Колокольная образность в русском музыкальном искусстве XIX-начала XX века

История русской музыки таит в себе множество лакун. Для современного исследователя она дает огромное поле деятельности. В центре внимания музыковедческой науки наряду с вновь открывающимися фактами и документами оказываются материалы, ранее исследованные или кажущиеся таковыми, но дающие основания для их переосмысления. Понемногу заполняются исторические пробелы, воскрешаются забытые имена и традиции.

Одной из богатейших и динамично развивавшихся на протяжении веков была традиция колокольных звонов. Еще в глубокой древности на Руси существовали деревянные била и клепала, выполнявшие сигнальную функцию. С распространением христианства медные, железные и даже каменные била стали использоваться в церковном обиходе для призыва к богослужению, к совершению трапезы. Долгое время (вплоть до XIX века) эти древние инструменты существовали вместе с колоколами. Как свидетельствует Оловянишников со слов о. Антония, «. било. держат по ангелову учению, а в колокола латыне звонят» (цит.: Шариков., 1996, с.6). И даже когда колокола повсеместно вошли в употребление, била продолжали подвешиваться на колокольнях. Причину этого можно видеть в особенностях их звука, который обладал «певучестью», ровностью (отсутствием аберраций) и большим разнообразием.

С момента своего возникновения звоны несли в себе объемные значения, какими не обладали другие инструменты. Как отмечает Оловянишников, звон «. имеет свою важность и значение высокое, даже акустическое, между нашим временем, отдаленным, протекшим и будущим» (цит.: Шариков. J996, с. 7).

Начиная с XIV века, в России появляются специальные церкви «под ко-локолы», которые позволяют расширить художественные возможности звона. Особые звуковые качества, монументальность, даже некоторая таинственность сделали звон постоянным участником православной службы. Обстоятельное разъяснение значений тех или иных звонов прочно увязывалось с символикой церковных обрядов и закреплялось в церковном уставе. Это повлекло за собой обретение звонами особого статуса. «Принятие церковью колокола как атрибута православного культа, с одной стороны, дало материальную возможность и мощный толчок для развития искусства звона, так как оно требует больших затрат, с другой — прочно поставило его вне инструментальной музыки» {Благовещенская, 1985, с. 31). Это обстоятельство стало решающим в процессе формирования звона как явления эстетического. Этим же объясняется своеобразие его жанров и форм, сложившихся в практике русских звонарей.

Вопросам изучения русского колокольного звона в отечественном музыкознании было посвящено немало работ. Среди них выделяются основательные труды знатоков этого искусства А. Израилева, С. Рыбакова, С. Смоленского, Н.Оловянишникова. Названные авторы заложили фундамент в дело изучения этой традиции, представив различные материалы о способах звона, настройке колоколов, жанрах колокольной музыки, сведения о наиболее известных исполнителях-звонарях.

Значительная часть исследований посвящена истории колоколов и традициям их применения. В трудах С. Рыбакова (Рыбаков, 1896) и С. Смоленского {Смоленский, 1907), наряду с разнообразными историческими материалами, нашла отражение скрытая полемика с Аристархом Израилевым {Израилев, 1884) по поводу изменения характера русского звона. С помощью набора камертонов Израилев задумал «усовершенствовать» существующие звоны, сделать их «правильными» в гармоническом отношении (очевидно, по образцу западных).

Но Рыбаков, равно как и Смоленский, убеждён в том, что гармоническая настройка колоколов и мелодический звон разрушат неповторимость нашего звона, темброво-ритмического по своей природе.

Особое внимание в приведённых работах уделяется художественному смыслу колокольного звона. Так у Рыбакова возникают параллели с «Песнью о колоколе» Шиллера и рассказом Гаршина «Ночь», а Смоленский сравнивает характер звучания мощного переливающегося пасхального звона с торжественным величием северного сияния.

Н.Оловянишников {Оловянишников, 1912) сшш во главу угла вопросы, связанные с изготовлением колоколов, техникой литья, особенностями сплавов. При этом колокольная бронза оказывается окружённой мифами и легендами, многие из которых восходят ещё к языческим временам.

