Актуальность темы
Как показывает мировой опыт, миграция является сферой, способной оказать воздействие на экономическое развитие стран и регионов, вызвать определенную степень социальной напряженности, влиять на демографическую ситуацию, межэтнические отношения. Активизация внешних миграций на юге Дальнего Востока России в 1980;е — 1990;е годы получила большой общественный резонанс, стала предметом исследований в экономических науках, демографии, социологии, политологии. Историческое познание позволяет произвести комплексное исследование в ретроспективе.
Международные миграции в современном мире представляют собой объективный процесс. По мнению ряда исследователей (В.А. Ионцев, Е. С. Красинец и др.) в мировой истории в XX в. они приобрели на порядок более весомое значение, чем в предшествующие периоды, и особенно активизировались в последней четверти столетия.1.
Обращение к истории различных миграционных потоков дает возможность проследить ход взаимодействия данных групп между собой и общественной средой, формировавшейся местным населением. Историческое познание располагает исследовательским аппаратом для объяснения подобных взаимодействий.
В то же время международная миграция в концентрированном виде отражает возникшие проблемы внутри страны и региона, служит индикатором социально-экономического положения и общественных настроений. Поэтому на примере миграций возможен анализ развития определенных исторических эпох и периодов, выделение стадий общественных процессов.
Изучение истории миграций является одним из путей познания важнейшей проблемы: как население той или иной территории воспринимало масштабные изменения в социально-экономическом положении, переход к новым формам и принципам хозяйствования.
Актуальность исследования миграций определена также тем, что они являются и результатом, и предпосылкой общественных изменений, очевидных или скрытых процессов. В истории формирования населения Дальнего Востока миграции осуществлялись в различных формах и выполняли важнейшие Л функции. Исходя из весомого значения миграции в жизни дальневосточного региона, их исследователи-современники проявляли к этому явлению особый интерес.
Дальний Восток среди российских регионов, несмотря на ярко выраженную специфику, не является в данном вопросе единственным, где возникало либо активизировалось рассматриваемое явление. Приезд граждан из-за рубежа, привлечение иностранной рабочей силы в 1990;е годы быстро стали реальностью не только для России, но и для других территорий постсоветского пространства. Поэтому предлагаемая работа может иметь значение в целях сравнений и сопоставлений общественной практики и исторического опыта.
Миграционные процессы способны влиять на становление социально-экономической и политической ситуации, распределение факторов общественного развития, формирование политической и правовой системы государства. Приобретает важность выявление степени данного влияния, причем как в масштабе страны в целом, так и на уровне регионов.
Историография рассматриваемой темы имеет ряд особенностей. Первая из них состоит в том, что большинство исследователей, будучи современниками событий, изучали явление по ходу его развития. Есть ряд работ В. Л. Ларина, Н. В. Кононковой, Л. В. Забровской, в которых непосредственно по теме на момент их выхода отражена ретроспектива. В целом историография вопроса велика. В нее следует включать все исследовательские работы, которые относятся к разным научным дисциплинам. Такая необходимость продиктована комплексным характером исследования, близостью рассматриваемого периода к современности.
В основной своей массе историография берет начало с 1994 г., когда в описании и объяснении процесса международной миграции на Дальнем Востоке стали появляться статьи и тезисы с применением исследовательских подходов. Хотя вьетнамская миграция и ранее затрагивалась в работах В. А. Ионцева. 3 До этого времени научным публикациям предшествовали волны газетных и журнальных материалов, относящихся скорее к публицистике и не всегда объективных, то есть когда информация бралась из недостоверных или непроверенных источников.
Однако историография касается не только непосредственного исследования миграционной ситуации, но и работ по экономическому развитию региона, демографии, международному положению Советского Союза и постсоветской России в Азиатско-Тихоокеанском регионе, политическим процессам и т. д. Обращение к широкому кругу литературы позволяет определить степень изученности, причины, предпосылки и условия исследуемых процессов, раскрыть историческую ситуацию в анализе их предыстории, взаимосвязей международной миграции с различными сторонами внутренней ситуации.
Обращает на себя внимание специфика географии проведения миграционных исследований. В территориальном отношении большинство авторов, занимавшихся данной проблематикой, могут быть разделены на несколько групп, по принципу их проживания и местонахождения базовых организаций. От этого обстоятельства отчасти зависел характер исследований и видение проблемы.
Первая группа — московские ученые. Международная миграция на Дальнем Востоке вызвала интерес в академических и вузовских учреждениях столицы. Объясняется это не только тем, что к данному времени там был в целом сосредоточен наибольший научный потенциал среди регионов и городов России — это традиционно. С международной миграцией оказались связаны новые области знаний, исследовательские сферы, к этому времени уже заявившие о себе и активно развивавшиеся именно в Москве — вопросы геополитики, национальной безопасности, политического прогноза и т. д. Большинство столичных исследователей являлись авторитетными учеными, работавшими ранее в области изучения внутренних миграций (Л.Л. Рыбаковский, Е. С. Красинец, Ж. А. Зайончковская, Г. С. Витковская, О.Д. Захарова), 4 либо в области востоковедения (B.C. Мясников, В. Г. Гельбрас, В. Я. Портяков, А. Д. Воскресенский, Д.В. Тренин). 5 В контексте своих исследований они затрагивали темы международной миграции в России, уделяя по отношению к Дальнему Востоку большое внимание близкому расположению Китая.
Наиболее детально и всесторонне вопросы китайской миграции рассмотрены в работах В. Г. Гельбраса. Об этом свидетельствует как большой объем публикаций, так и тематика научного анализа. Она охватывает всё от освещения результатов специальных социологических опросов до соизмерения китайской миграции в Россию с состоянием китайской экономики и ролью Китая в современном мире. 6 Среди работ В. Г. Гельбраса по тематике нашего исследования есть выпущенная в 2001 г. монография «Китайская реальность России». В ней представлены результаты многолетнего исследования китайских землячеств в России, рассмотрено положение двух стран в системе международных отношений. 7.
Вторая группа исследователей — это дальневосточные авторы. Они непосредственно жили и работали в регионе, для которого вопросы, связанные с близостью стран АТР и появления иностранцев на Дальнем Востоке оказались актуальными. Часто наблюдаются различия и в тематике работ между московскими и дальневосточными авторами. Первые больше склоняются к теоретизированию, устанавливают более широкие географические рамки исследований, реже посвящают миграции отдельные работы и чаще их рассматривают в контексте общероссийских социально-экономических и политических проблем, а также двусторонних отношений, в особенности российско-китайских, и внешней политики. Миграционные вопросы затрагиваются в этих работах, как правило, в контексте общего анализа ситуаций.
Исследователи на Дальнем Востоке, изучая международную миграцию, рассматривали её в отношении своего края (области) или города. Часто миграция и пребывание иностранцев привязывались к ещё более узким аспектам. Например, проблемам охраны государственной границы (A.M. о.
Филонов, A.B. Гольбах), рынков труда, безработицы, конверсии оборонных предприятий (A.M. Шкуркин, В. Г. Мысник, Е. Д. Килимник, Е.В. Гудкова), 9 санитарно-эпидемиологической обстановки (Г.В. Андреева), 10 экологии (В.В. Сайков). 11 Разнообразен научный профиль исследователей. Среди них есть экономисты и эконом-географы (П.Я. Бакланов, Р. В. Вахненко, B.JI. Ушакова,.
