова иМихайловекого в I89Q-9I гг., которые частично тоже проходили с применением ненаучных методов.^/.
В этот период довольно много художников и писателей занимает.
I. Ср.: Бестужев-Рюмин Н. К" Несколько слов по поводу поэтических: воспроизведений характера Иоанна Грозного. — Заря, 1871, № 3- Костомаров Н. Личность царя Ивана Васильевича Грозного. -Вестник Европы, т. У, 1871, окт.- Белов Е. Предварительные замечания к истории царя Иоанна. Васильевича Грозного" — Журнал Министерства народного просвещения, 1891, J& 2- Михайловский Н. И., ук.соч. ся фигурой царя — в основном на мелодраматическом уровне. Согласно этому «распределению труда» между искусством и историографией ати произведения часто выполняют революционную функцию, актуализируя историческую проблему эпохи феодализма, — как это определено' в труде «Революционная ситуация в России в середине XIX в.» под редакцией академика: Нечкиной.^.
1890 гг. открывают новый период исследования данного вопроса и этот период продолжается до 1917 г" Для некто характерно, что историография этой проблематики вырывается из состояния многолетнего застоя, обновляются два основных направления, поднимаются наболее высокий научный уровень и находят альтернативные решения проблемы. Основа' всего этого то, что в указанный период с большой силой ведутся исследования по некоторым конкретным проблемам русской истории ХУТ в. Позитивистские исследования суммируются в больших монографиях, и эти труды создают благоприятную возможность для возвращения к проблеме царствования Ивана: 1У. Но, перед анализом произведений самых значительных историков данного периода, хочется коснуться попыток психиатров /Я.Чистовича, Н. Ковалевского, Д. Глаголева/. По нашему мнению на данном этапе развития русской историографии, естественный интерес психиатров к личности Ивана р
ГУ мог отбросить исследование вопроса до Карамзина.
1. Ср.: Революционная ситуация в России в. середине XIX века, М., 1979 /под р ед. М. В. Нечкиной/, с .310−311.
Здесь отмечаем, что в> упомянутое! время взгляды революционных демократов в связи с: Иваном 1У указывают в подобное' направление.
2. Ср.: Чистович Я. История первых медицинских школ в России, СПб, 1883, с. XКовалевский П. И. Иоанн Грозный и его душевное состояние, СПб'., 1893, с.59−60,79,189−190,200,201.
— 20.
Иначе обстояло дело © В.0.Ключевским, который пришел к схожим выводам, использовав все прогрессивные элементы современной ему исторической науки.
С точки зрения пониманияистории В.0.Ключевский во многих отношениях шел по следам «государственной школы», влияние которой чувствуется и в его, оценках Ивана 1У. Он также включает Ивана 1У в длительный процесс, результатом которого будет распад «Удельной Р^сиГ и образование „Московской Руси“ 1. Благодаря этому он считает возможным поместитель в этой мысленной схеме и, например, опричнину, больше1 того, последняя даже получает у него определенное1 значение.^ Ибо Ключевский исходит из нового положения, сложившегося послеобъединения русских земель, в котором изменяются отношения между боярством и самодержцем. Их стремления объективно перекрещиваются, так как бояре с трудом отказываются от своих старых „'свобод“, в-, то же время как царь даже традиционное право совета., бояр считал, ущемлением своей власти. В то же время русское государство ХУ1 в-. было абсолютной монархией, но с аристократическим, управлением». Результатом всего этого стало то, что «обестороны не могли ни ужиться одна! с другой, ни обойтись друг, без друга. Не умея ни поладить, ни расстаться, они попытались разделиться, жить рядом, но не вместе». Средством же для 2 этого, по мнению автора, бы ла опричнина.
Однако, скрытое внутреннее противоречие в.- управлении государством могло разрешиться впользу царя только в том. случае, если бы он обратился против всего правящего класса. Опричнина же «была» направлена против отдельных лиц. Онамогла быть внушена-, шарю только неверным понимаем положения боярства, как и своего, собственного положения. Она. была в значительной мере.
1. Ключевский В. О. Сочинения, т.П., М., 1957, с.177−180.
2. Там же, с. 180,181. плодом чересчур пугливого воображения царя," -1- - говорит Ключевский и переходит к доказательству последнего положения.