Ряд трудов содержит ценные наблюдения над акустическими свойствами звона. Ещё в 70-е годы XIX века Аристарх Израшгев сконструировал прибор для определения колебаний колокольного звука. В результате исследований ему удалось зафиксировать обертоновые ряды колокольных призвуков (конечно, с учётом возможностей существующей записи). Интерес к акустическим свойствам звона и в дальнейшем стимулировал поиски учёных. Так появились работы Т. Шашкиной (Шашкина, 1985), в которых колокол рассматривается как «музыкально целесообразная форма». Большой интерес представляет физико-математический анализ формы колокола и её сравнение с формой рупора некоторых духовых инструментов.

В начале 20-х годов в работах Б. Асафьева делаются интересные наблюдения над применением звонов в русской классической музыке. Хотя эти замечания носят частный характер и рассредоточены в различных статьях, в них заметно стремление раскрыть художественные возможности звона. Этот подход утвердился в «Книге о Стравинском» (1929 г.), в которой исследователь высказал мысль о новом звукосозерцании, новом мире ритмов и интонаций, внедрённых Стравинским в современную музыку посредством звона. Перспективной оказалась и идея «. отыскания в русских ритмах и русском мелосе принципов оформления, объединяющих и более прочных,.более характерных для музыкальной культуры всего человечества, а не только для XVIII — XIX веков европейской музыки» (Асафьев, 1977. — С.87).

Наиболее ярко и талантливо теорию и практику звона сочетал в своей деятельности К. К. Сараджев. Этот феноменально одарённый музыкант видел осуществление главной цели своей жизни в создании совершенного музыкального инструмента — светской концертной звонницы с подбором колоколов. В своих колокольных концертах Сараджев представлял исконно русские формы колокольной музыки: сложные многокрасочные звучания — своего рода сонорное многоголосье — в сочетании с «колоссальнейшей ролью ритма». Все свои произведения он предназначал для концертного исполнения, не связанного с церковным стандартом: «Мой „звон“ производит неимоверно сильное впечатление на окружающих лиц [.]Этот „звон“ совершенно не таков, каким мы представляем себе [.]обыкновенный колокольный звон, что при церквах» (цит.: Цветаева, 1986. — С. 104).

Многое из того, что представлял и стремился передать в своей колокольной музыке Сараджев, позднее было описано и обосновано теоретически. Основательную разработку вопроса предпринял А. Ярешко, выдвинувший ряд интересных гипотез о причинах особого распространения колоколов на Руси, о близости их музыкальной сущности к русскому искусству, о стимулах к художественной трактовке колоколов и другие.

Особая роль колокольности не раз отмечалась в монографических трудах, посвященных Мусоргскому, Римскому-Корсакову, Рахманинову, Стравинскому. Важную смысловую функцию она приобретает в символистском искусстве, сливаясь с сигнальностью, фанфарностью, символикой смерти, на что указывает Т. Левая (Левая, 1991). Под влиянием новых идей в искусстве рубежа XIX — XX веков расширяется и значительно обогащается семантическое «поле» колокольности.

Революционные катаклизмы XX века повлекли за собой жестокую расправу над представителями церкви, расхищение и бессмысленное уничтожение храмов, икон, книжных редкостей. Подобная же участь была уготована и колоколам. Однако корни этого искусства уже основательно укрепились в русской музыке, вошли в сознание народа как символ Родины-России, а потому в художественном творчестве эта традиция не прерывалась.

Многочисленные примеры обращения к колокольным звонам в произведениях русских композиторов убеждают в том, что для русской музыки он имеет огромное значение. Отвечая одной из главных национальных идей — идее всеобщего государственного и духовного единения на основе православия — колокольные звоны стали неотъемлемой частью церковного и светского быта, а затем и всей русской художественной культуры.