I 9.
Ю.А. Авдеев, Е. Л. Мотрич, Д. С. Вишневский, Б.И. Ткаченко), историки.
1 «2 востоковеды (B.JI. Ларин, JI.B. Забровская), социологи (Е.А. Плаксен, JI.JL.
Ларина, Н.М. Байков), 14 специалисты по отечественной и всеобщей истории.
A.C. Ващук, H.A. Шиндялов, Н.В. Кононкова). 15 Есть также публикации, выполненные на научной основе, авторы которых — государственные служащие.
С.Г. Пушкарев, A.A. Берестовой, А. Г. Загуменнов, В. В. Миндогулов, А.Н.
Новиков, Н. Б. Писаренко, C.B. Ходаков, Т.В. Ярополова). 16 Они хорошо знакомы с административной практикой и ориентируются в данных вопросах согласно своим служебным обязанностям.
Общая черта работ дальневосточных авторов состоит в том, что они прибегают, главным образом, к тезисам сообщений и небольшим статьям. Из крупных работ выделяются три: монография В. Л. Ларина «Китай и Дальний.
Восток России в первой половине 90-х: проблемы регионального взаимодействия", монография Л. В. Забровской «Россия и КНДР: опыт.
18 прошлого и перспективы будущего" и диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук Н. В. Кононковой «Развитие международных связей Амурской области с государствами Северо-Восточной Азии в конце 80-х — начале 90-х годов XX века». 19 На них следует остановиться подробней.
В монографии В. Л. Ларина отдельная глава посвящена китайской миграции на Дальнем Востоке России. Но её вопросы затрагиваются также в других главах. Вообще к теме исследования имеет отношение, прямое или косвенное, всё содержание монографии. Автор книги и до её выхода в свет опубликовал немало работ по данной теме. Заслуживает признания обширная источниковая база и то, что В. Л. Ларин в работе использовал много литературы, изданной в разных странах и на разных языках. Это сделало возможным, особенно при выходе на политические вопросы, учесть весь спектр не только отечественной, но и мировой науки. Содержание работы открывает обзор и анализ историографии, который использован при проведении нашего диссертационного исследования.
Исследователь В. Л. Ларин приводит исчерпывающие сведения по рассматриваемому в монографии периоду — первой половине 1990;х годов (хотя затронуты и предыдущие годы), даёт характеристики каждой из форм миграции и самих мигрантов. Большое внимание в книге уделено критике алармизма, ярко проявившегося в периодической печати и среди высказываний политиков и представителей силовых структур.
В своем монографическом исследовании В. Л. Ларин предпринял попытку применить сравнительный метод и сопоставить китайскую миграцию, соответственно, в начале и в конце XX в. В результате обнаружено много схожих сюжетов и проблем. Это касается как массового притока иностранцев из соседних стран и сфер их деятельности, так и отношения к ним властейместных и центральных (соответственно, санкт-петербургских и московских). Автор книги считает, что «во всем этом сказывалось общее отношение центра к дальневосточной окраине России как к второстепенному, с точки зрения интересов России, региону». 20.
В этом же разделе книги В. Л. Ларин касается немаловажного аспекта, связанного с китайской миграцией — так называемой «желтой опасности». Он констатирует, что в конце XIX — начале XX вв. под данным словосочетанием имелась в виду конкуренция русским работникам со стороны неприхотливой китайской рабочей силы. В конце XX в. подобные эпитеты подходили к широкому диапазону проявления антиазиатских, в первую очередь антикитайских, общественных настроений. Хотя данному аспекту уже было уделено много внимания, тем не менее — в чем их истоки, и насколько они являются наследием каких-то более ранних эпох, — в этом состоит одна из задач в проведении нашего диссертационного исследования.
Тема китайской миграции на юге Дальнего Востока России во второй половине XIX — начале XX вв. обладает весьма высокой степенью изученности. Среди авторов работ — В. Ф. Соловьев, А. Г. Ларин, Г. Н. Романова, Е. И. Нестерова. 21 Основные достижения этих авторов позволили нам поставить обозначенную выше задачу.
В монографии Л. В. Забровской дан обстоятельный анализ экономического и политического положения Северной Кореи в 90-е гг. XX в. В целом монография выдержана в традициях отечественной исторической науки, поскольку в ней использован один из основных методов — историко-генетический. В книге исследуется жизнь граждан КНДР в России, главным образом, на примере Приморского края. Автору удается связать положение Северной Кореи с вопросами российско-северокорейских отношений. К заслуге автора следует также отнести то, что в книге собраны сведения из различных, но заслуживающих доверия источников, которые найти и скомпоновать в должной конфигурации бывает непросто. Л. В. Забровская приводит немало статистической информации, а также интересных фактов из жизни северокорейских рабочих в Приморье. Обращено внимание на то, что в данном регионе пребывают разные сегменты потока корейской миграции. Поэтому в книге рассматривается взаимодействие граждан КНДР с российскими корейцами, чему посвящен отдельный параграф.
В литературе предпринимались попытки классификации иностранцев по различным признакам. В диссертации Н. В. Кононковой внешним миграциям посвящена отдельная глава. В ней рассмотрены вопросы международной миграции на примере Амурской области применительно к периоду конца 1980х — начала 1990;х годов. Автор проводит деление всех прибывших иностранцев на 4 категории: 1) иностранные граждане, оседающие в области на постоянное место жительства- 2) иностранные рабочие и специалисты, прибывшие по прямым и межправительственным договорам, работники совместных предприятий, студенты- 3) различные категории бизнесменов, приезжающих в область для проработки и заключения контрактов- 4) туристы, въезжающие в y-y область на срок от 1 до 15 дней. Н. В. Кононкова замечает, что приведенная классификация подходит также для других дальневосточных субъектов РФ и для Дальнего Востока России в целом.
Диссертационное исследование Н. В. Кононковой ограничено территориальными рамками Амурской области. Но в рассматриваемый период для других территорий юга Дальнего Востока процессы международной миграции были не менее актуальны. С другой стороны, диссертация Н. В. Кононковой претендует на анализ всего спектра международных связей области.
Среди представителей отечественной науки есть те, кого трудно причислить к двум названным группам. К ним относится известный профессор Иркутского государственного университета В. И. Дятлов. От других исследователей он отличается тем, что приступил к изучению китайской миграции, сравнив её с положением и деятельностью так называемых «торговых меньшинств» на Ближнем Востоке в древности и средневековье. Будучи ученым-арабистом В. И. Дятлов изучал эти вопросы, отразив результаты в монографии «Предпринимательские меньшинства: торгаши, чужаки, или посланные Богом?». 23 Он исследовал китайскую миграцию на примере Иркутской области, проделав длительную работу. И хотя данная территория не относится к Дальнему Востоку, работы В. И. Дятлова представляют с точки зрения нашего исследования интерес, так как в развитии ситуации по китайской миграции в разных регионах много схожего. В частности, представленная в нашем исследовании типология китайских мигрантов составлена на основе его статей, в которых приводится социальный портрет среднестатистического китайского мигранта, описываются изменения в его образе жизни и положения в российской среде. Нами систематизирована данная типология и раскрыты взаимосвязи с периодизацией в развитии китайской миграции.