В связи с атим он упоминает о положении боярства ХУ1 века и утверждает, что политическая сила? боярствабыла растеряна еще перед опричниной и что местничество и так воспрепятствовало единому выступлению бояр. Но даже если /именно вследствие опричнины/ инстинкт самосохранения и объединил бы бояр, то и тоща, царю не надо, было делать того, чтоон сделал, поскольку основная масса жертв — опричшпж не имела никакого отношения к кругу бояр. ^.
Столкнувшись с боярами, потерявк ним всякое доверие после болезни 1553 г. и особенно, после побега князя Курбского, царь преувеличил опасность, испугался. Тогда.1 вопрос, о государственном порядке превратился для него в вопрос о личной болезни, и он, какне вмеру испугавшийся человек, закрыв глаза., начал бить наг-прав о и налево, не разбирая. друзей и врагов. Значит, в направлен нии, которое дал царь политическому столкновению, много виноват его, личный характер, который потому и получает некоторое значе— о ние1 Б: нашей государственной истории" 1. Этими словами Ключевский завершает все сказанное: об опричнине, переходя в следующей лекции к личности царя.
Концепция Ключевского., конечно, не была марксистской. Она. недостаточно обоснована' экономически, в ней отсутствует теория формаций, не обращается достаточного внимания на классовую борьбу. Кроме того Ключевский был не особенно оригинален в характеристике личности Ивана- 1У, не сумел разгадать «тайну* Ивана 1У. Однако именно с трудов Ключевского открылся новый этап в.
1. там же1, с. ibb.
2. Там же, с., 183,184. 3″ Там же, с. 186. освещении социально-политической истории России ХУ1 в:.
Другим значительным произведением этого времени по. интересующей нас теме была работа С. Ф. Платонова «Очерки no. истории смуты вМосковском государстве ХУ1—ХУЛ вв.» .
В этом произведении Платонов, исследуя события Смутного времени, возвращается в прошлое, к временам опричнины, делая тем самым попытку на. основе обширных самостоятельных исследований создать свою оценку опричнины. Отправные точки в. книгах Платонова^ и Ключевского во многом схожи, что и понятно, поскольку обаисторикам многое подчерпнули из аргументации «государственной» шко— лы. Их мнения впервые расходятся в: связи с. оценкой правления Ада>-шева*, что приводит потом к получению принципиально различных результатов. Платонов рассматривает выступление Адашева как попытку антисамодержавного наступления боярства., закономерной реакциейна, котороебыло введение царем, опричнины." '" .
Таким образом, вопричнине, по мнению Платонова, заключается серьезный, политический: смысл. И не только вмотивах ее введения, но и вконечном результате /что автор доказывает с помощью обширного научного аппарата/. Опричнина, говорит Платонов, разрушила старое-княжеское землевладение, благодаря чему положение старой аристократии не только пошатнулось в^. хозяйственном отношении, но и стало беспочвенным политически, таккак аристократия лишилась р поддержки подданных, живших в ее владениях. А кроме того, опричнина имелабольшое хозяйственное: значение, поскольку царь распространил свою личнудо власть наважнейшие с хозяйственной точки зрения территории.®Поэтому «сцены5 зверства и разврата. появ.
1. Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в Московском государст-. ве ХУ1-ХУП вв., изд. 3-е, СПб., 1910, с. 129−130.
2. Там же, с.136−138. 3- Там же, с.139−142. лялисъ каш грязная пена, которая кипела на поверхности повседневной работы, происходившей вз глубине опричнинской жизни" ." '' Так что, в конце концов, заявляет Платонов, опричнина уничтожила одно из противоречий Московского государства: она! сделала князей служилы— 2 ми землевладельцами.
Однако, продолжает Платонов, другое основное противоречие тогдашнего русского общества- — опричнина не только не смогла уничтожить, на наоборот обострила его. Речь идет о классовых противоречиях между дворянами и крестьянами, которые вопределенной степени были связаны' с: проблемами функционирования русского войска,. Это, и безтого существовавшее классовое противоречиег еще более обострили опричнина и Ливонская война, следствием чего стало массовое бегство на «ничейные земли», в казаки, а также обезлюдивание центральных районов: страны, чему только способствсь-шзпо то, что насильственные переселениям и выселения в годы опричь нинег дестабилизировали земельные отношения. В результате этого к концу правленияИванаIУ в северных и южных областях государства не было ни. одной такой общественной группы-, которая была бы: удовлетворена ходом дел. Тем самым наперед проглядывались большие о общественные потрясения! Смутного времени, — таков, ход мысли С. Ф. Платонова об историческом значении опричнины.