Актуальность обращения к музыке колоколов определяется её местом в современной жизни, связью с важнейшими тенденциями развития русской музыки. В XX веке звонные идеи получили интереснейшую разработку в современной музыке многих композиторов. Изучение колоколов вступило в новую фазу. Ассоциация колокольного искусства, созданная при Международном фонде культуры, способствует широкому распространению знаний о колоколах, возрождению профессии звонарей. Члены Ассоциации, в особенности её вице-президент А. С. Ярешко, основательно изучают традиции русских и иных существующих звонов, предпринимают публикации староизданных книг о колоколах, организуют конференции специалистов из многих областей знания — музыковедов, искусствоведов, историков, металлургов, физиков, этнографов.

Круг научных интересов исследователей колоколов широк, однако ни в одном из трудов предметом специального изучения ещё не становилась колокольная образность, взятая в широком историко-стилевом и художественном контексте. Поэтому главной целью настоящей работы является, возможно, более полное рассмотрение принципов образно-семантического претворения звонов в русской музыке. Отсюда вытекают основные задачи исследования:

— выявить исторические и эстетико-художественные причины широкого распространения колокольной образности в XIX веке;

— проанализировать различные способы воссоздания колокольных звучаний в музыке;

— рассмотреть смысловые функции колокольности в музыкальной композиции инструментальных произведений и в драматургии опер;

— установить различия и общность подходов к воплощению колокольной образности в разных жанрах и у разных композиторов, сравнивая с художественными результатами, достигнутыми средствами других искусств.

Материалом исследования послужил широкий круг произведений русских композиторов XIX — начала XX века от романсов до масштабных оперных партитур, в которых колокольность играет смыслообразующую роль. Большое место в работе отведено анализу оперных произведений Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова, Бородина, позволяющих, наряду с представлением о различных способах воссоздания звонных эффектов, выявить драматургические функции колокольности в крупной музыкальной композиции. Отдельное место в работе отводится Скрябину, Рахманинову и Стравинскому, поскольку в их творчестве колокольность стала важным стилеобразующим фактором. Для создания объемного культурологического контекста привлекаются литературно-поэтические, философско-эстетические материалы, произведения изобразительного искусства.

В своем подходе к рассмотрению проблем, связанных с колокольностью, мы исходим из того, что колокольные звоны несут в будущее духовную культуру своих создателей. Независимо от условий исполнения и характера бытования, они являются своего рода текстами, содержание которых неочевидно.

Современное понятие текста расширилось до границ культуры, и оказалось возможным читать не только книги, но и картины, кинофильмы, ритуалы, сам образ жизни. Для того, что бы понять тот или иной текст, мы должны увидеть его как отражение всей культуры его творцов. Отсюда включение в работу различных аспектов осознания текста колокольной традиции в истории русской музыки и восприятия ее в условиях непрерывного художественно-исторического процесса. Ведь история подобна книге, «.это огромный литургический текст, где йоты и точки имеют не меньшее значение, чем строки или целые главы» {Борхес, 1984, с.222).

Основная функция текста — быть средством социальной коммуникации. Работая с текстами по нормам коммуникации, присущим определенной культуре, человек осваивает этот опыт своим собственным сознанием. Он понимает текст. Последний в этом случае выступает в качестве средства для передачи социального опыта, хотя многие считают, что адекватного постижения культуры прошлого все же не достигнуть.

Возможно, также рассматривать текст и как семиотическое образование. «Действием семиотического механизма обусловливается семантическая структура текста, его внутренняя связность, действием коммуникативного механизмаего осмысленность» (Лотман, 1985, с.6).

Основополагающим для данной работы является понятие колокольно-сти, трактуемое как семантическая структура. Внутри этой системы значений можно выделить ряд типологически сходных проявлений характерной образности, воплощаемой с помощью устойчивых музыкальных формул. Комплекс приемов и средств воплощения колокольности в разных видах искусства обнаруживает внутреннее родство, что обусловило применение этого понятия в разделах, посвященных литературе и живописи. Наряду с колокольностью, мы используем также общие определения: звон, звонкость, звонные эффекты.