Другой сибирский исследователь, Д. А. Дорохов, провел диссертационное исследование «История формирования отношения к мигрантам в современной иркутской прессе» (1987;1999 гг.). По его мнению, внимание прессы было сосредоточено на двух мигрантских группах — кавказцах и китайцах, что они представляли интерес не только в качестве мигрантов, но и «торговых меньшинств». 24.
Третью группу исследователей составляют представители зарубежной науки. Это, в первую очередь, исследователи из соседних с Дальним Востоком России стран. Интерес к изучению пребывания своих сограждан в других странах, в том числе и в России, проявлялся среди ученых Академий общественных наук и исследовательских центров вузов в КНР. Но в Китае исследование темы затруднено тем обстоятельством, что статистика по проблемам китайской эмиграции ведется Управлением общественной.
ЛС безопасности и не публикуется. Поэтому работы китайских ученых основаны на материалах, полученных из России. Исследовательские интересы проявлялись по отношению к разным эпохам, не только к концу XX в. Среди исследователей по данной тематике в КНР весьма авторитетные ученые: Ли Цзинцзе, Чжан Шухуа (Пекин), Чжао Личжи, Чжан Цзунхай (Харбин), Ван Шэнцзинь (Чанчунь).
Разработкой проблемы занимались также исследователи из Японии. Но эти работы проводились в контексте специфических научных интересов по изучению России и Северо-Восточной Азии. Например, Акихиро Ивасита, профессор университета Ямагучи, рассматривал китайскую миграцию на Дальнем Востоке России, будучи специалистом в области двусторонних российско-китайских отношений и внешнеполитической деятельности государств в Северо-Восточной Азии. Профессор университета Кобе Садаёси.
Оцу изучал эти же вопросы как известный специалист и зарубежный эксперт по рынкам труда в России. 27.
Ученые из более отдаленных стран касались данных вопросов в контексте международных отношений. Немало зарубежных исследователей рассматривали тему в рамках преимущественно политической науки. Среди них: А. Тингай, Э. Хайер, Ким Вон Бо, Ш. Гарнетт, М. Алексеев. 28.
Заслуга М. Алексеева, доцента университета Сан-Диего состоит в том, что он впервые предпринял попытку связать китайскую миграцию в Приморском крае с теориями международных отношений. Это теории эссенциализма, конструктивизма и политического реализма. 29 В то же время возникли и новые направления (постмодерн, теории глобализации и т. д.), которые также могут быть использованы в изучении международной миграции. Исследования М. Алексеева касаются исключительно китайской миграции в Приморье. Он провел параллели с жизнью китайцев в других странах, обнаружив, что данный регион в этом отношении представляется совершенно особым и проблемным.
Ш. Гарнетт высказал спорное мнение, что «Давление рыночных сил и открытой границы может со временем привести к глубокой „китаизации“ региона, что, в свою очередь, изменит его лицо и трансформирует его связи, как с Москвой, так и с Пекином». 30 Прогнозы исследователя, к сожалению, даны на очень узкой источниковой базе. Поэтому изучение социокультутных барьеров, а также аспектов деятельности китайских мигрантов, включенное в диссертацию, позволяет выяснить и уточнить эти тезисы.
Несмотря на некоторые различия в выводах, к которым пришли в конце 1990;х годов зарубежные ученые, можно заметить общее в их аналитике: выделение «проблемности» в социально-экономическом и политическом развитии Дальнего Востока, возникающей под влиянием азиатского сегмента международной миграции.
Итак, историографическая ситуация характеризуется следующими достижениями: в связи с изучением нового разнопланового явления активизации международной миграции, уделено больше внимание проблемам дальневосточного региона, предприняты попытки выявить взаимосвязи данных процессов с общим социально-экономическим и геополитическим положением Дальнего Востока Россиирассмотрены основные положения китайской миграции в России, обозначен круг связанных с ней проблемпроведены исторические параллели с другими периодами и отчасти — с другими регионами России и зарубежных странмногие частные вопросы жизни и деятельности иностранцев рассмотрены в динамикев целом изучены взаимосвязи международной миграции и рынка труда на Дальнем Востоке России.
В то же время тема исследования требует расширения хронологических рамок, выявления причин, предпосылок и условий активизации данных процессов, всестороннего, целостного их изучения в комплексе и динамике, более широкого применения методов исторического познания, включения новых источников и материалов.
На современном этапе малоисследованны вопросы обустройства внешних мигрантов в рассматриваемом регионе, нуждается в углубленном изучении и такой аспект, как соотношение потоков в их исторической динамике, уточнении статистических данных.
Целью настоящей работы является воссоздание исторической картины приезда, жизни и деятельности мигрантов из стран традиционного зарубежья, их взаимосвязи с развитием социально-экономической и политической ситуации на Дальнем Востоке России, сравнительного анализа китайского, вьетнамского и северокорейского потока.
В диссертационном исследовании ставятся следующие задачи:
1. Провести детальный анализ предыстории вопроса, предпосылок и факторов активизации потоков международной миграции, раскрыть взаимосвязь между рассматриваемым явлением и процессами, которые ему предшествовали. Эти процессы касались общественной, экономической и политической жизни как советского (российского) Дальнего Востока, так и соседних стран.
2. Сопоставить основные внешнемиграционные потоки между собой. Выявить, что было между ними общего, и в чем состояли особенности каждого из них.
3. Провести анализ развития каждого из основных международных миграционных потоков по событийному ряду на протяжении всего рассматриваемого периода.
4. Выявить, как посредством миграций российский Дальний Восток постепенно входил в новую систему международных отношений в АТР, какова была роль Дальнего Востока России в этой системе применительно к международной миграции.
Выделение объекта и предмета предлагаемого исследования исходит из общенаучных принципов. В данном исследовании объектом является международная миграция, её проявление в указанных географических и хронологических рамках исследования, предметом — социально-экономические, демографические, политические, организационно-правовые и коммуникативные проблемы, связанные с пребыванием иностранных граждан на юге Дальнего Востока России в данный период.
Хронологические рамки исследования охватывают два последних десятилетия XX в. Пределы выбраны по десятилетиям, то есть они не имеют жесткого закрепления по конкретным датам, взятым на основе тех или иных событий. Это объясняется тем, что в конце XX в. вовлечение юга Дальнего Востока в процессы международной миграции проходило без четко обозначенных временных рубежей. Межправительственные соглашения о привлечении иностранных работников применительно к Дальнему Востоку, как к региону периферийному, на практике осуществлялись лишь через некоторое время после их подписания. К тому же каждый из миграционных потоков начинался в разных условиях, масштабах и имел разную степень влияния. Неоднородным по времени было возобновление международной миграции, что проявлялось и относительно дальневосточного пространства. Например, привлечение северокорейских работников на предприятие «Ургаллес» в.
Хабаровском крае началось ещё в конце 1960;х годов. Единичные случаи приезда иностранцев, в том числе на постоянное местожительство, отмечались также в 1970 — 1980;е годы. Но о международной миграции как явлении массовом, влияющем на положение в структуре временного населения, на рынке труда и в деловой сфере приходится вести речь, только начиная с конца 1980;х годов.
Верхний предел исследования ограничен 2000 г. К данному времени в рассматриваемых процессах произошла определенная стабилизация.