Работы Ключевского и Платонова явились вершинами буржуазной исторической науки. Но несмотря на точный анализ исторической ситуации, они пришли к различным и часто проблематичным результатам. Поэтому на данном этапе развития русской исторической науки уже стало очевидным, что научное объяснение «тайны» Ивана-, 1У — а зна—.
1. Там же, с*143.
2. Там же> с. 147.
3″ Там же, с.150−169, 169−175. чит раскрытие объективных закономерностей социально-экономического и социально-политического развития России в ХУ1 в. и оттеснен ние личности царя в изучении истории ХУ1 в. остается задачей марксистской исторической науки. Первые — ниже рассмотренные — попытки которой уже в: это время были многообещающими.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
В данной диссертации мы проследили с середины ХУШ в. до наших дней историю изучения важнейшего и чрезвычайно сложного периода русской истории. Развитие историографии до 1917 года рассмотрено нами лишь в общих чертах, в качестве предыстории марксистской исторической науки. Зато послеоктябрьский период исторической науки мы постарались показать как можно полнее /с точки зрения интересующей нас темы/. Благодаря этому, хотя предметом нашего исследования был лишь один из эпизодов русской истории, нам представилась возможность продемонстрировать динамику развития русской советской исторической науки, глубокое качественное различие в теоретическом и методическом фундаменте русской дворянско-буржуазной и советской историографии. Данная работа — первый в венгерской историографии обзор русской и советской исторической науки начиная с зарождения истории как науки до самого последнего времени.
В данной работе подтверждается разработанная ранее советскими историками периодизация марксистско-ленинской историографии после 1917 года. На первом отрезке времени параллельно с борьбой против пережитков дворянско-буржуазной исторической науки рассматриваемые нами исторические периоды. были размещены в рамках исторического развития России в целом. Второй этап характеризовался интенсивными фундаментальными исследованиями и подытоживающими их монографиями, обобщающими работами, в то время как на продолжающемся и в наши дни третьем этапе наблюдается постоянное обновление, непрерывный прогресс как в методологии, так и в методике, а также продолжение исследований уже на новом, более высоком методическом и методологическом уровне.
— 178.
Несмотря на частые расхождения во мнениях по отдельным частным вопросам, стимулирующие дальнейшие исследования, по важнейшим вопросам советские ученые пришли в итоге многолетнего упорного труда к единому мнению, полученные ими результаты стали необратимыми. Важнейший из них состоит в том, что наиболее общим понятием при анализе русской истории ХУ1 в. стало понятие «феодализма», которое одновременно намечает место России в рамках европейского феодализма во всемирно-историческом процессе. К такому же результату приводит попытка определить характер исторического развития России в середине и второй половине ХУ1 века. Не подлежит сомнению, что как реформы 1550-х годов, так и опричнина могут рассматриваться /хотя и в противоположных смыслах/ этапами процесса централизации в России и как таковые могут быть сопоставлены с развитием западноевропейских централизованных государств того времени. В то же время опричнина и ее последствия проливают свет и на глубокие различия в истории России и Западной Европы.
Феодально-крепостническая основа социально-политического строя России указывает на ее место к востоку от Эльбы, в регионе «второго закрепощения крестьян», где разместилась и Венгрия, чье развитие также получило, начиная с ХУ1 века, своеобразное направление из-за сохранения и «обновления» на ее территории феодализма. Однако, наряду с этой родственной чертой в социально-экономическом фундаменте, в эволюции надстройки наблюдаются значительные расхождения, что придает особую важность сравнительно-историческому исследованию.
Я сослался лишь на один уровень сравнения развития наших народов, ко глубоко убежден, что можно найти еще множество иных.
— 179 возможностей для такого сопоставления. Однако сравнению должно предшествовать конкретное изучение истории и историографии другой страны. Данная диссертация родилась под знаком этой программы, и за ней, надеемся, последуют другие подобные работы. Моя попытка дала возможность мне и косвенно всей венгерской исторической науке извлечь серьезные уроки, польза которых в свете сказанного выше едва ли может быть поставлена под сомнение. Тем не менее я позволю себе в конце этой академической по жанру работы сделать еще одно, субъективное замечание. В ходе работы над темой такие крупные советские историки, как М. Н. Покровский, П. А. Садиков, С. Б. Веселовский, С. В. Бахрушин, И. И. Смирнов, А. А. Зимин, которые знакомы мне лишь по их книгам — плодам неустанного упорного труда, стали для меня почти личными знакомыми. Данная диссертация является одновременно данью памяти этим ученым.