В отдельных произведениях («Вечерний звон» Алябьева, «Колокола» Рахманинова, «Звон» Лентулова) включение соответствующей образности предопределено уже в названии, что обусловливает применение определенной лексики, композиционных и колористических закономерностей. Нередко композитор указывает в партитуре на воспроизведение колокольного звона средствами оркестровых колоколов или различными комбинациями ударных инструментов с клавишными. Однако, как писал в «Основах оркестровки» Римский-Корсаков, «.резкие звуки колокольчиков, колоколов и ксилофона легко пронизывают даже соединённые силы долгозвучных групп» (Римский-Корсаков, 1946; С. 33). Эта тембровая «исключительность» объясняет сравнительно редкое применение этих инструментов в оркестре, чаще всего с целью «.раскрыть образную сторону какого-либо отдельного явления» или «моменты тонкой звукописи (Василенко, 1952.-С.620).

Представление о звонах не всегда связывается именно с колоколами. Нередко подобные звучания являются своего рода музыкальной метафорой, и в этом случае представляется более подходящим характеризовать их как звоны, звонностъ, звонные эффекты.

В традиционных звонах представлены различные жанры: трезвон, благовест, набат, похоронный перезвон и другие. Каждый из них обладает устойчивыми темброво-фактурными и ритмическими признаками и определёнными музыкальными формами. Композиционную основу формы чаще всего составляют вариации. Но возможно и более сложное «устройство» звонов — с яркими контрастами в средних частях, со сменой количества колоколов, метроритмическими сдвигами и фактурными нарастаниями. Такое широкое развитие характерно для больших форм, в которых звонарю предоставляется полная свобода. Эти звоны, по словам Смоленского, «.должны быть отнесены к свободному художеству» (Смоленский, 1907. — С.279).

Таким образом, в изучении русских колокольных звонов открывается широкая перспектива. В настоящем исследовании нами выделены смысловые функции колокольности, которые рассматриваются в двух основных аспектах:

1) «Колокольная образность» /музыкальная / как фактор идейно-содержательный;

2) «Колокольная образность» как фактор музыкально-языковый.

Заключение

.

Многочисленные примеры претворения звонов в музыке и других искусствах убеждают в важности этого вида творчества для русской культуры. Разнообразие семантических значений колокольных звонов, широта порождаемых ими пространственно-акустических ассоциаций отражают огромный художественный, религиозный и повседневный жизненный опыт людей многих поколений.

Отсюда вытекают важные смысловые функции колокольности:

• она является репрезентантом устойчивых элементов культуры — традиций и обрядов,.

• отражает специфику восприятия окружающего мира и особенности национального мышления,.

• выступает как эстетический и философский символ.

• уникальность самих колокольных звучаний способствует формированию оригинальной музыкально-языковой системы их воплощения.

Постепенное расширение жанровых сфер преломления колокольности привело к её претворению не только в опере и программной музыке, но и в инструментально-непрограммных жанрах. Выработались новые обобщённо-психологические аспекты её отражения.

Одновременно с этим складываются новые типы музыкального тематиз-ма (мелодика «круговращательного типа», орнаментальная мелодика, основанная на симметричных повторах), новые факгурно-гармонические приёмы на основе остинатности, полиостинатности, широкой фактурной разработки аккордов, полифонии тембров. Многообразны функции колокольности в музыкальной драматургии и композиции произведений.

Огромный интерес к русскому колокольному звону подтверждает и широкое внедрение колокольности в русскую музыку XX века. В творчестве Мясковского, Прокофьева, Шостаковича, Свиридова, Щедрина и многих других композиторов продолжается развитие «звонных идей» их предшественников. При этом в идейно-смысловом преломлении колокольности преобладает не реально-историческая, а символическая, условная трактовка колокольной образности.

Это означает, что для представителей русского искусства разных поколений колокола имеют значение культурного символа Родины-России как исторической данности в её «вневременной» устойчивости и духовной национальной вечности.