Географические рамки исследования охватывают территории субъектов РФ на юге Дальнего Востока — Приморский и Хабаровский края, Амурскую область. Данные административно-территориальные единицы РСФСР (РФ) сложились задолго до рассматриваемого периода. В 1992 г. после подписания Федеративного договора они наряду с Еврейской АО стали субъектами Российской Федерации. Территории именно этих субъектов РФ в целом относятся к понятиям Приамурье и Приморье, юг Дальнего Востока. По большей части эти земли вошли в состав Российской Империи по условиям Айгуньского (1858 г.) и Пекинского (1860 г.) договоров.
По сравнению с другими районами России, юг Дальнего Востока имеет ряд особенностей в историческом развитии. Войдя в состав Российской Империи он активно заселялся не только российскими подданными, но и иностранцами. В XX в. Приамурье и Приморье оказались более густо заселены и освоены, чем другие районы Дальнего Востока. Кроме того, в хозяйственном освоении и развитии региона в конце XIX — начале XX вв. и в советское время чрезвычайно важную роль сыграл железнодорожный транспорт. Были проложены магистрали — Транссибирская и Байкало-Амурская. Приграничное положение юга Дальнего Востока России благоприятствовало внешнеэкономическим связям, прежде всего — с соседними странами Азиатско-Тихоокеанского региона.
Методология исследования принята как его теоретическая основа, представляющая собой систему принципов научного исследования. В работе использованы общие принципы общественных наук и более специализированные методы.
К общему принципу относится принцип историзма. В соответствии с ним вещи и явления должны рассматриваться в их развитии, в связи с конкретными условиями их существования. Для соблюдения принципа историзма большое значение придается анализу и синтезу причинно-следственных связей. Сам принцип находит своё выражение в тезисе о том, что всякое общественное явление (свойство, процесс, состояние) является следствием предшествующего развития. История любого вопроса имеет свою предысторию. Таким образом, история и предыстория в познании взаимосвязаны, предстают как крупные элементы одной системы.
В нашем исследовании принцип историзма, как обществоведческое проявление общенаучного системного подхода проводится через подробный факторный анализ предыстории и раскрытие взаимосвязей между общественными явлениями: социально-экономической ситуацией на Дальнем Востоке России, развитием миграционных процессов, динамикой общественного мнения, внутренней и внешней политикой государства.
Кроме того, в структуре миграционных исследований находит свое проявление свойство междисциплинарности. Объект исследования входит в научные интересы экономистов, географов, историков, юристов, политологов, социологов. Это обстоятельство существенно осложняет методологические поиски в решении поставленных научных задач.
В частности и в предлагаемой работе применяются методы из разных научных дисциплин. Из методики социологии использован метод опроса общественного мнения, из политологии — метод сравнительного контент-анализа, из экономической географии — метод анализа картограммы. Все эти методики дополняют основные методы исторического исследования: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный.31.
Несмотря на то, что систематические миграционные исследования проводятся в России — со второй половины XIX в., 32 и здесь имеются свой комплекс традиций и новаций, свои концепции и модели, в исследованиях именно международных (трансграничных) миграций населения сохраняется ряд теоретических трудностей. Они связаны с недостаточной проработкой понятийного аппарата, наличием в этом вопросе разночтений. Например, остается дискуссионным вопрос, кого считать мигрантом или иммигрантом? Имеет ли отношение въездной туризм к международной миграции? Каковы критерии нелегальной миграции? Одним из путей решения данной проблемы является обращение к законодательству зарубежных стран, в которых массовый приток иностранцев в силу разных причин стал устойчивым и значительным явлением. Другим регламентирующим началом могут служить международные документы, в особенности многосторонние конвенции, принятые в разные годы XX в. Они также использованы в работе.
Возникает необходимость использования разработок различных научных дисциплин еще и от того, что предмет исследования по хронологии близок к современности. Автор исходит из потребности привлечения широкого круга источников и исследовательских публикаций, учитывая, что научная база строится на основе методологии исторического познания. Таким путем история находит свое место в дисциплинарной структуре знаний по международной миграции.
В обозначенной нами методологической вертикали «подход — принципметод» первое понятие соотносится с общей теорией научного познания и в нашем случае представлено системностью. Второе понятие имеет отношение к комплексу общественных наук, и наше исследование основано на принципе историзма. Что касается теоретических методов, то они опираются на сложившиеся традиции исторической науки.
Историко-генетический нами он более всего применяется в первой главе диссертации, которая называется «Причины, предпосылки и условия возникновения международной миграции». В ней разбираются факторы международной миграции, на конкретных примерах раскрывается их взаимная обусловленность. В главе показано, как процессы, происходившие в Советском Союзе вообще и на Дальнем Востоке в частности, подготавливали почву для начавшегося позже рассматриваемого явления. Во второй главе «Основные миграционные потоки из стран традиционного зарубежья» историко-генетический метод применяется при исследования общественного мнения по отношению к иностранцам, при анализе становления правовых основ регулирования внешних миграций. Данный метод нашел здесь свое проявление еще в двух моментах. Во-первых, при анализе каждого из основных миграционных потоков избрано следование хронологическому порядку. Во-вторых, причинно-следственные связи раскрываются в конкретных сюжетах развития явления. Например, трансформация трудового потока вьетнамской миграции в коммивояжерский объясняется через прежде сложившуюся к тому времени экономическую ситуацию.
Историко-сравнительный метод в нашем исследовании тесно связан с историко-типологическим. В диссертации применено сравнение основных потоков, наибольшее проявление каждого из которых приходилось на разное время. Также метод сравнения использован при анализе различий по территории внутри региона в развитии международной миграции. Эти различия прослеживаются по каждому из субъектов Федерации. В отдельных чертах сопоставляется явление в начале и в конце XX в.
Историко-типологический метод использован при выявлении общих черт среди различных миграционных потоков, в раскрытии сценария их развития. Кроме того, к данному методу имеет отношение любой вариант упорядочения совокупности объектов или явлений на типы или классы на основе присущих им общих существенных признаков. В предлагаемой диссертации эта процедура применена во второй главе при периодизации китайской миграции и выявлении характерных типов мигрантов.
В нашей работе широко применен историко-системный метод, особенно в третьей главе «Политические и правовые проблемы международной миграции», когда процессы на юге Дальнего Востока России рассматриваются в русле процессов в России в целом и в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Источниковая база предлагаемого исследования предопределена его спецификой. Прежде всего, это хронологические рамки. Поскольку рассматривается наиболее поздний период истории, охвативший также 1990;е годы, неопубликованные источники представлены в основном материалами текущих архивов различных государственных организаций и служб на Дальнем Востоке, имеющих отношение к вопросам международной миграции. К ним относятся краевые (областные) и местные миграционные органы, краевые (областные) комитеты по туризму, по национальностям и вероисповеданиям, статистические управления. Текущее делопроизводство этих государственных учреждений содержит источники, которые можно разделить на несколько групп:
1. Справки, информационные отчеты, аналитические записки об использовании иностранной рабочей силы. В частности, об эффективности ее применения в Приморском и Хабаровском краях и по городам. Документы Дальневосточного информационно-аналитического центра (создан в 2000 г.), отделов краевых, областных администраций. Пресс-релизы Тихоокеанского регионального управления ФПС России. Особое значение для историков имеет новый вид документа — паспорта территориальных органов миграционной службы. В работе использован аналитический отчет территориального органа Министерства по делам Федерации и национальностей по Приморскому краю, выполненный в 2001 г.- паспорт миграционной программы Хабаровского края 1999;2000 гг.
2. Оригиналы постановлений Губернатора Приморского края, копии официальных документов. В частности, копии нот от 17 февраля 1998 г. об упрощенном пропуске через границу в торговые комплексы в г. Хэйхэ и г. Суйфэньхэ, копия Соглашения между Правительством РФ и Правительством КНР о взаимных поездках граждан от 29 февраля 2000 г.
3. Доклады о развитии туристской отрасли в Приморском крае, содержащие информацию о китайских туристах, отчеты о туристских ресурсах региона;
Были получены материалы государственных архивов: ГАРФ, ГАХК, ГАПК, ГААО. Эти сведения имеют отношение к более ранним временам и касаются предпосылок, успевших сложиться во второй половине XX в., а также непосредственно деятельности северокорейских рабочих на лесозаготовках в Хабаровском крае и вьетнамских гастарбайтеров в Приморье. Это материалы партийных и общественных организаций, отражающие главным образом особенности организации труда и быта иностранных рабочих, проведения культурно-познавательных и спортивных мероприятий, которым придавалось важное интернациональное значение. Документы периода 1990;х годов, в том числе по китайской миграции, в указанных архивах еще не отложились.
Другой значительный круг источников составляют материалы социологических исследований. Они проводились Лабораторией изучения общественного мнения при Институте истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН в период с 1991;2000 гг., а также инициативной группой Института стран Азии и Африки МГУ в 1998 г.
Центром изучения социальной истории и политики ИИАЭ ДВО РАН при участии автора в 2000 г. был организован и проведен на территории Приморского края опрос «Мигрант — 2000». Выборочное социологическое обследование представителей различных этнических групп, переселившихся в Приморье в 1990;е годы, проходило во многих городах и районах. В том же году автор самостоятельно и по собственной инициативе провел в г. Владивостоке опрос граждан КНР. Текст анкеты был составлен на китайском языке (Прил. 6). Было собрано 154 анкеты, по принципу случайной выборки респондентов — граждан КНР в наиболее оживленных местах города. В обоих опросах затрагивались темы материального положения и обустройства мигрантов, выявление особенностей их социального портрета (уровень образования, владение специальностями, языками), городов и районов выхода, отношения с местным населением и властями.
Летом 2000 г. автором проведен блиц-опрос преподавателей русского языка, работавших в провинции Хэйлунцзян в 1990;е годы, причем как российских, так и китайских граждан. Его результаты использованы во второй главе, в параграфе «Социокультурные барьеры в АТР и общественное мнение по отношению к основным потокам международной миграции на юге Дальнего Востока России».
Также опрошены влиятельные во Владивостоке представители изучаемых сообществ — генеральный директор ООО «Кимэкско» Нгуен Ким Тхюи (СРВ) и редактор газеты «Дунфан Цяо бао» (Восточный мост) Сюэ Хуэйлинь (КНР).
Опубликованные источники представлены, прежде всего, статистическими материалами («Население СССР. 1988», «Численность и • миграция населения Российской Федерации в 1994 г.», Демографический ежегодник России за 2000 г. и другие официальные издания Госкомстата РФ, издания статистических управлений дальневосточных субъектов РФ). Также в работе использованы сборники официальных документов, такие как «Бюллетень международных договоров», «Отношения Советского Союза с народной Кореей», «Советский Союз — Вьетнам: 30 лет отношений», Ведомости высших законодательных и представительных органов власти СССР, РСФСР и РФ, Материалы съездов КПСС, «Собрание актов Президента и Правительства РФ», «Собрание законодательства РФ».
Одним из наиболее важных источников, в особенности при анализе общественного мнения и поиске фактического материала по мигрантам, явились публикации российской прессы — центральных и местных периодических изданий. В работе использованы подборки газет на китайском языке — издававшейся в Москве «Лунбао» (газета «Дакон»), и во Владивостоке — «Дунфан Цяо бао» (Восточный мост). Эти материалы позволяют судить об информационных потребностях граждан КНР, пребывавших на российской Ш территории, о деятельности их сообществ.
Из других источников на китайском языке отдельные сведения взяты из справочников «Хэйлунцзян Няньцзянь» (ежегодник провинции Хэйлунцзян) за 1988 г. и «Цюаньго гаосян 600 со» (600 вузов Китая).
Изданные картографические материалы представлены «Атласом Приморского края» (1998 г.) и «Хэйлунцзяншэн дитуце» (Атлас провинции Хэйлунцзян), выпущенный в Харбине на китайском языке в 1999 г. Эти атласы содержат картограммы распределения плотности населения.
Ряд источников относится к электронным ресурсам, полученным из Интернета. Они представляют собой общую справочную и картографическую информацию по Дальнему Востоку России, тексты отдельных внутренних правовых актов и международных соглашений.
Таким образом, в работе применен широкий круг источников. При этом архивные и опубликованные материалы носят официальный характер, социологические опросы достаточно репрезентативны. Все это позволяет сделать вывод о достоверности использованной источниковой базы.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые проведено исследование, рассматривающее все основные потоки международной миграции в регионе юга Дальнего Востока России в указанный период. Новизной является также историческая основа исследования данной проблематики с включением отдельных методов из других научных дисциплин. Впервые проведен анализ развития и других, не основных миграционных потоков, выявлены особенности социальной адаптации иностранных работников на юге Дальнего Востока России.
Комплексный характер исследования предоставляет возможность изучения процессов международной миграции в контексте внутренней социально-экономической и политической ситуации, которая в исследуемый период была сложной и изменчивой. В работе также проанализирована роль миграций в системе международных отношений, в которой определенное место отводилось российскому Дальнему Востоку.
Практическая значимость работы состоит в том, она способствует проведению дальнейших исследований миграций населения, рынков труда, правового поля, международных отношений. В частности, результаты диссертационного исследования применимы в подготовке обобщающих работ по истории российского Дальнего Востока во второй половине XX в., в проведении миграционных исследований в других географических рамках, создании учебных курсов и пособий по данной проблематике.
Основные положения и выводы могут быть использованы при выработке государственной политики России, при составлении и принятии соответствующих правовых документов на всех уровнях власти.
Апробация работы произведена на международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях, симпозиумах, сессиях Зимне-летнего Методологического университета научно-образовательного форума по международным отношениям. Данные мероприятия проходили во Владивостоке, Звенигороде, Смоленске, Чанчуне, Киото. Основные результаты исследования приведены в коллективной монографии «Этномиграционные процессы в Приморье в XX веке», в публикациях в журналах «Россия и АТР» и «Вестник Евразии», многочисленных сборниках материалов конференций.
1 Ионцев В. А. Мировые миграции. М., 1992. 62 е.- Красинец Е. С. Международная миграция населения в России в условиях перехода к рынку. М., 1997. 192 с.
2 Рыбаковский Л. Л. Население Дальнего Востока за 150 лет. М., 1990. 138 с.
3 Ионцев В. А. Мировые миграции. М., 1992. 62 с.
4 Рыбаковский Л. Л. Население Дальнего Востока за 150 лет. М., 1990. 138 е.- Рыбаковский Л. Л. Исследования миграции в России // Социология в России. М., 1998. С. 536−552- Рыбаковский Л. Л. Захарова О.Д. Внешний миграционный обмен России и специфика Дальнего Востока // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 22−26- Красинец Е. С. Международная миграция населения в России в условиях перехода к рынку. М., 1997. 192 е.- Витковская Г. С., Зайончковская Ж. А. Новая столыпинская политика на Дальнем Востоке России: надежды и реалии // Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые взаимодействия. М., 1999. С. 80−120- Зайончковская Ж. А. О миграционной политике России на Дальнем Востоке // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 56−57- Зайончковская Ж. А. Можно ли организовать переселение на Дальний Восток? // Миграция. 1997. № 3. С. 13−14.
5 Мясников B.C. Россия и Китай: перспективы партнерства в АТР в XXI в. // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 6. С. 5−22- Мясников B.C. Взаимодействия России с Китаем: тенденции, динамика, перспективы // Китай в Северо-Восточной Азии: история и современность. Владивосток, 1999. С. 838- Гельбрас В. Г. Самое слабое звено в экономической безопасности России // Миграционная ситуация на Дальнем Востоке и политика России. М., 1996. С. 87−115- Гельбрас В. Г. Китайский фактор внутренней и внешней политики России // Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые взаимодействия. М., 1999. С. 43−73- Гельбрас В. Г. Россия и внешнеэкономическая стратегия КНР // Дальний Восток России и СевероВосточная Азия. Владивосток, 2001. С. 14−27- Портяков В. Я. Современные проблемы миграции на Дальнем Востоке и политика России // Миграционная ситуация на Дальнем Востоке России / Российский Дальний Восток и СевероВосточная Азия. М., 1998. С. 175−212- Воскресенский А. Д. Китай во внешнеполитической стратегии России // Свободная мысль. 1996. № 1. С. 94 105- Воскресенский А. Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М., 1999. 408 е.- Тренин Д. В. Китайская проблема России. М, 1998. 57 с.
6 Гельбрас В. Г. Предварительные итоги изучения проблем китайской миграции в Москве, Хабаровске, Владивостоке и Уссурийске (результаты анкетных опросов) // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М.,.
1999. С. 9−36- Гельбрас В. Г. Сколько китайцев в России? // Вестник Евразии. 2001. № 1. С. 71−87- Гельбрас В. Г. Китайские землячества в российских регионах // Диаспоры. 2001. № 2−3. С. 113−125.
Гельбрас В. Г. Китайская реальность России. М., 2001. 320 с.
8 Филонов А. Пограничная политика России в Дальневосточном регионе // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 36−40- Гольбах А. Некоторые аспекты реализации пограничной политики на участке Дальневосточного регионального управления // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 69−77.
9 Шкуркин A.M. Дальневосточный рынок труда как фактор китайской трудовой миграции // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 81−86- Шкуркин А. Рынок труда и занятость на российском Дальнем Востоке // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 40−47- Мысник В. Социальная характеристика регионального рынка труда // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынка труда. С. 48−51- Килимник Е. Еврейская автономная область: вопросы иностранного инвестирования и трудовой иммиграции // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 70−72- Гудкова Е. Проблемы конверсии оборонной промышленности российского Дальнего Востока // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 7376.
10 Андреева А. Китайская миграция и санитарно-эпидемиологическая обстановка в Приморском крае // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 65−69.
11 Сайков В. Региональное межгосударственное сотрудничество и влияние миграции граждан КНР на состояние окружающей среды в бассейне Амура //.
Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 95−97.
Бакланов П. Я. Географические, социально-экономические и геополитические факторы китайской миграции на российский Дальний Восток // Перспективы.
Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 37−39- Бакланов П. Я. Дальневосточный регион России: проблемы и предпосылки устойчивого развития. Владивосток, 2001. 144 е.- Вахненко Р. В. Миграция иностранцев в Приморский край // Миграционные процессы в Восточной Азии. Владивосток, 1994. С. 110−111- Ушакова В. А. Внешняя трудовая миграция в Приморском крае // Вестник Дальневосточной государственной академии экономики и управления. 1999. № 2. С. 62−66- Ушакова В. А. Проблемы трудовой иммиграции в приграничных районах Дальнего Востока // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Вып. 2. Благовещенск, 2001. С. 90−93- Ушакова В. А. Проблемы незаконной миграции в приграничных районах Дальнего Востока // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Вып. 3. Благовещенск, 2002. С. 356−358- Авдеев Ю., Пушкарев С., Ушакова В. Миграционная ситуация и рынки труда в Приморском крае: проблемы трудовой иммиграции // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 64−69- Мотрич Е. Л. Демографические процессы и занятость на Дальнем Востоке // Экономическое развитие и международное сотрудничество на Дальнем Востоке России. Хабаровск, 1996. С. 29−31- Мотрич Е. Л. Иностранная рабочая сила на рынке труда в Хабаровском крае // Проблемы экономической политики на Дальнем Востоке. Хабаровск, 2001. С. 178−183- Мотрич Е. Китайские мигранты в Хабаровске // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М, 1999. С. 47−52- Мотрич Е. Население Дальнего Востока и стран СВА: современное состояние и перспективы развития // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 13−21- Мотрич Е. Л. Население стран Северо-Восточной Азии: настоящее и будущее // Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Сотрудничество на рубеже веков. Владивосток, 1999. С. 62−67- Вишневский Д., Мотрич Е. Миграционные процессы на Дальнем Востоке России (80 — 90-е годы) // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 6−12- Ткаченко Б. И. Экономические и социально-демографические угрозы России на Дальнем.
Востоке в XXI веке // Проблемы национальной безопасности Российской Федерации в Дальневосточном и Азиатско-Тихоокеанском регионах и СевероВосточной Азии. Владивосток, 2003. С. 188−192.
13 Ларин B.JI. Россия в Восточной Азии накануне XXI века: этнодемографические и цивилизационные стимулы и барьеры // Народонаселенческие процессы в региональной структуре России XVIII—XX вв. Новосибирск, 1996. С. 23−32- Ларин В. Л. Россия и Китай на пороге третьего тысячелетия: кто же будет отстаивать наши национальные интересы? // Проблемы Дальнего Востока. 1997. № 1 С. 15−26- Ларин В. Л. Китай и Дальний Восток России в 1990;е годы: проблемы взаимодействия на региональном уровне // Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые взаимодействия. М., 1999. С. 74−79- Ларин В. Л. Дальний Восток России в фокусе китайской геополитики // Вестник ДВО РАН. 2000. № 2. С. 3−20- Ларин.
B.Л. Посланцы Поднебесной на Дальнем Востоке: ответ алармистам // Диаспоры. 2001. № 2−3. С. 76−112- Забровская Л. В. Политика КНДР и Республики Корея в отношении российских дальневосточных корейцев в 1990;е годы // Дальний Восток России и Северо-Восточная Азия. Владивосток, 2001.
C. 237−251.
14 Плаксен Е. А. Интеграция Приморья в структуру АТР // Россия и АТР. 1993. № 2. С. 35−54- Ларина Л. Л. Образ Китая и китайцев в представлении дальневосточников // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 95−97- Байков Н. Китайцы в общественном мнении жителей дальневосточного города // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 92−95.
15 Ващук A.C. Корейская диаспора в Приморье сквозь призму миграций (90-е гг. XX в.) // Таможенная политика России на Дальнем Востоке. 1999. № 3. С. 38−51- Ващук A.C. Национальные отношения и проблемы этнических миграций в Приморье (90-е гг. XX в.) // Вестник ДВО РАН. 2000. № 2. С. 20−30- Ващук A.C. Социально-экономические ориентации этнических иммигрантов в приграничных территориях на рубеже XX — XXI вв. (по материалам.
Приморского края) // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Вып. 3. Благовещенск, 2002. С. 329−334- Шиндялов H.A., Шиндялова И. П. К вопросу о возможных последствиях миграционных процессов в Приамурье // Миграционные процессы в Восточной Азии. Владивосток, 1994. С. 41−44- Шиндялов H.A. 50 лет российско-китайского сотрудничества // Из истории российско-китайских отношений. Благовещенск, 1999. С. 3−10- Кононкова Н. В., Оськина И. В. Внешние миграции в Амурской области // Миграционные процессы в Восточной Азии. Владивосток, 1994. С. 18−20.
16 Пушкарев С. Особенности китайской миграции в Приморском крае // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 45−47- Авдеев Ю., Пушкарев С., Ушакова В. Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 64−69- Берестовой A.A. Изменения в китайской миграции после августовского кризиса 1998 г. // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 53−55- Загуменнов А. Роль связей с Китаем в социально-экономическом развитии Приморского края // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 42−45- Новиков А. Иностранцы в Хабаровском крае: проблемы и решения // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 32−35- Ходаков С. Иммиграция и иммиграционная политика в Хабаровском крае // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 9899- Ярополова Т. В. Китайская миграция в Амурскую область и ее проблемы // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 97−98.
1 7.
Ларин В. Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: проблема регионального взаимодействия. Владивосток, 1998. 284 с.
1Я.
Забровская Л. В. Россия и КНДР: Опыт прошлого и перспективы будущего (1990;е годы). Владивосток, 1988. 115 с.
19 Кононкова Н. В. Развитие международных связей Амурской области с государствами Северо-Восточной Азии в конце 80-х — начале 90-х годов XX века. Дисс. канд. ист. наук. Благовещенск, 1997. 238 с.
Ларин B.JI. Китай и Дальний Восток России. С. 124.
2 1.
Соловьев Ф. В. Китайские отходники на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1861−1917 гг.). М., 1989. 127 е.- Ларин А. Г. Ретроспектива: китайцы в России // Миграция. 1997. № 1. С. 21−24- Романова Г. Н. Экономическая деятельность китайцев на российском Дальнем Востоке: торговля, предпринимательство, занятость (конец XIX — начало XX в.) // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в.: Сб. науч. ст. Владивосток, 2000. С. 83−101- Нестерова Е. И. Взаимодействие русской администрации и китайских мигрантов на юге Дальнего Востока России (вторая половина XIX — начало XX вв.): исторический опыт. Дисс. канд. ист. наук. Владивосток, 2000. 284 с.
22 Кононкова Н. В. Развитие международных связей Амурской области. С. 130.
23 Дятлов В. И. Предпринимательские меньшинства: торгаши, чужаки или посланные Богом?: Симбиоз, конфликт, интеграция в странах Араб. Востока и Троп. Африки. М., 1996. 255 с.
24 Дорохов Д. А. История формирования отношения к мигрантам в современной Иркутской прессе (1987;1999 гг.). Автореферат на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Иркутск, 2003. 27 с.
25 Ларин В. Л. Китай и Дальний Восток России. С. 104. л/.
Чжуаньсинци дэ элуосы юаньдун (Перемены в ситуации на Дальнем Востоке России). Харбин: Хаэрбин гунчен дасюэ чубаныпэ чубаныиэ фасин. 1998. 321 е.- Wang Shengjin. Study Report on Northeast Asian Labor Force Resource // Far Eastern Studies. Vol. 1. March 2002. P. 1 — 37.
27 Ивасита Акихиро. Москва — Пекин: «стратегическое партнерство» и пограничные переговоры // Мировая экономика и международные отношения, 2000. № 11. С. 92 — 96- Оцу Садаёси. Советский рынок труда. Анализ японского специалиста. М., 1992. 431 с.
Ой.
Гарнетт Ш. У. Ограниченное партнерство: российско-китайские отношения в меняющейся Азии. М., 1999. 53 е.- Алексеев М. Угрожает ли китайская миграция? (Территориальная безопасность и межэтнические отношения в.
Приморском крае) // Мировая экономика и международные отношения, 2000. № 11. С. 97 — 103. Зарубежная историография рассмотрена также в монографии: Ларин В. Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: проблема регионального взаимодействия. Владивосток, 1998. 284 с.
Алексеев М. Угрожает ли китайская миграция? (Территориальная безопасность и межэтнические отношения в Приморском крае) // Мировая экономика и международные отношения, 2000. № 11. С. 97 — 103. Гарнетт Ш. Ограниченное партнерство: Российско-китайские отношения в меняющейся Азии. М.: 1999. С. 37−38.
2 1.
Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. С. 169. 32 Рыбаковский Л. Л., Захарова О. Д. Внешний миграционный обмен России и специфика Дальнего Востока // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 22−26.
Заключение
.
Проведенное исследование в целом позволяет сделать вывод о том, что активизация приезда на юг Дальнего Востока России граждан КНР, КНДР и СРВ явилась следствием определенных процессов, происходивших как на российской территории, так и в данных странах. Основанием международной миграции стало сочетание экономического положения Советского Союза (России) в мире, в особенности дальневосточных территорий, и зарубежных стран в регионе. Данный фактор испытывал на себе сильное влияние со стороны сферы политики. Это влияние до рубежа 1980;1990;х годов выражалось в действии идеологических императивов соцлагеря при выборе стран для сотрудничества в области трудовой миграции, в последующее время — в зависимости от политической конъюнктуры, то есть отношений России с другими странами и проблем экономических и политических взаимоотношений внутри страны, например, между центром и регионами. Но в целом для 1990;х годов в данном вопросе характерно явное преобладание экономических мотивов над политическими. Хотя ряд факторов, среди которых отсутствие достаточного опыта трансграничных взаимосвязей и социокультурные барьеры, сдерживал рост и развитие международной миграции.
Для всех основных потоков миграции из стран традиционного зарубежья на юге Дальнего Востока России в 1980;1990;е годы были характерны элементы общего сценария развития. Он оказался присущ как для китайской, так и для северокорейской и вьетнамской миграции. Данный сценарий объединяет ряд тенденций, неравных между собой по значимости. К ним относятся:
1. Усиление экономической мотивации международного сотрудничества в регионе, которое имело ключевое значение, как в самом факте инициации международной миграции, так и в формах и методах ее организации и регулирования.
2. Активизация всех трех основных миграционных потоков начиналась исключительно в виде трудовой миграции. При этом правовой основой служили соответствующие межправительственные отношения. В дальнейшем внутри каждого из потоков появлялись новые формы организации.
3. Происходила частичная трансформация легальной миграции в нелегальную. Во всех трех случаях она начиналась с того, что часть новых трудовых мигрантов отходила от деятельности, предусмотренной в договорах, от выполнения условий договоров. Они находили новые виды деятельности и источники доходов.
Вместе с тем для каждого из потоков, рассмотренных в рамках нашего исследования, ярко выражена отдельная специфика.
В отношении китайской миграции она заключается в следующем:
1. Активизация китайской миграции наступила позже вьетнамской и северокорейской, но проходила быстрыми темпами, приняла самые разные формы въезда и организации на российской территории, в итоге оказалась наиболее существенной из них для рассматриваемого региона, оказавшей самое заметное влияние на социально-экономическое и политическое положение юга Дальнего Востока.
2. Отчетливо выражены четыре этапа: 1) Становление активных миграционных потоков (конец 1980;х- 1991 г. включительно) — 2) Период бума китайской миграции (1992 — 1993 гг.) — 3) Период контролируемых миграций (1994 — конец 1998 гг.) — 4) Дифференциации китайского миграционного потока (вторая половина 1998 — 2000 гг.). Данная периодизация неприменима к другим потокам.
3. Из всех форм въезда нелегальная составляющая китайской миграции более всего оказалась характерной для туризма, а самым распространенным нарушением явилось невозвращение на родину в установленные сроки.
Что касается северокорейской миграции, то ее специфика заключена в различиях внутри региона. Если в Хабаровском крае и в Амурской области она имела место на протяжении всего рассматриваемого периода и в основном заключалась в привлечении рабочих на лесозаготовительные предприятия, то в Приморском крае ее активизация наступила только во второй половине 90-х годов, и рабочая сила привлекалась в строительство и в сельское хозяйство. В сравнении же с другими потоками специфика выражена в том, что северокорейская миграция на юге Дальнего Востока России так и осталась исключительно трудовой, ее других форм (деловой, учебной, переезда на постоянное местожительство) не появилось. Элементы нелегальной миграции для северокорейского трудового потока были в рассматриваемый период менее характерны, чем для китайской и вьетнамской миграции. Самым распространенным явлением в нелегальной составляющей северокорейской миграции была передача работников другим компаниям без оформления документов.
Внутрирегиональные различия выявлены и в отношении вьетнамской трудовой миграции. Она оказалась наиболее выраженной для Приморского края, в других дальневосточных субъектах получила гораздо меньшее распространение. Активизация вьетнамской миграции проходила в 1987 — 1991 гг. в виде трудового потока, в дальнейшем она претерпела определенные трансформации и приобрела разные формы, такие как предпринимательская деятельность, учебная миграция.
Среди мигрантов из стран традиционного зарубежья наблюдалось явное преобладание трех рассмотренных потоков — китайского, вьетнамского и северокорейского. Но в целом в международной миграции к концу 1990;х годов возросла роль представителей стран нового зарубежья. Данный процесс был выражен в России повсеместно, отчетливо проявился и на Дальнем Востоке. Среди отдельных субъектов Федерации он в большей степени коснулся Приморского края, в меньшей — Амурской области, где международная миграция приобрела черты стабильности, и граждане КНР и КНДР сохраняли позиции в сферах своей деятельности.
Ключевое значение, как в самом факте активизации международной миграции, так и в формах и методах ее осуществления имел переход от идеологических мотивов к экономическим. Интересы российских граждан на Дальнем Востоке и приезжих граждан КНР, КНДР и СРВ встречались на деловой основе. Данная тенденция усиливалась с начала 1990;х годов, т. е. со времени быстрого расширения рыночных отношений.
Сложность экономического фактора состоит в том, что он оказался представлен не только в вопросах рынка труда и трудовой миграции, но также связан с другими факторами и явлениями, присущими международной миграции: обустройством, деловой активностью, учебной миграцией, сферой потребления, нелегальной стороной миграционных процессов.
На протяжении всего рассматриваемого периода международные отношения приводили к инициации того или иного потока международной миграции. Вопросы ее регулирования относились к внутренней политике.
В целом во всех сторонах международной миграции на Дальнем Востоке России к концу 1990;х годов возобладали устойчивые тенденции. Рубеж XX—XXI вв. характеризуется стабилизацией внешнемиграционных процессов, хотя отмечались проявления и случайного фактора, например, смена администраций в дальневосточных субъектах Федерации в 1993;1994 гг., российский финансовый кризис августа 1998 г. Подобные события вызывали на некоторое время отход от складывавшихся тенденций.
В основе взаимоотношений представителей КНР, КНДР и СРВ на российской территории с местным населением юга Дальнего Востока России располагались также деловые вопросы. Миграция из данных стран не приводила к преодолению социокультурных барьеров, слабо способствовала развитию отношений другого рода — дружеских, семейных, познавательных, гуманитарных. Стереотипы в восприятии представителей данных стран и народов, складывавшиеся у местного населения в течении многих десятилетий, в основном только укреплялись. С другой стороны, не было значительных открытых проявлений разного рода конфликтов — этнических, расовых, социальных, не создавалось и основы их углубления. Последнее связано с незначительными масштабами международной миграции по сравнению с другими странами региона, особенностями российского населения Дальнего Востока, среды самих мигрантов и политикой, проводимой на различных ветвях и уровнях власти.
В разработке и проведении политики регулирования международной миграции учитывалось общественное мнение по отношению к ней, выраженное в разных формах — в позициях политических партий и движений, в высказываниях известных и популярных личностей, в публикациях в прессе, в оценках исследователей и ведомственных аналитиков.
В общественном мнении часто проявлялось негативное восприятие присутствия иностранцев. Вьетнамская трудовая миграция в конце 1980— начале 1990;х годов у многих жителей вызывала сомнения в ее экономической целесообразности. Настороженность по поводу активизации китайской миграции и связанной с ней возможности формирования вызовов безопасности России на Дальнем Востоке активно высказывались в средствах массовой информации. Данное восприятие носило признаки возрождения т.н. «синдрома желтой опасности», имевшего место в рассматриваемом регионе в начале XX в. Как показывает наше исследование, негативные моменты в восприятии китайцев, вьетнамцев и северокорейцев были связаны не столько с социально-экономической реальностью, сколько с комплексом традиций и пережитков.
В отношении правового поля регулирования международной миграции выделяется два периода — до рубежа 1980;1990;х годов и после него. Первый период связан с устойчивой правовой системой, опиравшейся на союзное и республиканское законодательство и ведомственные правовые акты. Второй период начинался с частичной потерей государственного контроля над миграционными процессами, в том числе из-за общей социально-экономической, политической и правовой нестабильности, отсутствием достаточного правового поля и специальных правовых актов. С 1993 г. происходило формирование нового правового поля в регулировании миграционных процессов, как на федеральном уровне, так и в дальневосточных субъектах РФ. На региональном уровне правовым актам, связанным с международной миграцией, более всего внимания уделялось в Амурской области.
В 1998 — 2000 гг. в России появилась тенденция к принятию в данном вопросе внутренних документов концептуального характера и разработке единой политики управления миграционными процессами. Осуществление данной тенденции на практике было затруднено рядом обстоятельств, среди которых дифференциация рассматриваемого региона по субъектам РФ, ведомственная разобщенность, необходимость учета положения России на международной арене и опыта зарубежных государств.
В целом процессы международной миграции, основу которых со стороны традиционного зарубежья составили рассмотренные нами потоки — китайский вьетнамский и северокорейский, явились реальным показателем проблем и перспектив международной региональной интеграции: экономических, социальных, политических, правовых и коммуникативных. В конце XX в. они приобрели особую актуальность в контексте общих вопросов места и роли России на Дальнем Востоке.
